- Вызывали?
- Да, гражданин Глинин, есть у меня к Вам несколько вопросов.
- Ну начинайте, зачем медлить?
- Я по поводу гражданина Квасцова. Он, говорят, Вашим… знакомым был?
- Хороший был парень. Жалко его. Отца его знал. Ой, сколько сейчас молодых гибнет. Жить страшно. Вот в наше время… Не такое жестокое было, принципы, вера во что-то.
- А может быть не надо, Глина? - Кольцов приподнялся, - не надо нести всякую чушь. Ты еще агитировать начни.
- А ты меня на рэпете не бери, - Глина зыркнул глазами, - пуганные. Говори, че хошь? Нет - давай пропуск подписывай, и я пошел. Некогда мне с тобой балаболить.
- Слушок прошел, что разборки у вас наметились среди воровских?
- Грыц что ли, пёс, цинканул? Глупый ты, начальник, собака-то лает и кусается, а Грыц свое оттявкал. Не сегодня - завтра саван белый накинет и соберется в дорожку долгую. С него и спросу-то нет никакого - алкоголик. Кому ты веришь?
- Я, Глина, себе верю. Знаю я, дорогой мой друг, без тебя всё знаю. И кому верить - мне решать. И знаю, что есть некий товарищ - Холод, который тебе малину с Кондаковым обосрал, но это ваши дела, я в подробности не вникаю. Знаю, что он Кваса твоего замочил.
- А доказать сможешь? - процедил Глина.
- Если бы смог бы - вывел бы тебя из твоего дома шикарного наряд под белы рученьки и отвез бы на «матроску» для дачи показаний. Не стал бы я тогда тебя вызывать. В другом бы месте разговаривали. А еще знаю я - подрядил ты под этого Холода некого «душевнобольного», Психа иначе. И сейчас ищут эти «гарны хлопцы» друг друга с паскудной целью – друг дружку замочить. Знаю я все. Только вот никак в ум не возьму - на хрена тебе это, дураку старому, надо? Ты ж уже не такой проворный, да и команда у тебя, поверь, не самая лучшая. Так, третий сорт. А может тебе Кондаков денег обещал много? Так куда ты их возьмешь? На тот свет что ли? Ведь убьют тебя.
- Все сказал? - Глина скривил рот, - тогда вот тебе мой ответ - иди ты знаешь куда?
- Я-то пойду, а вот ты куда пойдешь? - Кольцов встал со стула, - зря думаешь, что ты самый умный. Тут из тебя дурака сделали, ты впрягся не в свои сани. Не твое это дело. Ты же вор. А тут беспредельщики между собой рамсят. Тебе чего Кондаков - кум был? Сват? Брат?
- Это уже не твое дело. Ты чего от меня хочешь?
- А соверши-ка ты, Глина, первый и последний раз в своей жизни акт доброй воли, сдай-ка мне этих двух горячих парней и живи спокойно до самой глубокой старости. Знаю, что против понятий - душу облегчи и доживи свои дни спокойно. Я знаю, ты не вурдалак, тебе крови не надо, а эти орлы столько наворотят - мама не горюй! А ты, Глина, в крайних окажешься, помяни мое слово…
- Ты все сказал? - Глина приподнялся, - тогда слушай меня. Я свои дела сам привык решать. Ты - мусор, ты и ищи, кого тебе надо. Только вот смотри, - Глина повернулся и бросил через плечо, - в говно не вляпайся. Не по зубам ты подноску взял. Сломаешь зубки-то…
* * *
- Ты нормально? - Холод посмотрел на Владлена.
- Нормально, - тот вытянулся на заднем сиденье. В башке звенит, а так жить можно. Че там, Слон, за этого Психа?
- В общем, мамой роняный в детстве несколько раз, - Слон воткнул обойму в пистолет, - с ним человек пять таких же, как и он - людей веселых. Они как вампиры - кровью питаются. А по ночам вот здесь тусуются, - Слон ткнул пальцем в зеркало машины, - клуб «От заката до рассвета».
- Стиль, - улыбнулся Холод, - а эти хуе… кровососы чё, вообще не шифруются?
