Одним из самых тяжелых, черных итогов президентства Владимира Путина стало погружение России в беспросветную пучину коррупции. По уровню воровства среди чиновников мы официально признаны одной из самых «передовых» стран в мире. В мировом рейтинге индекса восприятия коррупции Transparency International за годы президентства Путина мы опустились на 143–ю позицию, то есть оказались одними из самых коррумпированных. Наши соседи — Гамбия, Индонезия, Того, Ангола, Гвинея–Бисау. В этом рейтинге мы намного отстаем от таких стран, как Замбия (123–е место), Украина (118–е), Египет (105–е), Грузия (79–е), Южная Африка (43–е). Еще в 2000 году мы находились «всего» на 82–м месте, а теперь дошли почти до самого дна. По оценкам фонда «ИНДЕМ», объем коррупционных сделок в России вырос с 2001 года с менее 40 млрд. долларов в год до более 300 млрд. долларов (!).[1]Взятки и чиновничий рэкет стали повсеместной практикой в стране.
Путин оказался хитрее паразитировавших на реформах 1990–х олигархов и тогдашних коррупционеров. В 1990–е коррупция тоже была сильна, но она была на виду — свободная пресса могла беспрепятственно сообщать о фактах коррупции. В 1997 году ряд членов правительства были уволены за получение ими аванса в 90 тыс. долларов каждый за книгу о приватизации. У нынешних коррупционеров эта цифра вызывает смех.
Сегодня воровство чиновников исчисляется миллиардами, но оно скрыто от глаз людей: владельцы крупных активов прячут за своими спинами десятки тайных бенефициаров, могущественных «друзей президента Путина». Информация об истинных собственниках тщательно охраняется спецслужбами, тема коррупции в высших эшелонах власти — табу для подконтрольных Кремлю СМИ.
Между тем, взятки и слияние чиновников с бизнесом стали нормой на всех уровнях власти — федеральном, региональном, местном. Под разглагольствования о борьбе с «реваншем олигархов» в России происходило стремительное обогащение новой, более могущественной путинской олигархии — за наш с вами счет. Вывод важных активов из государственной собственности под контроль частных лиц, выкуп собственности у олигархов по баснословным ценам за государственный счет, установление монополии друзей президента Путина на экспорт российской нефти, создание «черной кассы» Кремля — таковы штрихи к портрету сложившейся при Путине криминальной системы управления страной.
«Чемпионом» по передаче важнейших активов в руки таинственных «третьих лиц» стал «Газпром». Всего за три года «Газпром» без всякого конкурса, по непрозрачной процедуре, передал в собственность посторонних лиц три важнейших финансовых актива, обслуживающих денежные потоки компании. Сначала это была дочерняя страховая компания «Газпрома» «Согаз»: в 2005 году ее передали в собственность структурам петербургского банка «Россия». В тот момент все активы банка «Россия» были примерно равны стоимости «Согаза» (1 млрд. долларов). Однако «Согаз» не был продан на открытом аукционе, а был передан в собственность этому небольшому питерскому банку.
В 2006 году под управление структур банка «Россия» перешли пенсионные резервы пенсионного фонда «Газфонд» общим объемом свыше 6 млрд. долларов. В конце 2006–го — начале 2007 г. на эти деньги были выкуплены более 50% акций «Газпромбанка», ставшего к концу 2007 года вторым банком страны по размеру активов после Сбербанка.[2]
Крупнейшим акционером банка «Россия», основанного в 1990 г. при участии управделами Ленинградского обкома КПСС, по данным российских СМИ, является председатель его совета директоров Юрий Ковальчук, знакомый с президентом Путиным со времени его работы в Петербурге. Однако полный состав владельцев банка неизвестен.
Крупномасштабной аферой друзей Путина из банка «Россия» стал захват гигантского холдинга «Газпром–Медиа», в состав которого входят телеканалы НТВ, ТНТ и другие медиа–активы. До того как «Газпромбанк» попал в руки Ковальчука и К°, в июле 2005 г. на него были переведены медиа–активы «Газпрома» — группа «Газпром–Медиа» и пакеты акций телеканалов НТВ и ТНТ, которые обошлись «Газпромбанку» всего в 166 млн. долларов. [3] Через 2 года после продажи, в июле 2007 года, вице–премьер Дмитрий Медведев оценил стоимость активов «Газпром–Медиа» в 7,5 млрд. долларов. [4]Получается, «Газпром» отдал эти активы друзьям президента Путина в десятки раз дешевле реальной стоимости! По сравнению с этой аферой залоговые аукционы выглядят «образцом честности и прозрачности».
