Николай Александрович Добролюбов
(1860 г.)
"Гроза" есть, без
сомнения, самое решительное произведение Островского; взаимные отношения
самодурства и безгласности доведены в ней до самых трагических последствий;
и при всем том большая часть читавших и видевших эту пьесу соглашается, что
она производит впечатление менее тяжкое и грустное, нежели другие пьесы
Островского (не говоря, разумеется, о его этюдах чисто комического
характера). В "Грозе" есть даже что-то освежающее и ободряющее. Это "что-то"
и есть, по нашему мнению, фон пьесы, указанный нами и обнаруживающий
шаткость и близкий конец самодурства. Затем самый характер Катерины,
рисующийся на этом фоне, тоже веет на нас новою жизнью, которая открывается
нам в самой ее гибели.
Дело в том, что характер Катерины, как он исполнен в "Грозе",
составляет шаг вперед не только в драматической деятельности Островского, но
и во всей нашей литературе. Он соответствует новой фазе нашей народной
жизни, он давно требовал своего осуществления в литературе, около него
вертелись наши лучшие писатели; но они умели только понять его надобность и
не могли уразуметь и почувствовать его сущности; это сумел сделать
Островский. Ни одна из критик на "Грозу" не хотела или не умела представить
надлежащей оценки этого характера; поэтому мы решаемся еще продлить нашу
статью, чтобы с некоторой обстоятельностью изложить, как мы понимаем
характер Катерины и почему создание его считаем так важным для нашей
литературы.
Русская жизнь дошла наконец до того, что добродетельные и почтенные, но
слабые и безличные существа не удовлетворяют общественного сознания и
признаются никуда не годными. Почувствовалась неотлагаемая потребность в
людях, хотя бы и менее прекрасных, но более деятельных и энергичных. Иначе и
невозможно: как скоро сознание правды и права, здравый смысл проснулись в
людях, они непременно требуют не только отвлеченного с ними согласия
(которым так блистали всегда добродетельные герои прежнего времени), но и
внесение их в жизнь, в деятельность. Но чтобы внести их в жизнь, надо
побороть много препятствий, подставляемых Дикими, Кабановыми и т.п.; для
преодоления препятствий нужны характеры предприимчивые, решительные,
настойчивые. Нужно, чтобы в них воплотилось, с ними слилось то общее
требование правды и права, которое наконец прорывается в людях сквозь все
преграды, поставленные Дикими-самодурами. …
Решительный, цельный русский характер, действующий в среде Диких и
Кабановых, является у Островского в женском типе, и это не лишено своего
серьезного значения. Известно, что крайности отражаются крайностями и что
самый сильный протест бывает тот, который поднимается наконец из груди самых
слабых и терпеливых. Поприще, на котором Островский наблюдает и показывает
нам русскую жизнь, не касается отношений чисто общественных и
государственных, а ограничивается семейством; в семействе же кто более всего
выдерживает на себе весь гнет самодурства, как не женщина? …
Женщина, которая хочет идти до конца в своем восстании противугнетения и произвола старших в русской семье, должна быть исполненагероического самоотвержения, должна на все решиться и ко всему быть готова.Каким образом может она выдержать себя? Где взять ей столько характера? Наэто только и можно отвечать тем, что естественных стремлений человеческойприроды совсем уничтожить нельзя. Можно их наклонять в сторону, давить,сжимать, но все это только до известной степени. Торжество ложных положенийпоказывает только, до какой степени может доходить упругость человеческойнатуры; но чем положение неестественнее, тем ближе и необходимее выход изнего…. В сумрачной обстановке новой семьи начала чувствовать Катерина недостаточность внешности, которою думала довольствоваться прежде. Под тяжелой рукой бездушной Кабанихи нет простора ее светлым видениям, как нетсвободы ее чувствам. В порыве нежности к мужу она хочет обнять его, -старуха кричит: "что на шею виснешь, бесстыдница? В ноги кланяйся!" Ейхочется остаться одной и погрустить тихонько, как бывало, а свекровьговорит: "отчего не воешь?" Она ищет света, воздуха, хочет помечтать ипорезвиться, полить свои цветы, посмотреть на солнце, на Волгу, послать свойпривет всему живому, - а