Произведения для детей Л. Н. Толстого

Л. Н. Толстой (1828—1910) — крупнейший мыслитель, писатель-реалист. Значение его творчества для русской и мировой культуры огромно.

Больше пятнадцати лет в общей сложности работал Л. Толстой над созданием «Азбуки» для детей. К этому труду он относился как к наиважнейшему. Истоки «Азбуки» ведут к тому периоду в жизни Толстого, когда он разочаровался в своем литературном творчестве, и ему казалось, что тратить жизнь, которая коротка, на писание повестей, «приятных для чтения», одинаково дурно и неблагопристойно, и что теперь ему «можно и должно и хочется заниматься делом». Этим делом стало для него создание школы в Ясной Поляне для крестьянских ребят, где он работал как учитель с 1859 по 1862 годы. Дети в то время, не в пример взрослым, казались ему единственными людьми, которые здраво смотрят на жизнь и знают то, что должен любить человек, и то, что дает ему счастье. И потому с такой убежденностью свою первую и главную задачу он увидел в том, чтобы работать сейчас ради Марфушки и Гераськи, выучить их «хоть немножко из того, что он сам знал и понимал». Встречи с детьми вызывали в нем обостренное чувство ответственности. Работа в Яснополянской школе подготовила его к пониманию того, какую книгу он должен создавать. В поисках материала он обращался к разным источникам – и в первую очередь к самому бесспорному: русскому народному творчеству. Важным источником стала древнегреческая литература, ради которой он изучил древнегреческий язык, параллельно шло внимательное чтение литературы арабской, индийской, французской, немецкой, и не менее увлеченно он занимался геометрией, физикой, химией, астрономией, зоологией. Он хотел создать совершенно новую книгу, которая ответила бы ученику на то бесчисленное количество вопросов из явлений окружающей жизни, на которые ученик требует ответа. Эта книга должна была стать не только источником для обучения родному языку и приобретения знаний из самых различных областей. С ней были связаны задачи художественного и нравственного воспитания ребенка.

Первое издание «Азбуки» (1872) вызвало поначалу отрицательное отношение. Обычно равнодушный к критике, Толстой на этот раз «почувствовал огорчение и уныние». Он был убежден, что «Азбуку» не поняли, и не потерял уверенности в необходимости и ценности этой работы. Однако Толстой многое пересмотрел заново. Рождались новые сюжеты, уточнялись методы первоначального обучения, менялся план построения книги, и когда в 1875 году вышла «Новая азбука», она сразу же получила широкое распространение, видные педагоги рассматривали ее как лучшую из существовавших книг для образования детей «и по форме и по содержанию».

Десятки детских рассказов вобрали в себя огромный мир размышлений, моральных и художественных представлений Толстого. Просто и естественно звучат слова: «мать сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу». Однако отец не стал допрашивать детей, а сделал так, что мальчик невольно сознался в своей вине («Косточка»). Так же важен своей моралью рассказ «Мальчик играл и нечаянно разбил дорогую чашку». Преодолевая страх, мальчик признается в своей вине и слышит неожиданный ответ отца: «Спасибо, что правду сказал». Все те представления об отношениях между людьми, которые позднее легли в основу многих народных рассказов писателя, с кристальной чистотой воплотились в сюжете о крестьянской девочке, принесшей в дом найденного ребеночка, и о ее матери, которая не хотела брать его, потому что они бедны, но доброта девочки и собственная жалость оказались сильнее («Подкидыш»); о мальчике, укорившем отца и мать за бессердечное отношение к немощи, и их раскаянии («Старый дед и внучек»).

Самой трудной, «ужасной» оказалась работа над языком, неузнаваемо, по сравнению с его романами, менялись лексика, синтаксис. В рассказах для детей Толстой стремился строить фразу из нескольких только слов, избегая обстоятельств образа действия, дополнений, причастных и деепричастных оборотов, описаний, эпитетов, метафор. Если он и прибегает к сравнениям, то берет их из мира обжитого, предельно знакомого ребенку.

