Он побрякивал льдом в пустом стакане из-под воды.
— Ты уверена, что хочешь знать? — он приподнял бровь.
Я поставила локти на стол и положила подбородок на руки в ожидании.
— Расскажи мне все.
Он заколебался, прежде чем странный взгляд, который я не могла определить, скользнул по нему.
— Я боксирую, — небрежно бросил он, слегка пожав плечами.
Откинувшись назад, я повторила:
— Ты боксируешь? Как будто у тебя там целая установка или как?
Услышав, что он сказал, по какой-то причине я не очень удивилась, но теперь все, что я могла сделать — это представить Джеймса, бьющего грушу, без футболки, потного, с рельефными мышцами.
— О, да, конечно, — он снова взял свой стакан и осушил то немногое, что осталось от льда, как будто эта тема его смущала. — Я выбивал дерьмо из своей бедной боксерской груши, когда почувствовал запах дыма.
— Как ты не устал после соревнований?
— Я был слишком зол, чтобы устать.
— Зол на что? — я знала, из-за чего он разозлился — помнила, как он пришел в ярость, когда Тодд пригласил меня на свидание. Я хотела услышать это. Мне нужно было услышать от него, что он ревнует, что у него есть чувства, даже если не могу ответить на них. Это было эгоистично и незрело, но я все равно давила.
— Ты ужинала с этим придурком. Не могу перестать видеть, как он смотрел на тебя, — он начал казаться взволнованным, от одной только мысли, он уже выходил из себя, и я ненавидела себя за то, как сильно мне это нравилось. — Боже, я так рассердился на тебя, — его лицо сморщилось, как будто он испытывал физическую боль от одной только мысли об этом. — Я был так зол, Джулия. И это было так чертовски больно.
Мой мир мгновенно перестал вращаться. Воздух стал тяжелым от его признания. Это был один из тех жизненных моментов, в которых я была уверена. Из тех, где мне предлагали два варианта: либо продолжать жить как обычно, лгать себе и Джеймсу о своих чувствах к нему, либо пересечь черту, которую никто в нашей семье никогда не осмеливался пересечь.
— Я встречалась с ним только для того, чтобы он перестал приглашать.
— Вроде того, что ты сейчас делаешь со мной? — Джеймс казался еще более оскорбленным, чем раньше, и я ненавидела его за то, что он мог сравнивать себя с кем-то вроде Тодда Лестара.
— Нет.
— Нет?
Теперь он был тем, кто давил на меня нарочно. Джеймс собирался заставить меня сказать это, и я никогда не смогу взять свои слова обратно. Как только эта линия будет пересечена, мы никогда не сможем этого забыть. Я была так поглощена моментом, тем, как Джеймс смотрел на меня, болью в его глазах, когда он говорил обо мне и Тодде, что я не могла позволить ему продолжать думать, что эти двое мужчин были похожими в моем сознании.
— Я хочу быть здесь с тобой, — сказала я, прежде чем пояснить, — но не хотела быть там с ним.
И вот так мир снова начал вращаться. Улыбка на лице Джеймса наполнила меня чем-то, чего я никогда раньше не чувствовала, когда смотрела на него — надеждой.
Неужели у нас двоих действительно может что-то быть?
— Юная леди, — старик Джонсон остановился у нашего столика и пристально посмотрел на меня, — Ваш отец был бы очень разочарован в Вас, — сказал он мне, прежде чем уйти.
Любая надежда, о которой я думала, растворилась в воздухе прямо у меня на глазах, горькая реальность заменила ее.
Боже.
О чем, черт возьми, я думала?
Я оттолкнулась от стола, улыбка на лице Джеймса мгновенно сменилась хмурым выражением.
— Не надо. Джулия, не надо, — взмолился он, но было уже поздно.
Этого маленького замечания мистера Джонсона было достаточно, чтобы я усомнилась во всем. Обычно я была такой уравновешенной. Джеймс, очевидно, сделал меня глупой.
