Евгения Федоровна Книпович (1898 – 1988) – как сообщает КЛЭ, автор работ о Генрихе Гейне, Генрихе Манне, Томасе Манне, Л. Фейхтвангере, О. Форш, Н. Тихонове, А. Фадееве, Л. Леонове, В. Ермилове, В. Кожевникове. Охват огромен: от Генриха Гейне до Вадима Кожевникова. Однако воздействие Е. Ф. Книпович на развитие советской литературы определяется не этими ее статьями и книгами. Эти – напечатаны, эти – обозримы; сотни же работ Книпович остаются до сих пор скрытыми от глаз. Основная ее деятельность – повседневный труд рецензента‑референта‑невидимки. В разные годы Е. Ф. Книпович была 1) членом Комиссии по критике Союза Писателей; 2) референтом прозы в Комитете по Государственным и Ленинским премиям; 3) членом редсовета при издательстве «Советский писатель». На заказанные ей и поставляемые ею рефераты и рецензии опирались власть имущие: Генеральный секретарь Союза Советских Писателей А. Фадеев; председатель Комитета по Государственным и Ленинским премиям Н. Тихонов и директор издательства «Советский писатель» – Н. Лесючевский.
101 Вова – Володя Смирнов, сын Ивана Игнатьевича Халтурина и Веры Васильевны Смирновой, занимавших квартиру в Лаврушинском переулке в писательском доме в том же подъезде, что и Пастернак. (В. В. Смирнова, 1898 – 1977, писательница, критик; И. И. Халтурин, 1902 – 1969, редактор детских журналов и составитель книг для детей.) Борис Леонидович бывал в этой семье – и в одно из его посещений, 5 или 6 июня, Володя сфотографировал Пастернака только что полученным им в дар аппаратом.
Эту фотографию я и подарила Анне Андреевне 31 мая 1956 года. Володи Смирнова в ту пору на свете уже не было: он погиб летом 1955‑го – утонул в реке Лиелупе в десяти километрах от Дома Творчества писателей в Дубултах, где в это время жила его мать.
102 ЛГ, 14 июня 1956. «Итоги декады армянского искусства и литературы».
103 Ю. Г. Оксман долгие годы вел «неприкаянную жизнь», оттого что в 1936 году был арестован, а в 1946‑м, хоть и освобожден из заключения, но не реабилитирован. Добиться же в Москве прописки, жилья и постоянной работы человеку не реабилитированному было невозможно.
Усилиями друзей Оксман получил профессорскую кафедру в Саратовском университете, где несколько лет преподавал, находясь под неусыпным надзором начальства.
Юлиан Григорьевич Оксман (1895 – 1970) – историк литературы и знаток истории русского революционного движения XIX века. Каждый, кто изучает историю России, неизбежно обращается к тем или иным трудам Ю. Г. Оксмана. В 1925 году им были опубликованы архивные материалы по делу декабристов: «Декабристы. Неизданные материалы и статьи»; в 1958‑м «Летопись жизни и творчества В. Г. Белинского» – обе книги, без которых изучение русской общественной мысли прошлого века невозможно. В качестве крупнейшего специалиста Оксман в разное время принимал участие в создании многих томов «Литературного наследства», в редактировании «Краткой Литературной Энциклопедии»; кроме того, ему принадлежат комментарии к сочинениям Рылеева, Пушкина, Лермонтова, Герцена, Тургенева, Гаршина.
До своего ареста Ю. Г. Оксман был заместителем директора Пушкинского Дома в Ленинграде и членом Пушкинской Комиссии Академии Наук СССР. Так же, как с другими видными пушкинистами (Б. В. Томашевским, Ю. Н. Тыняновым, С. М. Бонди, Б. В. Казанским, М. А. Цявловским, Т. Г. Цявловской), А. А. постоянно делилась с Оксманом своими мыслями о Пушкине. Познакомились они у Щеголева в 1924 г.
