– Ну и черт с ними, – улыбнулся я. – Сам увижу.
– Да как же ты сам увидишь, если идешь в другую сторону! – окончательно расстроилась она.
– Тогда тем более черт с ними, – легкомысленно отмахнулся я. – Может быть, в таком случае, ты расскажешь мне что‑нибудь более актуальное?
– Какое? – удивилась она.
– Актуальное, – повторил я. – Что‑то о тех местах, через которые мне прийдется идти.
– Извини, Ронхул, но я уверена, что все следует излагать по порядку, – строго сказала Альвианта. – Поэтому, будь добр, дослушай до конца. Кроме всех вышеперечисленных в Шантамонте есть такие ру: Аальмунлоийслаух, Хаонтан, Татур, Хаг‑Лаг‑Дриаф и Этр. И больше нет никаких ру в Шантамонте.
– Так мило с их стороны! – ехидно сказал я. Если честно, я уже откровенно издевался над рассказчицей: еще никогда в жизни мне не доводилось получать такое изобилие совершенно бесполезной информации за один присест. Но Альвианта и бровью не повела.
– Область Пастпт расположена между областью Нод, заливом Шан и рекой Дууй, которая протекает через озеро Гаул, а потом – через озеро Дууй, откуда вытекает уже под именем Дууй‑Вуо и впадает в залив Шан. В области Пастпт есть одиннадцать ру, три из которых расположены на территории Шантамонта, а остальные – в Альгане. Таким образом через Пастпт проходит граница между Шантамонтом и Альганом. Тот Пастпт, который есть Пастпт настоящий, включает в себя ру: Грэнг Пастпт, Нижний Пастпт Гагд, Нижний Пастпт, Средне‑нижний Пастпт, Дууй‑Пастпт, Дууй‑Пастпт Нижний. Это все чистая область. Говорят и одеваются там по‑своему: любят синие одежды и произносят слова медленно, словно во сне… А за Пастптом лежит область Эрбеп. Там живут и одеваются по‑своему, – она хихикнула и пояснила: – так, что порой невозможно отличить знатного человека от его слуги!.. В Эрбеп входят ру Унг, Криимар, Хеагалинг, Даву, Глудхлог, Ак’маду и Хагаолиангалинг – кстати, именно там и стоит замок твоего дружка Таонкрахта, это его личные владения… А есть еще ру Албул – место дикое, и там живут люди странные и лицом суровые, и пьют они воду из речки Палдон…
– Во дают! – сонно ухмыльнулся я. – Это каким же надо быть идиотом, чтобы пить воду из речки Палдон!
Но Альвианта не сдавалась. Она продолжала бомбардировать меня информацией.
– Между областями Пастпт, Эрбеп, Шантамонтом и Кеер Шантамонтом расположена область Оийс. Туда входят ру Оийс Эсгєиоль, Ормантор, Рю, Ниобанд, Кейр, Эсгєль, Замбьйо. Это – чистая область. Ру Альмун расположен на слиянии больших рек и дорог. И поэтому не совсем ясно, какой народ там живет, и о чем думает… А в область Кейр Шантамонт входят ру Эсхэмт, Тунэкаль, Ахтанд, Хэмт – оттуда родом наш нынешний Ванд, Олданм Хэмтольфанд – Хлао‑Хаэмт, Парз Мидуаль, Хлаохалло и Грун‑Даваар. Все это – чистая область, а есть еще ру Тунэ‑Хатуас, Айвуанхас, Анвун, Влог и Гаханад, и нет больше никаких ру в Альгане…
К этому момент я уже был близок к обмороку: некоторые монологи просто невозможно слушать, оставаясь в сознании, но я понятия не имел, каким образом заткнуть говорливый ротик Альвианты – мне оставалось только ждать и надеяться, что ее научный доклад когда‑нибудь закончится.
