Крестьянство как действующее лицо в истории XX века. До определённого времени крестьяне оставались большей частью населения Российской империи, составляя, согласно экономической переписи населения 1910-1911 гг., 80%. Народ – это крестьяне, хотя, это были разные категории населения. Основная черта крестьянства – связь с Землёй, подобно фольклору. Основная черта – это связь с природой и подход к Земле. Земля – это то, что кормит крестьян, связь с катастрофой экологии. Крестьяне связывают свой труд для того, чтобы любить труд. Стойкость к труду, ответственность, потеря связи с Землёй.
Черты советского крестьянства:
· прагматическое отношение к природе как к нелёгкому труду в источнике существования выражено в бережном отношении к выращиваемым культурам, которые даже во время войны необходимо беречь, что нашло отражение во многих советских фильмах, посвящённых подвигу советских солдат, а акцент сделан на том, что часть солдат являются советскими крестьянами и не готовы давить бронетехникой урожай, даже если его вырастили враги на собственной земле,
· потетика отношения крестьян к природе (эта черта переродилась в экологическое сознание) отражает фольклорно-этническое представление о природе, по примеру истории Алтая, где В.Ф. Хохолков[1] в 1988 году проводил этнографические исследования, посвящённые крестьянам и их связи с мифологией (в частности, это нашло отражение в фильмах: «Калина красная» (1973), «Пока цветёт папоротник» (2012), «Беловодье. Тайна затерянной страны» (2014-2016), где, несмотря на мифологический сюжет, традиционализм местных жителей (часть из которых до сих пор ведут крестьянский образ жизни), показан образ природы как стихии, силы, которая от злых духов защитит или даст хороший урожай),
· целеустремлённость показывает напряжённость сил, в контексте того, что необходимо за 5,5 месяцев вырастить и собрать достаточно самов урожая, кроме того, успеть сдать часть его в качестве налога государству,
· напряжение сил напрямую связано с целеустремлённостью крестьян, так как оно позволяет в короткий срок собрать нужное количество урожая, чтобы прокормить семью в зимний период, когда, по объективным причинам, занимать сельским хозяйством невозможно,
· выносливость позволяет крестьянам поддерживать эффективность труда и оставлять почву, пригодную для урожая, плодородной на протяжении долгого времени,
· выживаемость населения зависит от природно-климатических условий в той или иной местности, в случае с крестьянами, к плодородной земле относится 13% территории Российской империи и СССР,
· понимание уровня работы зависит также от места проживания тех или иных крестьян,
· консерватизм сознания базируется на традиционализме крестьянского быта и их христианской традиции, с которой перемешаны языческие традиции: праздники, рождение ребёнка, погребальный обряд,
· огородничество и садоводство являются основной чертой крестьянства в Российской империи и СССР, напрямую связанной с условиями выживания крестьян и товарно-денежными отношениями между городом и деревней в XIX-XX вв., когда происходит урбанизация.
А после исследователи проводят опрос, где выделяют следующие ценности крестьян: индивидуализм и коллективизм, дистанция власти, неопределённость избегания, долгосрочная ориентация в принятии решений. Крестьяне в России оставались основной социальной категорией до середины XX века. Экономисты МГУ пошли дальше этого следования, применяя материал на социальной базе. В итоге, современная Россия делится на: «И – Россию» и «К – Россию». Крестьянский мир говорит о том, что если у нас «городская Россия», то у нас индивидуализм составит 25%, а коллективизм представит 75%.
Соборность как вера – противопоставление индивидуализму и коллективизму. Имеет широкое хождение, и влияние в православной части Европы и из области собственно интеллектуальной перекочевали в политический диспут.
Тем не менее, общая картина по роли крестьянства, как действующего лица в истории XX века, вырисовывается, в том числе, в контексте революции 1917 года, когда крестьяне Центральной России поддержали советскую власть. Это было, по мнению исследователя И.А. Арфертьева, обусловлено тем, что эта территория наиболее пострадала от крестьянской реформы 1861 года, тем самым, большевики фактически сразу установили на этой территории свою власть.
