Вот принесла его нелегкая! Придется или сопротивляться, или стоять столбом, как послушная девочка. Я попыталась вырваться.
— Тихо! — прошипел Граф, и его пальцы впились мне в предплечье.
Но в этот миг Малик скользнул с места, и я забыла о боли и напряжении, — так красиво он двигался. Текуче и плавно, как пантера. Только пантеры все-таки касаются земли, а вампир, казалось, плыл в воздухе.
— Опасную игру вы затеяли, властелин, — обратился он к Графу.
В мягком негромком голосе прозвучала угроза, которая обожгла меня как огонь. Я с трудом сглотнула. В животе от страха образовался ледяной ком.
Лицо Графа вновь засветилось — он обрушил на пришлеца всю силу своего гипнотического обаяния, но сказал при этом самые простые слова:
— Не я один.
Малик уже подобрался так близко, что мне стало не по себе.
— Смотрите, как бы вам не пришлось об этом горько пожалеть, — произнес он.
На лицо его набежала тень гнева, но, судя по глазам, полыхающим черным огнем, внутри его бушевала настоящая буря, и под руку ему лучше было не попадаться. Я затаила дыхание, надеясь, что Малик меня не заметит, и пожалела, что не умею превращаться в невидимку.
Не повезло. Малик устремил сверкающие глаза прямо на меня. Я втянула ноздрями аромат пряностей, исходивший от вампира. Впрочем, Граф, похоже, почувствовал совсем другой запах, потому что демонстративно прижал к носу платочек.
— Вижу, вы все тот же преданный слуга, что подглядывает во имя интересов своего господина. Однако я не намерен терпеть подобные игры. — Граф рывком вытянул вперед мою руку, точно предъявляя вампиру решающую улику. — Впрочем, я ведь не разделяю ваши причудливые и эклектичные вкусы и уж тем более не испытываю потребности метить добычу, как жестокий хищник.
О чем это он?!
Я опустила глаза на собственное запястье и увидела те самые синяки, которые Малик оставил мне на память сегодня же вечером. Но теперь они налились кровью… хуже того, они закровоточили, словно на кисти у меня появился браслет из влажных алых рубинов. Сердце у меня заколотилось, и кровь тут же закапала на пол.
И тотчас поверх кровавых следов сомкнулись бледные тонкие пальцы Малика.
— Простите меня, Женевьева, — совершенно спокойно произнес он. — Я не хотел причинить вам вреда.
От его голоса мне почему-то стало спокойно. Я подняла взгляд и увидела, что полыхающий в глазах гнев сменило глубокое сожаление, и вновь ощутила, как же ему хочется попробовать моей крови…
Но он уже отвернулся и направился прочь!
Точно повинуясь беззвучному приказу, лампы на его пути меркли, и от черного щегольского наряда Малика ползли густые тени, которых здесь, в ярко освещенном вестибюле полицейского участка, просто не могло быть. Они соткались в непроглядную тьму вокруг вампира, и он бесследно растворился во мраке.
Бум!
Что-то стукнуло у меня за спиной, и я прямо подскочила.
Это констебль Ламбер ударился головой о притолоку, выглянув из кабинета.
— Вы еще здесь, мисс? — гулко спросил тролль. — Констебль Симе сказала, будто вы ушли с остальными.
Я в замешательстве огляделась. Вестибюль опустел. Тьфу, пропасть!
— А куда же исчезли все вампиры? — глупо спросила я.
Тролль пожал широченными плечами:
— Я же толкую, мисс, они все ушли. — Он сверился с часами. — Уже час, как ушли. Ну и в передрягу же вы попали! — У него над головой выступило взволнованное облачко пыли. — Гоблину-то как не повезло, прям жалость берет. И сержант расстроился — даже с работы отпросился. Десять минут, как ушел.
Констебль озабоченно вперился в меня, лоб у него пошел встревоженными трещинами.
— Мисс, вам нехорошо?
В точку. Мне было нехорошо. В голове у меня теснилось множество вопросов, но здесь не было ни души, и ответить на них было некому.
Впрочем, я везунчик: где-то бродит один вампир, который знает все ответы.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
«Тир на н'Ог», или, в просторечии, «Кровавый трилистник», таится в дальнем конце глухого закоулка, ответвляющегося от Шафтсбери-авеню. Это один из старейших ирландских пабов Лондона, и вампиры облюбовали его еще лет двести назад.
