Предисловие
Я познакомился с Джоном Таунсендом в 70–х годах, когда преподавал в Далласской семинарии. Джон был одним из лучших моих студентов. Уже в ту пору он обнаружил страстную любовь к истине и искреннее стремление найти практическое применение Слову Божьему в нашей жизни. Закончив с отличием Далласскую семинарию, Джон столь же добросовестно занялся докторской диссертацией по психологии в Роузмиде. Затем последовала частная практика, в которой он весьма эффективно применял знания, мудрость и любовь к людям, данные ему Господом.
Со временем наши отношения профессора и студента переросли в дружбу и сотрудничество, мы вместе организовали работу в системе Минирт–Мейер Уэст, и теперь я часто прошу Джона, чтобы он сообщал мне о новейших исследованиях в области душевного развития. Наши отношения прошли полный цикл: Джон стал моим наставником, он помогает мне лучше понять те травмы развития, на которые каждый из нас, смертных, обречен в детстве, и узнать, как нам исцелить эти травмы, чтобы осуществить свое предназначение и служение в качестве учеников Иисуса Христа. Я видел замечательные плоды, которые приносит созданная Джоном и полностью основанная на Писании программа терапии, даруя исцеления сотням верующих, обращающихся в клиники системы Минирт–Мейер Уэст. Многие пациенты выражали личную благодарность Джону за его любовь, сострадание и мудрость, поддержавшие их в пору кризиса.
В годы нашего партнерства Джон столько сил тратил на служение отдельным людям, что мне пришлось многократно и настойчиво просить его поделиться с широкой публикой теми ценными принципами, на которых основано его учение. Как известно, болезнь легче предотвратить, чем лечить. Вот почему мы с доктором Фрэнком Миниртом постоянно просим христианских терапевтов ставить на первое и главное место служение. Мы хотим сделать все что в наших силах, чтобы наши братья и сестры во Христе могли помочь себе сами, прежде чем обратиться к нашим консультантам за, так сказать, завершающими штрихами.
Лично я счастлив оттого, что в книге «Не прячьтесь от любви» Джон раскрыл свое сердце и свою мудрость. По мере того как вы будете путешествовать по страницам этого произведения, вы совершите паломничество в глубины своей души.
Две тысячи лет назад пророк Иеремия говорил людям о том, как лживы их сердца, как склонны они прятать истину от своего же разума. Но Слово Божье сильно, остро, словно лезвие, оно разрубает нашу защиту и открывает свету наши истинные мысли, чувства и побуждения.
Вся эта книга пронизана любовью ее автора к людям и его страстью к истине. Джон Таунсенд открывает перед нами различные травмы развития и то, как они препятствуют нам во всей полноте вкусить «жизни в избытке», которую желал для нас Христос. Таунсенд обнажает конкретные виды самообмана, мешающие нам вступать в близкие отношения и устанавливать библейские границы.
Джон со всем сочувствием подсказывает нам библейский путь к источникам, которые наполнят пустоты нашей души, оставшиеся незаполненными в процессе развития, чтобы мы смогли победить грехи и дурные склонности, которыми мы в своей слепоте пытаемся насытить этот вакуум. Бог хочет, чтобы мы не просто перестали грешить: любя нас, Он желает утолить наши эмоциональные и духовные потребности таким образом, каким их никогда не утолит грех. Эта книга учит нас, как мы должны сотрудничать с Богом в процессе своего освящения, идти рука об руку с Ним по пути, который не завершится, пока мы не попадем на небеса.
Пол Мейер, доктор медицины,
исполнительный вице–директор
системы клиник Минирт–Мейер Уэст
ЧАСТЬ I
Почему мы прячемся от любви
Глава первая
История Дженни
Девятилетней Дженни самым красивым существом на свете казалась бабочка, на которую она смотрела в тот момент. Девочка спокойно и весело играла на поляне, то ее родители поблизости, за холмом, собирают овощи в огороде. Дженни очень любила родителей, ведь от них она всегда получала то тепло и участие, о которых мечтает каждый ребенок — и девочка, и мальчик.
У Дженни было хорошее детство. Она жила с родителями в уютной европейской деревне. Если они куда–то уезжали, то она и в чужих краях помнила про бабочку на поляне и кукол в своей комнате, про огород и маленькую детскую площадку, сооруженную для нее в саду отцом.
Дженни всегда вспоминала и своего милого друга полисмена Джозефа, жившего по соседству. Джозеф часто приносил Дженни конфеты, потому что его брату принадлежал деревенский магазинчик. Дженни нравился коричневый мундир Джозефа и форменная шляпа, но еще больше ей нравилось его доброе лицо и долгие беседы, которые они вели, повстречавшись на углу улицы.