Вместе с этим, на Урале и в Сибири долгое время крестьяне фактически состояли из переселенцев 1910-1911 гг., поэтому здесь положение их было таковым, что они оставались нейтральными к Временному правительству и к фигуре А.В. Колчака до активных боевых действий на этом направлении РККА. На территории Всевеликого Войска Донского и Криворожской Донецкой Республики ситуация была равнозначимой, как со стороны рабочих, так и со стороны крестьян, которые долгое время холодно относились к советской власти.
Как отмечает П.Н. Базанов, это было связано с тем, что большевиков крестьяне воспринимали как «третью силу», которая не способна переломить ситуацию в стране, но очень быстро приспособились к советской власти в 1919-1922 гг. Крестьяне начали работать в пользу ВКП (б), считая её «наименьшим злом», по сравнению с тем, что происходило при власти П.Н. Краснова и ВСЮР в Гражданскую войну на территории Донской земли.
Первой проблемой, с которой столкнулись представители ЦКК в деревне – это вопрос «хозяйственного обрастания». В глазах очень многих идеалом коммуниста в деревне являлся коммунист, который не имеет ни кола, ни двора, гол как сокол и стыдится, если у него есть какая-нибудь собственность. Какие же источники существования такого коммуниста, задавались руководители ЦКК. В период комбедов такие коммунисты получали паек, хозяйства своего не вели, да и не до хозяйства иногда было. Надо было вести борьбу с бандитизмом, надо было быть настороже, постоянно под угрозой восстания, под угрозой нападения на тех, кто по продразверстке обирал сельских тружеников.
Можно привести примеры, указывающие на абсолютное непонимание рядом коммунистов-руководителей на селе новой линии партии в деревне. Тут и неправильное зачисление крестьян в кулаки, и заявление волостного организатора по работе с женщинами, что неграмотная крестьянка не может быть избранной в состав сельского совета. Остро стоял вопрос об отношении аппаратных служащих к крестьянам: бросалась в глаза разница в обслуживании рабочих и крестьян. Скажем, имеются в волостном или уездном городке 2 больницы – одна для рабочих, другая – для крестьян. Первая получает на содержание больных 50 копеек в день, вторая – по 15 копеек в день, и почему-то из расчета 25 дней в месяце, то есть фактически по 13 копеек в день.
Характерно, что до лета 1925 года по вопросу о том, по каким признакам крестьянские хозяйства относятся к той или иной категории по зажиточности, ясности не было. Не указывалось в отчетности, какие именно крестьянские хозяйства относятся к той или иной категории по зажиточности.
Кроме того, крестьянская община оставалась патриархальной долгое время, вплоть до 1959 года, когда отношения в крестьянской семье были разрушены, проведена политика урбанизации и улучшения жизни крестьян на селе.
Исследователи выделяют три этапа эволюции крестьянской семьи в течение XX века, которые сыграли существенную роль в культуре русского народа и активно способствовали урбанизации:
· 1897-1929 гг. – постепенное углубление кризиса патриархальных отношений в семье, где крестьянская семья была самым распространённым типом, но кризис более проявлялся в качественных переменах внутри самой крестьянской семьи. Во главе стоял патриарх (отец, дед), который стоял во главе семьи. Возникает образ «социальной матрёшки», а функции совмещались. Многодетность наступала в результате высокой рождаемости, много детей рождалось, всеобщее вступление в брак в раннем возрасте. Временный уход мужей на заработки многому научил крестьянок, поэтому они начинают заботиться о предотвращении нежелательной беременности или репродуктивной проблемы. Доля лиц, моложе 50 лет, составила 86%, молодые люди, которые были способны к воспроизводству поколений, сохранялось много. С 1917 года был принят «Декрет о разводе», когда развод стал простым и общедоступным актом. Регистрация брака происходила в сельсовете, но в 1930-х годах большая часть сельского населения стала переходить к церковному браку.