– В том месте, где Земля Нао соприкасается с дикими землями, находится Эльройн‑Макт, – она лучезарно улыбнулась, отдавая дань собственному патриотизму, и продолжила: – Область Этр лежит между Верхним Шантамонтом, Кейр Шантамонтом и областью Эльрунг. Таким образом, через Этр проходит граница между Эльройн‑мактом, Шантамонтом и Альганом. В область Этр входят четыре ру, самый большой из которых – Этр – находится на территории Шантамонта. Ру Этрфам и Этрмакт представляют собой смешанную область, а ру Этрильонт – это чистая область, там говорят и одеваются по‑своему… Знаешь, Ронхул, там вся дворня ходит а таких забавных круглых шапочках, украшенных цветами – очень мило! – а говорят они быстро‑быстро, так что и не разберешь ничего.
– Быстрее, чем ты? – с искренним удивлением спросил я откуда‑то из темных глубин беспамятства, в которое уже начал погружаться, чтобы спастись от ее трескотни.
– Куда уж мне! – совершенно серьезно сказала она. И продолжила: сбить ее с толку было совершенно невозможно! – В область Эльрунг входят ру Эльсааройн, Эльройн, Хакко‑Мактао и Макт, – Альвианта гордо похлопала ладошкой по своему столу, чтобы подчеркнуть свои законные права на земли Макта. – А между областями Этр и Эльрунг располагается область Ас. В нее входят три ру: Кмасс, Кабасс и Саасд. Здесь кончается Земля Нао, – неожиданно закончила она.
Ее милое лицо стало печальным, словно она только что поняла, что живет в довольно маленьком государстве, и ей стало обидно. Зато я чуть не погиб от облегчения: я ужасно боялся, что в этом чертовом Эльройн‑Макте окажется еще несколько дюжин всяких дурацких ру, и мне придется выслушать название каждого.
– Слушай, а как ты все это запомнила? – с искренним любопытством спросил я. – Ты же шпарила как по‑писаному!
– Ничего удивительного: я читала эту книгу при свете Правильного огня, – улыбнулась Альвианта. – Боюсь, у меня не слишком великие способности ко всяким книжным премудростям, но возле Правильного огня любой знатный человек запомнил бы что угодно, и даже некоторых слуг можно обучить путным вещам, если подолгу держать их рядом с хорошим огнем. Именно так мы с отцом обучали своих хотов, и теперь в моем замке есть замечательное войско! Эти болваны отлично обращаются с оружием и с первого раза слушаются приказов – а ведь все они бестолковые хурмангара…
– Кстати, я уже много раз слышал это слово, но так и не понял, что оно означает, – нерешительно сказал я. Больше всего на свете я боялся, что Альвианта снова обрушит на меня обстоятельную лекцию, минут на сорок, из которой я ничего не пойму. Но к моему величайшему облегчению, она ответила коротко и вполне внятно.
– Хурмангара – это такая разновидность живых существ, Ронхул. Особенно невыносимы люди хурмангара, поскольку от растений не требуется особого ума, а звери по большей части молчат… Из твоих речей я поняла, что там, где обитают демоны, нет хурмангара. Ничего удивительного: зачем они вам нужны?! Они глупы и невосприимчивы от природы, и с этим ничего не поделаешь: остается только использовать их как слуг, да и то не всех, а самых смекалистых.
– Если это и есть самые смекалистые, то каковы же остальные? – искренне ужаснулся я.
– Остальные живут на болотах, – невесело усмехнулась она, – их ловят Мэсэны, приучают есть дерьмо и продают тем, кому недосуг шляться по болотам… Правда, в диких землях живут и другие хурмангара – говорят, они тоже глупы, но хитры и воинственны, и с ними лучше не встречаться. Впрочем, я их никогда не видела и книг, в которых они описаны, пока не читала… Слушай, да ты ничего не ешь и не пьешь! Я‑то думала, что демоны едят и пьют больше, чем люди.
– Выходит, что меньше, – смущенно улыбнулся я, – ты уж извини. Все очень вкусно, но я уже сыт – так, что из‑за стола не поднимусь.
– Не поднимешься? – искренне огорчилась она. – А разве так бывает? Ой, как плохо! Знаешь, а я думала, что мы сейчас отправимся в спальню…
Я тут же очнулся от сладкой полудремы, навеянной сытостью и монотонными перечнями незнакомых слов, и растерянно заморгал. Интересно, я ослышался, или как? – лихорадочно соображал я. Альвианта тем временем, робко предложила:
– Знаешь, Ронхул, я могу позвать слуг, чтобы они отнесли тебя в спальню на руках – если ты действительно не можешь подняться.