«Россия — страна возможностей», цинично провозглашает реклама банка «Россия», расположившаяся на щитах в самом центре Санкт–Петербурга, на Невском проспекте и у Исаакиевского собора. Сконцентрированные в руках Юрия Ковальчука медиа–активы — не просто бизнес. Это — полномасштабный политический ресурс, предназначенный для массированной обработки общественного сознания. По сути, в руках Ковальчука оказался гигантский негосударственный медиа–холдинг, аккумулирующий четыре крупных телеканала — НТВ, ТНТ, РЕН ТВ, «Санкт–Петербург — Пятый канал», одна из самых читаемых в стране газет «Комсомольская правда», десятки теле– и радиокомпаний и газет.
Вся эта гигантская медиа–империя — «Путин–медиа» — составляет серьезную конкуренцию государственным телеканалам и другим СМИ, ее мощь не идет ни в какое сравнение с былыми возможностями Гусинского и Березовского. Трудно себе представить, что такой ресурс не будет использоваться в политических интересах Путина.
Брат Юрия Ковальчука, Михаил, возглавляет Курчатовский институт и, недавно став исполняющим обязанности вице–президента Российской академии наук, будет распределять выделенные из бюджета 130 млрд. рублей на «нанотехнологии». Сын Юрия Ковальчука, Борис, некогда советник вице–премьера Дмитрия Медведева, сейчас возглавляет департамент «приоритетных национальных проектов» в аппарате российского правительства — этот департамент курирует средства, выделяемые на «нацпроекты».
«Газпром» — не единственная структура, разворованная при Путине. В 2004 году в результате дополнительной эмиссии акций «Связь–банка», созданного в 1990–е специально для обслуживания государственных предприятий связи, более 50% акций банка оказались в собственности некоей компании «РТК–Лизинг». После этого отраслевые компании, ранее обслуживавшиеся в других банках, стали переводить свои счета в «Связь–банк». В начале 2005 г. Общество защиты прав потребителей обратилось в Генпрокуратуру, МВД и Счетную палату с просьбой провести по этому поводу проверку.[5]Однако дело было спущено на тормозах.
Владельцем «РТК–Лизинг» считается датский юрист Джеффри Гальмонд,[6]чье имя часто связывают с российским министром информационных технологий и связи Леонидом Рейманом. Но кто истинные бенефициары?
Вот такими способами крупнейшие активы при Путине выводились из–под контроля государства и попадали в собственность частных лиц.
Еще одной исторической аферой стал выкуп в сентябре 2005 года 75% акций «Сибнефти» у друга Путина олигарха Романа Абрамовича за 13,7 млрд. долларов.[7]
Государство могло вообще не покупать «Сибнефть» (на момент продажи это была самая маленькая из российских вертикально интегрированных нефтяных компаний с падающей добычей). В конце концов, могло заплатить за нее существенно меньшую цену — с учетом того, что в свое время Абрамович приобрел контроль над компанией за 100 млн. долларов.
Однако «Сибнефть» купили по максимально возможной, искусственно взвинченной цене,[8]причем половина покупки была профинансирована напрямую государством. В июне–июле 2005 года государство, через специально учрежденную компанию «Роснефтегаз», заплатило «Газпрому» 7,2 млрд. долларов, получив взамен 10,7% акций самого «Газпрома».[9]Это были те самые акции, которые за 12 лет до этого распоряжением президента Ельцина от 1993 года «Газпрому» разрешили выкупить за ваучеры.[10]Свой пакет в «Газпроме» государство могло увеличить совершенно бесплатно, погасив эти акции.
Зачем было платить Абрамовичу более 7 млрд. долларов государственных средств (остальные деньги были взяты из бюджета «Газпрома») для увеличения госпакета акций в «Газпроме», когда власти и так фактически полностью контролировали компанию? Что это, как не вывод активов?
Зачем было платить за «Сибнефть» 13,7 млрд. долларов, когда можно было заплатить гораздо меньше? В течение всего 2005 года цену акций «Сибнефти» искусственно разогревали, распуская слухи о предстоящей покупке компании «Газпромом». Еще в начале 2005 года акции стоили 3 доллара за штуку, а на момент совершения сделки — уже 4 доллара. Если бы «Газпром» купил 75% акций «Сибнефти» в январе 2005 года, он сэкономил бы более 3 млрд. долларов.