— Мне не следовало приходить. Мы не можем этого сделать. Твоя семья может и не отречется от тебя за то, что ты был со мной, но моя отречется, — я потянулась за сумочкой и пальто, пытаясь уйти, пока он не остановил меня. — Мне жаль, — сказала я, прежде чем убежать от него и набрать номер единственного такси в городе.
Глава 6
ПОЛУЧИТЬ ДЕВУШКУ
Джеймс
Нет, нет, нет, нет, нет, нет!
Я ходил взад-вперед между своим и ее сиденьями. Все в ресторане смотрели на меня, как на сумасшедшего. Может, так оно и было. Я уже собрался вскинуть руки и попросить совета у зевак, когда рядом со мной появилась Джинни с нашим ужином в руках.
— Итак, я полагаю, ты хочешь уйти? — спросила она умным тоном.
— Да. Извини, — сказал я, прежде чем снова сесть, обхватив голову руками.
На следующем вдохе я вскочил и побежал, преследуя Джулию, как будто от этого зависела моя жизнь. Черт, может, и так. Может, всегда зависела.
Распахнув входную дверь, я выскочил наружу, и прохладный ночной воздух ударил меня, как пощечина.
— Джулия, пожалуйста, подожди. Позволь мне хотя бы отвезти тебя домой, — слова сорвались с моих губ, но мне было все равно. В этот момент моя гордость была вынуждена отойти на задний план.
Она повернулась ко мне, ее длинные темные волосы развевались на ветру. Держа телефон перед собой, она сказала:
— Я уже вызвала такси.
Я кивнул, побежденный.
Почему я всегда проигрывал, когда дело касалось Джулии Ла Белла?
Что бы я ни делал, как бы ни старался ради нее, я не мог победить.
— Я действительно не хочу, чтобы ты уходила, — сказал я, предпринимая последнюю попытку.
Она тяжело сглотнула, ее карие глаза сфокусировались на моих ногах, а не на моем лице.
— Знаю. Мы просто не можем, Джеймс. Глупо было думать, что все получится.
Такси остановилось, и мое сердце упало, когда она приблизилась к бордюру.
— Скажи мне только одно, — мой голос дрогнул, и она перестала двигаться, но не обернулась. — Почему твой отец так меня ненавидит? Ты хотя бы знаешь причину?
— Из-за пари, — бросила она через плечо, прежде чем сесть в машину и закрыть дверцу.
Я хотел вырвать все свои гребаные волосы в расстройстве. Ничто не имело смысла. Этому идиотскому пари было много поколений, и почему наши семьи предпочли держаться за плохое вместо того, чтобы пытаться поладить. Я никогда этого не пойму.
— Но твоя семья выиграла! — крикнул я, когда такси отъехало и скрылось из виду, но, клянусь, я видел удивление в ее глазах.
* * *
— Не знаю, чувак. Она выглядела шокированной, когда я сказал, что ее семья выиграла пари. Как будто она ничего не знала, — я сидел на табурете в сарае и говорил с Дэйном. На самом деле я позвал его, чтобы он пришел и успокоил меня, но он, казалось, производил противоположный эффект.
— А может и не знала? Ты когда-нибудь думал об этом? — спросил он, поворачиваясь на стуле.
Я смотрел, как он крутится, крутится и крутится, испытывая искушение сбить его с ног.
— Ты можешь перестать крутиться хотя бы на пару секунд?
Его ноги коснулись пола, когда он резко остановился.
— Брюзга.
— Ребенок.
— И что?
Он отмахнулся от меня, и я огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы бросить в него.
— Ты действительно думаешь, что она не знает, что ее семья выиграла?
Он пожал плечами.
— Я просто говорю, что, если она не знает? Хочешь, я спрошу ее?