– Да нет, на самом деле я вполне могу подняться без посторонней помощи, – заверил ее я, – это просто такой способ говорить… Это не значит, что я тебя обманываю, просто немного преувеличиваю, чтобы ты поняла, насколько я наелся: своего рода комплимент твоему гостеприимству… – я окончательно смутился и умолк.
– Ой, какая я глупая, – обрадовалась она, – сама могла бы догадаться! Тогда поднимайся, пойдем.
– Куда? – тупо спросил я.
– Как это – куда? В спальню, конечно! – с энтузиазмом воскликнула Альвианта. Потом вдруг нахмурилась и осторожно сказала: – Слушай, Ронхул, ты ведь выглядишь, как мужчина. Но может быть, у вас, демонов, все как‑то иначе устроено? Ты когда‑нибудь пробовал спать с женщинами?
– Пробовал, – я не выдержал и рассмеялся: до сих пор мои отношения с девушками не раз складывались довольно причудливо, но до таких идиотских диалогов дело еще никогда не доходило.
– И у тебя получалось? – деловым тоном лечащего врача спросила она.
– Можешь себе представить, еще как получалось! – сквозь смех выговорил я.
– Ну вот и славно, – обрадовалась она. Немного подумала и решительно добавила: – Неужели ты полагал, что я упущу такой случай, Ронхул Маггот? В мой замок не каждый день забредают демоны…
Она чуть ли не силой извлекла меня из кресла и поволокла за собой. Мы довольно долго скитались по полутемным коридорам, потом поднимались наверх по узкой каменной лестнице. Всю дорогу я пытался убедить себя, что мне чертовски повезло: эта замечательная леди сама прыгнула мне на шею, мне не пришлось прикладывать никаких усилий, чтобы попасть в ее постель – о такой первобытной простоте отношений можно только мечтать… Но меня немного пугали некоторые замашки моей прекрасной дамы: ее волчий аппетит за обедом, настойчивая последовательность, с которой она отбарабанила всю эту чушь про области и ру, и нечеловеческий напор, с которым она сейчас тащила меня в свою спальню. Как бы в живых остаться! – подумал я – и даже не улыбнулся этой дурацкой мысли.
Наверное, у меня было то еще выражение лица, когда мы наконец‑то переступили порог спальни. По крайней мере, Альвианта внимательно посмотрела на меня и вдруг стала печальной и растерянной, в ее лице появилось что‑то детское, и мне тут же совершенно искренне захотелось ее обнять. Именно это я и сделал – и тут же поцарапал руку о металлический завиток ее кольчуги. Чертыхнулся, разомкнул свои нежные объятия и поспешно засунул в рот травмированную конечность. Альвианта не поняла, что происходит, и окончательно расстроилась.
– И это все? – растерянно осведомилась она. – У вас, демонов, так принято?
– Нет, – промычал я, – не совсем так…
– Я тебе не нравлюсь, Ронхул? – тихо спросила она. – Но ведь считается, что я очень красивая – разве нет? А там, где ты жил, меня сочли бы уродиной?
– Ни в коем случае! Все демоны были бы у твоих ног! Так что ты мне очень нравишься, – искренне сказал я. – Что мне не очень нравится – это твоя кольчуга. Я об нее только что порезался.
– Вот я дура! – неожиданно расхохоталась она. – Кто же идет в спальню в кольчуге?! Совсем про нее забыла… Ты сильно поранился? Может быть, тебе нужен знахарь?
Я помотал головой.
– Чуть‑чуть. Это ерунда, забудь. Только знахаря нам здесь сейчас не хватало! Просто сними свою кольчугу, ладно?
– Сейчас, подожди. Дай твою руку, я посмотрю: вдруг все‑таки нужен знахарь, – упрямо сказала она. Вцепилась в мою поцарапанную лапу, некоторое время рассматривала ее с неподдельным интересом, потом поднесла ко рту и осторожно слизала выступившую кровь.
