Ребята все еще относились к Антипову настороженно, и я вполне их понимал. Но дело даже ухудшилось, когда кто‑то пустил слух, что все это произошло из‑за Ольги, будто она сразу встречалась с двумя парнями. Вы представляете, как могут мстить в молодежном коллективе? Бедняжка тут же попала в полосу отчуждения, от нее шарахались, словно от прокаженной, а девушки из группы поддержки заперли ее в раздевалке.
С этим нужно было немедленно что‑то делать, тем более что отражалась все это не только на Ольге, но и на Антоне.
И я решился на крайнюю меру: привел к ребятам Гаврилова. Гаврилов, кстати, оказался весьма неплохим и добрым парнем. Он не стал запираться и рассказал все как было, честно, попросив за свое поведение прощения.
Ситуация вроде разрешилась.
Моя работа сродни работе вулканолога: неприятностей нужно ожидать всегда.
С Калининым я, кстати, договорился, поручившись за Антипова лично. Теперь, если Антон выкинет еще какую‑то штуку, отвечать действительно придется мне.
* * *
– Увидимся! – Антон поцеловал Олю и, подняв взгляд на окна своей квартиры, заметил за одним из них смутный силуэт.
Мама! Ну что на нее все же нашло!
Он поднялся на свой этаж, уже ожидая неприятного разговора, и не обманулся.
Мать встретила его в коридоре, и выражение ее лица было такое решительное, словно она собиралась штурмовать Эверест.
– Антон, – позвала она, – я хочу с тобой серьезно поговорить… об Ольге.
Он вздохнул. Ну вот.
– Мам, давай не будем, ну пожалуйста, – попросил Антон, проходя за ней в комнату. – Мы с ней любим друг друга и хотим встречаться, несмотря на то…
– На то, что она – твоя сестра?.. – закончила она.
– Что?!
Антон потер ухо. Ему показалось, что он ослышался. Что за бред несет его мама?!
– Это правда, вот, посмотри, – мама протянула ему старый снимок. – Вот твой отец. Я увидела его фотографию на Ольгиной страничке. Оля сказала, что это ее отец. Выходит, вы брат и сестра.
– Не может быть! – Антон рухнул на диван. – Такое бывает только в дурацких сериалах. Ну знаешь, типа Хосе и Мария были разлучены в детстве… Бред какой‑то! Я не верю!
– Антон, пойми, – мама ласково провела рукой по его волосам, – я сама не верила… Зашла на ваш сайт и увидела, что все сходится. Белова Ольга Владимировна. Твой отец – Володя Белов. Ты понимаешь?
– Нет! – он зажал уши руками, не желая слушать.
Перед глазами, словно в волшебном калейдоскопе, крутились узоры, среди которых вдруг проступало смеющееся лицо Ольги. Он помнил нежность ее рук, помнил ее губы… Сумасшествие какое‑то! Уж лучше бы он рехнулся.
– Мам, ну скажи, что ты все это придумала! – Антон смотрел умоляюще.
Но Юля покачала головой.
– Пожалуйста, – попросила она, – не говори ничего Оле. Пусть этот груз останется только на нас. К тому же… тот человек… Володя… я не хочу, чтобы он снова появился в моей жизни!
Антон думал, что хуже уже не будет, а вот нет, оказывается, будет.
– И что я скажу Оле? – хрипло спросил он.
– Придумай что‑нибудь. Скажи, что просто не хочешь с ней встречаться… – Юля смотрела на сына с сочувствием. Как же иногда это больно!
– Не хочу с ней встречаться… – механически повторил Антон.
Да, тут впору сойти с ума.
А на следующий день, словно в довершение всех несчастий, выяснилось, что дисциплинарный комитет запретил Антону принимать участие в следующей игре.
– Что же, получается, я подвел команду сразу дважды: на прошлой игре и на следующей? – спрашивал Антипов у тренера, чувствуя себя, прямо скажем, последним из неудачников.
– Получается, – Макеев смотрел на него, не отводя взгляда. – Не стоит заниматься самоедством, но сделать выводы – нужно.
– Понимаю, – Антон уставился на пол. – У меня сейчас… не самая удачная полоса в жизни…
– Жизнь вообще полосатая, и только от тебя зависит, в какие цвета ты ее раскрасишь, – кивнул тренер. – Подумай об этом.
Голова раскалывалась. Но что делать – Макеев был прав.
Когда Антипов вышел из тренерской, навстречу ему попалась Оля. Девушка помахала ему, ожидая, что Антон, как обычно, поцелует ее в щеку, но парень поморщился, словно от головной боли, и от поцелуя воздержался.
– Что‑то случилось? – забеспокоилась Ольга.
– Ничего. Голова болит. Я пойду, пожалуй.