ее держат в неволе, в ней постоянно подозреваютнечистые, развратные замыслы. Она ищет прибежища по-прежнему в религиознойпрактике, в посещении церкви, в душеспасительных разговорах; но и здесь ненаходит уже прежних впечатлений. Убитая дневной работой и вечной неволей,она уже не может с прежней ясностью мечтать об ангелах, поющих в пыльномстолбе, освещенном солнцем, не может вообразить себе райских садов с ихневозмущенным видом и радостью. Все мрачно, страшно вокруг нее, все веетхолодом и какой-то неотразимой угрозой: и лики святых так строги, ицерковные чтения так грозны, и рассказы странниц так чудовищны... Они все теже в сущности, они нимало не изменились, но изменилась она сама: в ней уженет охоты строить воздушные видения, да уж и не удовлетворяет ее тонеопределенное воображение блаженства, которым она наслаждалась прежде. Онавозмужала, в ней проснулись другие желания, более реальные; не зная иногопоприща, кроме семьи, иного мира, кроме того, какой сложился для нее вобществе ее городка, она, разумеется, и начинает сознавать из всехчеловеческих стремлений то, которое всего неизбежнее и всего ближе к ней, -стремление любви и преданности. В прежнее время ее сердце было слишком полномечтами, она не обращала внимания на молодых людей, которые на неезаглядывались, а только смеялась. Выходя замуж за Тихона Кабанова, она и егоне любила, она еще и не понимала этого чувства; сказали ей, что всякойдевушке надо замуж выходить, показали Тихона как будущего мужа, она и пошлаза него, оставаясь совершенно индифферентною к этому шагу. И здесь тожепроявляется особенность характера: по обычным нашим понятиям, ей быследовало противиться, если у ней решительный характер; но она и не думает осопротивлении, потому что не имеет достаточно оснований для этого. Ей нетособенной охоты выходить замуж, но нет и отвращения от замужества; нет в нейлюбви к Тихону, но нет любви и ни к кому другому. Ей все равно покамест, вотпочему она и позволяет делать с собой что угодно. В этом нельзя видеть нибессилия, ни апатии, а можно находить только недостаток опытности, да ещеслишком большую готовность делать все для других, мало заботясь о себе. Уней мало знания и много доверчивости, вот отче о до времени она невыказывает противодействия окружающим и решается лучше терпеть, нежелиделать назло им…… Чувство любви к человеку, желание найти родственный отзыв в другомсердце, потребность нежных наслаждений естественным образом открылись вмолодой женщине и изменили ее прежние, неопределенные и бесплотные мечты. Припервом их появлении она тотчас же обратила свое чувство на то, что всегоближе к ней было, - на мужа. Она долго усиливалась сроднить с ним свою душу,уверить себя, что с ним ей ничего не нужно, что в нем-то и есть блаженство,которого она так тревожно ищет. Она со страхом и недоумением смотрела навозможность искать взаимной любви в ком-нибудь, кроме его. В пьесе, котораязастает Катерину уже с началом любви к Борису Григорьичу, все еще видныпоследние, отчаянные усилия Катерины - сделать себе милым своего мужа. Сценаее прощания с ним дает нам чувствовать, что и тут еще не все потеряно дляТихона, что он еще может сохранить права свои на любовь этой женщины; но этаже сцена в коротких, но резких очерках передает нам целую историю истязаний,которые заставили вытерпеть Катерину, чтобы оттолкнуть ее первое чувство отмужа. Тихон является здесь простодушным и пошловатым, совсем не злым, но докрайности бесхарактерным существом, не смеющим ничего сделать вопрекиматери. А мать - существо бездушное, кулак-баба, заключающая в китайскихцеремониях - и любовь, и религию, и нравственность. Между нею и между своейженой Тихон представляет один из множества тех жалких типов, которыеобыкновенно называются безвредными, хотя они в общем-то смысле столь жевредны, как и сами самодуры, потому что служат их верными помощниками. Тихонсам по себе любил жену и готов бы все для нее сделать; но гнет, под которымон вырос, так его изуродовал, что в нем никакого сильного чувства, никакогорешительного стремления развиться не может…. К Борису влечет ее не одно то, что он ейнравится, что он и с виду и по речам не похож на остальных, окружающих ее; кнему влечет ее и