– Не сердись, Ронхул. Я просто не могла упустить такой шанс. Твоя кровь непременно должна обладать какими‑нибудь магическими свойствами, – объяснила она. – Сейчас я ничего особенного не чувствую, но вдруг потом окажется, что я стала бессмертной? Или хотя бы раны будут заживать мгновенно, или аппетит улучшится, или еще что‑нибудь случится… Так ты не сердишься?
– Да ничего, пей на здоровье, хоть всю, – растерянно сказал я, с ужасом думая: Что же это будет, люди добрые, если ее аппетит, не приведи господи, действительно еще немного улучшится?! Она же и так наворачивала, как бесноватая!
– Ну зачем же всю! Хватит и капли, – рассудительно отказалась Альвианта.
Потом она начала избавляться от кольчуги. Она проделывала эту сложную процедуру с неподражаемым изяществом: борьба с каждой пряжкой превращалась в упоительную пантомиму. Я уселся на устланный коврами пол и откровенно любовался этим зрелищем. Наконец в углу спальни образовался склад металлолома, а Альвианта подошла ко мне, деловито расстегивая драгоценные пуговицы на полупрозрачной ярко‑желтой рубахе. Она оказалась совсем тоненькой – теперь я окончательно перестал понимать, как ей удавалось справляться с тяжеленным мечом, и самое главное: куда уместилась гора продуктов, уничтоженная ею за обедом?
– Так лучше, чем в кольчуге, Ронхул? – Озабоченно спросила она.
– Гораздо лучше, – зачарованно согласился я.
– Тогда обними меня снова, – просто предложила она, – теперь уж точно не поцарапаешься…
Жив я все‑таки остался, хотя большая часть моих опасений оправдалась: эта хрупкая женщина оказалась настоящим стихийным бедствием – впрочем, я был готов дать подписку, что согласен терпеть это бедствие снова и снова, и принимаю на себя всю ответственность за возможные последствия… На рассвете мне все‑таки удалось заснуть. Сквозь сон я слышал стук в дверь, встревоженное бормотание старухи, из которого я разобрал только слово Пронт – она то и дело его повторяла. Я почувствовал, что из‑под моего бока исчезло теплое уютное тело: судя по всему, Альвианте пришлось вставать, чтобы заниматься какими‑то неотложными делами. К счастью, меня никто не порывался вытащить из‑под одеяла: хорошо быть гостем! Впрочем, разбудить меня сейчас не смог бы даже обрушившийся потолок – после минувшей ночи мне вообще больше не были страшны такие мелочи, как обрушивающиеся потолки, так что я проспал чуть ли не до самого вечера.
Когда я проснулся, Альвианта сидела рядом. Слава богу, она была не в кольчуге, а в длинном узком платье, сшитом из тонких полосок черной и желтой ткани. Оно ей не слишком шло, если честно. Мне ужасно хотелось завернуть ее во что‑нибудь зеленое, или фиолетовое, но у меня под рукой не было ничего подходящего… Она разглядывала меня с самой мечтательной улыбкой.
– Ты такой странный, Ронхул, – тут же затараторила она, – ешь и пьешь мало, зато спишь много. Ты кормишься снами, да? Все демоны кормятся снами?
– Можно сказать и так, – удивленно согласился я. Мне так понравилась эта ее формулировка, что сразу же захотелось считать ее истиной в последней инстанции.
– Видишь, я сразу угадала! – гордо сказала она. И тут же нерешительно спросила: – Ты прямо сейчас уйдешь? Или сначала поешь? Или погостишь до завтра? Или дождешься этих умников из касты Аа – помнишь, я тебе вчера о них говорила? Вообще‑то мне бы очень хотелось, чтобы ты погостил у меня еще немного… Нет, я понимаю, что ты все равно уйдешь, но будет грустно, если это случится так сразу…
– Я останусь, – мягко сказал я. – До завтра. А завтра все‑таки уйду, потому что если я не уйду завтра, я захочу остаться надолго. А мне нельзя оставаться надолго – нигде, даже у тебя.