— Нет, — выпалил я слишком быстро, и он начал смеяться надо мной. Я заметил, что еда, которую принес по настоянию Джинни, стоит на столе. — Ты думаешь, мне стоит пойти и принести ей ужин?
— Это было бы по-джентльменски. Она, наверное, там голодает. Совсем одна. В полном одиночестве.
На этот раз я схватил кисть и швырнул ему в голову. Он нагнулся в последний момент, и я смотрел, как она подпрыгнула, ударившись, прежде чем заскользить по полу.
— Хорошо. Пожелай мне удачи.
— Тебе это нужно.
— Вали домой, — сказал я, уходя с едой в руках.
— Нет. Возможно, ты скоро вернешься. Думаю, я подожду. Может, я что-нибудь нарисую.
Быстро остановившись, я обернулся.
— Помнишь, что случилось, когда ты в последний раз прикасался к моим краскам?
— Мне было десять! — он всплеснул руками.
— Ты закрасил мамин подарок на день рождения! Ты даже не взял чистый холст. Ты просто рисовал на том, который я только закончил. Это заняло у меня две недели.
— Да, а потом ты ударил меня им по голове. Потребовалось две недели, чтобы краска сошла с моих волос.
— Хорошо. Я бы сделал это снова, — прорычал я.
— Я не буду трогать твои драгоценные краски, большой ребенок. Принеси девушке еды.
Вместо того, чтобы спорить с моим тупоголовым лучшим другом, я намотал пакет на пальцы и направился через темное поле к дому Джулии. Я постучал в дверь и стал ждать. Она должно быть поняла, что это я, и, вероятно, поэтому не торопилась и позволила мне так долго стоять на холоде. Может, она думала, что, если не ответит, я уйду.
— Джулия, перестань. Я знаю, что ты там. Не заставляй меня ломать твою дверь, — я продолжал стучать. — Я принес тебе еду.
— Еда? — тихо спросила она из-за двери.
Интересно, как долго она там стояла, раздумывая, открывать мне или нет.
— Да. Из ресторана. Джинни упаковала.
Замок на двери открылся с громким лязгом, и я затаил дыхание. Ее лицо появилось первым, за ним последовал прозрачный розовый халат, который едва прикрывал ее крошечные шорты и майку. Она уже переоделась после нашего свидания и, очевидно, была готова ко сну.
Она посмотрела на свои голые ноги, прежде чем схватить халат и туго стянуть его вокруг талии.
— Я тебя не ждала.
Мне хотелось схватить ее и прижать к себе. Хотелось завладеть ее губами. Хотелось сказать ей, чтобы она всегда, бл*дь, ждала меня, днем, ночью или, когда я, черт возьми, захочу. Но я этого не сделал. Вместо этого протянул ей пакет с едой и ждал, либо возьмет его и попытается захлопнуть дверь у меня перед носом, либо пригласит войти. Когда она открыла дверь пошире, впуская меня, я воспринял это как хороший знак.
— Джинни убила бы меня, если бы я не принес тебе твое, — сказал я со смехом, и она улыбнулась. — И ты знаешь, что она спросит.
— Мы не можем этого допустить, — сказала она, потянувшись за пакетом с едой, прежде чем исчезнуть на кухне, где я заметил цветы, которые я принёс ей ранее, все еще гордо выставленные напоказ.
Я бы ничуть не удивился, если бы она выбросила их в мусорное ведро, как только вернулась домой.
— Насчет того, что было раньше, — начал я, но она подняла руку, останавливая меня.
— Нет. Джеймс, это не ты. Я имею в виду, — она сделала паузу, — это ты. Но можно тебя кое о чем спросить?
Это было не то, что я ожидал, она хотела задать мне вопрос, но я кивнул.
— Конечно.
— Что ты имел в виду, говоря о победе моей семьи? — она прошла мимо меня и направилась к дивану, ставя тарелки с едой. Как только она устроилась поудобнее, я наблюдал, как она откусила небольшой кусочек на пробу. — Боже, как вкусно.