Наигравшись с куклами, навозившись вместе с мамой и папой в саду, Дженни порой отправлялась вместе с родителями на прогулку в Далекий лес, начинавшийся почти сразу за домом, через поляну. Жизнь девочки была полна счастья и покоя. Она чувствовала себя в совершенной безопасности.
Но однажды случилось нечто ужасное: началась война! Всего через пару месяцев после дня рождения Дженни на улицах послышались выстрелы, взрывы, грохот боя.
Маленькая страна Дженни проиграла войну, вражеские войска захватили ее. Спустя несколько дней Дженни увидела, как по дорожке из гравия к дому ее родителей направляются какие–то чужие люди. Сперва она приняла их за друзей, потому что на них были мундиры, внешне напоминавшие форму, в которой ходил констебль Джозеф. Но девочка ошиблась: эти люди в приятной ее глазам форме оказались солдатами оккупационной армии. Они вломились в дом и принялись его обыскивать.
— Беги, Дженни! Беги в Далекий лес! — крикнул ей отец. Девочка выбежала из дома в легком платьице и сандалиях и, оглянувшись, успела увидеть самое страшное зрелище в своей короткой жизни: солдаты грубо подтащили ее родителей к большой черной машине, распахнули дверцы и втолкнули их на заднее сиденье.
Сердце Дженни наполнил страх. Всхлипывая, она бросилась бежать через луг в Далекий лес.
Приют в Далеком лесу
Чужаку Далекий лес показался бы слишком густым, непроходимым, но Дженни давно привыкла к нему. Она гуляла здесь с отцом и кое–что знала об этом лесе, она провела здесь много приятных часов и с папой, и с мамой, исследовала ручьи, холмы и подлесок, где пробегали мелкие животные.
Родители научили ее дружить со зверями, и Дженни нe боялась их.
Несмотря на свой испуг, Дженни сумела быстро отыскать в лесу одно из своих излюбленных местечек, где можно было спрятаться. Это был небольшой грот у ручья. Всхлипывая, Дженни заползла в него и упала на землю, растерянная, изнуренная. Ужас от событий и бегство отняли у нее все силы. Девочка уснула.
Она проснулась на следующий день, все еще испуганная и растерянная. Но инстинкт самосохранения взял верх. Девочка хорошенько подумала и поняла, что ей надо делать. «Теперь я одна, — сказала она себе, — мамы и папы нет. Эти страшные люди в мундирах поймают меня, если я вернусь домой. Дом перестал быть домом». Дженни печально вздохнула и решила, что отныне ее домом будет пещерка в Далеком лесу. Этот грот всегда служил ей приютом, теперь он стал ее единственным надежным убежищем.
За несколько недель Дженни освоила Далекий лес. Главное было держаться подальше от людей в мундирах. Девочка чувствовала себя такой одинокой, что порой сомневалась, жила ли она когда–нибудь той прежней мирной жизнью. Она вспоминала родителей и свое счастье, тосковала по прошлому, а потом думала о дне страха и бегства, и растерянность вновь овладевала ею. И все же, несмотря на эти противоречивые эмоции, в Далеком лесу Дженни ощущала себя в безопасности.
Научиться жить в одиночестве
В те недели, которые последовали за арестом родителей, одиночество и страх стали постоянными спутниками Дженни. Ей было плохо одной, но она не решалась выдать свое убежище, особенно людям в форме.
Наступали моменты, когда маленькой потерявшейся девочке казалось, что сердце ее вот–вот разорвется от тоски. Она так скучала по маме и папе! В эти мрачные минуты Дженни старалась утешиться и согреться воспоминаниями о былой домашней жизни. Она пересматривала в уме милые семейные сцены, полные любви и заботы, пытаясь извлечь из них как можно больше тепла.
Вот одно из самых приятных впечатлений: она сидит у мамы на коленях. Стул придвинут к камину. Тихий вечер, папа, сидя рядышком в кресле, читает ей вслух книгу, мама укачивает, пока девочка не погружается в дремоту, и тогда ее относят в кровать, заботливо подтыкают одеяло.
Дженни мечтала вернуться в ту пору жизни, когда ей не приходилось прятаться, но она знала, что теперь единственным безопасным для нее местом на земле стала пещера в Далеком лесу.
Лес обеспечивал безопасность девочки, но жизнь в ней поддерживали воспоминания. Каждую ночь Дженни плакала, засыпая, а на следующий день поднималась и вновь принималась за труд, необходимый для выживания. Она нашла места, где можно было зачерпнуть пресной воды, выяснила, где растут самые вкусные ягоды и съедобные растения. Иногда Дженни пробиралась вечером в огород и выкапывала несколько картофелин или свекол. Она умела разжигать костер и выбирать теплое убежище в холодную погоду.