потребность любви, не нашедшая себе отзыва в муже, иоскорбленное чувство жены и женщины, и смертельная тоска ее однообразнойжизни, и желание воли, простора, горячей, беззапретной свободы. Она всемечтает, как бы ей "полететь невидимо, куда бы захотела"; а то такая мысльприходит: "кабы моя воля, каталась бы я теперь на Волге, на лодке с песнями,либо на тройке на хорошей, обнявшись"... "Только не с мужем", - подсказываетей Варя, и Катерина не может скрыть своего чувства и сразу ей открываетсявопросом: "а ты почем знаешь?" Видно, что замечание Варвары для нее самойобъяснило многое: рассказывая так наивно свои мечты, она еще не понималахорошенько их значения. Но одного слова достаточно, чтобы сообщить ее мыслямту определенность, которую она сама боялась им дать. До сих пор она ещемогла сомневаться, точно ли в этом новом чувстве то блаженство, которого онатак томительно ищет. Но раз произнесши слово тайны, она уже и в мыслях своихот нее не отступится. Страх, сомнения, мысль о грехе и о людском суде - всеэто приходит ей в голову, но уже не имеет над нею силы; это уж так,формальности, для очистки совести. В монологе с ключом (последнем во второмакте) мы видим женщину, в душе которой решительный шаг уже сделан, нокоторая хочет только как-нибудь "заговорить" себя. Она делает попытку статьнесколько в сторону от себя и судить поступок, на который она решалась, какдело постороннее; но мысли ее все направлены к оправданию этого поступка. Приехал муж, и жизнь ей стала не в жизнь. Надобыло таиться, хитрить; она этого не хотела и не умела; надо было опятьворотиться к своей черствой, тоскливой жизни, - это ей показалось горчепрежнего. Да еще надо было бояться каждую минуту за себя, за каждое своеслово, особенно перед свекровью; надо было бояться еще и страшной кары длядуши... Такое положение невыносимо было для Катерины: дни и ночи она вседумала, страдала, экзальтировала свое воображение, и без того горячее, иконец был тот, что она не могла вытерпеть, - при всем народе, столпившемся вгалерее старинной церкви, покаялась во всем мужу. Убежавши из дому, чтобысвидеться с Борисом, и уже задумывая о смерти, она, однако, вовсе не прочьот побега; узнавши, что Борис едет далеко, в Сибирь, она очень простоговорит ему: "возьми меня с собой отсюда". Но тут-то и всплывает перед намина минуту камень, который держит людей в глубине омута, названного нами"темным царством". Камень этот - материальная зависимость. Борис ничего неимеет и вполне зависит от дяди - Дикого; Дикой с Кабановыми уладили, чтобего отправить в Кяхту, и, конечно, не дадут ему взять с собой Катерину.Оттого он и отвечает ей: "нельзя, Катя; не по своей воле я еду, дядяпосылает, уж и лошади готовы", и пр. Борис - не герой, он далеко не стоитКатерины, она и полюбила-то его больше на безлюдье. Он хватил "образования"и никак не справится ни с старым бытом, ни с сердцем своим, ни с здравымсмыслом, - ходит точно потерянный. Живет он у дяди потому, что тот ему исестре его должен часть бабушкина наследства отдать, "если они будут к немупочтительны". Борис хорошо понимает, что Дикой никогда не признает егопочтительным и, следовательно, ничего не даст ему; да этого мало. Борис такрассуждает: "нет, он прежде наломается над нами, наругается всячески, какего душе угодно, а кончит все-таки тем, что не даст ничего или так,какую-нибудь малость, да еще станет рассказывать, что из милости дал, что иэтого бы не следовало". А все-таки он живет у дяди и сносит егоругательства; зачем? - неизвестно. При первом свидании с Катериной, когдаона говорит о том, что ее ждет за это, Борис прерывает ее словами: "ну, чтооб этом думать, благо нам теперь хорошо". А при последнем свидании плачется:"кто ж это знал, что нам за нашу любовь так мучиться с тобой! Лучше быбежать мне тогда!" Словом, это один из тех весьма нередких людей, которые неумеют делать того, что понимают, и не понимают того, что делают. Тип ихмного раз изображался в нашей беллетристике - то с преувеличеннымсостраданием к ним, то с излишним ожесточением против них. Островский даетих нам так, как они есть, и с особенным ему уменьем рисует двумя-тремячертами их полную незначительность, хотя, впрочем, не лишенную известнойстепени