Впоследствии Ю. Г. Оксман был исключен из Союза Писателей: начались новые обыски и допросы, которые загнали его в диабет, слепоту и в гроб. Об этом см. 338. См. об Оксмане также: К. П. Богаевская. Возвращение… // ЛО, 1990, № 4; Из переписки Ю. Г. Оксмана. Вступительная статья и примечания М. О. Чудаковой и Е. А. Тоддеса. (Сборник «Четвертые Тыняновские чтения. Тезисы докладов и материалы для обсуждения». Рига, 1988.) Общая характеристика Ю. Г. Оксмана дана также в обзоре А. Д. Зайцева «Человек жизнерадостный и жизнедеятельный». Оксман «был с архивами “на ты”, – пишет автор обзора, – не только как исследователь, систематически изучавший их материалы, но и как профессиональный архивист – организатор и преподаватель архивного дела». (См. сборник «Встречи с прошлым», Вып. 7. М.: Сов. Россия, 1990, с. 530.)
104 Статью «О “Бедных людях”» см.: В. Шкловский. За и против. Заметки о Достоевском. М., 1957.
105 Наш разговор про «Балладу о рыбаке» происходил в ту пору – в 1956 году – когда стихи эти ходили по рукам безымянно. В первом издании моих «Записок» я не могла ни назвать автора, ни проверить текст. В настоящее время – 1991 – текст проверен и уточнен самим автором, а имя его – Я. Аким.
БАЛЛАДА О РЫБАКЕ
В рыбацком поселке, у плеса,
Где чаек разносится крик,
С понятливым псом остроносым
Живет молчаливый старик.
Раскинув нехитрые снасти,
Он зорьку сидит напролет,
А в стужу – колотит на счастье
Над рыбьими тропами лед.
И трудно добытую прибыль –
Лещей, судаков да плотву –
Кадушку с мороженой рыбой
Везет он на рынок, в Москву.
И дамы с осанкой монаршей,
С печатью столичной красы
Его называют «папашей»,
Украдкой косясь на весы.
Откуда им знать, что когда‑то
В порядке предписанных мер
В ночном переулке Арбата
Был схвачен седой инженер,
Что был без суда измордован
В бессонном подземном плену,
Что к горьким соломенным вдовам
Еще приписали одну.
…А трубы крикливо трубили
В столице великой земли,
А осенью в небо Сибири
Взмывали с болот журавли.
В карьерах, в торфянике зыбком
Шел месяц за месяцем вслед.
Но вот объявили ошибкой
Семнадцать украденных лет.
Он вышел. Нелепый, безвестный,
Как в сказке очнувшись от сна.
Узнал он, что в царстве небесном
Свой срок отбывает жена,
Что в этом расчетливом мире
Покрывшихся коркой сердец
Он нужен, как в тесной квартире
Давно позабытый жилец.
И снова сановное барство
Его не пускает вперед,
И снова мое государство
Вины на себя не берет.
Пусть угол рыбацкого сруба,
Пусть гордого кормит река…
Товарищ, сжимаются зубы,
Как вспомню того старика
И всех, кого тайно и долго
Гноили в бетонных гробах.
…Штормит, подымается Волга,
Под парусом вышел рыбак.
Он стар, но не может иначе,
Он шапку ломать не привык.
Улова тебе и удачи,
Попутного ветра, старик!
Я. Аким
Яков Лазаревич Аким (р. 1923) – поэт, автор стихов для взрослых и стихов для детей. Первый его сборник «Друзья и облака» вышел в 1966‑м, за ним последовали «Твой город» (1973) и еще через десять лет «Утро и вечер» (1983). Из стихов для детей назову: «Неумейка» (1955), «Пишу тебе письмо» (1983) и «Девочка и лев» (1991).