Зачем было переплачивать Абрамовичу за «Сибнефть»? Да и Абрамович ли это? Он считается владельцем компании Millhouse, продавшей «Сибнефть» «Газпрому». Однако имен подлинных владельцев Millhouse никто не знает. Говорят, у Абрамовича есть влиятельный партнер, совладелец Millhouse. Кто это?
Зачем вообще была нужна национализация «Сибнефти»? Если бы ее купили частные владельцы, эффективность компании, скорее всего, не упала бы так, как упала под контролем «Газпрома», а государству не пришлось бы платить за компанию такие деньги.
Кстати, согласно финансовым отчетам «Газпрома», в капитале компании и ее «дочек» еще в середине 2003 года было 17,5% собственных акций. По состоянию на 30 июня 2007 года — 0,5%.[11]В 2005 году государство выкупило 10,7% акций. Куда делись остальные 6,3% акций «Газпрома», которые сегодня стоят почти 20 млрд. долларов? Кто владеет ими?
Зачем «Газпром» делится сотнями миллионов долларов ежегодной прибыли от транзита и реэкспорта центральноазиатского газа с совладельцами швейцарского трейдера «РосУкрЭнерго»? Кто стоит за этой посреднической структурой?
Все описанные выше аферы вокруг «Газпрома» осуществлялись, когда совет директоров компании возглавлял преемник президента Путина Дмитрий Медведев. Какую роль лично он играл во всех этих аферах, и не является ли его выбор в качестве преемника следствием этих афер?
Еще одна афера путинского времени — рост как на дрожжах бизнеса никому доселе не известного швейцарского нефтяного трейдера Gunvor, через который сегодня экспортируется около трети вывозимой за границу российской нефти (почти вся нефть «Сургутнефтегаза», значительная часть нефти, добываемая «Газпромнефтью» и «Роснефтью» и другими компаниями). Эта компания контролирует ежегодный экспорт нефти стоимостью не менее 40 млрд. долларов.
Когда Путин только пришел к власти, в России активно обсуждалось введение государственной монополии на экспорт нефти. Монополия по сути и была введена, только не государственная, а частная. За компанией Gunvor стоит давний товарищ Путина по работе в Петербурге Геннадий Тимченко.[12]
В письме в британскую газету Guardian другой совладелец Gunvor, швед Торбьерн Торнквист, признался, что у могущественного нефтетрейдера есть и некий «третий совладелец». Кто это, до сих пор неизвестно.
Непонятно также, кто владеет «Сургутнефтегазом», опорным поставщиком нефти для Gunvor. Считается, что компанию через цепочку промежуточных фирм контролирует нынешний гендиректор Владимир Богданов. Однако есть и другая версия: что еще в 2002 — 2003 годах Богданов перепродал свои акции неизвестным лицам, представляющим высшие эшелоны российской власти, в том числе тому же Тимченко, а возможно, и Путину. Так это или нет, еще предстоит проверить. В то время как другие частные нефтяные компании (ЛУКОЙЛ, ЮКОС, ТНК–ВР) раскрыли имена своих реальных владельцев несколько лет назад, настоящая структура собственности «Сургутнефтегаза» остается непрозрачной.[13]
Поймать Путина и его сообщников за руку трудно — слишком профессионально они заметают следы своей неприглядной деятельности. Видимо, переняли опыт Саддама Хусейна — американцы так и не смогли найти в Ираке документов, с очевидностью подтверждающих коррупцию в период правления диктатора, хотя Саддам и его сыновья купались в роскоши и ни в чем себе не отказывали.
Иногда, впрочем, российскую власть удавалось поймать за руку В мае 2006 года арбитражный трибунал Цюриха признал, что владельцы бермудского фонда IPOC, контролирующего пакет акций российского оператора сотовой связи «Мегафон», отмывали деньги в интересах реального бенефициара фонда, неназванного «свидетеля № 7». Описание «свидетеля № 7» полностью соответствует портрету российского министра связи, питерца и давнего товарища президента Путина, Леонида Реймана.[14]Номинальный владелец IPOC, датский юрист Джеффри Гальмонд, владеет также «Телеком–инвестом», «Межрегиональным транзиттелекомом», 50% оператора сотовой связи «Скай Линк». В ноябре 2007 года прокуратура Британских Виргинских островов обратилась к властям США с просьбой помочь в расследовании причастности Реймана к незаконной деятельности.[15]
Но министр Рейман до сих пор прекрасно себя чувствует, работая на прежней должности.