Особенного искусства Толстой достигает в рассказах для самого первоначального чтения. Рассказы эти, занимающие всего три-четыре строчки, необычайно насыщенны. Все начинается с действия: «Пошли дети на гумно...», «Была драка между Жучкой и кошкой». Все ощутимо и наглядно, мир приближен, как будто смотришь на него сквозь увеличительное стекло. «Спала кошка на крыше, сжала лапки. Села подле кошки птичка» – каждая фраза в этом рассказе вырастает в отдельную картину, одна картина следует за другой, и все вместе они создают ощущение немаловажного и достаточно протяженного по времени события. «У Груши не было куклы, она взяла сена, свила из сена жгут, – и это была ее кукла; звала она ее Маша...». И сразу возникает ощущение и правды жизни ребенка, и его фантазии, игра с куклой-дочкой продолжается. В рассказах для старших детей Толстой вводит читателя в гораздо более сложный эмоциональный мир, но и тут тоже все сдержанно и экономно. Еще более старшим Толстой предлагает рассказы с острым драматическим и психологическим сюжетом («Прыжок», «Акула»).

Детские книги Толстого не только пережили многие десятилетия. Они сыграли особенную роль в становлении новой литературы для детей. Книги эти живут сегодня особенной жизнью, впервые изданные большим форматом, крупным шрифтом, с иллюстрациями лучших художников – Ю. Васнецова, А. Пахомова, Е. Чарушина. На этих книгах современные дети получают и «первые поэтические впечатления» и проходят школу мудрости, школу художественного и нравственного воспитания.

МЫШКА, КОТ И ПЕТУХ

Мышка вышла погулять. Ходила по двору и пришла опять к матери. "Ну, матушка, я двух зверей видела. Один страшный, а другой добрый". Мать сказала: "Скажи, какие это звери?" Мышка сказала: "Один страшный, ходит по двору вот эдак: ноги у него чёрные, хохол красный, глаза на выкате, а нос крючком. Когда я мимо шла, он открыл пасть, ногу поднял и стал кричать так громко, что я от страха не знала, куда уйти!"

- Это петух, - сказала старая мышь. - Он зла никому не делает, его не бойся. Ну, а другой зверь?

- Другой лежал на солнышке и грелся. Шейка у него белая, ножки серые, гладкие, сам лижет свою белую грудку и хвостиком чуть движет, на меня глядит. - Старая мышь сказала: "Дура ты, дура. Ведь это сам кот".

КОСТОЧКА

(Быль)

Купила мать слив и хотела их дать детям после обеда. Они лежали на тарелке. Ваня никогда не ел слив и все нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он все ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит, одной нет. Она сказала отцу.

За обедом отец и говорит: «А что, дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу?» Все сказали: «Нет». Ваня покраснел как рак, и сказал тоже: «Нет, я не ел».

Тогда отец сказал: «Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрет. Я этого боюсь».

Ваня побледнел и сказал: «Нет, я косточку бросил за окошко».

И все засмеялись, а Ваня заплакал.

ПОДКИДЫШ
(Быль)

У бедной женщины была дочь Маша. Маша утром пошла за водой и увидала, что у двери лежит что-то завернутое в тряпки. Маша поставила ведра и развернула тряпки. Когда она тронула тряпки, из них закричало что-то: уа! уа! уа! Маша нагнулась и увидала, что это был маленький красный ребеночек. Он громко кричал: уа! уа! Маша взяла его в руки и понесла в дом, и стала с ложки поить молоком. Мать сказала: «Что ты принесла?» Маша сказала: «Ребеночка; я нашла у нашей двери». Мать сказала: «Мы и так бедны, где нам кормить еще ребенка; я пойду к начальнику и скажу, чтоб его взяли». Маша заплакала и сказала: «Матушка, он не много будет есть, оставь его. Посмотри, какие у него красненькие сморщенные ручки и пальчики». Мать посмотрела, ей стало жалко. Она оставила ребеночка. Маша кормила и пеленала ребеночка, и пела ему песни, когда он ложился спать.

СТАРЫЙ ДЕД И ВНУЧЕК
(Басня)

Стал дед очень стар. Ноги у него не ходили, глаза не видели, уши не слышали, зубов не было. И когда он ел, у него текло назад изо рта. Сын и невестка перестали его за стол сажать, а давали ему обедать за печкой. Снесли ему раз обедать в чашке. Он хотел ее подвинуть, да уронил и разбил. Невестка стала бранить старика за то, что он им все в доме портит и чашки бьет, и сказала, что теперь она ему будет давать обедать в лоханке. Старик только вздохнул и ничего не сказал. Сидят раз муж с женой дома и смотрят — сынишка их на полу дощечками играет — что-то слаживает. Отец и спросил: «Что ты это делаешь, Миша?» А Миша и говорив: «Это я, батюшка, лоханку делаю. Когда вы с матушкой стары будете, чтобы вас из этой лоханки кормить».