106 Вера Александровна Сутугина‑Кюнер (1892 – 1969), в начале двадцатых годов секретарь А. Н. Тихонова (Сереброва) в горьковском издательстве «Всемирная литература»; затем, после убийства Кирова, в качестве «социально чуждого элемента» (она – дворянка) выслана из Ленинграда и лет 20 провела в ссылке, в Сенгилее. Благодаря хлопотам К. И. Чуковского и К. А. Федина Вера Александровна в 1956 году получила возможность вернуться в Ленинград; летом же гостила у Корнея Ивановича в Переделкине.
107 Наталья Константиновна Тренева (1904 – 1980) – переводчица; дочь К. Тренева и жена П. Павленко. Дача Натальи Константиновны расположена на углу улицы Тренева и улицы Павленко, рядом с дачей Федина. (В настоящее время – 1992 – улицы сохраняют прежние названия, но дачи переданы другим хозяевам.)
108 …туда же, куда ежовщина, бериевщина. – Отмыться от ждановщины не удавалось, однако, более сорока лет. Предисловие Суркова к ББП (сменившее предисловие Жирмунского) – есть, в большой степени, повторение официальной концепции 1946 года, хотя Сурков, почитатель Ахматовой, вряд ли был с этой концепцией согласен. Мне неизвестно, в каком именно году прекратили преподавать доклад Жданова в школах, – но во всяком случае в 55‑м всесоюзное издевательство еще продолжалось.
Люди, наивно воспринявшие XX съезд как начало новой, справедливой эпохи – а таких было множество! – не раз заявляли о необходимости отменить грубое, ни на чем не основанное постановление ЦК 1946 г.
Одну из подобных попыток совершила Ольга Берггольц.
15 июня 1956 г. в Москве, в Доме Литераторов, состоялся семинар, посвященный литературной жизни «в странах народной демократии».
Воспользовавшись словом «ждановщина», употребленным в докладе Назымом Хикметом, Ольга Берггольц впрямую заговорила о постановлении ЦК 46 г.:
«Считаю, что одной из основных причин, которые давят нас и мешают движению вперед, – сказала она, – являются те догматические постановления, которые были приняты в 1946 – 1948 годах по вопросам искусства… Давайте, товарищи, говорить о них теперь с полной откровенностью.
Почему – теперь? Потому что именно теперь, после XX съезда, после доклада тов. Хрущева о культе личности, нам ясно, что эти постановления были выражением личных вкусов Сталина, то есть были порождены исключительно культом личности.
Когда я сказала об этом в Ленинграде на собрании, сразу раздался окрик, – мол, “не позволим пересматривать постановления ЦК”. Хочется надеяться, что это всего лишь горстка трусливых людей, не желающих помочь партии в трудном деле подъема нашей культуры… Надо отнестись к своим писательским делам по‑хозяйски, выделить, что есть в данных постановлениях рационального, а с другой стороны – и это главное – сказать, что есть в них положения, которые устарели, которые были всегда неправильны, связаны только с культом личности… и от этого нам решительно надо освободиться…
Я думаю, что мы должны до конца во всем прошлом разобраться, не гипнотизируя себя тем, что эти постановления приняты такими высокими организациями… Не надо гипнотизировать себя никак, не надо ни культа личности, ни культа коллегиальности, – вред культовщины показал наш великий горький исторический опыт, нужно больше верить в себя, в возможность народа, который сумеет отличить дурное от хорошего и взять на идейное вооружение то, что ему нужно…» (См.: Ольга Берггольц. Дневные звезды… М.: Правда, 1990, с. 388 и 393.)
Хотя книги Ахматовой, вопреки постановлению, печатались несколько десятилетий многотысячными тиражами, мечтам Ольги Берггольц суждено было сбыться полностью лишь по прошествии тридцати двух лет: ЦК КПСС отменил, наконец, постановление 1946‑го «как ошибочное» лишь 20 октября 1988 года. (См.: «Известия ЦК КПСС», 1989, № 1, с. 45 – 46.)