Остается слишком много неприятных вопросов к Путину и его окружению. Кого можно считать реальными совладельцами «Сургутнефтегаза», «Мегафона», компании «Скай Линк», холдинга Романа Абрамовича Millhouse, могущественного нефтяного трейдера Gunvor? Могло ли быть так, чтобы какие–то датские, шведские, финские и чукотские бизнесмены завладели доброй половиной России, не делясь с Путиным? Куда идут колоссальные средства, выручаемые от экспорта оружия корпорацией «Рособоронэкспорт», возглавляемой другом Путина Сергеем Чемезовым? Верна ли информация СМИ о «черной кассе» Кремля[16]— системе скрытого оборота наличности неизвестного происхождения, как минимум сотен миллионов долларов, используемых для финансирования предвыборных кампаний, — или каких–то иных целей?
Неудивительно, что эксперты и политологи соревнуются в оценках личного состояния Путина — 20, 30 млрд. долларов, кто больше?
Авторитарно–криминальный режим, сформировавшийся в России за годы правления Владимира Путина, угрожает будущему нашей страны. Власти есть что терять. Если в России вновь появятся свободные СМИ, конкуренция в политике, черные делишки нынешних российских правителей немедленно выплывут наружу. Если это произойдет, им в лучшем случае придется потерять свои посты, — а вместе с ними и возможности для миллиардных заработков. А в худшем — и свободу. Вывод государственных активов, прежде всего активов «Газпрома», использование заграничных посредников для выкупа российской нефти по заниженным ценам, вменяемое сегодня в вину сидящему в тюрьме Михаилу Ходорковскому, стали широкой практикой среди многочисленных «друзей Путина» — только куда более масштабной.
Нам необходимо остановить все это. Перевернуть эту позорную страницу в нашей истории. Нам нужно, чтобы к власти пришли люди с чистыми руками, за спиной которых нет никаких коррупционных скандалов и сомнительных связей. Нам нужно резко уменьшить власть чиновников над страной, сократить их полномочия, чтобы убрать почву из–под ног коррупционеров и воров во власти. Государство должно избавиться от несвойственных ему функций контроля над предприятиями и их денежными потоками. Необходимо возродить практику открытой и честной приватизации, которая начала формироваться в 1997 — 2002 годах.
Сроки пребывания высших чиновников у власти должны быть ограничены, причем это должно касаться всех уровней — федерального, регионального, местного. Это необходимо для того, чтобы люди не «врастали» в альянсы с предпринимательскими структурами, а их последователи получали возможность гласно расследовать в случае необходимости деятельность предшественников. Принцип должен быть универсальным: отработал 8 лет — в отставку, никаких «третьих сроков», никаких трюков для сохранения своих позиций (вроде перехода на должность председателя правительства).
Нужно принять законы о лоббизме, конфликте интересов, запретить чиновникам и аффилированным с ними лицам заниматься бизнесом. Необходима дисквалификация чиновников, уличенных в коррупции, — им должно быть пожизненно запрещено занимать государственные должности.
Нам необходимы обновленные правоохранительные органы, прежде всего те, которые заняты расследованием коррупционных дел. России необходима независимая Федеральная служба расследований, в которой не было бы места лицам, аффилированным с потенциальными коррупционерами и замеченным в покровительстве обвиняемым по громким уголовным делам — например, обвиняемым по делу о контрабанде мебели через торговый центр «Три Кита», когда сотрудники прокуратуры и Следственного комитета преследовали участников расследования.
Необходим жесткий гражданский контроль за действиями власти, возрождение свободы слова, отмена цензуры на федеральных телеканалах, создание нормальных условий для деятельности политической оппозиции. Общество должно получить возможность открыто обсуждать темы коррупции во власти и требовать уголовного преследования коррумпированных чиновников. Журналисты должны получить возможность свободно проводить расследования коррупционных скандалов.
Важнейшим условием для борьбы с коррупцией является наличие в России независимых судов. Пока суды фактически находятся под контролем исполнительной власти, нет шансов на то, что дела о коррупции будут рассматриваться объективно, а виновные будут наказаны.
Демократизация страны, приход к власти ответственных и чистоплотных политиков на смену клептократии, отход России от жизни «по понятиям» и возвращение на путь построения правового государства, где уважают и соблюдают законы, — единственный способ остановить разворовывание России.