— Было бы лучше в ресторане с вином, — добавил я.
Она сглотнула и вытерла рот бумажным полотенцем.
— Но чье вино? — она наклонила голову, ожидая моего ответа.
— Знаешь, я думал об этом перед отъездом. И немного нервничал из-за этого.
Она громко рассмеялась.
— Ты? Я тоже подумала об этом и решила, что выбрала бы противоположное тому, что бы ты предложил.
— Почему ты так стараешься меня разозлить? — я сел на диван, но устроился в противоположном углу. Меньше всего мне хотелось ее отпугнуть.
— Потому что это весело, — сказала она, прежде чем откусить еще кусочек, пиная мою ногу так, как будто раньше мы делали это сотни раз. — Теперь о пари.
Эта женщина любила уводить разговор от нас при первой же возможности.
— Ты действительно не знаешь?
— Э-э-э. Все, что я знаю, это то, что твоя семья обвинила нас в воровстве и что, очевидно, ты пытался разрушить наше имя еще до того, как оно у нас появилось? — она сказала это как вопрос, прежде чем слегка пожать плечами.
Иисус. Это была единственная часть истории, которую она знала?
— Во-первых, я ничего не пытался сделать.
— Я не имела в виду тебя, Джеймс Руссо. Я имела в виду тебя, как члена твоей семьи, — она отправила в рот еще кусок и смотрела на меня, ожидая, пока я заполню все пробелы.
— Я просто хочу прояснить, что бы ни случилось между нашими прадедушками много лет назад, это не имеет никакого отношения ни к тебе, ни ко мне. Если мой прадед что-то сделал с твоим, я этого не делал. Меня там не было. Тебя там не было. Я думаю, что все это смешно и продолжается слишком долго. Не так ли?
Она перестала жевать, как будто тщательно обдумывала свои слова, прежде чем произнести их вслух.
— Я всегда думала, что это глупо, но опять же, я даже не знаю, из-за чего, черт возьми, мы должны так злиться, кроме того, что я только что сказала тебе. Каждый раз, когда я спрашиваю отца, он кричит и огрызается, но больше ничего не говорит. Иногда я думаю, знает ли он, что произошло на самом деле. Почему бы ему просто не рассказать мне все?
Я покачал головой. От тяжести ее слов я почувствовал себя так, словно попал в ловушку плохого фильма, из которого нет выхода.
Как в этом столетии все еще можно быть таким отсталым и нелогичным? Почему наши отцы так упорно цеплялись за прошлое?
— О чем ты думаешь? — вопрос Джулии выбил меня из колеи.
Я понятия не имел, как долго сидел, не отвечая, но заметил, что ее тарелка была чистой и стояла на кофейном столике перед нами. В руке она держала стакан с водой и пила.
— Я не понимаю, почему наши отцы до сих пор ненавидят друг друга. Им и не нужно, понимаешь? Это все выбор, и они предпочитают оставаться озлобленными. Они решили продолжать эту вражду только из-за... Гордости? Эго?
Джулия кивнула в знак согласия, как я мог только предположить.
— Я много думала об этом раньше. И поняла, что для моего отца, по крайней мере, это какая-то извращенная версия о верности и семейных обязательствах. Его отец вырастил его так же, как он пытается вырастить меня, — она подобрала ноги под себя, — чтобы ненавидеть вас всех безоговорочно, не спрашивая почему.
— Но ты продолжаешь задавать вопросы, — сказал я с гордой усмешкой.
— Всегда.
— Вот это моя девочка, — сказал я, не подумав, и она поперхнулась водой, кашляя и хлопая себя по груди. — Извини, — пробормотал я, чувствуя себя придурком из-за того, что заставил ее подавиться, но не из-за моих слов. — Я не это имел в виду, — продолжил я. — Просто чертовски горд, вот и все.