Она осталась за спиной – растерянная, недоумевающая. Ему было так больно, словно их с Ольгой связывали невидимые, но очень прочные нити, и теперь, по мере увеличения расстояния, они впивались в тело. Но Антон даже не оглянулся. Сжав зубы, он шел вперед, не замечая встречных людей, не слыша возмущенных восклицаний, несущихся ему вслед.
* * *
Бакин вскочил в автобус в последний момент, дверь с грохотом захлопнулась за спиной. Но едва Семен успел перевести дыхание после быстрого бега, как у уха послышался голос:
– Предъявляем билетики. Что у вас, молодой человек?
Семен полез в карман. Проездной, как назло, куда‑то подевался.
– Вот его билет, он уронил, – хорошенькая светловолосая девушка, нагнувшись, подняла что‑то с пола и предъявила контролеру прокомпостированный билет.
Та, внимательно изучив его, буркнула нечто неразборчивое насчет молодых людей с дырявыми руками и, словно лодка, раздвигающая водоросли, стала пробираться в глубь салона.
Целую минуту Бакин в удивлении пялился на незнакомку. Билета он не ронял, Семен мог бы за это поручиться.
– Э‑э‑э… – наконец, глубокомысленно пробормотал он.
– Мог бы сказать «спасибо»! – фыркнула девчонка, сверкнув на Семена задорными синими глазами.
– А… ну да… – промямлил он. Вот Кисляк на его месте уже оплетал бы девушку изящными словесами. Хорошо Кисляку, такие вещи даются ему легко, а у Семена все слова в глотке застряли, даже простое «спасибо» с трудом выговорить получается.
– Ты, смотрю, разговорчивый! – девушка засмеялась. – Ну счастливо, моя остановка.
Она выпорхнула из автобуса, словно вылетевшая на волю птичка.
«Дурак я, – подумал Бакин, глядя через пыльное стекло на ее быстро удаляющуюся фигурку, – надо было познакомиться, взять телефончик…»
Он тут же представил, как сидит с незнакомкой в кафе.
Вот перед ними две чашки кофе, и синеглазая смотрит ему в глаза и улыбается все так же задорно.
– Семен, – говорит она, кладя пальцы на его руку, – я так рада, что мы с тобой встретились! Этот билетик – счастливый, он принес мне настоящее счастье! Счастливый билет! Ты его есть будешь?
– Что?! – Бакин вздрогнул.
– Ну как же, есть примета, что если съесть счастливый билет, то желание исполнится. Ты свой есть будешь? – послышался голос, совсем непохожий на голос прекрасной спасительницы.
Рядом с Семеном стоял парень лет тринадцати, с вожделением пялящийся на билет, который Бакин все еще сжимал в руках.
– Видишь, номер четырехзначный. Если сложить первые два числа, получается девять, и вторые числа тоже дают в сумме девять. Значит, билет счастливый, – объяснил парень, заметив недоуменный взгляд Семена. – Так что, есть будешь?
– Нет, спасибо, я не голодный.
Семен поспешно протянул парню билетик и выскочил из автобуса. Надо же, как размечтался – чуть не проехал свою остановку, хорошо хоть этот ненормальный подвернулся!..
* * *
Табличка «Кафедра прикладной информатики» свидетельствовала о том, что Андрей уже на месте. Парень постучал и, не дожидаясь ответа, заглянул в кабинет.
За компьютером сидел парень лет двадцати пяти – типичный ботаник или программер, вихрастый, с большими круглыми очками а‑ля Гарри Поттер.
– Добрый день, – обратился к нему Кисляк, – вы Антон?
– Ну да, – очкастый взглянул на посетителя без всякого любопытства.
– Я Андрей, – представился тот, – учусь здесь на юрфаке… И мне сказали, что вы – лучший хакер в городе.
– Правда? – Антон сдвинул очки на лоб. – И кто же такое сказал?
– Неважно. У меня к вам есть просьба…
Уже через пару минут они сидели за компьютером, и Антон с любопытством разглядывал экран.
– Хорошая работа, – кивнул он, грызя дужку очков, – вычислить IP практически невозможно…
– И кто, вы думаете, это мог сделать? Городок небольшой, наверняка вы других хакеров наперечет знаете…
Антон повертел очки в руках и вернул их на нос.
– Сейчас каждый второй типа хакер. Инструкции в Сети в свободном доступе, пользуйся – не хочу, – скривился он, выражая отношение к таким вот самоучкам. – В общем, уж прости, идей нет.
– Понятно, – Андрей вздохнул. – Извини, что отвлек…
Он поднялся, собираясь уходить, и вдруг заметил на столе фотографию в рамке. В центре нее, безусловно, стоял Антон, а рядом с ним… Кристина! Не узнать ее было невозможно!
– Гм… А кто это на фотографии? – Андрей ткнул в Кристину.