109 Сарра Эммануиловна Бабенышева (1910 – 2007) – специалистка по русской советской литературе, критик, автор статей и рецензий о Валентине Овечкине, Ольге Берггольц, Вере Пановой, Евгении Шварце, Л. Пантелееве, В. Тендрякове, Новелле Матвеевой и др. В пятидесятые годы она отлично разбиралась во всех закулисных передрягах и раздорах внутри Союза Писателей: с 1948 по 1950 год она работала в качестве консультанта при Комиссии по критике, а с 56‑го по 66‑й преподавала в Литературном институте. Связи ее с Союзом были, однако, скорее враждебные, чем дружественные: в пятидесятом году ее уволили потому, что она пыталась заступаться за «безродных космополитов» (т. е. противостоять антисемитской компании), в 66‑м формально «по сокращению штатов», а в действительности – за сбор подписей под «Письмом шестидесяти трех литераторов» в защиту А. Синявского и Ю. Даниэля. (См. «Литературные новости», 1992, № 20, с. 4 – 5.)
О Кочетове (в то время редакторе «Литературной Газеты») Сарра Эммануиловна всегда отзывалась, как и многие в литературном кругу, с негодованием и насмешкой. Так и в этом случае: она поняла, что статья Н. Вербицкого (ответ И. Эренбургу), в которой содержались выпады по адресу Цветаевой, Ахматовой и Пастернака, инспирирована снова приступившим к своим обязанностям главою редакции.
В «Литературной Газете» (см. статьи от 28 июля и 14 августа 1956 г.) шел спор между И. Эренбургом и Н. Вербицким о поэзии Б. Слуцкого, которую И. Эренбург ставил высоко. Приведя свои возражения, Вербицкий пишет далее уже о других поэтах: «Я отнюдь не собираюсь утверждать, что названные вами в статье Ахматова, Цветаева, Пастернак в какой‑то степени не влияли на развитие советской поэзии в послереволюционные годы. Выяснить, было ли это влияние положительным или отрицательным – дело историков литературы. Но ведь из вашей статьи читатель вправе сделать вывод, что именно эти поэты определяли развитие советской поэзии. А разве это соответствует действительности?»
Такой вывод был для Кочетова, разумеется, неприемлемым. Возглас С. Э. Бабенышевой «Кочетов вернулся из больницы» относился к статье Вербицкого.
О Сарре Эммануиловне, о дальнейшей ее деятельности на родине, об исключении из Союза Писателей, об эмиграции в 1981 году в США и ее работе за границей – см. «Записки», т. 3.
110 …о каких‑то литераторах, критикующих партийные документы о литературе. – Я имею в виду статью Б. Рюрикова «Литература и жизнь народа». После длинного пустословия на ту тему, что с одной стороны необходима «широта взгляда» и «чуткость к мастерам слова», а с другой, что «широта не есть беспринципная и бесхребетная всеядность», следовал выпад против выступления О. Берггольц, чья фамилия была скрыта под удобным термином «отдельные литераторы».
«Нашлись отдельные литераторы, – писал Рюриков, – которые пытались представить как утратившие силу известные решения ЦК партии по вопросам литературы и искусства. Решения партии направлены против отрыва от жизни народа, от политических задач современности, против забвения общественно‑преобразующей роли искусства – и это принципиальное содержание партийных документов мы будем отстаивать в интересах развития литературы».
111 Эдуард Григорьевич Бабаев (1927–1995) – историк литературы, специалист по Толстому, мемуарист, поэт; познакомился он с Анной Андреевной в Ташкенте, где еще подростком приходил к ней читать свои стихи. (Первый сборник его стихов «Кратчайшие пути» вышел в 1969 году; второй, «Солнечные часы», – в 1979‑м; третий, «Доверие», – в 1986 году.)
Перу Бабаева принадлежат книги об «Анне Карениной», о художественном мире Герцена, а также работа по истории русского романа XIX века.