Кашель прекратился, и я почувствовал тот момент, когда стены вокруг нее взлетели вверх. Каждая трещина, которую я сделал в ее броне, тут же слилась воедино, и я снова был отрезан. Мне хотелось перемотать часы на тридцать секунд назад, чтобы не испортить момент.
Она прочистила горло, ее карие глаза остекленели от удушья, прежде чем она сделала глубокий вдох.
— Во-первых, я не твоя девочка. Во-вторых, почему ты так гордишься?
— Думаю, это очень важно, что ты спрашиваешь своего отца, а не просто принимаешь то, что он тебе говорит. Это все, что я имел в виду. Приятно знать, что твой разум не подчиняется чужим мыслям. Независимо от того, чьи они. Это трудно сделать. И это достойное качество.
Она подняла палец.
— Прежде чем ты мне дашь слишком много похвалы... я, может, и задаю много вопросов, но никогда не настаиваю, — она поднесла руку ко рту и провела по губам, глаза ее сузились, когда она формулировала свои мысли. Я практически видел, как вращаются колесики. — Видишь ли, я совершенно не согласна с отцом, но до смерти боюсь его в этом упрекнуть.
— Ты действительно думаешь, что он отберет у тебя винодельню?
Как я смогу проникнуть в ее сердце, если она будет чувствовать, что потеряет все из-за этого?
Ее длинные темные волосы рассыпались по плечам, когда она провела по ним пальцами.
— Знаю, это звучит нелепо. Это уже чересчур, да? Но ты не знаешь моего отца, Джеймс. Даже если он не знает, почему он должен ненавидеть тебя, он все равно ненавидит. Свирепо.
Я оглядел ее жилище, пытаясь найти ответ в кирпичной кладке камина. Я хотел это исправить, исправить нас, или, по крайней мере, выяснить, как дать нам шанс, но я понятия не имел, как убедить ее.
— Ты знаешь, Джанин называет нас Ромео и Джульеттой, — сказала она, и я почувствовал, как смягчаются ее стены.
— Есть ли версия истории, в которой они живут долго и счастливо, а не умирают?
С ее губ сорвался смешок.
— Не то чтобы я в курсе.
Я подвинулся на диване, мое тело оказалось в нескольких сантиметрах от ее, а не на расстоянии целого метра.
— Тогда, я думаю, ее стоит переписать.
Я смотрел, как ее взгляд перемещается между моими глазами и ртом. Она высунула язык и облизала нижнюю губу. Сочетание этих двух моментов означало только одно: она хотела, чтобы я поцеловал ее так же сильно, как и я.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она, снова сосредоточив взгляд на моих губах.
Я положил руку ей на шею, притягивая к себе, и позволил языку и рту показать все, что имею в виду, молясь, чтобы она не остановила меня. Я ждал этого всю свою проклятую жизнь.
Глава 7
ЛЮБОВЬ ИЛИ ВЛЮБЛЕННОСТЬ
Джулия
О, милый малыш Иисус и все его друзья. Были ли у Иисуса друзья?
Это не имело значения, ничто не имело значения, потому что губы Джеймса ощущались так, словно я попала домой.
Он был искусен, целуя меня мягко, и в то же время крепко. Он был медленным в своих движениях, но в то же время агрессивным, и я не представляла, как один человек может вызывать столько противоречивых чувств своим ртом, но он это делал.
Я сразу поняла, что мое тело будет прогибаться и извиваться по его прихоти, его руки контролировали наш темп, его язык разжигал наше взаимное желание. Я не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то заставлял меня чувствовать себя такой живой, как зажженный фитиль на кончике фейерверка, готового взорваться. Честно говоря, мне казалось, что я никогда раньше не испытывала подобных ощущений. Черт, с языком Джеймса во рту я едва могла вспомнить, когда в последний раз занималась сексом. Ладно, последнее было неправдой. Я определенно помнила, но это было так ужасно, что хотелось бы забыть.