Дженни постепенно обустраивалась в лесу. Она знала, как обеспечить себе кров и пищу. Теперь она чувствовала себя вне опасности — по крайней мере на какое–то время.
Но сердце маленькой девочки было разбито, и все хлопоты Дженни, направленные на выживание в лесу, не могли починить его. Та часть души, которая раньше умела доверять, тянулась за лаской, мечтала о добром слове и нежных объятиях, теперь застыла и оцепенела. Ее место заняла болезненная пустота. Дженни чувствовала, как ее сердце ссыхается, превращаясь в горошину. Она не хотела лишиться сердца, но оно разбилось. Что тут поделаешь?
Выжить в одиночку непросто, даже в знакомом месте. Дженни справлялась с повседневными заботами, но главной проблемой для нее стала необходимость самой принимать все решения. Она еще не была достаточно взрослой для этого.
Многое заводило ее в тупик. Она, не задумываясь, выбрала своим домом пещеру, но не была уверена, правильно ли она поступила. Порой она гадала, не лучше ли было устроить шалаш в ветвях дерева, но если это и лучше, она все равно не знала, как сделать шалаш. У каких деревьев листья достаточно густые и крепкие, а у каких листва осыплется при первом же дожде? Какие ягоды можно есть, а какими отравишься?
Дженни знала, что она слишком мала и ответы на эти вопросы ей неведомы. Но ей нужно было как–то справляться с ними, чтобы выжить в Далеком лесу.
Если проблема казалась чересчур сложной, если Дженни не решалась сделать тот или иной выбор, она пыталась представить себе доброе лицо констебля Джозефа. Он много раз помогал ей разобраться со взрослыми проблемами, когда девочка еще жила с папой и мамой. Он доводил ее до дома, где жила ее подружка, научил Дженни отбивать мяч и ездить на велосипеде.
«Что сказал бы на это констебль Джозеф?» — спрашивала себя Дженни, и довольно часто это помогало ей найти ключ к решению той или иной задачи. В других случаях она вспоминала разумные советы отца и матери.
Но бывало и так, что Дженни в отчаянии садилась на землю и заливалась слезами. Она была такой маленькой, а эти проблемы, эти решения — чересчур сложными. Одиночество казалось невыносимым.
Теперь Дженни утешали только ее прогулки по лесу. Людей рядом не было, но она могла общаться с растениями и животными. Дженни проводила целые часы, здороваясь с косулями, следя за барсуками, змейками, лисами, пробегавшими туда–сюда. Однажды она даже видела черного медвежонка.
Дженни не была уверена, узнают ли ее животные, но они не пугались ее, их не стесняло ее присутствие. Отец рассказывал Дженни, что нельзя делать резких движений, чтобы не встревожить зверьков, и теперь она понимала, чего они боятся, потому что и ей был знаком страх.
Снова страх
Однажды на долгой прогулке Дженни внезапно услышала, как кто–то кричит. Она оглянулась через плечо и, к своему ужасу, увидела четырех солдат в униформе, тех самых, которые в тот раз ворвались к ним в дом и увели родителей! Они тоже узнали Дженни и погнались за ней, рассыпавшись в шеренгу, чтобы наверняка ее схватить.
На миг Дженни застыла, парализованная страхом. Потом сорвалась с места. Она быстро промчалась по тропинке через кусты, на ходу припоминая, как добиралась в эти места.
Ее спас старый дуб. Это дерево росло уже сотни лет, даже папа не мог обхватить его руками. Дуб служил Дженни приметой почти незаметной развилки, к которой она и бежала теперь. Поворот нельзя было разглядеть заранее, но дуб подсказал Дженни дорогу, и она резко свернула влево.
Обогнув дерево, Дженни скрылась в густом, почти непроходимом подлеске. Кусты шиповника сходились над узкой тропинкой, образуя такой тесный туннель, что даже девятилетняя девочка с трудом протискивалась в него. Она знала, что этой тропкой часто удирают лисы и барсуки. Дженни бежала, затаив дыхание, прислушиваясь к стуку своего сердца.
Солдаты, не разглядев тайной тропки, побежали по широкой просеке. Дженни слышала их удивленные и сердитые голоса, эхом отдававшиеся от стоявших кругом дубов. Словно гончие, сбившиеся со следа. Потом голоса солдат замерли вдали.
Дженни не сразу вернулась к пещере, она выжидала: а вдруг солдаты нашли ее приют? Потом она поблагодарила дуб за то, что он так надежно стоял на своем месте и помог ей.
Месяцы, проведенные в Далеком лесу, Дженни потратила не напрасно. Она многому научилась, и это помогло ей спастись от солдат. Теперь она начала потихоньку пробираться среди деревьев к своему убежищу.