- А им по хую, - улыбнулся Слон, - они рефлексами живут - пожрал, посрал.
- Собаки Павлова, помнишь, Холод? - улыбнулся Владлен.
- Ага. Ну тогда пойдем, - Холод вытащил из бардачка пистолет, - и наведем порядок в этом кинологическом техникуме.
* * *
Темные стены, освещаемые вспышками неона. В полуподвальном помещении громко звенела музыка. Несколько немощных стриптизерш бледностью и синевой кожи больше напоминающих бройлерных кур, обессилено, как сопли болтались на алюминиевых шестах. Несколько официанток в коротких, изображающих кожу, дерматиновых юбках, сновали по залу туда-сюда, выставляя на обозрение весь ассортимент нижнего белья с Савеловского рынка. И эти гусыни с откляченными огузками выливали содержимое стаканов на поднос, на посетителей и при этом жестко ругались матом. Девица, изображающая судя по всему певицу, истошно визжала в микрофон о любви и пыталась соблазнить зрителей впалой грудной клеткой и неестественно длинными и тонкими ногами, вызывая жидкие аплодисменты полупьяной публики самого босяцкого вида.
- Ноги тонкие, а жить так хочется, - констатировал Слон, - вон эти сидят, - он указал на столик возле стойки, - вся шайка-лейка в сборе.
- И кто из них предводитель команчей? - посмотрел на Слона Холод.
- Вон тот. Красная шапочка.
* * *
Псих сразу все понял, увидев трех крепких людей, явно выделяющихся среди постоянного контингента «От заката до рассвета» и потянулся к барсетке, в которой всегда носил пистолет. Его четыре друга переглянулись и сделали то же самое…
Вы знаете, как стреляет пьяный охотник? Есть легенда, что он с одного метра промахнулся в медведя и убил его запахом перегара. «Ворошиловские стрелки» Психа оказались «на высоте». Первый мощный залп со всех калибров свалил с потолка зеркальный шар, переколотил все прожекторы, бутылки на столах и заставил немногочисленных посетителей уткнуться мордой в грязный пол. Прицельно бивший с локтя Бэня умудрился снять с шеста стриптизершу, а три фигуры так и остались стоять целыми и невредимыми.
- Ты куда стрелял? - Псих нервно рылся в барсетке, отыскивая патроны, - Людку-то зачем? Она вон как сосала…
Но его монолог прервали выстрелы. На этот раз точные. И на этот раз по ним. Империя нанесла ответный удар. Первый словил пулю Бэня, причем сделал он это открытым ртом, пытаясь возразить Психу. Второго бойца армии теней сразил меткий выстрел в живот, заставив закатиться под стол. Остальные «упыри», поняв, что их просто убивают, присели, продолжая шмалять в никуда.
- Ты давай, Липа, держись, я, короче, того… - Псих сдернул бейсболку и рванул к черному ходу.
- Я за ним! - проревел Владлен и бросился за Психом, стреляя на ходу.
Липа приподнялся и попытался поймать в прицеле Владю. Но Холод не упустил момента - сухо щелкнул выстрел и кусок свинца и никеля вмазался в висок «героя».
Владлен распахнул дверь и побежал по коридору. Последний оставшийся солдат разбитой армии неожиданно решил, что он Александр Матросов и с криком «ура» попытался атаковать стоявших на месте Слона и Холода, тупо нажимая на курок. Пистолет щелкал, но почему-то не стрелял.
- Патроны кончились, - резюмировал Слон и выстрелил.
Ничего не понимающий браток посмотрел на пятно, расплывающееся на груди, как-то трудно вздохнул и упал. Холод и Слон поспешили вслед за Владленом.
Псих петлял по подвальному коридору, пытаясь на ходу вставить в обойму патроны. Владлен не отставал от него. Зло плюнув, Псих отбросил пистолет вместе с обоймой и выхватил из кармана выкидной нож.
- Ну, сука, получи! - выпад вперед. Рука Психа проткнула воздух.
Владлен, уворачиваясь, смотрел на ужимки Психа, пока ему это не надоело. Тогда он нажал на курок и прострелил Психу правую ногу.
- У, сука, не по правилам! - Псих завалился назад, опрокинув ящики с пустыми бутылками.