Разумеется, рекламировать это заведение как излюбленное местечко вампиров стали лишь каких-нибудь несколько лет назад.
Свернув за угол, я наткнулась на длинный хвост желающих попасть внутрь. Человек пятьдесят терпеливо стояли в очереди, отгороженной алым бархатным шнуром на бронзовых столбиках. Если не считать парочки разряженных в кожу готов, народ оделся весьма сдержанно, почти буднично, лишь на ком-то поблескивало и посверкивало что-то парадное, тотчас выдавая в своих хозяевах туристов. Ну что же, по крайней мере, мои черные брюки и кремовая безрукавка выглядят здесь вполне уместно, а ощущение, будто я их ношу, не снимая, уже неделю, посторонним не заметно.
Очередь заколыхалась, а я прошла мимо нее прямиком ко входу в паб. Тогда очередь загудела, порхнул и смолк чей-то смешок, придушенный, нервный. Пульс у меня забился быстрее, но из-за таблеток джи-зава я никак не могла заставить его замедлиться. Впрочем, тут много народу с колотящимся сердцем, так что я особенного внимания не привлеку.
И к тому же у меня приглашение. А приглашение означает гарантию безопасности: согласно старому правилу, любому, кто посмеет на меня напасть, грозит смерть на месте.
Я приблизилась к самому входу, к голове очереди. Неоновая вывеска в виде алого трилистника бросала рубиновый отсвет на двери и на людей в очереди. Вокруг охранника гомонила стайка девчонок, причем одна из них, самая бойкая, — блондиночка в красной кожаной мини-юбке и красном же топике-тюбике, расшитом блестками, — даже положила руку ему на плечо. Она приподнялась на цыпочки, так что ремешки босоножек на шпильках впились ей в щиколотки, и что-то шепнула охраннику на ухо. Он посторонился и пропустил ее. Девица победоносно обернулась к подругам, улыбаясь накрашенным ртом, и тут поймала мой взгляд. Мгновение она медлила, потом отбросила длинные волосы на спину и повела подружек внутрь, так что я очутилась лицом к лицу с охранником. Разумеется, вампиром.
Выглядел он внушительно и даже элегантно: брюнет восточного типа, острижен почти под ноль, черная пиджачная пара, изумрудно-зеленый шелковый кушак и такой же галстук-бабочка… И при всем щегольстве могуч, как борец сумо. Я обошла бархатный шнур, преграждающий дорогу очереди, отразилась в черных очках охранника и улыбнулась ему как можно обаятельнее.
Он втянул ноздрями воздух.
— Совести нет, тут, между прочим, очередь! — проворчал кто-то у меня за спиной.
Охранник медленно повернул голову на голос и так посмотрел на недовольного — парня с соломенными волосами, — что тот подался назад. А охранник еще и прошипел что-то тому в лицо.
Парень, заикаясь, выдавил:
— Извините, я так… просто нечестно, знаете…
Охранник ощерил клыки. Неоновый трилистник над нами запульсировал, то обливая нас всех алым светом, то погружая в темноту. Тьма — свет, тьма — свет. Красный огонь загорался и гас в стеклах черных очков. Толпа взбудораженно забурлила, загудела, но я-то была разочарована: вот если бы у охранника еще и галстук мигал и светился!
С показным вздохом я ткнула охранника в живот и заявила:
— Хватит пугать, клыкач.
Он медленно повернулся ко мне. Я, конечно, струсила, но все-таки напустила на лицо равнодушное выражение и сказала:
— Я пришла потолковать с Декланом. Передай, что явилась Женевьева Тейлор по его приглашению.
Трилистник вывески перестал мигать.
— Пошевеливайся, время не ждет. — Я покрутила в воздухе пальцем, изображая стрелку часов.
Вампир дернул ртом, но вытащил миниатюрный мобильник и быстро-быстро заговорил на каком-то азиатском языке. Помолчал, выслушал ответ, убрал телефон. Потом неожиданно мягким голосом сказал:
— Можешь войти, детка. Мистер Деклан с тобой побеседует.
В животе у меня опять образовался ледяной ком. «Не обращай внимания», — велела я себе, подмигнула охраннику и величественно прошествовала в услужливо открытую дверь.