ЗАБЫТАЯ АРМИЯ
Путин просто обязан был использовать пролившийся на страну «нефтяной дождь» на нужды модернизации Российских Вооруженных сил.
За это время можно было адекватным образом вооружить армию. Однако скандально малыми оказались как фактические поставки вооружений, так и планируемые их закупки на будущее. По данным Совета по национальной стратегии, опубликовавшего в ноябре 2007 года доклад «Итоги с Владимиром Путиным: кризис и разложение Российской армии», в 2000 — 2006 годах в Вооруженные силы было поставлено всего 27 межконтинентальных баллистических ракет (27 боевых частей) — при списании 294 МБР (1779 боевых частей). В «безденежные» 1992 — 1999 годы в войска были поставлены 92 МБР (92 боевые части). С 2000 года армии были поставлены всего 3 новых самолета, один Ту–160 и два Су–34, в 1990–е — до 100 самолетов. После 2000 года было закуплено немногим более 60 танков Т–90, тогда как в 1990–е — 120. В 1990–е ВМФ и морские части погранвойск получили более 50 надводных и подводных кораблей и катеров, в 2000–е — менее десяти.[17]Государственная программа вооружений на 2007 — 2015 годы планирует поставку армии в период до 2015 года всего 60 самолетов. Это означает, что существующий парк в 600 самолетов планируется обновить… за 80 лет?
Но главный удар был нанесен по важнейшему элементу российского военного потенциала и источнику суверенитета страны – стратегическим ядерным силам. За годы правления Путина стратегические ядерные силы России деградировали фантастическими темпами. По данным, приведенным в уже упомянутом докладе Совета по национальной стратегии, за период с 2000–го по 2007 г. стратегические ядерные силы утратили 405 носителей и 2498 зарядов (в 1990–е годы было утрачено всего 505 зарядов и дополнительно приобретено 60 носителей — в 1990–е в армию было поставлено 1960 стратегических бомбардировщиков Ту–95 и Ту–160). В период правления Путина было произведено всего 27 ракет, более чем в 3 раза меньше, чем в 1990–е. Если в 1990–е России в целом удалось удерживать ядерный потенциал на уровне, унаследованном от СССР, то при Путине его сокращение приняло характер крупнейшей угрозы национальной безопасности.
При этом при сокращении трудно уязвимых межконтинентальных ракет шахтного базирования и мобильных железнодорожных комплексов РТ–23 (имевших внешний вид обычного вагона–рефрижератора, в связи с чем их трудно было обнаружить) продолжалось оснащение армии ракетными комплексами РС–12 «Тополь», обладающими высокой уязвимостью (это стотонные 22–метровые машины, которые могут легко быть обнаружены средствами оптической, радиолокационной и инфракрасной разведки).
Надо ли говорить, сколь важное значение имеют стратегические ядерные силы (СЯС) для суверенитета нашей страны. По сути можно сказать — нет СЯС, нет суверенитета. Остальная армия сегодня едва ли сможет противостоять крупномасштабной агрессии сильного противника. Если сокращение российского ядерного арсенала продолжится нынешними темпами, к середине следующего десятилетия у российских СЯС останется не более 300 межконтинентальных боевых ракет и баллистических ракет подводного базирования, а также не более чем 600 боевых частей для них. В таких условиях выполнение стратегическими ядерными силами функции ядерного сдерживания оказывается под вопросом: появляется возможность с помощью обезоруживающего неядерного удара с применением высокоточного оружия уничтожить почти все российские ядерные силы, а единичные запущенные ракеты — добить с помощью стратегической ПРО. Стратегические ядерные силы Китая через десять лет сравняются с российскими или даже обойдут их.
Что и говорить по поводу продолжающейся болтовни о «суверенитете» страны как «главной цели» политики Путина, если в реальности основной фактор этого суверенитета — стратегические силы ядерного сдерживания — при Путине оказались подорванными?
При скандально малых поставках вооружений в армию основной объем производимой техники уходил на экспорт, за границу. Если в 1990–е Россия экспортировала оружия в среднем чуть более чем на 1 млрд. долларов в год, то в 2007 году объем доходов от экспорта вооружений составил 7 млрд. долларов. Мы вооружаем иностранные армии, в том числе армии наших потенциальных противников — прежде всего Китая. Чужие армии получают в разы больше российского оружия, чем наша собственная. Экспорт оружия монопольно контролируется структурой «Рособоронэкспорт», возглавляемой еще одним «питерцем» и другом президента Сергеем Чемезовым. Расходование средств от экспорта оружия, которые должны целевым образом направляться на финансирование модернизации Вооруженных сил, непрозрачно.