– Я знаю, – тихо ответила она. – Конечно ты не можешь оставаться надолго. Ты же демон. Что тебе делать рядом с людьми… Но может быть, ты все‑таки подождешь моих книжников? Они наверняка смогут рассказать тебе про этих людей, которых ты ищешь, и еще много интересного. Я ведь очень мало тебе рассказала.
Более чем достаточно, – ехидно подумал я, вспомнив ее вчерашний поток сознания – все эти Пастпты, Грэнг‑Пастспты, Дуул‑Пастспты, и прочую географическую хрень. Но вслух я сказал совсем другое.
– Зачем мне твои книжники, Альвианта? Лучше я просто отправлюсь в путь, найду этих загадочных Вурундшундба и посмотрю на них собственными глазами.
– Тоже верно, – задумчиво согласилась она. – Ладно, Ронхул Маггот, завтра – так завтра. Хорошо, что не сегодня – вот что я тебе скажу… Значит, грустить будем тоже завтра, а сегодня будем радоваться – и надеяться, что этот день никогда не закончится… Знаешь, иногда мне кажется, что любое мгновение может продолжаться вечно – просто мы не знаем нужного заклинания, чтобы его остановить. Может быть Урги его знают, как ты думаешь?
– Вряд ли, – честно сказал я.
– Жаль, если так, – вздохнула Альвианта. И тут же заулыбалась: – Все это пустяки, Ронхул! Сейчас я буду тебя кормить! Одевайся, пойдем вниз.
– Это обязательно? – с улыбкой спросил я. Признаться, я с некоторым удивлением обнаружил, что готов снова пережить все ужасы минувшей ночи. Но моя прекрасная дама оказалась неумолима: у нее были свои представления о порядке вещей: она была совершенно уверена, что сначала следует есть, а уже потом заниматься любовью. Кажется, ее было легче убить, чем переубедить – и это при том, что у меня не было ни единого шанса победить в битве эту грозную барышню!
– Ладно, кормить, так кормить, – обреченно вздохнул я. – А ванна у тебя есть?
– Ванна? – непонимающе переспросила Альвианта. – Что ты имеешь в виду?
– Ладно, неважно… Можно мне как‑нибудь помыться?
– О, конечно! – заулыбалась она. – Для этого у меня есть особая бочка, я сама в ней часто моюсь. Не люблю, когда тело подолгу пахнет потом. Мама говорит, что я сумасшедшая, и что запах пота нравится мужчинам, но какое мне дело до ее болтовни, и до глупых мужчин, которым нравится всякая дрянь! А если завтра выяснится, что им нравится совокупляться с грэу на болоте – что ж мне все бросить и перемазаться дерьмом с ног до головы?.. Пойдем!
После чуть ли не получасового блуждания по коридорам она привела меня в маленькую комнату, в центре которой стояла здоровенная, в человеческий рост, деревянная бочка. Мне пришлось залезать в нее, воспользовавшись специальной приставной лесенкой. Вода в бочке оказалась теплой, от нее исходил слабый сладковатый запах, похожий на аромат лесного меда.
– Здорово! – одобрительно сказал я.
– Еще бы! – согласилась Альвианта.
– Слушай, а что творилось утром? – спросил я.
– Утром? Ой, а что же у нас было утром? – она наморщила лоб, потом махнула рукой и рассмеялась: – А, так тебя тоже разбудили вопли моей мамы? Она перепугалась до полусмерти, и меня напугала, а это к нам Пронт приехал – всего‑то!
– Пронт? Это который с ложкой? – вспомнил я.
– Ну да, – кивнула она.
– А зачем он приезжал? В гости?
– Ну уж нет! Пронт просто так в гости даже к своим братьям не ездит! Пронт всегда приезжает проверять, все ли в порядке. А потом докладывает Ванду. Пронтов никто не любит, но с ними все носятся: так дешевле обойдется! Если Пронту что‑то не понравится, он может стукнуть хозяина замка ложкой по лбу, развернуться и уехать. Это значит – он честно предупредил, что будет жаловаться Ванду на плохой прием. А Ванд может и Эстєра с лопатой прислать – если встанет не с той ноги, да еще и в похмелье…
– Ну и дела! – прыснул я. – Слушай, а может его проще убить, чем кормить – этого ябедника?