Муж с женой поглядели друг на друга и заплакали. Им стало стыдно за то, что они так обижали старика; и стали с тех пор сажать его за стол и ухаживать за ним.

Лоханка - деревянная круглая или продолговатая посуда для стирки белья, мытья посуды, для помоев и т. п.

ПРЫЖОК
(Быль)

Один корабль обошел вокруг света и возвращался домой. Была тихая погода, весь народ был на палубе. Посреди народа вертелась большая обезьяна и забавляла всех. Обезьяна эта корчилась, прыгала, делала смешные рожи, передразнивала людей, и видно было — она знала, что ею забавляются, и оттого еще больше расходилась.

Она подпрыгнула к 12-летнему мальчику, сыну капитана корабля, сорвала с его головы шляпу, надела и живо взобралась на мачту. Все засмеялись, а мальчик остался без шляпы и сам не знал, смеяться ли ему, или плакать.

Обезьяна села на первой перекладине мачты, сняла шляпу и стала зубами и лапами рвать ее. Она как будто дразнила мальчика, показывала на него и делала ему рожи. Мальчик погрозил ей и крикнул на нее, но она еще злее рвала шляпу. Матросы громче стали смеяться, а мальчик покраснел, скинул куртку и бросился за обезьяной на мачту. В одну минуту он взобрался по веревке на первую перекладину; но обезьяна еще ловчее и быстрее его, в ту самую минуту, как он думал схватить шляпу, взобралась еще выше.

— Так не уйдешь же ты от меня! — закричал мальчик и полез выше. Обезьяна опять подманила его, полезла еще выше, но мальчика уже разобрал задор, и он не отставал. Так обезьяна и мальчик в одну минуту добрались до самого верха. На самом верху обезьяна вытянулась во всю длину и, зацепившись задней рукой1 за веревку, повесила шляпу на край последней перекладины, а сама взобралась на макушку мачты и оттуда корчилась, показывала зубы и радовалась. От мачты до конца перекладины, где висела шляпа, было аршина два, так что достать ее нельзя было иначе, как выпустить из рук веревку и мачту.

Но мальчик очень раззадорился. Он бросил мачту и ступил на перекладину. На палубе все смотрели и смеялись тому, что выделывали обезьяна и капитанский сын; но как увидали, что он пустил веревку и ступил на перекладину, покачивая руками, все замерли от страха.

Стоило ему только оступиться — и он бы вдребезги разбился о палубу. Да если б даже он и не оступился, а дошел до края перекладины и взял шляпу, то трудно было ему повернуться и дойти назад до мачты. Все молча смотрели на него и ждали, что будет.

Вдруг в народе кто-то ахнул от страха. Мальчик от этого крика опомнился, глянул вниз и зашатался.

В это время капитан корабля, отец мальчика, вышел из каюты. Он нес ружье, чтобы стрелять чаек2. Он увидал сына на мачте, и тотчас же прицелился в сына и закричал: «В воду! прыгай сейчас в воду! застрелю!» Мальчик шатался, но не понимал. «Прыгай или застрелю!.. Раз, два...» и как только отец крикнул: «три» — мальчик размахнулся головой вниз и прыгнул.

Точно пушечное ядро, шлепнуло тело мальчика в море, и не успели волны закрыть его, как уже 20 молодцов матросов спрыгнули с корабля в море. Секунд через 40 — они долги показались всем — вынырнуло тело мальчика. Его схватили и вытащили на корабль. Через несколько минут у него изо рта и из носа полилась вода, и он стал дышать.

Когда капитан увидал это, он вдруг закричал, как будто его что-то душило, и убежал к себе в каюту, чтоб никто не видал, как он плачет.

1 У обезьян 4 руки. (Примеч. Л. Н. Толстого.)

2 Морские птицы. (Примеч. Л. Н. Толстого.)