· 1929-1959 гг. – обновление патриархальной крестьянской семьи, начинается с коллективизации. Вместе с этим, идёт урбанизация, а сельское население убегало в города. Происходит отходничество, как вынужденная мера, при условии того, что люди стремились в город на постоянное место жительства. Особенно много крестьян покинуло село в 1930-1933 гг., а власть пыталась процесс задержать. В 1933 году была введена паспортизация, но, в это же время, отток крестьян продолжался. Отток людей из сельской местности продолжался и после введённых мер. Крестьяне превращались в работников, которые находились на общественных началах. Женщина-крестьянка задумывалась о том, насколько вообще нужно такое количество детей. Старшие члены семьи настаивали на том, чтобы ребёнок уезжал в город учиться и работать, поэтому жизнь в городе становилась престижнее. Брак, в это время, перестаёт быть единственным и пожизненным. Поскольку разрешили разводы, то их становилось значительно больше. Разводы привели к тому, что в сельской местности появляется неполная семья, когда одна мать воспитывает детей.
· 1959-н.в. – сокращение рождаемости, а больше половины сельского населения становится пожилыми людьми, а доля молодых людей составила 19%. Общие коэффициенты разводов выросли в шесть раз. Окончание периода говорит о том, что речь не идёт о простом воспроизводстве семьи. Современная семья характеризуется малодетностью или даже однодетностью.
На наш взгляд, важную роль в эволюции семейно-брачных отношений и крестьянской семьи играет и тот факт, что в годы Великой Отечественной войны (1941-1945) значительная часть мужского населения была призвана на фронт именно из крестьянских семей, многие из мужчин стали инвалидами или не вернулись с войны.
Вместе с этим, изменяется роль женщины и трансформируется её образ в жизни и в культуре, разрушается понятие «женского аскетизма», в которых входят следующие моменты: роль хранительницы домашнего очага, любящей жены и заботливой матери, религиозность, символ продолжения рода. Многие обязанности коллективного труда легли на плечи женщин в послевоенные годы.
Женщина фактически перестаёт играть роль, отведённую ей в патриархальном обществе, а с приходом на село перспективы урбанизации всё больше наблюдается отход от традиционной крестьянской семьи, когда женщины начинают развивать в себе чувства «собственного Я». Эти моменты также прослеживаются и в «деревенской прозе». К примеру, В.Г. Распутин в повести «Последний срок» (1970) говорит о: трансформации брачного порядка в городе и в селе, изменения представления о женской красоте, важность материнства и детства для современной женщины[2].
Таким образом, О.М. Вербицкая «Сельская семья на этапе экономических трансформаций 1985-2002» (2004), Н.А. Араловец «Городская семья в России 1897-1926» (2003). По сути, в переписях 1897 года и 1926 года, а также в переписи 1959 года отражена вся сущность города и села, где крестьяне отдают предпочтение городской жизни, считая её комфортной и перспективной.
Также нам важны кодексы, которые дают нам демографический материал по сельскому населению и семье. А.Ю. Рожков «В кругу сверстников» (2014) описывает теоретико-методологические принципы, по реальной жизни людей. Ведь она более непредсказуема, чем это может описать историк, который общается с эпохой, пытается вместить в рамки ту или иную историческую реальность.
Приближение будет проходить широкими мазками, путь был тернистым, приносил не только позитивные результаты. Сельская семья теряет черты патриархальности и традиционности, при потере брака и репродуктивного поведения, которое сопровождалось снижением рождаемости. Городская и сельская семья состоят в кризисе, так как поколение родителей не замещается детьми. С 1992 года фиксируется депопуляция, к чему привёл весь XX век.