- Ты, Владя… серебром его надо! Он же вампир, - сказал подбежавший вместе с Холодом Слон.
- Или колом в задницу! - Холод с размаху пнул Психа ногой в голову.
* * *
Псих нашел себя сидящим на стуле на каком-то мостике. Внизу плескалась речка.
- Ну что, брат? - Холод посмотрел на него, - как же у нас так вышло?
- Чего? - поежился Псих, - не понимаю, мужики.
- Смотри, - улыбнулся Слон, - а он не такой крутой. Понапрасну за него трещали. Он все штаны обделал, глядите.
- Это естественная реакция организма на пиздец, - констатировал Владлен, - давай, братан, колись, кто тебя под нас сосватал?
- Подождите, - вмешался Холод, - дайте братану дух перевести. Он полтора часа в багажнике ехал. Ты дыши, дыши глубже.
Ничего не понимающий Псих начал глубоко и старательно дышать.
- Отдышался? - тот кивнул, - тогда давай рассказывай, кто тебя под такой грех подбил? Только вот не надо рассказывать, что ты на голову ранетый.
- Глина это всё! Вор такой есть! - залепетал Псих, - вы евойному корешу дорогу перешли, депутату какому-то. Этот депутат вас Глине и ментам сдал. Слышь, мужики, вопрос этот решить можно взять. Он уже старый. За десять процентов вам помогать буду.
- Какие проценты? - искренне удивился Владлен, ты че, малахольный? Слышь, друг, ты что, и вправду дебил?
- Не, не дебил, - расплылся в улыбке Слон, - он голоса свыше слышит, они ему команды подают. Был у меня один кореш такой. Так вот он менту из-за этого голоса вилку в глаз засадил.
- Подожди, Слон, - урезонил Холод, - братан нам помочь хочет, а ты так! А каким нас ментам сдали?
- Оперу одному с Петровки. Такой вот он, правильный. Он Глину к себе вызывал, за вас тер. Глина еще отбой потом мне дал - мол, типа, пускай гуляют. Я это, мужики, в натуре, - Псих заерзал на стуле, - а вы меня отпустите?
- Ты «Крестного отца» смотрел? - Холод посмотрел на Психа.
- Ну да.
- А сколько раз?
- Раз пять. Может поболе.
- Тогда все сам понимаешь, - Холод усмехнулся, Псих опустил глаза и только тогда понял, что его ноги стоят в тазу и залиты они цементным раствором, который уже начал схватывать, - да, братан, ты оскорбил мой мозг.
- А вот тебе и предложение, от которого ты не сможешь отказаться, - и Владя столкнул стул с Психом в воду.
* * *
Кольцов сидел у себя в кабинете, когда к нему вошел посыльный:
- К генералу иди, Кольцов, ждет он тебя, злой.
Кольцов постучался в дубовую дверь.
- Входите, - послышался властный голос.
- Здравия желаю, товарищ генерал, - Кольцов вытянулся по струнке, - вызывали?
- Присаживайся, - усатый мужчина в генеральской форме выложил на стол несколько листов бумаги, исписанных мелким убористым почерком, - твоя писанина?
- Так точно… Это… Моя докладная по поводу обстоятельств убийства депутата Государственной Думы Кондакова.
- Вот что, капитан, - генерал открыл ящик стола и смахнул туда листы, - ты ничего не писал - я ничего не видел. И с сегодняшнего дня ты отстранен от этого дела. Я бросаю тебя на раскрытие дела об ограблении «валютника» на Автозаводской в бригаду Тихонова. Считай, это приказ. Все понял?
- Но почему? - искренне удивился Кольцов.
- Ты хоть сам видел, что ты написал? Какой-то мистический триллер. Какие-то люди убитые, неуловимые мстители, коррупция, связь криминала и власти, какие-то собаки… Ты как себя чувствуешь, Кольцов? А давай лучше знаешь, как… Ты сейчас в отпуск сходишь. Есть путевка на наш отдел в Анапу. Там… санаторий, все дела. Кажется мне, перетрудился ты, капитан.
- Товарищ генерал! Но у меня есть факты! Я могу доказать!