Э. Бабаев – автор мемуаров о Борисе Пастернаке «Где воздух синь…» («Воспоминания‑П») и мемуаров об Анне Ахматовой – «На улице Жуковской…» («Воспоминания»). В 1987 году в № 1 «Нового мира» им опубликована статья «Пушкинские страницы Анны Ахматовой», в 1989‑м, в № 6 «Вопросов литературы» – «А. А. Ахматова в письмах к Н. И. Харджиеву…», а в 1992‑м та же работа – в сборнике: Тайны ремесла. Ахматовские чтения. Выпуск 2.
112 …Еголину мои стихи показались непристойными. – В 1955 году А. М. Еголин был уличен в постоянном посещении публичного дома, организованного философом, министром культуры, академиком Г. Ф. Александровым на даче под Москвой. Стихи Ахматовой казались Еголину непристойностью, публичный дом – местом вполне респектабельным. Интересно также, что экземпляр книги Ахматовой, уничтоженной в 46‑м году, оказался в руках у Суркова, а затем и у Анны Андреевны именно из рук Еголина: этот влиятельный деятель науки и литературы (возглавивший после постановления 1946 года журнал «Звезда») был прямым соучастником сначала травли поэта, а затем уничтожения всего тиража ахматовской книги, и потому имел полную возможность присваивать экземпляры.
Путь А. М. Еголина по чиновной лестнице вверх характерен для многих должностных лиц, расправлявшихся с нашей литературой. Предоставляю слово Краткой Литературной Энциклопедии:
«Еголин Александр Михайлович (1896 – 1959) – русский советский литературовед. Член Коммунистической партии с 1925 г. Член‑корреспондент АН СССР (с 1946), действительный член Академии педагогических наук РСФСР (с 1945). Родился в рабочей семье. В 1933 окончил Институт красной профессуры. В 1937 – 41 – профессор, заведующий кафедрой в МИФЛИ, в 1940 – 48 – на ответственной работе в ЦК КПСС…»
За сим в энциклопедии следует перечисление научных трудов этого члена двух Академий; перечень занимает всего четыре строки.
Таков путь Еголина к власти над наукой и литературой. О том, в чем в действительности состояла его работа и каков был его подлинный человеческий облик, дают некоторое представление записи К. Чуковского, сделанные в разные годы. Цитирую не хронологически, а на выбор:
Запись 1946 года: «Твардовский… о Еголине: был у нас в университете профессором – посмешищем студентов. Задавали ему вопросы, а он ничегошеньки не знал ».
«8 мая 1959 г. Умер Еголин… Находясь на руководящей работе в ЦК, он, пользуясь своим служебным положением, пролез в редакторы Чехова, Ушинского, Некрасова – и эта синекура давала ему огромные деньги – редактируя (номинально!) Чехова, он заработал на его сочинениях больше, чем заработал на них Чехов… Он сопровождал Жданова во время его позорного похода против Ахматовой и Зощенко – и выступал в Питере в роли младшего палача – и все это я понял не сразу, мне даже мерещилось в нем что‑то добродушное…
11 марта 1955 г. Рассказывают сенсационную новость. Александрова, министра культуры, уличили в разврате, а вместе с ним и П., и К., и (будто бы) Еголина…
20 апреля 1955 г. Вышли четыре тома Герцена. На первых трех начертаны смешные слова, будто заместителем главного редактора является… Еголин. …Но в четвертом томе его имени нет (главный редактор Козьмин). Уверен, что Еголина сняли не потому, что убедились в его круглом невежестве, а потому, что он изобличен в блудодействе».