Прежде всего меня захлестнула музыка — причудливая ирландская мелодия, на фоне которой переплеталось множество голосов гостей. Потом в ноздри хлынули густые запахи пива «Гиннесс» и тайских закусок, которые здесь подавали. Странноватое меню для ирландского паба, ну да ладно. Я поднялась по деревянной лестнице и огляделась. Глаза привыкли к сумраку не сразу.
Заведение мало чем отличалось от любого обычного паба пятничным вечером: длинная стойка бара, множество столов, в центре помещения лестница, ведущая на едва освещенную галерею. Публика смеется, болтает, лица довольные, люди отменно проводят время. Как-то все это не вяжется с тем напряжением, которое царит в очереди снаружи. Я задумалась. Может, причина в музыке или в баре действует вампирский гипноз? Если и так, я его не улавливаю.
Если уж на то пошло, я и присутствия вампиров тоже не улавливаю.
Вокруг было сплошное засилье зеленого цвета, местами с вкраплениями мелких алых трилистников. Зеленые абажуры ламп, изумрудно-зеленые стены, а посмотрев под ноги, я увидела зеленый ковер с узором из красных трилистников. Удачная мысль — узорчик помогает замаскировать любые пятнышки и следы.
Ловко придумано.
Увлекшись разглядыванием интерьера, я не сразу заметила, что ко мне уже направляется проворная официантка — естественно, в зеленом наряде, но восточного покроя. Слева на груди вышит все тот же алый трилистник. Официантка отвесила мне поклон, сложив руки на груди, и произнесла «пожалуйста», правда слегка шепелявя, так что получилось скорее «позялюста».
— Мистер Деклан немнозко занят. Подоздите минутоцку. Принести вам выпить?
Я удивленно воззрилась на официантку. Внутренний локатор, настроенный на волшебство, подсказывал мне, что передо мной ведьмочка, однако никакие слухи о том, что Деклан нанял в штат ведьму, до меня не доходили. Официантка устроила меня в тихом уголке, по соседству с целым подносом пустых стаканов. «Надеюсь, это ничего не символизирует», — подумала я.
Только я уселась, как красотка постучала по стойке бара и выкрикнула:
— Мик! За сцет заведения!
За стойкой возник рыжий тощий коротышка с прилизанными волосами. Черный жилет оставлял открытыми мускулистые веснушчатые руки и обтягивал торс так что все ребра были видны. Грудь крест-накрест пересекало нечто вроде патронташа с пробками, а пояс, болтавшийся на бедрах, украшали крышки от пивных бутылок. С последней нашей встречи Мик еще похудел, но, по крайней мере, оказался цел и невредим, и это радовало, хоть я и считала его бессердечным поганцем.
Я улыбнулась ему, показывая все зубы. Поскольку Мик клурикон, а этот народец — ближайшие родственники лепреконов и ирландских гоблинов, то чем зубастее ему улыбнешься, тем тебе же лучше.
— Мне водку, Мик. Если есть, то «Кристалл».
Мик выпучил зеленые глаза и от неожиданности вцепился в деревянную стойку бара, так что присоски на кончиках пальцев у него налились розовым.
— Ты что тут делаешь? — шепотом спросил он.
Музыканты перешли с протяжной песни на разудалую джигу.
Я распахнула глаза пошире и невинно похлопала ресницами.
— Дай-ка угадаю, — пропела я. — Зашла выпить водки? Навестить старых друзей? Или, может, поинтересоваться, почему ты не ответил ни на одно сообщение?
Мик судорожно сглотнул, дернув кадыком:
— Не мог я ответить. Не позволял он мне. А теперь уходи, оставь меня в покое.
— Как поживает Сиобан, а, Мик? — нежно спросила я. — Все еще в Ирландии? Как ее здоровье?
Мик кивнул, хотел было что-то сказать, но не успел — музыканты прервали джигу и сыграли короткий туш. Публика в баре заахала и замерла, а Мик уставился куда-то поверх моего плеча.
Я обернулась и увидела, что на галерее появился вампир и встал, картинно опершись о перила и глядя вниз, в толпу. Поначалу мне показалось, что это сам Деклан, но, присмотревшись, я поняла, что ошиблась. Кто-то из его братцев — или Шеймус, или Патрик. Все они скроены по одному ирландскому образцу — темноволосые красавцы, — но Деклан — настоящий Хозяин. Втроем братья составляли главный местный аттракцион для публики.