– А, это с курса, на котором я преподаю, – отозвался Антон. – Очень интересная особа. Внешность, как у Барби, а в голове процессор. Далеко пойдет в программировании, если захочет.
– Понятно, – выдавил Кисляк. Он хорошо помнил, как неумело тыкала Кристина в кнопки наманикюренным пальчиком. Вот ведь актриса! Он ей поверил и повелся, словно ребенок! Хороша, ничего не скажешь, и прав Антон, далеко пойдет.
Он вышел из кабинета злой, остановился у открытого окна и набрал номер.
Нормально! Как она ему заливала, а он уши и развесил!
– Андрей! Я так рада твоему звонку! – защебетала в трубку Кристина, продолжая демонстрацию артистического таланта.
– Привет, – он постарался придать своему голосу беззаботности, – есть сведения о твоем маньяке. Встретимся?
– Конечно! Буду очень рада!
Она появилась на встрече в коротюсенькой юбочке и с явной надеждой все же изменить ситуацию в свою пользу, и тут же нырнула в его машину.
– Ну все, можешь спать спокойно – твоего маньяка вычислили! – сообщил ей Андрей первым делом.
Лицо Кристины отразило искреннее изумление.
– Как это вычислили? – спросила девушка.
– Ну… не буду вдаваться в технические подробности, ты все равно не поймешь, – Кисляк широко зевнул. – Спи спокойно. Твоему маньяку ответное письмо по электронке накатали. Написали, что если он еще раз рыпнется, его закроют.
– Серьезно? – захлопала ресницами Кристина.
– Ну да. У них все есть – и IP‑адрес, и провайдер, и мак‑адрес компьютера. В общем, не такой уж этот хакер крутой. Кстати, извини, – Андрей демонстративно посмотрел на часы, – спешу. Пока!
– Пока!.. – отозвалась Кристина, распахнула дверцу и вышла на улицу.
Андрей отъехал, но недалеко. Остановившись, он наблюдал за тем, как девушка с задумчивым видом направилась в ближайшее интернет‑кафе.
Как и предполагалось, он застал ее на месте преступления: Кристина с сосредоточенным видом возилась с какими‑то программными кодами.
– Ну здравствуй еще раз, хакер Василий! – громко сказал Андрей. – Можешь объясниться, я внимательно слушаю.
Девушка вздохнула. Отпираться бессмысленно, это очевидно.
– Ну да, это я, – проговорила она с вызовом. – Ты же не хотел со мной встречаться, а как получил письмо, испугался и сразу прибежал. Сработало ведь!
– Нормально! – он покачал головой. – А тачку зачем царапать?
– Так она у тебя все равно застрахована, я по базе пробила… – Она по старой привычке захлопала ресницами.
– Понимаю, – Андрей присел на край стола, – ладно этот закос под компьютерного чайника, но зачем ты вообще дуру из себя корчишь?
– А затем, что вам дуры больше нравятся. И не отрицай! – девушка уставилась на него почти с ненавистью.
Вот тебе и сюрприз.
– Смотрю, тебе на психфак нужно было идти. Или лучше в ГИТИС, такие способности пропадают!..
– Андрей, пойми, ты очень меня обидел, и я хотела тебе отомстить.
– Наверное, ты пробила и то, что мой отец – прокурор города. Мы тебя вычислили, поэтому продолжать не рекомендую. Бывай.
Он вышел из кафе. Любопытное все же знакомство вышло. Теперь, встречая наивную дурочку, он всегда будет думать, не укрывается ли за этой оболочкой стерва с процессором в голове.
* * *
– Ты только посмотри, бабы с клюшками! – услышал Бакин и вместе с другими парнями подошел поближе, чтобы взглянуть на то, что происходит на льду.
А там действительно тренировалась женская хоккейная команда.
– Ничего себе! – присвистнул Семен. – Что‑то новенькое!
– К нам перевели, – сообщил Егор Щукин, – раньше они в парке Горького занимались. Посмотри, Бакин, кто у них на воротах. Твоя конкурентка?
– Ага, – Семен хохотнул. – Уж лучше бы в юбке стояла, тогда между щитков точно ничего не залетит!
Они захохотали, а девушка, стоящая в воротах, вдруг подъехала к бортику и сняла хоккейную маску. Под ней обнаружились растрепанные светлые волосы, чуть вздернутый носик и задорные голубые глаза. Незнакомка из автобуса собственной персоной!..
– А в автобусе я было подумала, что ты немой и разговариваешь одними междометиями! – фыркнула она, обдав Семена презрительным взглядом.
Он покраснел, а девушка вновь надела маску и вернулась к тренировке.
– Эй, ты ее знаешь? – удивленно спросил Егор.
– Я? – Бакин зачем‑то одернул толстовку. – Нет, совсем не знаю. Наверное, перепутала с кем‑то… – пробормотал он и поспешил прочь. Вранье всегда давалось Семену с трудом.