Литература
1. Анфертьев И.А. Особенности деятельности ЦКК РКП (б) – ВКП (б) в сельской местности в 1920-е гг. // Крестьянство и власть в истории России XX века. Сборник научных статей участников Международного круглого стола (Журнал «Власть», Институт социологии РАН, Москва, 12 ноября 2010 г.) / Под ред. П. П. Марченя, С. Ю. Разина. – Москва: ООО «АПР», 2011. С. 48-63.
2. Араловец Н.А. Городская семья в России 1897-1926. Историко-демографический аспект. Монография. М., 2019. – 347 с.
3. Базанов П.Н. Издательская деятельность политических организаций русской эмиграции (1917-1988 гг.). - 2-е изд., исп. и доп. - СПб.: СПбГУКИ, 2008. – 468 с.
4. Вербицкая О.М. Сельская семья на этапе социально-экономических трансформаций 1985–2002 гг. М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2017. – 403 с.
5. Легенды и мифы седого Алтая. Сборник. / Автор-составитель В.Ф. Хохолков. – Горно-Алтайск: ОАО «Горно-Алтайская республиканская типография», 2008. – 92 с.
Этические проблемы советской деревни и советского крестьянства в «деревенской прозе» писателей крестьянского происхождения. Экзистенциальная проблематика, внимание к глубинам русской души роднят прозу Валентина Григорьевича Распутина (1937-2015) с прозой Ф. Достоевского, А. Платонова. По происхождению, воспитанию, образованию он плоть от плоти сибирской земли. Писатель родился в селе Усть-Уда Иркутской области в крестьянской семье, детство провел в ангарской деревне Аталанка, позже переселенной на берег Братского моря. После окончания начальной школы пришлось учиться за пятьдесят километров от дома, жить на квартире. В рассказе «Уроки французского» (1973) Распутин опишет свое детское одиночество, уроки доброты молодой учительницы, которая пытается помочь одиннадцатилетнему мальчику, играющему в азартные игры на деньги, чтобы купить себе еду, но не желающему принимать милостыню.
В 1954 году В.Г. Распутин поступил на историко-филологический факультет Иркутского университета. Студентом работал внештатным сотрудником молодежной газеты, не оставит журналистику и после учебы: иркутская телестудия, газеты «Красноярский комсомолец», «Красноярский рабочий». Очерки и рассказы о геологах и строителях отразили романтизм и героику «оттепели» и вошли в сборники 1966 года: «Костровые новых городов» и «Край возле самого неба». В рассказах о тофаларах – коренном народе Саян – формируется поэтика зрелого Распутина – образы мудрых старух, обращение к мифологии, фольклору.
В основе сюжета первого опубликованного рассказа «Я забыл спросить у Лешки» (1961) романическая и вместе с тем драматическая история дружбы, смерти, поисков смысла жизни молодых героев. Среди ранних рассказов выделяется «Василий и Василиса» (1967), в котором по-бунински сжато выписаны два сильных характера – мужа и жены, проживших сорок лет раздельно, хотя и в одном дворе, один – в амбаре, другая – в доме. Это история любви и прощения измены лишь на пороге смерти.
Повесть «Деньги для Марии» (1967) принесла В.Г. Распутину известность. Кузьма, муж сельской продавщицы Марии, у которой обнаружена недостача в огромную по тем временам сумму в тысячу рублей, пытается найти деньги в долг, чтобы спасти от тюрьмы честную, но беспомощную в бухгалтерии жену и мать четверых детей – жертву неосмотрительности. Житейская ситуация выявляет суть личности. Если в снах Кузьмы люди легко «выносят» деньги для Марии, которая их собирает, или на общем собрании единогласно решают скинуться по пять рублей, то в реальности ему пришлось испытать и чувство облегчения от людской отзывчивости, и горечь унижения. Денег не хватает, и Кузьма решает ехать в город к брату, с которым не виделся семь лет и которому деревенская родня «что есть, что нету». Финал повести драматично открыт: «Вот он и приехал – молись, Мария. Сейчас ему откроют».