Вампир неуловимым движением перенесся с галереи на лестницу: только что его там не было — и вот он. В зале опять заахали. Нет-нет, никаких вампирских трюков, полетов и исчезновений, просто он двигался так быстро, что человеческому глазу не уловить. Своей спутанной темной шевелюрой и угрюмым выражением лица вампир навел меня на мысль о Хитклифе, роковом злодее из «Грозового перевала» Бронте, только вот костюмчик на нем был неподходящий — красный облегающий жилет, почти как у Мика, заправленный в обтягивающие черные джинсы. Зато по цвету все это отлично сочеталось с нарядом той самой решительной блондинки, которую я видела на входе. Теперь она шла прямиком к вампиру. Он протянул ей руку, и девица бессознательно согнула коленки в реверансе. Реверанс в мини-юбке — это очень смешно, но, судя по лицу, она не соображала, что делает. Вампир, не спуская с девицы взгляда, отвесил ей короткий поклон и поцеловал руку — в аккурат туда, где бьется на запястье пульс.
С десяток посетителей бара вскочили и восторженно заплескали в ладоши, вскинув руки над головой, а у Мика в горле что-то сдавленно заклокотало.
Теперь я точно знала, который из братьев красовался на лестнице.
— На Шеймуса сегодня неплохой спрос, — сказала я Мику, потом притворно нахмурила брови и добавила: — А мне-то казалось, что он до девушек не охотник, ему подавай одного рыжего бармена. Долго же ты об этом умалчивал. Интересно — почему?
— Не велено было болтать, — с непроницаемым видом ответил Мик.
Я рассмеялась, но принужденно:
— А то я сама не заметила бы, Мик!
Подоспела другая официантка и, как будто не замечая меня, опустила на стойку поднос, тесно заставленный пустыми стаканами.
— Добавку, позалюста, — прошепелявила она.
— Отвали, Чен! — Мик огрызнулся на нее так, что она шарахнулась прочь.
Я поискала глазами Шеймуса и его спутницу, но они уже скрылись в глубине галереи, где царил сумрак.
— Ну что ж, наверное, это вносит некоторое пикантное разнообразие в любовную жизнь.
— У нас тут не принято этим заниматься.
— Готова ручаться, публика ужасно разочарована.
— Вовсе нет, мисс Тейлор, уверяю вас — наша клиентура более чем довольна.
Я обернулась на этот мелодичный женский голос и встретилась со взглядом дымчатых серых глаз. Белокурая короткая стрижка, безупречный макияж, а платье! Тут было на что посмотреть: облегающий черный шелк с бриллиантовыми и рубиновыми застежками и к нему вечерние, до локтя, перчатки, тоже черные и расшитые рубинами.
— Меня зовут Фиона, я владелица «Тир на н'Ог», — представилась дама. — Деклан ждет вас, пожалуйста, следуйте за мной.
У меня и для нее нашлась улыбка.
— Не будем его задерживать. Ведите.
Фиона направилась к лестнице, но Мик успел ухватить меня за руку — неприятное касание присосок — и прошептать:
— Ты там, смотри, поосторожнее. Деклан не очень-то расположен к мелкой аристократии.
Наверное, мне следовало воспринять эти слова как своего рода извинение.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
«Я иду на встречу с вампиром…»
Эти слова назойливо пульсировали у меня в мозгу, пока я поднималась по лестнице вслед за Фионой, вернее, за ее туфельками — алой замши, с высоченными шпильками, украшенными рубинами. Обилие рубинов наводило на подозрения. Мой колдовской локатор уверенно говорил, что Фиона — из людей, так зачем же она увешалась драгоценностями, будто ведьма или гоблинская королева?
Я пустила в ход магическое зрение. Нет, ни малейших следов чар и магии. А вот там, впереди, у входа на галерею, мерцает голубоватым светом магический охранный барьер. Я прошла сквозь него. Охранные чары коснулись меня, словно паутина, — невесомые, но липкие — и пропустили. Если они и призваны были кого-то остановить, то не меня.
— Сюда, пожалуйста, мисс Тейлор. — Фиона свернула направо.
По всей обширной галерее были устроены отдельные закутки из полукруглых диванчиков с высокими спинками. Закутки пустовали, хотя в каждом горели свечи. Здесь, на галерее, царил полумрак, свет и шум с первого этажа сюда не добирались, словно галерею отделял плотный занавес. Тишина, атмосфера какого-то странного покоя и таинственности…
Месма. Я прикусила губу, да посильнее, чтобы острая боль привела меня в чувство. Значит, в «Трилистнике» повсюду раскинуты сети вампирского гипноза, который и порождает это ощущение расслабленности и умиротворения, что кажется таким естественным. Просто месма ненавязчива и действует исподволь… Ну, вампиры, ну, змеюки подколодные! А ведь заведение-то ирландское, а змей из Ирландии, как известно, много веков тому назад изгнал святой Патрик.