душевного благородства. О Борисе нечего распространяться: он,собственно, должен быть отнесен тоже к обстановке, в которую попадаетгероиня пьесы. Он представляет одно из обстоятельств, делающих необходимымфатальный конец ее. Будь это другой человек и в другом положении - тогда быи в воду бросаться не надо. Но в том-то и дело, что среда, подчиненная силеДиких и Кабановых, производит обыкновенно Тихонов и Борисов, неспособныхвоспрянуть и принять свою человеческую природу, даже при столкновении стакими характерами, как Катерина. Мы сказали выше несколько слов о Тихоне;Борис - такой же в сущности, только "образованный". Образование отняло унего силу делать пакости, - правда; но оно не дало ему силы противитьсяпакостям, которые делают другие; оно не развило в нем даже способности таквести себя, чтобы оставаться чуждым всему гадкому, что кишит вокруг него. Мы уже сказали, что конец, этот кажется нам отрадным; легко понять,почему: в нем дан страшный вызов самодурной силе, он говорит ей, что уженельзя идти дальше, нельзя долее жить с ее насильственными, мертвящиминачалами. В Катерине видим мы протест против кабановских понятий онравственности, протест, доведенный до конца, провозглашенный и под домашнейпыткой и над бездной, в которую бросилась бедная женщина. Она не хочетмириться, не хочет пользоваться жалким прозябанием, которое ей дают в обменза ее живую душу…. Тихон, бросаясь на труп своей жены,вытащенной из воды, кричит в самозабвении: "хорошо тебе, Катя! А я-то зачемостался жить на свете да мучиться!" Этим восклицанием заканчивается пьеса, инам кажется, что ничего нельзя было придумать сильнее и правдивее такогоокончания. Слова Тихона дают ключ к уразумению пьесы для тех, кто бы даже ине понял ее сущности ранее; они заставляют зрителя подумать уже не олюбовной интриге, а обо всей этой жизни, где живые завидуют умершим, да ещекаким - самоубийцам! Д. И. Писарев Мотивы русской драмы (1864 г.) Основываясь на драматических произведениях Островского, Добролюбовпоказал нам в русской семье то "темное царство", в котором вянут умственныеспособности и истощаются свежие силы наших молодых поколений. Статью прочли,похвалили и потом отложили в сторону. Любители патриотических иллюзий {1},не сумевшие сделать Добролюбову ни одного основательного возражения,продолжали упиваться своими иллюзиями и, вероятно, будут продолжать этозанятие до тех пор, пока будут находить себе читателей. Глядя на этипостоянные коленопреклонения перед народною мудростью и перед народноюправдою, замечая, что доверчивые читатели принимают за чистую монету ходячиефразы, лишенные всякого содержания, и зная, что народная мудрость и народнаяправда выразились всего полнее в сооружении нашего семейного быта, -добросовестная критика поставлена в печальную необходимость повторять понескольку раз те положения, которые давно уже были высказаны и доказаны.Пока будут существовать явления "темного царства" и пока патриотическаямечтательность будет смотреть на них сквозь пальцы, до тех пор нам постояннопридется напоминать читающему обществу верные и живые идеи Добролюбова онашей семейной жизни. Но при этом нам придется быть строже ипоследовательнее Добролюбова; нам необходимо будет защищать его идеи противего собственных увлечений; там, где Добролюбов поддался порыву эстетическогочувства, мы постараемся рассуждать хладнокровно и увидим, что наша семейнаяпатриархальность подавляет всякое здоровое развитие. Драма Островского"Гроза" вызвала со стороны Добролюбова критическую статью под заглавием "Лучсвета в темном царстве". Эта статья была ошибкою со стороны Добролюбова; онувлекся симпатиею к характеру Катерины и принял ее личность за светлоеявление. Подробный анализ этого характера покажет нашим читателям, чтовзгляд Добролюбова в этом случае неверен и что ни одно светлое явление неможет ни возникнуть, ни сложиться в "темном царстве" патриархальной русскойсемьи, выведенной на сцену в драме Островского…. В каждом из поступков Катерины можноотыскать привлекательную сторону; Добролюбов отыскал эти стороны, сложил ихвместе, составил из них идеальный образ, увидал вследствие этого "луч светав темном царстве" и, как человек, полный любви, обрадовался этому лучучистою