* * *
Егор подошел ко мне после тренировки, чтобы поговорить о своем брате.
– Дима ушел из «Химика», – выдал он самый весомый, на его взгляд, аргумент и выжидающе уставился на меня.
– Я знаю, – ответил я спокойно.
– А можно его назад? Он очень переживает, – пробормотал Егор. – Он играть хочет. Ну, сделал человек один раз глупость, а теперь жалеет.
Честно сказать, я был рад этим словам и всегда знал, что как бы ни ссорились братья Щукины, они не предадут друг друга, и оба в целом хорошие парни. Другое дело, что взять обратно Диму я никак не мог.
– У меня вратарей полный комплект, – сообщил я Егору.
– Но он же лучше обоих! – горячо возразил тот и тут же поправился: – Ну, лучше Михнева, это точно.
– А почему Дима сам не пришел ко мне?
– Он же уже просился в команду, а вы не взяли… – напомнил Егор.
– И теперь боится отказа, – констатировал я, вспоминая, как после оказавшегося временным отчисления из команды Миша Пономарев ежедневно выходил на лед. – Извини, Егор, дважды в одну и ту же реку не войти.
– Сергей Петрович!..
Щукин еще на что‑то надеялся, но я не стал поощрять эту надежду. В хоккее выживает сильнейший и самый упорный. На чужом горбу в рай не въедешь, это точно!
Глава 8
Повод для одиночества
Лучше всего было бы уехать куда‑нибудь, чтобы не ранить себя ежедневными встречами с Олей, но, увы, это оказалось невозможно.
– Ты избегаешь меня? – спрашивала она, встретив его где‑нибудь в коридоре ледового дворца.
– Нет, – отвечал он, не глядя девушке в глаза, и тут же поспешно добавлял: – Извини, надо идти, опаздываю.
Оля недоумевала, спрашивала, не появился ли у него еще кто‑то. Антон отговаривался и уходил, чувствуя себя как последняя скотина. Но он же не мог, не мог поступить по‑другому. Сестра по отцу! Ну и бардак! В голове не укладывается! Мама права, уж лучше пусть Ольга даже не подозревает об этом.
Бывает же в жизни – так запутается, покруче любого кино!
А потом Казанцев вдруг сообщил им, что Оля уволилась и не будет больше вести сайт команды. Это прозвучало, словно гром среди ясного неба.
– Антох, а почему Оля уволилась? – посыпались на него вопросы. Похоже, все в команде были в курсе их отношений.
– Я вам не отдел кадров! – грубо отвечал Антипов, и товарищи отстали. Вот и хорошо. Ему и без них тошно, не нужно лишний раз напоминать о том, что он и без этого забыть не может.
Но все же он разыскал Ольгу в ее общежитии, чтобы поговорить с ней, возможно, в последний раз.
– Ты из‑за меня уволилась? – спросил Антипов.
Девушка взглянула на него холодно.
– С чего ты вдруг стал мною интересоваться? – в ее голосе звенел арктический лед. – Ты меня игнорировал – вот и игнорируй дальше!
– Оля… я не могу тебе ничего объяснить, но нам лучше не видеться…
– Совершенно согласна!
Она повернулась и ушла прочь.
Антон сжал кулаки. Ему хотелось разбить что‑нибудь, ссадив пальцы в кровь, чтобы через физическую боль хотя бы отчасти избавиться от боли душевной.
Он потерял Ольгу. Потерял навсегда!..
* * *
Как ни странно, ситуация с Антоном неожиданно сплотила меня и Юлю. Она даже согласилась поужинать со мной в «Каравелле».
На столе горела, оплывая, свеча. Мы сидели друг напротив друга, еще не решаясь произнести ни слова. Между нами все еще очень зыбко – как пламя свечи: малейшее дуновение, один неправильный жест – и огонь погаснет.
– Мы так и будем молчать? – Юля улыбнулась мне над бокалом вина.
– Извини, я с мыслями собирался… – Я тоже отпил глоток. Вообще‑то я не пью, но ради такого случая можно. – Юль, тебе не кажется, что между нами все неправильно? Может, хватит бегать друг от друга?..
Юля нервно скомкала салфетку.
– Ты сильный… – сказала она задумчиво, глядя на трепещущее пламя свечи, – у тебя есть на что опереться. А я, представляешь, всего боюсь. Боюсь строить отношения… Боюсь, что твоя бывшая вернется… Боюсь реакции Антона…
Она действительно слишком нежная, тонкая и ранимая для нашей жизни. В ее глазах на самом деле стоит страх – страх быть непонятой, остаться одной… Всего того, что уже случалось в ее жизни. Но Юля недооценивает себя. Ведь, боясь, она все же идет вперед, одна смогла вырастить и воспитать сына… А еще она не потеряла за всем этим искренности и какой‑то детской доверчивости.