Интересно, что я еще пропустила, кроме вампирских невидимых тенет?
Я вновь присмотрелась к Фионе магическим зрением. Все чисто, никакого ведьмовства, только вот… Рубины у нее на туфельках подмигнули. Проклятие! Игра света? Померещилось? С рубинами связано что-то важное, вспомнить бы еще, что именно…
Фиона остановилась.
А на меня смотрели смеющиеся голубые глаза — ласково и гостеприимно.
— Женевьева, золотце мое, как же приятно наконец тебя увидеть.
На вид ему можно было дать лет сорок, следовательно, Дар он принял позже большинства собратьев. Типичный ирландский красавчик: прямой нос, твердый подбородок с ямочкой, легкая небритость. В одном ухе золотая сережка, и еще что-то золотое — на шее, под свободной рубашкой из белого льна, ниспадающей на черные молескиновые джинсы.
Я не сумела сдержать ответной улыбки. Он прямо-таки излучал благодушие, согревавшее и душу и тело, как тепло очага, или горячий пунш, или аромат свежеиспеченного хлеба — словом, все радости домашнего крова.
Только вот я под своим домашним кровом таких радостей не знала.
Я согнала с лица улыбку:
— Могла ли я отказаться от приглашения, пробудившего столько давних воспоминаний?
Деклан бархатно рассмеялся и прищурился, так что от уголков его глаз разбежались морщинки. Ну очень обаятельно.
— О, воспоминания порой приобретают в нашей жизни такую ценность! — Он протянул руку к моей.
Я не возражала. В конце концов, джи-зав будет действовать еще долго, и бояться мне нечего.
— Сеад майле фаильте. — Пальцы у него оказались прохладными. — Тысячу раз добро пожаловать — на случай, если ты не владеешь гэльским. — Деклан перевернул мою руку ладонью кверху и коснулся губами в том месте, где бился пульс. Жадно потянул ноздрями и прошептал: — О-о-о, сладость и пряности…
Я хотела было отдернуть руку, но внутренний голос молчал и не называл ни одной причины для подобного жеста. Сейчас Деклан казался мне старым другом семьи, любимым дядюшкой, и я с обожанием смотрела на седые нити в его темных волосах…
Только вот мое семейство благодушным никак не назовешь.
Довольно с меня вампирских трюков!
Я нетерпеливо вздохнула и заявила:
— Хватит, Деклан, прекрати эти фокусы-покусы!
Кожу мне укололи клыки.
Пульс у меня тотчас ускорился, и я ощутила безошибочно узнаваемую, хотя и заглушённую таблетками тягу к вампиру. Может, Деклан вовсе и не придуривается. Я подавила в себе сильнейшее желание двинуть ему в лицо коленом.
— Только попробуй укуси, — предупредила я, — и прости-прощай твой прямой ирландский нос.
На кожу мне капнула слюна.
— Деклан! — В мягком голосе Фионы прозвучала стальная нотка, от которой у меня по спине пробежала дрожь.
Вампир наконец поднял голову. Глаза у него стали как черные дыры, кожа туго обтянула скулы, в оскаленной пасти поблескивали две пары клыков.
У меня душа ушла в пятки. Да он собирался впрыснуть мне яд!
Фиона смотрела на все это скорее скучающе. Поймав ее взгляд, я подумала, что она смахивает на римскую императрицу, которая созерцает гладиаторский бой и теперь, когда наступил решительный миг, лениво прикидывает, казнить или помиловать.
Да, похоже, не подружимся мы с вами, дамочка.
— У мужчин такое самомнение, мисс Тейлор, — снисходительно вздохнула она. — Их угрозами не проймешь.
Деклан запрокинул голову и расхохотался. Хохот громом раскатился по галерее, нарушая искусственную тишину, которая ее окутывала, и меня бросило в дрожь, — такой это был выплеск энергии. Стараясь не стучать зубами, я прикинула: ведь еще немножко, и не миновать бы мне участи очередной жертвы Деклана!