и святою радостью гражданина и поэта. Если бы он не поддался этойрадости, если бы он на одну минуту попробовал взглянуть спокойно ивнимательно на свою драгоценную находку, то в его уме тотчас родился бысамый простой вопрос, который немедленно привел бы за собою полноеразрушение привлекательной иллюзии. Добролюбов спросил бы самого себя: какмог сложиться этот светлый образ? Чтобы ответить себе на этот вопрос, онпроследил бы жизнь Катерины с самого детства, тем более что Островский даетна это некоторые материалы; он увидел бы, что воспитание и жизнь не моглидать Катерине ни твердого характера, ни развитого ума; тогда он еще развзглянул бы на те факты, в которых ему бросилась в глаза однапривлекательная сторона, и тут вся личность Катерины представилась бы ему всовершенно другом свете. Грустно расставаться с светлою иллюзиею, а делатьнечего; пришлось бы и на этот раз удовлетвориться темною действительностью. Вся жизнь Катерины состоит из постоянных внутренних противоречий; онаежеминутно кидается из одной крайности в другую; она сегодня раскаивается втом, что делала вчера, и между тем сама не знает, что будет делать завтра;она на каждом шагу путает и свою собственную жизнь и жизнь других людей;наконец, перепутавши все, что было у нее под руками, она разрубаетзатянувшиеся узлы самым глупым средством, самоубийством, да еще такимсамоубийством, которое является совершенно неожиданно для нее самой.Эстетики не могли не заметить того, что бросается в глаза во всем поведенииКатерины; противоречия и нелепости слишком очевидны, но зато их можноназвать красивым именем; можно сказать, что в них выражается страстная,нежная и искренняя натура. Страстность, нежность, искренность - все этоочень хорошие свойства, по крайней мере все это очень красивые слова, а таккак главное дело заключается в словах, то и нет резона, чтобы не объявитьКатерину светлым явлением и не прийти от нее в восторг. Я совершенносогласен с тем, что страстность, нежность и искренность составляютдействительно преобладающие свойства в натуре Катерины, согласен даже с тем,что все противоречия и нелепости ее поведения объясняются именно этимисвойствами. Но что же это значит? Значит, что поле моего анализа следуетрасширить; разбирая личность Катерины, следует иметь в виду страстность,нежность и искренность вообще и, кроме того, те понятия, которыегосподствуют в обществе и в литературе насчет этих свойств человеческогоорганизма. Если бы я не знал заранее, что задача моя расширится такимобразом, то я и не принялся бы за эту статью... Очень нужно в самом деледраму, написанную с лишком три года тому назад, разбирать для того, чтобыдоказать публике, каким образом Добролюбов ошибся в оценке одного женскогохарактера. Но тут дело идет об общих вопросах нашей жизни, а о такихвопросах говорить всегда удобно, потому что они всегда стоят на очереди ивсегда решаются только на время. Эстетики подводят Катерину под известнуюмерку, и я вовсе не намерен доказывать, что Катерина не подходит под этумерку; Катерина-то подходит, да мерка-то никуда не годится, и все основания,на которых стоит эта мерка, тоже никуда не годятся; все это должно бытьсовершенно переделано, и хотя, разумеется, я не справлюсь один с этоюзадачею, однако лепту свою внесу. Русская жизнь, в самых глубоких своих недрах, не заключает решительноникаких задатков самостоятельного обновления; в ней лежат только сырыематериалы, которые должны быть оплодотворены и переработаны влияниемобщечеловеческих идей. Разумеется, такой колоссальный умственныйпереворот требует времени. Он начался в кругу самых дельных студентов исамых просвещенных журналистов. Сначала были светлые личности, стоявшиесовершенно одиноко; было время, когда Белинский воплощал в себе всю суммусветоносных идей, находившихся в нашем отечестве; теперь, испытавши подороге много видоизменений, одинокая личность русского прогрессистаразрослась в целый тип, который нашел уже себе свое выражение в литературе икоторый называется или Базаровым, или Лопуховым. Дальнейшее развитиеумственного переворота должно идти так же, как шло его начало; оно можетидти скорее или медленнее, смотря по обстоятельствам, но оно должно идти всеодною и тою же дорогою.