– Если отвечать по пунктам, – сказал я, глядя ей в глаза, – то новое всегда сложно, и только ты сама можешь решить, нужно это тебе или нет. Что сильнее – твой страх или возможность приобрести что‑то действительно важное. Тут я тебе не советчик. По поводу бывшей. Там все давным‑давно закончилось. А с Антоном…
– Сережа, – она накрыла своей теплой ладонью мою руку, – мне действительно еще нужно время… И… хотела спросить. Скажи, а ты оставил Антона в команде из‑за меня?
Можно было бы соврать, чтобы сделать ей приятно, но Юля не заслуживала лжи, даже в малом.
– Нет, – я решительно покачал головой, – я не могу переносить личное на хоккей. Если бы Антон ничего не представлял собой на льду, я бы никогда не переступил через себя и отчислил бы его.
– Спасибо, – она улыбнулась, – я хотела это услышать. И… может, пригласишь меня потанцевать?
– Если не боишься, что я оттопчу тебе ноги.
– Ну вот этого я как раз и не боюсь!
Мы танцевали – глядя друг другу в глаза, не произнося ни слова. Иногда слова только мешают людям по‑настоящему понимать друг друга. Слова требуются чужим, по‑настоящему свои понимают все без слов. И я до судороги в горле, до дрожи ощущал, что Юля – своя.
* * *
– Ваш столик у окна, как вы и хотели, – администратор в белом костюме с черной бабочкой почтительно склонил голову.
На столе с белой нарядной скатертью стоял большой букет роз, блюдо с королевскими креветками и глянцево‑розовыми раками, вазочка с красной и черной икрой, ваза с фруктами, запечатлеть сияющее изобилие которой не отказался бы ни один голландский художник.
Семен взглянул на свою спутницу. Похоже, она оказалась впечатлена.
– Ничего себе! Это же так дорого! – восхитилась девушка.
– Все нормально. – Семен подвинул для нее стул. – Я хотел перед тобой извиниться и отблагодарить за тот билет.
– О! – ее глаза сияли. – Какой ты щедрый! И… я очень рада, что мы познакомились!..
Медленно и торжественно к ним приблизился официант, неся огромное блюдо, накрытое серебряным колпаком.
– Ваше горячее!
Семен приподнял колпак, а под ним… оказался звенящий будильник.
– Вставать заказывали? – спросил официант и растворился в воздухе.
Семен вздохнул. Жаль, что оборвался такой прекрасный сон. Ну ничего, сегодня он подойдет к прекрасной незнакомке и на самом деле попросит у нее прощения. Пусть без цветов и дорогого ресторана – простые слова иногда оказываются важнее всей этой мишуры.
Семен уже полчаса бродил возле остановки, делая вид, будто просто прогуливается. А что, погода отличная, солнце светит – что еще нужно для прогулки?..
Наконец вдали появилась тонкая девичья фигурка.
– Привет, – сказал он, шагнув навстречу девушке.
– А разве мы знакомы? – холодно спросила та.
– Не обижайся, пожалуйста. Я как раз извиниться хотел…
– Ну извиняйся, – она смотрела насмешливо.
Семен вдруг испугался, что ничего не получится. Во сне все было так легко и шикарно…
– Вот, это тебе! – он протянул руку с зажатыми в ней билетами.
Девушка посмотрела на них изумленно.
– Билеты? Ты приглашаешь меня в кино? Слушай, а как тебя вообще зовут?
Он смутился.
– Семен… Бакин… Бакин – это фамилия, – зачем‑то совсем уж по‑дурацки пояснил он.
– Я поняла, – девушка улыбнулась. – Послушай, Семен Бакин, раз уж ты приглашаешь меня в кино, может, сначала познакомимся?
– Там и познакомимся! – поспешно возразил он, испугавшись, что она откажется. Пусть с шикарным рестораном не выходит, но в кино‑то он ее сводить вполне в состоянии.
– Оригинально! – Она наклонила к плечу голову. – Я Рита.
– А ты пойдешь со мной в кино? – Семен застыл в ожидании этого суперважного для себя ответа.
– Пойду, раз ты такой настойчивый! Только сегодня никак не смогу, извини, завтра.
– Хорошо, тогда до завтра!
Семен проводил ее до автобуса и ушел почти счастливый. Кажется, дела налаживаются. Правда, придется пристроить кому‑нибудь билеты на сегодняшний сеанс, но если они даже пропадут, все равно не жалко. Главное, что эта замечательная девушка согласилась с ним встретиться!
* * *
К Андрею обратился некто Олег Антонович Разин, представитель какой‑то там любительской хоккейной команды, и предложил весьма любопытную вещь: коммерческий хоккей. Всего‑то требовалось сыграть один матч за любительскую сборную – и вот они деньги, на блюдечке с голубой каемочкой. Десять тысяч – неплохо для начала.