- Кому ты это будешь доказывать? Ну, допустим, Кондаков и его сын были связаны с криминальными авторитетами. Не факт, но допустим. Так какой же мудак тебе разрешит муравейник разворошить? Ты не комиссар Катани, Кольцов, и здесь не Сицилия. Мы в России живем. Пойми, капитан, тебе до пенсии лет семь осталось. Мне и того меньше. И не надо нам всей этой трехомудрии. Они - это они, мы - это мы. Вот и пускай каждый свое дело делает.
- Но мы же должны…
- Вот не надо из себя Жеглова и Шарапова строить! Запомни! Убийство Кондаковых связано с их коммерческой деятельностью и пускай этим ОБЭП занимается! Это их хлеб и не надо изобретать велосипед. И потом, ты еще о Холоде написал. Нет этого человека! Сказки все это! Им блатные свою же шушеру пугают, а если честно, Кольцов, мне по хрену. Пускай они друг друга перебьют! Нам легче будет.
- Товарищ генерал, - Кольцов стал серьезным, я буду вынужден обратиться в вышестоящую инстанцию…
- Да обращайся куда хочешь! - перебил его генерал, - правдоруб хренов! Но вот только головой на секунду подумай, ну возьмем мы сейчас Глину, есть у меня кое-что на него, и дальше что? Он в отказ пойдет. Старой закалки парниша, а Кондаков мертв. А с мертвого, как известно, что спросу, что сраму нет. Допустим, что существует этот мифический, как его там… Холод. Ну допустим. И нам что с того? Неказистый пейзаж, Кольцов! Где хоть этого Холода ловить? Его давно уже в Москве нет. Да и в России, видимо, тоже. За кем мы будем гоняться? За «Красным Октябрем»? А кому это надо? Мне? Тебе? Или обществу, которое ты призван защищать? Обществу, мой дорогой, наплевать на все это. Если б общество хоть как-то тебя поддерживало, твоя б зарплата не шесть тысяч рублей была, а значительно больше. Иди с Богом! Ищи кого хочешь! Лови! Только найдешь ты неприятности на свою жопу! Поверь мне! Если бы все так просто было, ты бы майора еще года три назад получил. И жил бы в хорошей трехкомнатной квартире, и жена бы от тебя не сбежала, дорогой мой друг! А так иди, ищи, доблестный рыцарь Айвенго, сражайся с призраками! Всё. Свободен!
* * *
Глина подошел к окну и отдернул плотную портьеру. Яркий солнечный свет ударил ему в глаза.
- Твою мать!
Он смахнул рукой с подоконника горшки с фиалками. Только что ему сообщили, что труп Психа выловили водолазы где-то в бассейне Москвы-реки с «бетонными ботинками» на ногах.
Глина сел за стол и тупо уставился на огромный никелированный тульский самовар с медалями. В его отполированном пузатом боку отразился портрет седого мужчины со словно вырубленными чертами лица.
- Васька! Подь сюды! - проревел он.
В комнату вошел невысокий крепыш с зубочисткой во рту:
- Звал, Глина? Чё надо?
- Слышь, малой, собери мальчишек. Пусть железо прихватят. Рыл пятнадцать, не мене. И еще найди Грыца. И мне его притарань.
- А что за кипеш?
- Кипешь, Вася, в кутке петушином, а здесь обстоятельства. Ты за Психа слышал?
-Ну да…
- Муда! Псих дельце мне одно обделывал. И по ходу опарафинился. Неприятности у нас, братец. Час тебе даю. Чтобы люди и Грыц здесь были. Дармоеды!
Глина зло посмотрел по сторонам, достал из кармана серебряный портсигар с вензелем, вытащил папироску, подкурил и несколько раз подряд нервно затянулся.
* * *
- Че тебе надо, Глина? - Грыц в упор уставился на бывшего «коллегу» по воровскому цеху, - козлов своих убери. Парши на хуй! - Грыц оттолкнул стоявшего за ним Ваську и уселся на стол. Бесцеремонно взял графин коньяка, налил и одним махом выпил полный стакан, - че тебе надо?
- Извините, ваша светлость, побеспокоить пришлось. Ты за меня с ментами говорил?