– Проще‑то проще, – мечтательно вздохнула Альвианта. – Иногда так руки чешутся! Но с Вандом ссориться – нет дураков. Вот несколько лет назад сумасшедшие альганцы, братья Пэногальфы из Пастпта, не выдержали и прирезали‑таки наглого Пронта Ибаэнта Норбандофта…
– Как, ты сказала, его звали? – фыркнул я.
– Ибаэнт Норбандофт, – повторила она, к моему величайшему удовольствию. – А что?
– Ничего, милая, извини. Продолжай, пожалуйста.
– Так вот, после того, как этот гад сожрал все, что хранилось в их вечно пустующих кладовых, и все равно стукнул ложкой по лбу младшего из братьев, немого Эрберсельфа, Пэногальфы его прирезали столовыми ножами, которые как раз были под рукой… Наверное, это было здорово! Но потом Ванд разгневался и прислал к ним Рандана Таонкрахта, а тот горазд своей метлой помахать. В общем, братья Пэногальфы позабыли все на свете: и как их зовут, и кто они такие, так что теперь бедняги бродят по двору собственного замка вместе со своими слабоумными слугами и даже не могут решиться залезть за вином в хозяйский погреб – представляешь? Ванд и рад бы их простить, но тут уже ничего не поделаешь: метла Рандана – страшная штука! Так что мне пока не очень‑то хочется убивать Пронта: наш‑то Великий Рандан Бааглибат Эльрайнмакт уже давно без дела изнывает…
– Надеюсь, тебя‑то он хоть не стукнул, сволочь такая? – сочувственно поинтересовался я.
– С какой это стати? – обиделась Альвианта. – Я его все время кормлю как на убой. А тут мне еще так с тобой повезло: ты вчера мало съел, так что у меня полбочки солено‑квашеной умалы по‑улльски осталось, я ему ее и скормила: все равно бочка открыта, не пропадать же добру… Одним словом, Пронт уехал довольный.
– Это радует, – отчаянно зевнул я. И предпринял первую попытку покинуть ванну. Признаюсь честно: она оказалась неудачной. Из бочки я все‑таки вылез, но только после доброй дюжины попыток и продолжительного нецензурного монолога на своем родном языке, поскольку кунхє показался мне недостаточно выразительным – или мне просто не хватало теоретической подготовки… Альвианта наблюдала за мной со спокойным любопытством. Кажется, она решила, что это я так развлекаюсь.
Потом она отвела меня в тот же самый зал, где мы сидели вчера, и кормила – так усердно и обстоятельно, словно я был еще одним местным ревизором, очередным Пронтом, свалившимся на ее бедную голову. Пожилая отравительница деловито сновала с подносами и все пыталась завести со мной светскую беседу о ценах на дерьмоедов: очевидно, она как следует рассмотрела мой костюм и теперь была уверена, что ее непутевая дочка завела роман с молодым Мэсэном. Я вежливо пожимал плечами в ответ на все ее вопросы, мысленно посылая на ее седую голову самые заковыристые проклятия. Наконец Альвианта решила, что присутствие мамы нарушает лирическую обстановку, и неласково предложила ей очистить помещение. Та удалилась, шаркая ногами и бормоча себе под нос какие‑то смутные проклятия.
– Теперь точно отравит! – ехидно предсказал я.
– Ты думаешь? – серьезно переспросила Альвианта. – Ну, если ты так уверен, тогда может быть мне следует сделать это первой?
– Да нет, – великодушно сказал я, – можешь не спешить. Это я пошутил.