Эффективность ВПК остается низкой, поставка в армию современных вооружений задерживается. Хотя власти пообещали вскоре испытать истребитель пятого поколения, к нему до сих пор не разработан двигатель. Первые образцы нового зенитно–ракетного комплекса С–400 поступили на боевое дежурство лишь в 2007 году, хотя их обещали начать поставлять в армию еще в 2000–м. С 2003 года нам обещают принять на вооружение оперативно–тактический ракетный комплекс «Искандер», но его испытания до сих пор не закончены. Испытания ракеты морского базирования «Булава» пока можно считать неудачными. На северодвинских верфях «Булаву» ждут три недостроенных ракетных подводных крейсера стратегического назначения, и что будет с ними и кто ответит за выброшенные на их постройку деньги, если «Булава» так и не поступит на вооружение, никто не знает.
Увеличивается технологическое отставание ВПК от армий других стран. Истребитель Су–34, танк Т–90 — все это модификации старых серий. Внятная инновационная программа разработки перспективных образцов вооружений и военной техники так и не разработана. Кроме того, при отсутствии ясной военной доктрины невозможно определить адекватную стратегию обеспечения армии вооружениями и военной техникой: мы толком не понимаем, кто наши друзья и кто возможные враги, наши генералы до сих пор готовятся к крупномасштабной войне с США, тогда как от реальных угроз — в частности, китайской — Россия не защищена (подробнее об этом речь еще пойдет).
В отсутствие эффективного гражданского контроля за военными расходами как в производственной сфере, так и при закупках вооружений процветает коррупция, цены на госзаказ непомерно раздуваются. «Невыполнение гособоронзаказа из года в год увеличивается, причем процент невыполнения увеличивается пропорционально увеличению ассигнований на гособоронзаказ», — заявил 19 апреля 2007 года в Екатеринбурге федеральный министр и зампред Военно–промышленной комиссии В. Путилин. Если в конце 2006 года цена танка Т–90, поставляемого «Уралвагонзаводом», составляла 42 млн. рублей, то в начале 2007 года — уже 58 миллионов. За 11 лет строительства подводного ракетного крейсера стратегического назначения «Юрий Долгорукий» цена его разработки превысила проектную в семь раз.
Сомнительные путинские инициативы по созданию оборонно–промышленных «холдингов» под руководством своих питерских друзей не помогают. Монополизация разработок и производства вооружений и военной техники — тупиковый путь. Даже в советское время ради обеспечения конкурентоспособности вооружений власти старались поддерживать эффективную внутреннюю конкуренцию между конструкторскими бюро и предприятиями ВПК. Сейчас предлагается монополизировать не только разработки и производство оружия, но и поставки вооружений для армии, сделав их единым закупщиком вновь созданную госкорпорацию «Российские технологии», которую возглавит тот же самый друг президента Чемезов. Госкорпорации множатся, друзья Путина богатеют, а армия остается без необходимых вооружений.
До сих пор более 157 тыс. семей военнослужащих числятся бесквартирными, из них более 70 тыс. — не имеют постоянного жилья.[18]В 1997 году один из авторов этой брошюры, работая в российском правительстве, впервые добился того, чтобы власти начали серьезно заниматься этой проблемой: был принят Указ президента от 30 сентября 1997 г. № 1062 «О совершенствовании порядка обеспечения жильем военнослужащих и некоторых других категорий граждан». Тогда экспортные доходы страны были мизерными, но все равно в рамках запущенной программы удалось обеспечить жильем около 100 тыс. семей военнослужащих.
За годы высоких цен на нефть можно было многое сделать. Однако количество бесквартирных военных не снижалось. В 2006 году Путин объявил о запуске новой «президентской» программы «15+15» по обеспечению военнослужащих жильем, но в 2006–м по этой программе было сдано всего 6,5 тыс. новых квартир, на 2007–й была запланирована сдача еще 12 тыс. квартир. Что–то делается, но зачем было ждать все эти годы?
Провалились все попытки реформы порядка комплектования Вооруженных сил. Непродуманные шаги в виде перехода на годичный срок службы в армии лишь усложняют ситуацию. Уже в 2009 году Министерство обороны столкнется с неизбежным кризисом комплектования армии: из–за перехода на годичный срок службы потребуется ежегодно призывать 700 тысяч молодых людей, тогда как уже в 2009 году 18–летнего возраста достигнут всего 843 тысячи человек. Властям придется отказаться от всех отсрочек и таким образом разрушить существующую систему образования.