И еще одна запись – того же – 1955 года: «…на закрытом партсобрании Союза писателей обсуждалось дело “Александрова–Еголина” …ЦК объявил этому “члену‑корреспонденту Академии Наук” строгий выговор с предупреждением. Многие выступавшие требовали для Еголина исключения из партии, но Д. А. Поликарпов (секретарь Союза Писателей СССР, секретарь Московского городского Комитета КПСС. – Л. Ч.) сказал: “не нам переделывать постановления правительства”». («Дневник», с. 171, 223, 225, 286.)
113 …Не хочу с Лесючевским. – Николай Васильевич Лесючевский (1908 – 1978) – литературный критик, «автор статей о принципах партийности в литературе, о творчестве советских писателей» (КЛЭ). Причастность Лесючевского к арестам Бориса Корнилова и Н. Заболоцкого в пору ежовщины была в пятидесятые годы уже широко известна; Борис Корнилов расстрелян, а Заболоцкий, отбыв срок, вернулся. После XX съезда, несмотря на то, что роль Лесючевского как доносчика была вполне доказана и партийная организация Союза Писателей требовала его исключения, он не только не был судим или исключен из Союза Писателей и из партии, но оставлен директором издательства «Советский писатель», членом Союза и членом партии по сию пору. Мало того: в 1973 году Лесючевский получил звание «заслуженного работника культуры РСФСР». – Написано в 1977 г.
Роль «заслуженного работника культуры» (скончавшегося в 1978 году), еще более велика и страшна, чем это представлялось мне в 77‑м. Теперь, в 1991‑м, известно больше. В тридцатые годы Лесючевский служил консультантом в НКВД и писал свои рецензии по прямому заказу. Мало этого: в январе 1940 года, в результате хлопот многих литераторов, следователь прокуратуры Ручкин, намереваясь пересмотреть дело Заболоцкого и облегчить его участь, вызвал Лесючевского и предложил ему изменить свирепые формулировки своих прежних показаний против поэта. Тогдашняя благожелательность прокуратуры объясняется, вероятно, энергичным заступничеством целой группы литераторов: В. А. Десницкий, старый большевик, критик‑марксист, написал письмо Сталину; в Прокуратуру были посланы письма П. Антокольского, Н. Асеева, А. Гитовича, М. Зощенко, В. Каверина, Н. Тихонова. В хлопотах о Заболоцком, по свидетельству его сына, Никиты Николаевича, приняли также участие А. Фадеев, Н. Степанов, В. Шкловский, К. Чуковский. Ленинградское отделение Союза Писателей образовало специальную комиссию – в составе Л. Рахманова, Ф. Князева, И. Груздева, Н. Степанова, М. Лозинского, которые тоже направили в прокуратуру письмо. Однако Лесючевский, вызванный в прокуратуру, остался непоколебим: на все настойчивые предложения следователя смягчить прежние формулировки своих обвинительных показаний, Лесючевский отвечал отказом. А формулировки были, например, такие (о поэме Н. Заболоцкого «Торжество земледелия»): «Только заклятый враг социализма, бешено ненавидящий советскую действительность, советский народ, мог написать этот клеветнический, контрреволюционный гнусный пасквиль». Или: «…творчество Заболоцкого является активной контрреволюционной борьбой против советского строя, против советского народа, против социализма». (Оба доноса – и на Бориса Корнилова и на Н. Заболоцкого теперь опубликованы: см. ЛР, 10 марта 1989 г.)
Отказываясь отречься от своих прежних доносительных формулировок, Лесючевский таким образом не дал прокуратуре возможности сделать к освобождению поэта ни единого шага. И написал еще один донос – на следователя. По‑видимому, власть у него была немалая. (См.: «Невский проспект», 1990, декабрь, № 2.) Н. Заболоцкий – один из немногих арестованных, оказавших упорное сопротивление следователям, вплоть до физического. И ничего не подписавший. О том, что пришлось ему перенести по милости Н. Лесючевского, подробно написано им в очерке «История моего заключения».