Я должна была возненавидеть то, как комфортно было находиться с ним в этой позе, но обнаружила, что жажду большего. Поцелуй Джеймса должен был оттолкнуть меня, напомнить мне, что я на вражеской территории, но это только заставило меня хотеть целовать его еще больше. И когда он поднял меня на руки, словно я ничего не весила, сбросил мой халат на пол и отнес меня обратно в спальню, я должна была бороться с тем, что приближалось, вместо того чтобы практически жаждать этого.
По правде говоря, я думала о том, чтобы остановить то, что должно было произойти, но всего лишь секунд двадцать. Затем его пальцы провели по моей внутренней стороне бедра, и я забыла, что должна была его ненавидеть. Все, чего хотелось, это большего, мое тело реагировало, пульс учащался, а сердце бешено колотилось. Добавьте к этому тот факт, что я боролась со своим влечением и желанием к этому мужчине большую часть своей жизни, и вы получите бомбу замедленного действия, готовую взорваться между моих бедер.
Я больше не хотела бороться с этим.
Но также не хотела ненавидеть себя за то, что поддалась.
— Я думал об этом по меньшей мере тысячу раз, — сказал он, прижимаясь поцелуями к моей шее, прежде чем его зубы укусили мое ухо.
— Думал? — спросила я, задыхаясь.
Он перестал двигаться и посмотрел на меня, его голубые глаза сияли.
— А ты нет?
— Возможно, у меня были некоторые фантазии о твоей бороде, — призналась я.
Он прикусил нижнюю губу и провел по ней рукой.
— Моя борода, да?
Я положила свою руку поверх его и провела по линии его челюсти.
— Да. Она чертовски сексуальна.
— Приятно слышать, — он усмехнулся. — А она играла главную роль в моих фантазиях, — сказал он, прежде чем его большой палец провел по моей шее. — У тебя самая сексуальная шея, — он наклонился и поцеловал ее, а затем переместился ниже, — и твои плечи. Боже, я давно хотел покусать их, — сказал он.
Я хихикнула.
— Мои плечи?
— Перестань повторять мои слова, Джулия, — сказал он.
Я сразу же замолчала. Обычно я получала огромное удовольствие от споров с ним, но эта властная версия мне слишком нравилась, чтобы делать что-то, что могло бы заставить его остановиться. Его пальцы двигались по изгибам моего тела под майкой, и с каждым прикосновением кожа оживала.
Он потянулся к подолу моей майки и задрал ее вверх. Вынырнув из нее, я услышала его прерывистое дыхание. Я была полностью обнажена от плеч до талии, и было волнующе видеть его взгляд на мне. У меня никогда не было проблем с самооценкой, когда дело касалось моего тела, но видеть, как Джеймс смотрит на меня, было чем-то совершенно иным. Он заставил меня почувствовать себя красивой и желанной, не сказав ни слова.
— Я хотел прикоснуться к твоей коже и попробовать тебя на вкус столько, сколько себя помню, Джулия. Не знаю, как я прожил так долго, не сделав ни того, ни другого.
Его губы прижались к моей груди, а затем опустились на сосок. Он сжимал один кончиками пальцев, в то время как его рот работал над другим. Его язык скользил по моей груди, а зубы прикусывали ее, вызывая боль, которая не была сильной, но все равно заставила меня вскрикнуть.
— Боже, Джеймс, — мой голос прозвучал так, будто я пьяна.
Мне следовало бы смутиться, но я была слишком возбуждена.
— Я сделал тебе больно? — спросил он, но не остановился.
Мои пальцы обвились вокруг его темных волос и потянули.
— Нет.
Его губы опустились к моему животу, где я почувствовала, как мой пресс сжимается и расслабляется с каждым вдохом.
— Твои бедра такие сексуальные. У тебя идеальные изгибы, — он прикусил бедренную кость и провел языком по следам укуса.