– Ты извини, что я не поняла, – простодушно улыбнулась она, – у нас никто так не шутит. Здесь вообще редко шутят. Ну, бывает, слуги друг другу штанины узлом завязывают, или дерьмоеду в горшок острого соуса нальют – так то слуги… А вот мой отец однажды поймал своего придурковатого братца, моего дядю Эфольда, напоил как следует, переодел в женское платье и подложил в постель к его же собственному бубэру, а тот тоже был пьян, как всегда… Потом дяде Эфольду пришлось отрубить голову бедняге бубэру, который, по большому счету, ни в чем не провинился, а просто хорошо сделал свою работу – чтобы хоть как‑то прикрыть свой срам! – и его дворня чуть ли не год жила без бубэра, так что половина баб убежала в лес к разбойникам: ходили слухи, что атаман одной из шаек – беглый бубэр, и ему тоскливо без привычной работы…
Я чуть не подавился, услышав сие великое откровение. Растерянно ухмыльнулся и отчаянно закашлялся.
– Правда же, смешно? – обрадовалась Альвианта. – Мой отец был веселым человеком, совсем как ты!
– Спасибо, – вежливо сказал я. Честно говоря, мне было трудно убедить себя, что мне сделали комплимент, но так оно и было…
Остаток дня прошел довольно бездарно: Альвианта изо всех сил старалась продемонстрировать мне, что мой завтрашний отъезд ни капельки не портит ее настроение. В итоге она напилась до бессознательного состояния – правда, песен так и не пела, а с обезоруживающей искренностью разревелась у меня на груди. Может быть, ты погостишь еще два‑три дня? – сквозь слезы спрашивала она, а я, как последний идиот, твердил: нет, – и ужасно хотел дать себе по морде за такое фантастическое свинство. Вот так мы и развлекались – не могу сказать, что мне понравилось… В конечном итоге, мне самому пришлось волоком транспортировать ее в спальню – хорошо хоть, что она была в состоянии показывать дорогу! Альвианта нашла неплохой способ отомстить мне за мое упрямство: уснула прежде, чем ее голова коснулась подушки, а я сидел рядом, гладил ее рыжие волосы и печально размышлял о том, что завтра переступлю порог ее замка, и меня подхватит холодный ветер – возможно, тот самый загадочный правильный ветер, о котором говорили курносые великаны Урги. Этот ветер будет подталкивать меня в спину, и заставит мои ноги передвигаться быстрее и быстрее, и унесет отсюда навсегда – оно и к лучшему, конечно… Другой ветер – это Овєтганна и как бы Хугайда, и далеко его родина, незыблемая и неведомая., – неожиданно вспомнил я загадочную фразу из своего давнишнего, и уже благополучно позабытого сна. И подумал, что надо бы расспросить Альвианту: вдруг она знает, что это за Хугайда – чем черт не шутит!
Она проснулась часа через четыре – небо за разноцветными стеклами оконных витражей, все еще оставалось темным, так что до утра было далеко.
– Ты гость, а не слуга, Ронхул Маггот, – несчастным голосом сказала она, – но может быть, ты подашь мне кувшин с водой? Я не хочу показаться невежливой, но, с другой стороны, не будить же маму – только ее здесь не хватало!
– Нет проблем, – улыбнулся я. Принес ей воду и сочувственно спросил: – Хреново, да?
– Хреново, – просто согласилась она. – Мало того, что мне стыдно за свое поведение, так еще и голова болит…
– А почему тебе стыдно? – удивился я.
– Я пыталась развеселиться, а вместо этого напилась как гурэпло… или даже хуже: как альганец! – объяснила она. – Хотела развлекать тебя беседой, а вместо этого ревела, как простолюдинка… Если бы ты был обыкновенным человеком, я бы просто убила тебя, и дело с концом! Впрочем, если бы ты был человеком, я бы вряд ли стала плакать… А теперь мне приходится смотреть тебе в глаза и испытывать стыд.
Я содрогнулся, когда понял, что она не преувеличивает: убить мужчину, из‑за которого пришлось поплакать безусловно – оптимальное решение проблемы, если обиженная леди не только молода и красива, но и вооружена до зубов… Впрочем, я не слишком долго беспокоился о себе: я почему‑то был совершенно уверен, что она даже не попытается: кто же в здравом уме попрет с мечом на демона?
– Ты напрасно стыдишься, – мягко сказал я, – пока ты спала, я тоже плакал. Теперь тебе легче?