«История…» впервые была опубликована по‑английски, за границей. По‑русски в нашей стране вышла впервые в № 3 журнала «Даугава» за 1988 год, затем в сборниках «Серебряный век» (М., 1990) и Н. Заболоцкий. Избранные сочинения (М., 1991), а также – в «Библиотеке “Огонька”» (1991, № 18).
«История», написанная Заболоцким, подробно рассказывает не только о пытках, применявшихся следователями к заключенным, но и о том сопротивлении, духовном и физическом, которое одинокий и безоружный поэт оказывал своим палачам. – Продолжено в 1991 г.
114 А. Блок. Сочинения в 2‑х томах / Составление, подготовка текста, вступительная статья и комментарии Вл. Орлова. М., 1955.
115 Строки из записи, сделанной Блоком 29 октября 1911 г.: «В Москве Матисс, “сопровождаемый символистами”, самодовольно и развязно одобряет русскую иконопись – “французик из Бордо”». Указ. соч., т. 2, с. 422.
116 Стихи, обращенные к Ахматовой, см. в сб.: Марина Цветаева. Версты. Вып. 1. М., 1922, а также «Двухтомник‑Ц», т. 1.
117 «Внутренняя рецензия», о которой идет здесь речь, – это рецензия членов редколлегии симоновского «Нового мира» на роман «Доктор Живаго», представленный автором по договору осенью 1956 года. В рецензии был обоснован отказ. Опубликована же она была только через два года, в самый разгар травли Пастернака, сразу после присуждения Пастернаку Нобелевской премии; то есть уже новой редколлегией, возглавляемой А. Т. Твардовским. Однако основной упрек, послуживший к отклонению романа и, естественно, встревоживший Анну Андреевну, содержался уже во «внутренней рецензии» 1956 г.:
«Встающая со страниц романа система взглядов автора… сводится к тому, что Октябрьская революция была ошибкой, участие в ней, для той части интеллигенции, которая ее поддерживала, было непоправимой бедой, а все, происходящее после нее – злом…»
«Письмо» было опубликовано в «Литературной газете» в 1958 г. – см. примеч. на с. 322.
118 По‑видимому, речь идет о портрете, воспроизведенном в сб. «Воспоминания» на с. 402.
О своих портретах работы Тышлера А. А. записала:
«Ал. Тышлер. Серия рисунков. Ташкент. 1943. ул. К. Маркса, 7…» Далее в записи следует неполный перечень тех, у кого в руках подлинники: «…у Л. Гинзбург, Р. Зеленой, Ф. Раневской…» (там же, с. 702). Многие рисунки Тышлера из этого цикла опубликованы в журнале «Литературная учеба», 1989, № 3, на с. 152 – 157. (Они приводятся как иллюстрации к очерку Флоры Сыркиной об Ахматовой и Тышлере под заглавием «Без котурнов».) О том, как создавался цикл, рассказал и сам художник. См.: А. Г. Тышлер. Я помню Ахматову. – «Воспоминания», с. 401. В том же сборнике (на с. 702) цитируются слова Ахматовой:
«…я встретила художника – Александра Тышлера, который так же, как Модильяни, любил и понимал стихи. Это такая редкость среди художников!»
1957
119 Автобиографический очерк, в котором Пастернак упоминает о «Подорожнике», писался им в 1956‑м и перерабатывался в 1957 году. Из текста очерка ясно, что Пастернак имел в виду именно книгу «Вечер», но по ошибке назвал ее «Подорожником»:
«Лучи садившегося осеннего солнца бороздили комнату и книгу, которую я перелистывал. Вечер в двух видах заключался в ней. Один легким порозовением лежал на ее страницах. Другой составлял содержание и душу стихов, напечатанных в ней. Я завидовал автору, сумевшему такими простыми средствами удержать частицы действительности, в нее занесенные. (Это была одна из первых книг Ахматовой, вероятно, “Подорожник”)». – Борис Пастернак. Люди и положения // НМ, 1967, № 1, с. 225. См. также «Пятитомник‑П», т. 4, с. 328 – 329.