Понятия не имела, что он делает, но мне нравилась каждая секунда. Казалось, что ни один сантиметр моей кожи не останется нетронутым к тому времени, когда Джеймс закончит со мной.
Я отпустила его волосы правой рукой и переместила ее на его плечо. То, как напряглись его мышцы, было так эротично, я сжала его плечо, впиваясь ногтями в его кожу.
— Мне нравится, как ты чувствуешься. Твои мышцы такие крепкие, — это были идиотские слова, но я никогда раньше не прикасалась к Джеймсу, и мне нравилось, каким твердым он был на ощупь.
Его голова поднялась, чтобы взглянуть на меня, а затем он снова сосредоточился на моем теле, поклоняясь ему. Он провел языком по моему бедру, а затем спустился ниже, забирая с собой мои шорты и трусики. Прежде, чем я успела произнести хоть слово, пошевелиться или даже подумать, Джеймс оказался между моих бедер, как я уже много раз представляла себе. Ощущение его бороды на моих ногах было просто райским, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, что я почувствовала, когда его язык оказался внутри меня.
— Господи, Джулия, ты чертовски хороша на вкус.
Мой рот открылся от его слов. Конечно, я хотела, чтобы он так думал, но то, что он это сказал, подняло меня на новый уровень. Мои бедра раздвинулись шире, когда он устроился там поудобнее, его пальцы заскользили вверх и вниз, прежде чем он ввел их в меня.
— Ты чувствуешься потрясающе, — сказала я вслух.
Он застонал, прижимаясь ко мне, его горячее дыхание грело мою сердцевину. Его язык метался туда-сюда, пока он не всосал мой клитор, заставляя меня извиваться. Сильная рука провела по моему животу, крепко удерживая меня на месте. Видимо, я слишком сильно двигалась, и он хотел, чтобы я остановилась. Сделав несколько быстрых вдохов, я попыталась успокоиться, но это было бесполезно. Язык этого мужчины делал работу, не имеющую никакого логического объяснения, мое тело никак не могло расслабиться. Я выгибалась навстречу ему, мои бедра поднимались к его рту, приближая мой оргазм.
— Я хочу почувствовать твой вкус, когда ты кончишь, — сказал он.
Это было все, что мне потребовалось, чтобы отдаться ему и достичь полной разрядки. Я вздрагивала и дергалась, когда его язык стал диким, облизывая и посасывая, пока не смогла больше терпеть, и со смехом оттолкнула его голову от себя.
— Остановись. Пожалуйста, остановись.
Джеймс сел и вытер рот тыльной стороной руки, его борода блестела на свету. Его глаза мерцали озорством, когда он потянулся за мной и притянул меня к себе.
— Боже, ты прекрасна, — сказал он, прежде чем его рука обвилась вокруг моей шеи, и он поцеловал меня, я почувствовала собственный вкус на языке.
Я колебалась всего секунду, прежде чем полностью погрузилась в него, мой язык был у него во рту, мои губы слились с его губами. Я не могла насытиться им.
Когда он отпустил меня, я упала обратно на кровать и смотрела, как он снимает свою одежду, достает откуда-то презерватив и натягивает его на свою длину. Почти предложила ему сделать это за него, но я еще не была настолько смелой. Когда он опустился на меня сверху и кончик его члена оказался у моего входа, я приподняла бедра, пытаясь протолкнуть его внутрь. Он засмеялся, прекрасно понимая, что контролирует ситуацию, а я опустила бедра обратно на кровать и стала ждать.
— Ты собираешься заставить меня умолять? — спросила я, притворяясь раздраженной.
— Нет. Просто хотел сначала посмотреть на тебя.
Мое сердце расплавилось прямо на матрасе, чтобы больше никогда не биться так, как прежде. Мы оставались в таком положении, глядя друг другу в глаза, как мне показалось, целую минуту или две, но я была уверена, что это не так. И когда он начал двигаться во мне, никто из нас не разрывал зрительного контакта.