При этом качество призывного контингента не соответствует самой идее призывной армии. В январе 2008 года замначальника Генштаба генерал–полковник Смирнов сообщил журналистам, что 30% от общего числа призывников по итогам осеннего призыва 2007 года были признаны негодными к воинской службе, более 50% призывников имеют ограничения по состоянию здоровья, которые не позволяют комплектовать ими режимные соединения и части.[19]Попросту это означает, что комплектовать призывную армию в России просто некем, и все разговоры о неприемлемости отказа от призыва — дешевая демагогия.
Вместо того чтобы развивать систему резервной мобилизации граждан в армию на случай потенциальных конфликтов, Минобороны продолжает политику заполнения казарм людьми. При этом дедовщина никуда не исчезает. Важно понимать, что дедовщина — не «случайное явление» в отдельных частях, а сознательно культивируемая и поощряемая офицерами система криминального управления личным составом через контроль старослужащих над новобранцами. С этой криминальной практикой должно быть покончено раз и навсегда. Армия в России должна перейти на контрактный принцип комплектования.
Отмена всеобщей воинской повинности — непростое, но необходимое решение. Сегодня модно говорить о развитии «человеческого потенциала» России как главной задачи политики государства. Но трудно представить себе более серьезный удар по человеческому потенциалу российской нации, чем обращение в призывное рабство цвета нации, молодых людей в наиболее дееспособном возрасте.
Переход армии на службу по контракту а–ля Путин выглядит либо профанацией, либо саботажем: оплата труда контрактников мизерная — в то время как средняя зарплата по России в 2007 году превысила 12 тыс. рублей в месяц, среднемесячное денежное довольствие солдат–контрактников не превышает 6–8 тыс. рублей.[20]
Забытая, плохо вооруженная, плохо оплачиваемая, бесквартирная армия, небоеспособный призывной контингент, дедовщина — таковы характеристики Российских Вооруженных сил под занавес путинского правления. России необходима полноценная военная реформа.
Суть военной реформы не только в смене способа комплектования Вооруженных сил. Контрактная армия — не синоним профессиональной. Суть в том, что России нужна современная, хорошо вооруженная, боеспособная и компактная армия, способная защищать страну. Сегодняшняя армия этим критериям не соответствует.
Для того чтобы достичь поставленной цели, необходимо, во–первых, адекватно вооружить армию. России необходима внятная концепция долгосрочного военного строительства, предполагающая построение принципиально новых, современных и эффективных Вооруженных сил.
Для этого армии необходим режим большей открытости, усиление гражданского контроля за Вооруженными силами, прежде всего в области системы финансирования закупок новых вооружений и цен поставок. Необходимо разрушить систему непрозрачных, коррумпированных закупок вооружений, отказаться от монополизма, обеспечить открытость военного бюджета по всем статьям, кроме новых видов вооружения и секретных разработок, публиковать бюджет закупок в Интернете (как это делает американское военное ведомство), установить конкурентные правила закупок вооружений.
Необходимо оперативно перейти на комплектование Вооруженных сил исключительно по контрактному принципу — в начале высокотехнологичных рядов войск и видов ВС, а затем и остальных. При переходе на контрактный принцип комплектования преимущество должно быть отдано созданию новых боевых частей параллельно существующим, для того чтобы очистить новые боевые соединения от груза негативных традиций прошлого — неуставных отношений, коррупции. Необходимо резко повысить денежное довольствие контрактников, обеспечив соответствие уровня оплаты труда контрактников уровню выполняемых ими профессиональных задач. Оплата труда контрактников должна быть примерно на 20% выше среднероссийской зарплаты, — при таком уровне оплаты армия конкурентоспособна на рынке труда. Военнослужащие–контрактники должны иметь возможность приобретать в рассрочку жилье и после 10 лет службы получать его в собственность бесплатно.
Мы должны безотлагательно начать полномасштабную военную реформу, предполагающую прозрачность, гражданский контроль, перевооружение и переход Вооруженных сил на службу по контракту. Пока финансовые возможности государства еще позволяют это. У Путина уже был шанс попробовать, — но он по сути забыл о Российской армии в крайне благоприятный период нашей истории. Если мы хотим быть надежно защищенными от угроз, к власти должны прийти другие политики.