120 ..я молчу и притворяюсь оглохшей. – Речь идет о настойчивых просьбах Бориса Леонидовича принять Ивинскую – одну или вместе с ним. А. А. упорно сопротивлялась. После очередного отказа, прозвучавшего по телефону в присутствии Льва Адольфовича Озерова, – Ахматова объяснила ему:
«Она доконает его. Авантюристка! Это понимают все, кроме Бориса». (Лев Озеров. Разрозненные записи // «Воспоминания», с. 598.) См. 97, а также с. 351 настоящего тома.
121 Гнев Анны Андреевны обрушился на книжку Л. И. Страховского: Leonid Strakhovsky. Craftsmen of the Word: three poets of modern Russia. Gumiljov, Akhmatova, Mandelstam. Cambridge, 1949.
(Леонид Страховский выступал иногда под псевдонимом Чацкий, – но не Шацкий, как по ошибке называла его А. А. Неодобрительный отзыв о книге Страховского см. также в разъяснении 181.)
В «Пятистопных ямбах» (в которых, по словам Ахматовой, запечатлен «душевный разрыв» между нею и Гумилевым) читаем такие строфы:
.........................................................
Теперь мой голос медлен и размерен,
Я знаю, жизнь не удалась… и ты,
Ты, для кого искал я на Леванте
Нетленный пурпур королевских мантий,
Я проиграл тебя, как Дамаянти
Когда‑то проиграл безумный Наль.
Взлетели кости звонкие, как сталь,
Упали кости – и была печаль.
Сказала ты, задумчивая, строго:
– «Я верила, любила слишком много,
А ухожу, не веря, не любя,
И пред лицом Всевидящего Бога,
Быть может, самое себя губя,
Навек я отрекаюсь от тебя».
(журнал «Аполлон», 1913, № 3)
По мнению Анны Андреевны, многие страницы книги Страховского написаны со слов поэтессы Ирины Одоевцевой (1895 – 1990), «Такое может изобрести только баба»… «Яд, яд обо мне», восклицает Ахматова. Между тем, Одоевцева в своих воспоминаниях («На берегах Невы», Вашингтон, 1967 и М., 1988) говорит об Анне Андреевне весьма уважительно. Книга Одоевцевой, несомненно, изобилует большими погрешностями – но неуважения к Ахматовой в ней нет. Беда там другая: недостоверность. Мыслимо ли, например, через десятилетия по памяти воспроизводить живые диалоги?
Что касается «толченого стекла», то А. А. имеет здесь в виду балладу «Толченое стекло» (см. И. Одоевцева. Двор чудес. Стихи. Пг.: Мысль, 1922).
О попытках вычеркнуть ее из биографии Гумилева А. А. говорила не раз. См., напр., с. 542.
122 Владимир Николаевич Орлов (1908 – 1985) – литературовед, специалист по истории русской литературы конца XVIII и начала XIX века, а также поэзии начала XX. Под редакцией В. Н. Орлова выходили многие собрания сочинений Александра Блока; он – один из редакторов блоковского двенадцатитомника и восьмитомника.
С 1956 по 1971 г. Орлов был главным редактором «Библиотеки поэта».
В каком именно ленинградском альманахе намеревался он напечатать всю «Поэму», я не знаю. В Советском Союзе «Поэма без героя» целиком не напечатана по сей день; за границей много раз, но с пропусками, перестановками и ошибками. – Написано в 1978 г.
В настоящее время у нас в стране «Поэма без героя» печатается почти во всех сборниках Анны Ахматовой. Печатается по‑разному. Об окончательном тексте исследователи спорят до сих пор. – Продолжено в 1992 г.
123 «Литературная Москва», сб. второй, 1956.
124 Стихотворение нежное, любящее, братское. Начинается так:
В широких шляпах, длинных пиджаках,
С тетрадями своих стихотворений,