Это было так интимно, такое абсолютное единение. Я чувствовала, что перед ним открыто не только мое тело, моя душа была открыта и свободна для поглощения. Самым обнадеживающим было то, что я знала, что он чувствует то же самое.
Мое тело растягивалось для него, пока он входил в меня, медленно заполняя. Даже в моих самых идеальных мечтах не было такого ощущения. Я не знала, что что-то может быть таким всеобъемлющим, таким эмоциональным. Он входил и выходил из меня, сначала медленно, но потом его темп начал ускоряться, и мои руки снова оказались на его плечах, руках и груди. Не могла перестать сжимать, тянуть, желая, чтобы он был ближе.
Я потеряла себя в том, как его тело двигалось вместе с моим, насколько он был восприимчив и внимателен. Если я вздрагивала хоть на секунду, он замечал это и подстраивался. А когда я закинула ногу на его поясницу, он убрал ее и сказал мне "нет". Джеймс был в тысячу раз лучше в сексе, чем я. Он заставил меня почувствовать себя так, как я никогда не чувствовала себя прежде.
Может быть, это нечто большее, чем просто секс, — начала задаваться я вопросом, но остановила себя, чтобы не зайти так далеко и так быстро.
— Ты в порядке? — он придвинул свои бедра к моим, и я кивнула, прежде чем он наклонился, чтобы поцеловать меня. — Ты чувствуешься потрясающе. Такая тугая. Такая горячая, — сказал он между поцелуями. — Я хотел этого всю свою жизнь.
Он продолжал целовать меня с такой страстью, что я подумала, что мы можем взорваться. Я чувствовала важность его слов, глубину его эмоций с каждым прикосновением его языка.
— Не знала, что это может быть так прекрасно, — я двигала бедрами навстречу его бедрам, создавая трение и чувствуя, как нарастает мой оргазм.
— Это потому, что это мы, Джулия. Ни с кем другим это не было бы так. Это невозможно, — он поцеловал меня сильнее, ускоряя темп. Я чувствовала, как он увеличивается во мне, и знала, что сейчас произойдет. — О, детка, я сейчас кончу.
— Знаю. Чувствую это, — я дышала ему в шею, он слегка толкнул меня.
— Посмотри на меня, — потребовал он. — Не отворачивайся. Не закрывай глаза.
Я не ответила словами, но сделала то, о чем он просил. И когда он вошел в меня, глядя ему в глаза, я почувствовала все, что чувствовал он. Его тело содрогалось на мне, его сексуальные стоны наполняли каждый пустой уголок моего дома. Я наблюдала, как вздымается его грудь, а его мышцы двигались то напрягаясь, то расслабляясь. Этот мужчина был богом, но будь я проклята, если признаюсь ему в этом. Я и так переступила черту.
Он скатился с меня на спину, но во время движения подхватил и меня. Без предупреждения я оказалась в его объятиях, моя голова лежала на его груди, а он играл с моими влажными волосами.
— Не порть момент и не говори гадости о том, что я хочу пообниматься с тобой после, — проинструктировал он, его дыхание было неровным и неустойчивым.
Я рассмеялась, прижавшись к его груди, и потерялась в звуках бьющегося сердца.
— Я не собиралась ничего говорить, — но подумала об этом.
Звуки криков и споров вторглись в мой сон, пробудив меня от него. Я несколько раз моргнула, прежде чем поняла, что это был знакомый звук криков обоих отцов — моего и Джеймса. Я уже сбилась со счета, сколько раз они кричали и угрожали друг другу за эти годы. Я попыталась пошевелиться, прежде чем поняла, что прижалась к обнаженному телу Джеймса, наши ноги и руки переплелись. Боже, он был таким теплым. Я на миллисекунду забыла, что прошлой ночью вообще что-то произошло, но звук голоса моего отца, кричащего, напомнил мне об этом.