Снизу, из зала, донеслись взрывы смеха.
Деклан широко ухмыльнулся, глаза его вновь засверкали голубизной, лицо перестало походить на ощеренный череп.
— Вот уж сегодня наши гости точно оттянутся по полной! — объявил он.
Я облегченно выдохнула. Мгновенная метаморфоза из дружелюбного вампира-соседушки в кровожадное животное наглядно показала мне, каким могуществом наделен Деклан. Информация к размышлению. Ручаюсь, он способен потягаться с самим Графом или даже с Маликом. Главное — не показывать ему, что я едва не попалась на крючок. Незачем Деклану это знать.
Я скучающе поаплодировала:
— Отличный номер, Деклан. Может, попробуешь попытать с ним счастья на сцене? Слышала краем уха, что ты любишь театральные впечатления.
Деклан выпустил меня и залихватски подмигнул Фионе:
— Вот видишь, золотце мое, я же говорил, чувство юмора у нее будь здоров!
Фиона сжала безупречно накрашенные алые губы.
— Тем лучше для вас обоих, — уронила она и направилась к лестнице, добавив: — Пойду принесу выпить.
Очень своевременная мысль.
Деклан послал ей в спину шутливый воздушный поцелуй, потом пробормотал:
— Идеальная хозяйка. Ну, душенька, что ж ты стоишь? Устраивайся поудобнее. — Он с усмешкой показал на ближайший полукруглый диванчик, обитый мягким зеленым плюшем с узором из красных трилистников.
За спинкой этого диванчика скопилась подозрительно густая тьма, так что садиться на него меня не тянуло, но что-то подсказало мне: больше подвохов от Деклана ждать не приходится, по крайней мере сейчас. Я присела на краешек дивана.
Деклан развалился напротив, улыбаясь уголками рта:
— Значит, золотце, свиделась с моим пареньком.
— Да, свиделась. — Я тряхнула головой. — Не проще ли было позвонить и не разводить интриги?
Деклан хмыкнул:
— Так ведь без интриг какой интерес — скука смертная!
Я скрипнула зубами. У всех свои представления о скуке.
— Ты ведь, душенька, не станешь отрицать, что положение занятное, — продолжал Деклан. — Бедного мальца обвинили в убийстве Мелиссы — тоже жалость берет. — Он опечаленно вздохнул и посерьезнел. — А ведь какая красотка была, и молоденькая совсем, только-только в возраст вошла, двадцать один год ей исполнился, переменить себя решила — смекаешь, о чем я толкую?
Двадцать один — официальное совершеннолетие, законный возраст для принятия Дара. Я нахмурилась:
— К чему ты клонишь?
— А к тому, что малец-то мой ждал не дождался, пока она переменится, оба они ждали. Сам-то он не пытался ей Дар предложить, не было ему нужды рисковать, и без того бы все устроилось.
— Деклан, никто из числа знающих правду не верит тому, что понаписали газетчики, — сказала я и осеклась.
Деклан, похоже, не знал, при каких обстоятельствах и как была убита Мелисса, понятия не имел, что ее гибель не связана с принятием Дара. Иначе зачем бы ему так меня уговаривать? Или он намекает, что не пытался извлечь из памяти Бобби обстоятельства ее гибели? Или там нечего было искать, потому что Мелиссу убил не Бобби?
— Но… — я запнулась, подбирая слова, — все это вовсе не означает, будто Мелиссу убил не Бобби. Может, он просто пожадничал?
— Ты что ж, золотце мое, думаешь, если бы он Мелиссу порешил, так я бы не знал? — Деклан опять улыбнулся. — Парень-то мой, кому, как не мне, знать.
«Это о многом говорит», — подумала я.
— Если не он Мелиссу прикончил, значит, это кто-то другой, — продолжал Деклан.
Я прищурилась и процедила:
— Убивал ее твой Бобби, не убивал, а вот втягивать меня в это дело — мы так не договаривались, Деклан.
— С чего ты это взяла?
Я наклонилась к нему поближе и отчеканила:
— Уговор у нас с тобой был такой: ты даешь мне знать, если кто-то из волшебного народа нуждается в помощи. А Бобби твой, если ты запамятовал, никоим образом к волшебному народу не принадлежит: он мальчик зубастый. Так что найми себе в частные детективы кого-нибудь другого, а меня уж уволь.