Андрею предложение понравилось, он даже не стал расспрашивать о личности рекомендателя, давшего его координаты. Разину требовалось еще два человека плюс вратарь. И подходящие кандидатуры у Кисляка имелись.
Во‑первых, хорошо бы заманить Сашу Кострова. Игрок приличный, правда, человек принципиальный, и с этим могут возникнуть проблемы. Но, с другой стороны, почему бы не попробовать, как говорят, попытка не пытка.
Во‑вторых, Миша Пономарев. Ну, этому деньги точно нужны. Все знают, что он пытается подработать любыми способами. Миша, считай, у него в кармане.
А вот с вратарем… Бакин слишком наивный, ему даже предлагать не стоит. Второй вратарь «Медведей» еще слишком неопытен… «Димка Щукин!» – вдруг вспомнил Андрей и обрадовался. Димка действительно сильный вратарь и небось так соскучился по калитке, что на любое предложение не глядя согласится.
Идея казалась настолько великолепной, что у Андрея моментально поднялось настроение. Обустроит все самым лучшим образом.
С Пономаревым и Димой Щукиным действительно удалось договориться фактически сразу. А вот Костров действительно заартачился.
* * *
Антипов явно нервничал и стал заметно хуже работать на тренировках. После одной из них я попросил его задержаться.
На льду перед воротами лежало множество шайб.
– Ну‑ка попробуй, – велел я Антону, отправляя одну из шайб в ворота.
Тот замахнулся, и… шайба ушла куда‑то вправо.
– Мне кажется или ты во время броска думаешь о чем‑то другом? Может быть, об Ольге? – спросил я, пробуя его линию защиты.
– Не ваше дело! – огрызнулся он.
– У тебя очень сильный замах, – сказал я, наблюдая его очередную неудачную попытку. – Ты вообще все с очень большой амплитудой делаешь. Есть вещи, которые не нужно демонстрировать.
– И что же я демонстрирую? – спросил он, отправив в штангу еще одну шайбу.
– Твой разрыв с Ольгой.
Он помолчал, а потом взглянул на меня:
– Очень заметно?
– Еще бы. Как понимаю, она тебя бросила?.. – уточнил я и забросил шайбу в ворота.
– Нет… – Антипов нахмурился. – Но мы не можем встречаться.
– Понятно, – я кивнул. – И вправду, бывают такие обстоятельства. Ладно, на сегодня заканчиваем. Давай в душ.
– Сергей Петрович!..
Он окликнул меня, когда я уже подъезжал к калитке, выводящей с ледового поля.
– Да? – я оглянулся.
– Вы же не обижаетесь на меня?.. Это ведь я поставил матери ультиматум: либо я, либо вы. Я жалею об этом! Честно!
– Верю, – я улыбнулся, – но на льду надо думать о броске. Удачи.
Глава 9
Коммерческий хоккей
Купить Яне новый телефон стало для Кострова делом чести. Деньги, правда, пришлось взять у мамы, но Саша поклялся себе, что отработает их до последней копейки. Это оказалось вовсе не легко, поскольку подростков брали на работу далеко не везде. Он попробовал было наняться грузчиком, но запорол первую же работу, когда его позвали грузить мебель… его собственного отца, переезжавшего с молодой любовницей на новую квартиру. Саша просто не решился показаться ему на глаза. Что же делать?.. В этот момент он и подумал о предложении Кисляка, от которого поначалу с возмущением отказался.
Идея коммерческого хоккея ему категорически не нравилась, а с другой стороны, это верный способ заработать. В общем, поколебавшись и посмотрев на мать, которая тщательно экономила в ожидании зарплаты, Саша понял: с него не убудет. Ну выйдет один раз за фирмачей, так никто об этом и не узнает, а он получит десять тысяч – большую часть суммы, которую занял у мамы.
В общем, он согласился и в пятницу вечером направился на место встречи.
Кисляк, Пономарев и Щукин‑младший уже с нетерпением его ждали. Похоже, Андрей беспокоился о том, что Саша может подвести, раздумав буквально в последний момент. По пути случилась одна мелкая неприятность: их едва не запалил ВасГен. Пришлось врать ему, будто они идут в спортбар смотреть матч «Динамо» – «Атлант».
Но ничего, выкрутились.
На стадионе, где был назначен матч, ребят ждал еще один не слишком приятный сюрприз. Оказывается, команда их соперников тоже позаботилась о приглашении профессионалов. Костров разглядел на поле нескольких парней из команды «Львы».
– Что они здесь делают? – спросил он, указывая товарищам на лед.
– То же, что и мы, – кивнул Миша. – Вот и встретимся досрочно…
– Нормально! – засмеялся Кисляк. – Чувствую, будет весело. Ну что, ребята, сделаем «Львов»?..
