Первое письменное упоминание о Дебёсах относится к 1646 году. А селом деревня Дебёсская официально стала называться селом с 1749 года, со времени строительства первой церкви – Николаевской.
Первые поселенцы обосновались по среднему течению речки Дебёски. Позднее заселялась и остальная часть села - на восток по направлению к нынешней больнице. Высокая, западная, часть села, там стоит церковь и далее к волостному правлению (ныне здесь редакция газеты «Трактор») заселялась значительно позже.
Село Дебёсы заселялось быстро. Уже в 1900 году в нём только крестьянских дворов было 257, не считая дворов купцов, священников и служащих.
Особенно оживлённо заселялась Солдатская слободка (ныне улица Первомайская), история которой связана со службой солдат так называемой конвойной команды, которая размещалась в казарме Дебёсского этапного пункта, на горе. После завершения 25-летнего срока службы, а позднее 15-летнего, многие бывшие солдаты с действительной службы, а их в Дебёссах служило более 100 человек, обзаводились здесь своими семьями и оставались на постоянное место жительства.
За счёт бывших солдат заселялась Солдатская слободка и часть улицы Советской, примыкающей к ней. Так, например, после службы остались жить в Дебёсах сельчане В.Г. Симаков, Н.А. Осипов, М.А. Кудинов, Колупаев и другие.
В старинном селе вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции улиц не было, оно условно делилось на так называемые десятки. Таких десятков было в селе 7, и каждый носил своё местное наименование. Каждый десяток включал в себя одну, две, даже три нынешних улицы.
Так, в Ӟанчуру первую входила улица Советская до улицы Андроновской, в Ӟанчуру вторую – улица Андроновская, в Шоргурт – улица Малыгинская, Володарская, Базарная, в Гуртшор - улицы Октябрьская и часть Советской, в Выльгурт – Солдатская слободка (Первомайская и часть Советской), в Сикнюк – улицы Набережная и Ленина, в Шурйыл – улицы Рабочая и Крестьянская. Свои местные наименования отдельных частей села сохранились до февраля 1918 года, то есть до установления Советской власти в местном крае…
Образование до революции в селе долгое время никто не получал. Пришлось самим дебёсцам проявить инициативу. Под первую школу сняли помещение, нашли грамотея и организовали её частным путём. На первых порах учиться набралось десять человек. Это было в 1867 году.
Первая земская больница, как об этом рассказывают старожилы, была на том месте, где сейчас сад школы-интерната (ныне «этнокультурный парк» - П.Р). Она размещалась в арендованном небольшом доме священника Тулякова. Позднее земская больница на 15 коек была размещена в доме купца Мокрецова. Здесь же была и аптека.
В больнице работал один врач, два фельдшера и одна акушерка.
Село Дебёсы, будучи волостным центром, до Октябрьской революции было насыщено купцами, стражниками, полицейскими, священниками и разными другими элементами – опорой царского самодержавия. Так в церкви служило 5 попов, 2 дьякона, 5 псаломщиков, 1 церковный староста.
Царский порядок в селе охраняли 10 стражников, 7 полицейских и большое количество других чиновников. Почти на каждом углу улицы были пивные лавки и трактиры, владельцами которых были купцы Скрябины, Соины, Ведерниковы, Чазовы, Мокрецовы…
Суворова А.И.
Дебёсская районная газета «Трактор», 1960 г.
Свидетельства очевидцев
Самосуд над Андроновым
«<…> К осени 1917 года округу заполонили тревожные слухи: ездят, мол, и бесчинствуют по селам бандиты и погромщики. Дебёсы – село зажиточное, стоит на перекрестке двух трактов, что ведут из Казани и Вятки, место бойкое, торговое, со знаменитой на весь уезд Никольской ярмаркой, занимающей площадь у храма и ближайшие улицы-проулки. Соин, Лисин, Шуралев, Зуев, Шилов – все местные толстосумы – и с ними чиновная знать тайком собрались и порешили создать дружину самообороны, а при появлении налетчиков – ударить в большой церковный колокол, чтоб дружинники немедленно при оружии бежали на площадь.
Вскоре такая беда в селе стряслась. В начале декабря близ полночи Дебёсы разбудил гулкий набат. Всполошенные обыватели решили: вот он, погром! Осторожно заскрипели двери, калитки, дернулись на окнах занавески, но огня никто не зажигал. Озираясь, люди выходили на улицы, не утерпел и я, наспех накинул на плечи азямчик, вышел на крыльцо. Слышу: через дом от Шиховых, где я тогда квартировал, бухнуло ружье, сухо затрещали револьверные выстрелы. Вскоре все стихло. Осторожно подобравшись ближе, я увидел на снегу убитого, изуродованного человека. Дружинники разбежались в разные стороны.
Наутро выяснилось: погибшим был фронтовик Андронов, местный, семейный человек, из большевиков, поговаривали. Крепко выпив, он высадил дверь следователя, который в ту ночь был на охоте, ввалился в спальню, насмерть перепугав следователеву жену. Домовладелец старик Булгаков, полагая, что погромщик явился не один, тихо выставил оконную раму, и, выбравшись из окна, в одном исподнем добежал до церкви, где и ударил в главный, весом в 234 пуда, колокол. Тревожный звон поплыл над спящим селом…
Сбежавшиеся дружинники по указке старика кинулись в дом, выволокли Андронова на улицу. Тот, протрезвев, умолял не убивать его, судить законным судом, но с ним безжалостно расправились, изрешетив пулями, а почтмейстер Ашихмин расщепил о голову жертвы приклад охотничьего ружья.
Село поутру зароптало, понимая, что за жестокий самосуд придется держать ответ. Струхнули и дружинники, торговцы Ложков, Зайцев, тот же почтмейстер сбежали из Дебёс, больше о них в селе не слыхали. По Андронову же, хоть он и сам в этой трагедии играл достаточно скверную роль, устроили гражданскую панихиду и схоронили его по-людски. <…>»
И.П. Малыгин. Вёрсты долгие памяти. – Ижевск, 1998.