- Ну а дальше че?
- О чем ты говорил?
- Ну ты даешь, - усмехнулся Грыц, - человек спросил - я ответил.
- И давно для тебя мусорские «человеками» стали?
- А ты че, с меня спросить хочешь, а, Глина? Так спрашивать раньше надо было, когда я твой срок в Нижневартовске тянул за здорово живешь. И все ждал, когда мне мой корешок хоть «дачку» загонит. Так, чисто по-босяцки. А брателло мой тем временем большим человеком стал, западло ему с бродягами общаться! Ему лучше с людьми нужными…
- Слышь, Васька, выдь отседова, - зло бросил Глина, - че ты хочешь, а, Грыц?
- А ты че хочешь? За совесть меня разводишь? Так нет у меня ее. Там, в «красной хате» кончилась. Вместе с адвокатом твоим галимым, и вместе с зубами, цингой - лихоманкой сожранными. Днсять лет, Глина. Ты мне должен. По жизни должен!
- Я тебе денег дам.
- А че деньги-то? Я легкие все через задницу высрал, пока ты здесь машну себе набивал. А мусор тот почеловечнее тебя будет. И запомни, тебя я не сдавал.
- А за что базар-то был?
- За дружка твоего, депутата, да за отморозка одного. Сам знаешь, за какого.
- И чего?
- Да ничего, Глина. Только вот вижу - дела твои хреново. Исповедовался бы ты что ли, старый?
- С чего ты так решил?
- На измене ты весь. Даже на первом нашем скачке не так трухал. Дерганный весь какой-то. Успокойся лучше, - Грыц потянулся к графину, налил, снова выпил, - чему быть - того не миновать.
- А че будет-то, а, пророк?
- Завалят тебя на хрен, Глина, сердцем чую. Накосорезил ты по полное «не балуйся».
- Ты че базаришь-то?
- Это не я базарю. Это ты с Кондаковым набазарил. Ох, хорошо набазарил. Продырявят тебя!
- И кто же меня продырявит, нарядный ты мой?
- Холод и продырявит. Ладно, бывай, Глина. Засиделся я у тебя. Пора и честь знать, - Грыц поднялся и кивнул на графин, - на посашок налью?
- Наливай, сучара, - процедил Глина, в его руках был пистолет…
Выстрел. И Грыц рухнул на паркет. Из-под него расплывалось багровое пятно. Глаза начали бессмысленно стекленеть.
- Ну че, падаль? - Глина уставился на него сверху вниз, - дошуршался? Сучий кот! Правды тебе надо! У сук правды не бывает. Правду надо было у мусоров искать, когда с ними ручкался.
- Зря ты так, - просипел Грыц, - белые волки… За тобой… Собака уже воет… Ночь…
- Чего? - склонился над ним Глина.
- Да пошел ты… Ты уже покойник, - Грыц плюнул в лицо Глине кровавой слюной, - сам сука.
* * *
Холод сидел на капоте машины и курил. Слон копался в костре и выуживал оттуда запеченную картошку.
- Хорошо-то как! - к ним подошел Владлен, - на реке был, вода теплая. Как в детстве. Прям как у нас, а, Слон?
- У тебя, Владя, - Слон подкидывал в руках горячую картошку, - я на Волге родился. Мы уже в апреле с пацанами купались, аккурат на день рожденья Ильича. А ты где, Холод, родился?
- А я уже не помню.
- Как это так? - подошел к Холоду Владя, взял с капота пачку сигарет и закурил, - у тебя что, детства не было?
- Было, наверное, - Холод затянулся, - как у всех. Отец. Мать. А потом всё взяло и кончилось. Вырос я, Владя. И всех убивать начал.
- А зачем убивать начал? - к Владлену и Холоду подошел Слон с газетой, где лежало несколько перемазанных в золе картошин, - угощайся, картофанчик - вышак! Как в детстве пионерском.
- А я и не знаю, - Холод посмотрел куда-то в небесную высь, - жизнь так сложилась. А я вопросов задавать не привык. Вон, пускай Слон думает, у него голова большая, - Холод кивнул на Слона, - а мне по барабану. Фиолетово все это. Вот ползет муравей, тащит на себе ношу тяжелее себя в два раза и тащит. Без лишних вопросов. А зачем он тащит? Так ведь и будет тащить, пока мы на него ногой не наступим.