Саше все меньше нравилось происходящее, однако что делать: уже ввязались. Есть пословица: «Завяз коготок – всей птичке пропасть». Оставалось только надеяться, что в их случае она не сработает.
* * *
Первое свидание с Ритой прошло не слишком удачно. Билеты в кино достать не удалось, и Семен решил пригласить девушку в спортбар.
Все бы ничего, но как раз в это время там транслировали матч хоккейный «Динамо» – «Атлант». Семен болел за «Динамо», а Рита, как назло, за «Атлант».
Слово за слово, и они все‑таки поругались. Рита ушла, недовольная поражением своего фаворита, даже не доев мороженое, а Бакин остался в недоумении: он думал, что найти девушку, которая любит хоккей, – это счастье, кто же знал, что каждая медаль имеет свою оборотную сторону?..
Впрочем, наладить отношения удалось самым странным образом, взявшись демонстрировать Рите особые вратарские упражнения, составлявшие личную гордость Семена. Все‑таки ему повезло: ну какую еще девушку можно покорить стойкой «краб» или чем‑то подобным?! Повезло, можно и не сомневаться!
Рита оказалась замечательной и по‑настоящему любила хоккей. Ее идеал – Манон Реом, канадская хоккеистка, единственная женщина, которая играла за клуб НХЛ и стояла на воротах.
Семен был в восторге. Как же здорово, когда есть общие интересы!
* * *
О том, что произошло на любительском матче, я узнал от ВасГена.
К счастью, он встретил моих ребят и подловил их на каком‑то несоответствии, а потому оказался на месте происшествия быстро. На поле произошло настоящее ЧП – один из непрофессионалов, здоровенный мужик килограмм под сто, буквально впечатал Сашу Кострова в бортик. Удар пришелся на уже травмированное ранее плечо. Пришлось вызывать «Скорую». Перелом со смещением. Дело было настолько серьезным, что врачи считали: вернуться в хоккей Саша уже не сможет.
– И они хоть выиграли? – спросил я ВасГена.
– Выиграли, – подтвердил тот, – хотя, говорят, на другой стороне парни из команды «Львы» играли. Думаю, парням не так страшно будет выходить против них в полуфинале.
– Только Саша Костров на лед уже не выйдет… – заметил я мрачно.
Теперь передо мной стояло две задачи: помочь Саше и найти виновного, отправившего ребят на роковой матч. Все инстинкты подсказывали, что в этом замешан кто‑то из своих, вряд ли у самих ребят есть такие связи.
Перед следующей тренировкой я зашел в раздевалку и потребовал у Кисляка ответа.
– Он мог бы повредиться и на тренировке, – пытался увильнуть Андрей, но я даже не стал его слушать: если бы не недостаток хороших игроков, немедленно отчислил бы всех троих провинившихся из команды.
Разумеется, я припер Андрея к стенке, и он назвал мне фамилию Разина. На вопрос, откуда у этого Разина были его координаты, Кисляк не ответил. Вижу, что не врал, просто повелся на предложенные бабки и больше ни о чем не думал. Думать теперь придется мне, ох как серьезно думать.
В первую очередь я, конечно, обратился к ВасГену.
– Не знаю, кто сдал ребят, – пожал он плечами, – первым делом подумал бы на Казанцева, но тот сам обалдел, когда их на льду увидел. И Разина этого едва не пришиб… Нет, похоже, он чист.
– Кто тогда? – спросил я, понимая, что оставить виновного безнаказанным нельзя. Завтра он подговорит на что‑то других ребят, относясь к ним вот так же, как к пушечному мясу.
– И не представляю, – вздохнул врач. – Если найдешь, ткни в этого ублюдка пальцем.
– Буду стараться, – согласился я.
Следующим пунктом была встреча с Разиным.
Я нашел его в ресторане, где тот с аппетитом поглощал обильный ужин.
– О, Сергей Петрович! – он протянул мне руку, но я ее проигнорировал.
Меня интересовал только один вопрос.
– Слушайте внимательно, Олег Антонович, – сказал я, садясь напротив него, – вы сейчас называете фамилию человека, который ангажировал для вас моих парней, и мы заканчиваем это дело.
Маслянистые глазки уставились на меня неприязненно.
– А что, собственно, случилось? – Разин отрезал большой кусок отбивной и целиком отправил его в рот. – Ну, упал парень неудачно, с кем не бывает? На то и хоккей!
– Неудачно падают с табуретки, – я наклонился к нему, – а выводить на лед взрослых мужиков против семнадцатилетних парней – преступление. Не отнимайте у меня время, я жду от вас фамилию. Откуда у вас телефон Кисляка?
– Да ладно, – похоже, мои слова мало задели этого самовлюбленного человека, не отбив у него аппетит ни на грамм – количество еды на тарелке продолжало стремительно убывать. – Разве сейчас невозможно найти нужный телефон? Знаешь, Петрович, сколько всяких баз!..