ЭХ, ДОРОГИ…
Плохие дороги — вечная российская история. Однако в последние годы, когда на страну пролился дождь из нефтяных доходов, страна наконец получила шанс модернизировать дорожное хозяйство. Но и этот шанс не был использован.
В годы правления Путина дорожное хозяйство деградировало фантастическими темпами. За время его президентства общая протяженность автодорог с твердым покрытием снизилась примерно на 50 тыс. километров, с 750 до 700 тысяч километров. Происходило это в основном по причине деградации дорог, которые формально приписаны к дорогам с твердым покрытием — например, гравийные или щебеночные, — но на практике быстро изнашиваются. Таких дорог в России более трети, и если их регулярно не ремонтировать, от твердого покрытия остается одно название.
Вообще–то сокращение длины дорог с твердым покрытием — позорный показатель для страны, претендующей на статус «великой державы»; даже в некоторых странах Африки состояние дорог лучше, чем в России. Вообще по уровню развитости автодорожной сети Россия отстает чрезвычайно. Общая длина автодорог с твердым покрытием в России в 1,6 раза ниже, чем во Франции, в 2 раза — если сравнивать с Японией и в 10 раз ниже, чем в США. Лишь примерно 35 тыс. км. автодорог относятся к дорогам высшей категории (с шириной проезжей части свыше 7 метров и расчетной скоростью движения свыше 100 км/ч, т.е. не менее чем двухполосные дороги с нормальным покрытием). В Финляндии суммарная длина дорог с твердым покрытием и нормальной шириной больше, чем во всей России!
Только 40% федеральных автодорог соответствуют нормативным требованиям по качеству покрытия, ширине полосы и другим параметрам. Многие из федеральных трасс способны пропускать не более 40 — 50 тыс. автомобилей в сутки, при реальном потоке в 100 и более тысяч автомобилей. Путь от Москвы до главного морского порта страны — Новороссийска — занимает почти двое суток, тогда как по нормальной широкополосной европейской автостраде полторы тысячи километров можно проехать за 15 часов.
Дорожная сеть плохо связывает между собой города и регионы, многие автодороги заканчиваются на границах субъектов РФ.
Это проблема, которую необходимо решать: пока у нас нет эффективной интегрированной опорной дорожной сети, Россия продолжает оставаться раздробленной по региональному признаку, ее территориальное единство остается во многом условным. Плохо интегрированная транспортная система препятствует выравниванию экономического положения регионов, искусственно превращает многие из них в депрессивные.
Российское дорожное хозяйство остро нуждается в модернизации: однако система финансирования ремонта и строительства дорог в России при Путине практически развалилась. Вводы новых автодорог упали с 6,6 тыс. км в год в 2000 году до всего 2,4 тыс. км. новых автодорог в 2006–м. Почти вдвое увеличился износ основных фондов в дорожном хозяйстве: с 26% в 2000–м до 46% в 2005 году. При этом финансирование автодорожной сферы даже выросло, — если в 2000 году расходы консолидированного бюджета на дорожное хозяйство составили около 60 млрд. рублей, то в 2006 году он перевалил за 220 млрд. рублей![21] Нетрудно подсчитать, что цена ввода километра новых дорог за это время выросла в 10 раз, с поправкой на инфляцию — в 5 раз. Масштаб разворовывания средств в дорожном строительстве, таким образом, увеличился впятеро.
Государственные деньги, которых стало заметно больше благодаря доходам от экспорта нефти, съедает коррупция. Хваленый Инвестфонд, который правительство рекламировало чуть ли не как главный двигатель инфраструктурного развития, оказался растрачен самым странным образом: из выделенных на конец 2007 года 7 млрд. долларов 4 миллиарда направлены на содействие реализации коммерческих проектов крупных финансово–промышленных групп в Восточной Сибири и сооружение нефтехимического комплекса в Татарстане. Это вообще–то вполне коммерческие проекты, не нуждающиеся в госфинансировании и никак не связанные с развитием инфраструктуры общенационального значения. Что касается дорожных проектов, то почти все средства Инвестфонда, направляемые на эти цели — 2,5 млрд. долларов, — получат проекты, связанные с Санкт–Петербургом: Западный скоростной диаметр и петербургский Орловский тоннель, а также скоростная дорога Москва — Петербург.
Санкт–Петербург, конечно, нуждается в инфраструктурной модернизации. Но и вся остальная страна — тоже. Можно было на деньги Инвестфонда построить нормальные современные магистрали, свя