- А к чему это ты, Холод? - посмотрел на него Владя, - странная какая-то философия… Муравьи… Ноша… К чему-то все?
- А к тому, Владя, что живем мы все в этом гребаном муравейнике. В джунглях. Только эти джунгли бетонные. И каждый из нас здесь сам за себя. Кто тащит, кто наступает, а кто-то смотрит на все это с высокой колокольни и плюет.
- Это ты что ли о Боге? - вмешался Слон.
- Не знаю, называй это как хочешь, но это то, что заставляет тащить или наступать. И другого выбора нет. Закон природы.
- А мне не нравятся эти законы, Холод, - Владя выбросил окурок, - я по-другому жить хочу!
- Значит не надо тебе было рождаться в этом муравейнике, - усмехнулся Холод, - а если родился - играй по правилам. Спеши быть героем, ублюдком успеешь стать всегда.
- А ты кто, Холод?
- А это тебе решать. Ты знаешь, Владя, я даже Богом был. За меня люди умирать готовы были, а я их сам убивал. Потом новые приходили, и снова я их убивал… Пока один не остался.
- И когда же это закончится? - серьезно посмотрел на Холода Коркин.
- Тогда, когда я стану играть по правилам, правилам, которые придумали хозяева муравейника.
- Сколько же ты лет в бегах? - удивился Слон.
- Всю жизнь. И дальше бежать буду. Только вот на этот раз никаких хвостов после себя.
- Да… - протянул Владя, - значит, ты с нами - пока нам по пути?
- Видимо. А сейчас давайте, мужики, картошку хавать, а то остынет, - Холод взял в руки черный комочек, - и не парься ни о чем, Владя, ты ведь лучше меня знаешь, что ты со мной - пока я сильный. А хватку ослаблю - придушишь. И скажи, что это не так? - Холод улыбнулся и вгрызся зубами в уже очищенную картофелину.
* * *
- У, сука, пидор зашкворенный, - Васька сплюнул на асфальт, - ищи его! Подсуропил нам дед, а, Костян?
- Да, нескладуха, - невысокий рыжий парниша сдвинул на затылок кепку, - байда какая-то, кого хоть искать?
- Кого - хрен с ним, а вот где? - Васька уселся в машину, - вот он вопрос. Короче, Костян, ты этого, давай покантуйся, где сам знаешь. Там, что вроде того, знать должны…
- Не, с мусорами тереть не о чем, - Костян мотнул головой, - им бабок давать надо, а мы пустые.
- Да, промямлил Васька, - есть чуток. Глина тоже артист, лавешек что ли бы подкинул на пробивоны, то, сё… А то сыщите - поквитаемся.
- Фуфло его квиты, - усмехнулся парень с бельмом на галзу, - гон…
- Ты, это, рога спрячь, - осек его Костян, - за Глину так не базарят, Витя. Спросить можем…
- Да я за свой базар отвечу. Слушайте, - Васька вылез из машины и вместе с Костяном встал напротив Витька, - короче, на Глину Сухой с парнями работали. Была там одна тема… Там косяк за одним банкиром был. Дебиты - кредиты, херь ихняя. Короче, тот лавандос поднял и на соскок. А должен был немеряно. Ну, терпилы к Глине приконали - разрули, мол, за процент. Тот к Сухому. Сухой его коцнул и того, короче, в нети.
- А ты почем знаешь? - посмотрел исподлобья Васька.
- Сухой сам трещал. Мы забухали на одной хиваре в Одинцово. Он мне триста бачей должен был, мол отдать обещался с Глины подъема.
- Так Сухого вроде того… - Костян усмехнулся, - подрезали в одном кабачишке по синьке.
- Вот того, - Витя перешел на шепот, - лавэ он мне и не отдал. Типа, он в этот день к Глине за своим краем ехать мылился.
- Не успел, по ходу, - сплюнул Вася, - и че с того?
- Вот ничего. Я Психа видел, короче, сигареткой угоститься хотел. Тот на карман и вместе с пачухой пресс бабла выудил.