Разговаривать с ним было бесполезно. Но ничего, найду другой способ.
* * *
Нехорошо вышло с этим матчем. Ох как нехорошо. Андрей уже серьезно жалел о том, что вообще согласился на поступившее предложение, а еще привлек товарищей.
И Яна, разумеется, свалила всю вину именно на него.
– Это ты Сашу туда втянул! – заявила она бескомпромиссно.
Яна стремилась защищать и опекать пострадавшего с таким жаром, что Андрей задумался: действовала бы она так же, если бы пострадал он сам?
Вопрос, разумеется, остался без ответа.
В первый же разрешенный для посещения день они всей злополучной троицей навестили в больнице Кострова.
Выглядел тот бледновато.
Андрей, чувствуя некую неловкость, протянул причитающиеся деньги, больше, чем ожидалось: пригласившая сторона накинула за выигрыш матча и в качестве материальной компенсации.
– Как ты? Что говорят врачи, на лед скоро? – спросил Андрей, не глядя Сашке в глаза.
Тот тяжело вздохнул:
– Не знаю. В том‑то и дело, что ничего не говорят… Совещаются…
* * *
– Это что такое?! – отец ткнул пальцем в монитор.
Семен посмотрел и почувствовал, как краска заливает даже уши. Вот ведь друзья: засняли, как он вратарские упражнения Рите показывает, а еще в Интернет на страничку группы выложили. А там, разумеется, куча комментариев (ну как не попытаться выпендриться и не показать свое остроумие) типа: «Брачный танец Медведя», «Папуасы умрут от зависти» и так далее.
– Так что это за пляска? – спросил отец.
– Это не пляска, это упражнения. Для вратарей, – хмуро ответил Бакин‑младший, думая при этом, что завтра непременно разберется с новоявленными папарацци.
– Как раз то, что нравится девушкам! – хохотнул отец.
– Она не просто девушка! – горячо возразил Семен. – Она вратарь женской сборной! Вот!
– Вратарь? Баба?! Ну удивил! Это ж как же такое, ек‑макарек, вообще возможно?
– Рита – хороший вратарь, – возразил сын, забыв, как еще совсем недавно сам высмеивал вратаря в юбке.
На следующий день Бакин пришел на тренировку с намерением потребовать, чтобы ребята удалили со страницы выложенный ролик, однако по пути его перехватила Рита.
– Привет, Бакин Семен! – она задорно помахала рукой. – Видел, твои упражнения на страничке выложили! Я теперь по ним занимаюсь, очень удобно и ничего не забудешь.
– Правда? – губы сами собой растянулись в дурацкой счастливой улыбке.
– Конечно, правда! А ты думал? И мой тренер сказал, что очень ценный материал, хорошо, что ребята записали…
– Я тоже так думаю! – отозвался Бакин. И вправду, пусть упражнения висят на сайте. Смеются над ними только дураки, а умные люди, глядишь, используют!
* * *
Мама пришла домой счастливая. Она так и лучилась радостью – от макушки до ног. Антон посмотрел на нее с грустью. Зря он вмешивался в ее отношения с Макеевым. Сейчас, когда у них пошло на лад, мама буквально расцвела и словно стала моложе. Пусть хотя бы ей достанется счастье. У него самого впереди только пустота и боль. Несказанные слова камнями осели в груди, оттого, наверное, так тяжело.
– Антон, – Юля заглянула в комнату и запнулась, увидев лицо сына. – Антон, тебе очень плохо?
Она села на диван рядом с ним.
– Мне очень плохо, – тихо подтвердил он. – Не понимаю, почему так больно.
Мама вздохнула.
– Через эту боль проходят все. – Она бережно погладила сына по плечу. – Ты научишься с этим жить. Хорошо, что вы расстались сейчас, позже стало бы еще труднее… – Она помолчала. – Знаешь, что было написано на кольце царя Соломона?
– Знаю. «Все проходит», а на обратной стороне: «Пройдет и это».
– Правильно. – Юля поднялась. – Не забывай эти мудрые слова.
Мама ушла. Антон подошел к шкафу и достал из‑под вороха одежды небольшого плюшевого медвежонка с умилительной двухцветной мордочкой и сердечком в лапах. Игрушка была куплена еще до того, как все рухнуло… В то время Антон думал, что медвежонок станет символом их любви, но жизнь жестока: он стал символом разлуки.
Антон обнял игрушку и прошептал в плюшевое мягкое ухо:
– Охраняй Олю. Пусть у нее все будет хорошо, пусть она будет счастлива!
Он написал на вырванном из блокнота листе всего одно слово: «Прости!» – и привязал записку к медведю. Оставалось только передать подарок Оле, но это оказалось совсем нетрудно – буквально вторая девушка, встречен