Тревожный разговор
В одиночестве Дженни много времени проводила в размышлениях. Разговаривать ей было не с кем, поэтому она беседовала сама с собой — это развлекало ее и помогало развеять тоску. Беседу вели две воображаемые подружки, Дженни Большая и Дженни Маленькая.
Один их разговор Дженни проигрывала в уме особенно часто. «Девочки» обсуждали очень важный вопрос: «Почему я попала сюда?» Дженни разбирала различные причины, чтобы понять, как же она оказалась в Далеком лесу одна–одинешенька. Большая Дженни и Дженни Маленькая пытались найти какой–то смысл в этой печальной ситуации.
Неделя тянулась за неделей, а их разговор приобретал все более неприятную окраску. Теперь он строился примерно так:
Большая Дженни: Как ты здесь очутилась?
Маленькая Дженни: Плохие солдаты забрали моих родителей и хотели схватить меня.
Большая Дженни: Ты уверена, что в этом все дело?
Маленькая Дженни: Да, я уверена. О чем ты говоришь?
Большая Дженни: Нет ли тут иной причины?
Маленькая Дженни: Нет… Какая еще может быть причина?
Большая Дженни: А вот какая: помнишь, как ты заболела и целую неделю пролежала в постели?
Маленькая Дженни: Помню–помню! Мне было так плохо! Просто ужасно!
Большая Дженни: Ты не все помнишь. Разве ты забыла, как твои родители вели себя, когда ты болела?
Маленькая Дженни: Мама заботилась обо мне весь день, а вечером, когда она уставала, ее сменял папа.
Большая Дженни: Вот именно, они заботились о тебе. И ты заметила, что они оба очень уставали. После всей работы, которую им приходилось выполнять, они еще вынуждены были нянчиться с тобой!
Маленькая Дженни: Да, вид у них был очень усталый.
Большая Дженни: Да уж конечно! Вот потому–то ты и попала сюда.
Маленькая Дженни: Не понимаю…
Большая Дженни: Еще как понимаешь! Твой эгоизм измучил их, отнял у них все силы. Им приходилось заниматься тобой, и они не успели заранее продумать, как спастись, когда придут солдаты. Если бы ты поменьше требовала, ты бы и сейчас была с ними, в безопасности.
Маленькая Дженни: И правда, я все время ныла, что животик болит. Наверное, не надо было…
Эти разговоры измучили Дженни, но они не прекращались.
Вторая погоня
Спасаясь от этих разговоров, Дженни уходила посидеть на берегу реки, которая протекала через Далекий лес. Это место она нашла не сразу, оно таилось в глубине леса. Теперь оно стало для Дженни еще одним убежищем. Она сидела тихонько, прислушиваясь к музыкальному звону струи, бежавшей по гладким камешкам.
Однажды Дженни пробудилась от полудремы на берегу оттого, что в ее уединение вновь ворвался шум и крики людей. В ста ярдах от нее показался отряд солдат в мундирах. Они заметили девочку в тот момент, когда она увидела их, и с криками побежали к ней.
Та первая страшная встреча с солдатами кое–чему научила Дженни. Даже погрузившись в раздумья у лепечущего ручья, она не забывала одним глазком поглядывать вокруг и заранее готовила пути к отступлению. На этот раз Дженни отреагировала на появление солдат гораздо быстрее — не медля, не задумываясь, девочка бросилась прочь, направляясь в густую заросль кустов. Ей стоило только пригнуться, и густая листва укрыла ее с головой.
Раздвигая руками ветки, Дженни то и дело останавливалась, прислушиваясь к мужским голосам. Как и в прошлый раз, они становились все слабее, пока не затихли вдали.
Потеряв Дженни из виду, солдаты остановились передохнуть. Дженни уже ушла чересчур далеко и их разговора не слышала.
— Ты уверен, что это она? — Немолодой мужчина с трудом переводил дыхание.
— Точно, она, — ответил другой, по всей видимости, начальник этого отряда. — Дженни здесь, в лесу, она жива. Ее родители не ошиблись, они знали, что она побежит сюда.
Первый солдат наклонился над ручьем, зачерпнул воды. Выпрямляясь, он печально заметил:
— Дженни не знает, что мы прогнали завоевателей, что наша страна снова свободна. А значит, она не знает, что это ее родители послали нас за ней.
Третий солдат, обернувшись к командиру, спросил:
— Я вот чего не понимаю, сэр: почему девочка убегает? Мы ее соотечественники, мы пришли за ней, чтобы отвести ее домой. Почему Дженни боится нас?
Командир призадумался на минуту. Потом, бросив прощальный взгляд на кусты, за которыми скрылась Дженни, констебль Джозеф мягко ответил:
— Мундир — он и есть мундир, — и, повернувшись в сторону закатного солнца, последние лучи которого еще подсвечивали край Далекого леса, он повел своих людей в деревню.