- Ну и че? - покачал башкой Костян, - срубил где-нибудь.
- Не гони, Костя, - Васек осек его, - Псих пустой ходил, все к Глине подкатывал, мол, тема нужна… нету вообще бабулек.
-Вот, - Витя достал сигарету и закурил, - но это еще не все. Мы с Сухим в позатом году в Турцию гоняли. Так он там себе «котлы» «Картье» рыжие прикупил.
- Левые пади? - усмехнулся Костян.
- Левые не левые. Дело третье. Так вот эти «котлы» у Психа прорисовались. Я его: «Где намыл?», а он на непонятки, взгрели, мол, кореша. Я спрашиваю какие, а он - не помню, типа, запамятовал. Я – когда? А он - года три уже. Вот такие вот дела.
- И че с того? - Костян непонимающе пожал плечами, - фуфло это, Витя. Померещилось тебе.
- «Котлы» Сухого! Зуб даю! - Витя щелкнул пальцами по клыкам.
- Да ладно. Поехали, Васек, - Костя повернулся к машине. Гон это галимый.
- А если нет? - глядя на него в упор просипел Васька… - канаем, есть у меня место одно шустрое.
* * *
- Ну о чем ты говоришь? - серенький капитан милиции посмотрел на Ваську, - за бугор на халяву соскочить? Не понимаю я тебя.
- А тебе и понимать ничего не надо, - Васек положил на стол несколько фотографий, подписанных с обратной стороны - зыркни фотки и шепни мне. А я отблагодарю, за мной не заржавеет.
- И чего ты со мной делаешь? Ладно, давай свои портреты. Вначале по паспортным данным пробью, а там посмотрим…
- Нет. Давай по мордам сразу, у них ксива наверняка фуфло, - Васька присел рядом с капитаном, возящимся возле компьютера, - хорошая это штука у тебя, всунул морду и на раз тебе весь расклад.
- А ты чего хотел? Сетевой электронный опознаватель личности. Отсканировал лицо. Тут база на невыездных, на тех, кто в розыске. Ввел данные, идентифицировал и вывел на истую воду. Это Япония. Ты «Матрицу» смотрел? - Васька отрицательно покачал головой, - ну тогда тебе это не грозит. Он ввел фотографии Васьки в сканер, нажал несколько кнопок и по монитору побежали лица.
- Клёво! Как мультик, - улыбнулся Васька.
Прошло минут сорок.
- Ну вот, - капитан кивком подозвал Ваську к монитору, - пожалуйста, три в одном. Сабуров, Семин и Стоянов. Оформляют шенгенскую визу и паспорта. Так, дата выдачи - через три дня. Документы подали, анкеты заполнили. Только вот у тебя, - он взял фотографии, - фамилии здесь другие.
- Сечешь, - Васька достал из кармана стодолларовую купюру, - хватит?
- Нормально, - капитан накрыл их ладонью.
- И еще, шепни, наверняка ксивы по просьбе делают кого-то там… Сам знаешь.
- За кого ты меня держишь?
- За тебя, - Васька достал из кармана еще пять банкнот, - хватит?
* * *
Этой встречи Кольцов не ожидал. Прямо по коридору ОВИРа ему навстречу шагал Васька, тип из блатных, которого несколько лет назад брал он на одном дельце с вымогаловом.
- Прохоров, ты? - искренне изумился он.
- Здравия желаю, гражданин начальник, - сверкнул зубами Васька.
- Ты чего здесь делаешь?
- Так вот, отпуск намечается, путевку приобрел за кордон. На Кубу хочу. Но вот не судьба…
- Сроков на выезд много? Якорем держат?
- И это есть. Замолвил бы что ли словечко, начальник, а? Я нынче трудами праведными живу.
- Ой ли? - улыбнулся Кольцов.
- Не хотите, значит? - развел руками Васька, что же, до свиданьичка, начальник, тогда…
* * *
Инспектор ОВИРа Костусев лежал на полу в коридоре своей квартиры. Перед ним на корточках сидел Васька и пускал ему в лицо сигаретный дым, смешно морща губы. В правой руке его был пистолет. Дуло смотрело в желтый линолеум.