– Это не может быть правдой, – Альвианта смотрела на меня широко открытыми глазами, кажется, у нее даже похмелье прошло от удивления.
– Может! – твердо сказал я. Разумеется, я врал, но так вдохновенно, что сам себе верил.
– Но у тебя сухие глаза и щеки, – она не поленилась проверить.
– Так времени много прошло, – невозмутимо объяснил я. – Знаешь, сколько ты дрыхла?
– Долго, да? – обрадовалась Альвианта. – А ты ждал, пока я проснусь, вместо того, чтобы разбудить? Вот здорово! Так тебе и надо, Ронхул Маггот! Ладно уж, иди сюда – что с тобой делать!
На рассвете я понял, что не смогу отправиться в путь прямо сейчас – при всем желании мне не удастся доковылять даже до порога спальни. Так что я разрешил себе закрыть глаза и расслабиться – к великой радости Альвианты, которая ожидала рассвета, как смертного приговора.
– Спи, – сказала она, – уйдешь вечером, если тебе так уж припекло!
– Не хочу я никуда уходить, – сонно пробормотал я.
– Вот и не уходи! – обрадовалась она.
– А меня никто не спрашивает, чего я хочу, и чего не хочу, – вздохнул я. – Я ничего не решаю.
– А кто решает‑то? – удивилась она.
– Не знаю. Просто ветер дует в спину…
– Какой ветер? – переполошилась Альвианта. – О чем ты говоришь, Ронхул?
– Не знаю, – снова признался я. – Может быть, Хугайда… Тебе знакомо это слово?
– Все, больше ничего не говори! – она зажала мне рот маленькой, но жесткой ладошкой. На ее лице был неподдельный благоговейный ужас. – Есть слова, которые нельзя произносить вслух, Ронхул! – строго сказала она.
– Почему? – удивился я, отдирая ее лапку от своих губ: все это основательно меня заинтриговало. – Не бойся, я больше не буду произносить это слово. Оно мне приснилось после того, как я удрал от Таонкрахта, а Урги не позволили мне задержаться у них подольше…
– Тебе снятся такие сны! – завистливо протянула она. – Впрочем, тебе проще: ты же демон… Вот оно как бывает!
– Может быть, ты расскажешь мне, что означает это таинственное слово, которое ты не позволяешь мне произносить вслух? А, кстати, почему? Что, оно действует как заклинание?
– Конечно, – невозмутимо подтвердила Альвианта. – А почему ты спрашиваешь, Ронхул Маггот? Ты же и без меня все знаешь: это имя ветра… незримого и неосязаемого – до поры до времени. Он вращает колесо каждой человеческой судьбы и вообще управляет всем миром, хотя почти никто не ощущает его дуновение на своем лице… Но неужели ты думаешь, будто я могу знать, что это такое? Я же говорила тебе, что прочитала совсем мало книг… хотя, я не думаю, что есть книги, из которых можно узнать о таких вещах…
– Всякие бывают книги, – пробормотал я, проваливаясь в сон.
Когда я проснулся, все три солнышка заглядывали в окно спальни, моя одежда лежала на ковре, аккуратно сложенная – я сам точно не мог этого сделать! – под стопкой одежды обнаружилось драгоценное одеяло, подарок Урга. Альвианты нигде не было.
Хорошее дело! Как же я отсюда выберусь? – растерянно подумал я. Оделся, вышел в коридор, сразу же обнаружил лестницу, ведущую вниз и спустился на первый этаж замка. Там я, разумеется, сразу же заблудился. Я дошел до того, что попытался расспросить слуг. Они застенчиво ухмылялись и молча пятились куда‑то в полумрак – в точности, как таонкрахтова дворня. Проплутав с четверть часа, я неожиданно оказался перед дверью, которая вела во двор. Я обрадовался так, словно выбрался из знаменитого Лабиринта, вышел на свежий воздух и тут же зажмурился от яркого солнечного света. А потом осторожно открыл глаза и увидел Альвианту. Она шла мне навстречу, с ослепительной улыбкой и высоко поднятой головой, в кольчуге и плаще, и я сразу понял, что никаких душераздирающих прощальных сцен больше не будет.