Деклан широко улыбнулся, показывая белоснежные клыки. И почему у него такой самодовольный вид? За этим кроется какая-то ловушка, чует мое сердце. Я вздохнула, мысленно разумеется, ведь нельзя показывать ему, как я озадачена. Конечно, заявлять, что я, дескать, не берусь за расследование, потому что оно идет вразрез с условиями уговора, — рискованно, но, по крайней мере, я попыталась взбунтоваться. Эта мысль сама по себе утешала меня.
— А как насчет девушки-красавицы? — вкрадчиво поинтересовался Деклан. — Уж ее ты в беде не покинешь, с ней-то вы одной крови?
Мелисса — моя соплеменница? Новость оглушила меня. Почему Хью об этом не сказал?! Но…
— Даже если она была из наших, — с расстановкой отчеканила я, — боюсь, помочь ей уже нельзя, она же мертва.
— Так-таки и мертва? Бесповоротно? — улыбаясь, уточнил Деклан.
— Во всяком случае, полицейские и патологоанатом держатся именно этого мнения, — ответила я. — А ты намекаешь, что она еще может ожить?
Улыбка сползла с лица Деклана, и он озадаченно спросил:
— Ты разве не видела тело?
— Меня и близко не подпустили. Ее мать привлекла к делу душеспасителей, — объяснила я.
Теперь Деклан нахмурился.
— С чего бы это она так? — спросил он будто про себя.
— Откуда же нам знать? — вмешалась Фиона, которая как раз подоспела с нагруженным подносом. — Может, начиталась их дурацких брошюр. — Фиона умело отвернула крышечку с бутылки и щедро плеснула мне водки в тяжелую хрустальную стопку. — Дамочка и так не семи пядей во лбу, верит небось каждому их слову, а они какой только чуши не наболтают, вот и промыли ей мозги.
За спиной у Фионы я увидела уже знакомую мне азиатку-официантку. Та стояла на последней ступеньке лестницы, и пальцы у нее так и танцевали в воздухе, сплетая сложнейшую пряжу. Магическая сеть вновь замерцала, доносившийся с первого этажа, из бара, шум смолк. Я позавидовала тому, как легко некоторым даются чары, — посмотришь, так вроде бы и совсем без усилий.
Фиона тем временем налила виски и придвинула выпивку Деклану. Он поболтал золотистый напиток, вдохнул его аромат, раздув ноздри, и произнес:
— Лучшее в Ирландии — в двойном количестве: виски «Джеймсон» в уотерфордском хрустале. — Поднял бокал и отсалютовал мне. — Слаинте, Женевьева! — Последовала ухмылка. — Для тех, кто не понял, перевожу с нашего сладкозвучного гэльского наречия: чтоб ты и дальше была здорова!
— Тебе того же, — ответила я, услышав в его тосте подспудную угрозу. Водку я осушила залпом и, когда холодный ожог прошел, вернулась к делу: — Мне интересно, что же все-таки с Мелиссой — жива она или нет?
— Девушка-красавица готова была принять Дар. Так что я, наверное, еще могу провести церемонию… — Деклан многозначительно промолчал, потом закончил: — Однако если там наслоились чары, да еще неведомо какие, то церемония — слишком большой риск.
— Полиция утверждает, будто никаких чар не обнаружено.
— Золотце мое, насчет чар я бы твоему слову поверил, а полиции еще погожу, но ты же тела так и не видала, — отозвался Деклан.
Я поставила пустой стакан на стол.
— А как насчет Роберто? На него наш уговор не распространяется.
— Что ж, если обнаружишь, что Мелисса, бедняжечка, померла от магии, значит, малец невиновен, то-то нам будет радости, — сказал Деклан. — Но по мне, чем быстрее справить церемонию над телом, тем для нее же и лучше выйдет. — Он уставился в свой стакан. — В запасе у нас ночь, от силы две.
Значит, никакого давления. И тут у меня возник вопрос, который я не замедлила задать:
— Кстати, зачем Мелисса вообще подалась на работу в «Голубое сердце»?
— Она там работала временно, пока там подвизался Роберто, — объяснила Фиона, разглаживая пурпурное платье. Я заметила, что лак у нее на ногтях подобран в тон кольцу с огромным рубином огранки «принцесса». Длинные вечерние перчатки Фиона уже успела снять. — Предполагалось, что как только она примет Дар, так сразу вернется на работу сюда. Деклан собирался быть ее спонсором. Верно? — повернулась она к вампиру.