- Ну чего, фраерок, может поговорим?
- Да пошел ты… - и тут же на голову Костусева обрушился тяжелый удар.
- Базар фильтруй, мусор. Костян, приведи его суку.
Костян вытолкнул в коридор растрепанную и зареванную жену Костусева. Васек приблизился к ней вплотную и пустил в нее струйку дыма. Та надрывно закашлялась. Костусев заскрипел зубами.
- Только попробуй ее тронь.
- А зачем? - Васька схватил женщину за подбородок, - мы ведь по любэ договоримся. Зачем телку порфузить. Ты же не «Молодая гвардия», а, ментёныш? И баба тебе цельная нужна. Кто тебе эти Слон, Корень, Холод? А она, - в руках Кости звякнул выкидыш, - сейчас мой брателла писанет твою мамзель от уха до брюха, а ты в крайних. Без бабы. А она вон у тебя, - Васек схватил жену Костусева за грудь, - сисястая, мясистая. Ну чего, базарить-то как будем?
- Слон мой друг. Служили вместе, - процедил Костусев.
- Ну что же, жизни стежки - дорожки иногда вскользь разбегаются. Ты о бабе своей лучше думай.
- Он просил меня сделать паспорта. Сказал, какие-то проблемы, просил помочь. Я не мог ему отказать.
- И сейчас не смоги. Смотри, вон бабе твоей уже сбледнулось, - Васька плотно сдавил шею жертвы. Пора решать с кем ты.
- Мы после завтра встретиться условились. Он сейчас в Подмосковье. Я туда документы должен подвезти… Деревня…
Через минуту Васька и Костян выходили из подъезда Костусева.
- Завалить их надо было. Надо было их продырявить. Вломят, - озлобленно сплюнул Костян.
- Тебе кого бы только продырявить. Поди, бабе напоследок присунуть хотел. Не, братуха, нет мази грех брать. Мусор сам кореша сдал и к своим не побежит. Он же сам того… оборотень. Ему по шапке настучат за помощь преступности. И друга своего он не предупредит. Мусор он по жизни, сидит и в портки дрызжит…
* * *
Кольцов уселся в кресло за своим рабочим столом. Вечер опустился на город. В пробках гудели машины, кое-где в окнах зажегся свет. Люди спешили домой. Несколько минут опер наблюдал, как люди запихивались в уходящий трамвай - поток туда, поток обратно. Похожие на муравьев человечки тесно трамбовали друг друга в бойкой очереди на остановке. Иногда возникал зазевавшийся пассажир, пытающийся идти против входяще - исходящего движения, но все его попытки оставались тщетными. Он либо доезжал до следующей остановки, либо ждал нового трамвая. Таков удел пассажиров по жизни. Кольцов ни с того ни с сего вспомнил стишок: «Шел трамвай десятый номер, на площадке кто-то помер, сзади подошел Федот и снасильничал его». Неожиданно слова легли на какую-то странную мелодию, и Кольцов несколько раз пропел некрофильно - разгульный мотив.
- Ёб твою мать…
Он раскрыл папку и погрузился в уголовное дело клана Кондаковых, начав перечитывать его, наверное, в сотый раз. Все смешалось - депутаты, законники, беспредельщики. Развязка была одна - в ходе ведения боевых действий криминальные армии несли потери. Грыц пропал, а по городу цунами пронесся кипеш. Кольцов вспомнил лицо Василия… Стоп! Этот товарищ ходил в близких у Глины. Что он здесь делал? Конечно, загранпаспорт - это фуфло. Васька его может купить. Кольцов задумался. Так что получается? Значит, если кто-то ксиву хочет приобрести - всегда найдется тот, кто ему ее продаст. Морев, капитан из ОВИРа… Гнида редкостная. Подозрений всегда вокруг него было немеряно. Кольцов набрал телефон и с кем-то быстро поговорил. Через минуту запищал факс, и на свет Божий появился лист бумаги с тремя фейсами. С одного портрета исподлобья смотрел некий гражданин, тот самый, чью фотографию приносил Кондаков - старший. Холод… Лоб Кольцова покрылся испариной. Стоп… Главное не спешить.