Сжатость повествования (события повести укладываются в несколько дней), ситуация беды, вариативность финала, мотив сна, внутренние монологи, переходящие в несобственно-прямую речь автора, позже станут характерными особенностями прозы Распутина.
С повести «Последний срок» (1970) начался новый период в творчестве писателя. Философская проблематика приводит к возрастанию символики и ослаблению фабульности. В основе сюжета – смерть старой женщины «не того века» и распад семьи. Внешних событий почти нет. К умирающей Анне приезжают дети. Чтобы проститься с ними и осмыслить свою «нехитро» прожитую жизнь, судьба подарила ей три дня «последнего срока». Они вместили воспоминания, «дорогие радости и дорогие печали», думы о детях, фольклорно-мифологические представления о грядущих встречах с предками: «Ей есть к кому уходить и есть от кого уходить». В повести раскрывается христианское сознание героини, что было не совсем обычно для того времени.
В.Г. Распутин поднимает здесь новую для себя проблему – «отцов» и «детей». Дети Анны не унаследовали ни её восприятия жизни как «ладной, доброй и послушной», несмотря на бесконечный труд и нужду, ни чувства семьи и долга, ни умения дружить и любить. Когда Люся, тяготившаяся родственниками и не испытывающая желания побыть с матерью, отправилась «на природу», к ней пришли воспоминания о детстве, и горькое осознание: «Забыла, она всё забыла». Но катарсиса не произошло: именно Люся предложила брату Илье уехать, не дожидаясь кончины матери. Безразлична к матери и старшая Варвара, живущая недалеко и приезжающая к ней раз в месяц за картошкой. Драма кроется в обрыве родовых связей. В повести немало впечатляющих сцен равнодушия детей: «старательный» плач Варвары, предусмотрительность Люси, успевшей скроить траурное платье, но забывшей о подарках для родни, покупка братьями водки для поминок при ещё живой матери[3]. Кульминация – ссора у постели матери: поняв, что никому не нужна и младшая Таньчора не приедет, Анна молит о смерти. После отъезда детей «ночью старуха умерла».
При всем трагизме сюжета и жестокости финала в повести есть «просвет». На символическом уровне он связан с образом солнца, на сюжетном – с младшим сыном, живущим, но традиции, в родительском доме, в котором ничего не изменилось за много лет. Михаил – не идеальный герой, не очень заботливый сын и отец, любитель выпить. Сцены пьянства в бане с участием Михаила, описаны в повести весьма натуралистично, что не характерно для писателя. Но Михаил единственный осознает сакральность смерти, размышляет о преемственности поколений и задумывается, почему сейчас «такая необходимость появилась – пить». Причины он справедливо видит в распаде общинной жизни, тягостном грузе ежедневных обязанностей, лишенных высокого смысла. Понимая, как томительно мать ждет Таньчору, он берет вину на себя, солгав, что дал телеграмму не приезжать. В конце повести протрезвевший Михаил просит прощенья у матери, повторяя: «Эх, какой же я дурак был».
Экзистенциальная ситуация «порога», трагическая судьба женщины раскрывается в повести «Живи и помни» (1974). В критике она рассматривалась в контексте военной прозы как история дезертира, в жизни которого роковую роль сыграл случай. Андрей Гуськов «воевал, как все», но к концу войны желание уцелеть рождает страх, и, не получив отпуск после ранения, тайком возвращается домой, открывшись лишь жене Настёне. Осуждая свой проступок («За это, если можно, по три раза расстреливали»), оправдание он ищет в долгожданной беременности жены. Писатель комментирует нравственную деградацию Андрея (отупение, злость, желание досадить людям, кражи, убийство теленка на глазах коровы-матери, вой по-волчьи): «Вина требует вины, пропащая душа ищет пропасти глубже».
Автор подчеркивал, что писал эту повесть «ради Настёны». Сирота, кинувшаяся «в замужество, как в воду», она всегда «мечтала больше отдавать, чем принимать». Настёна берет на себя вину Андрея, помогает ему. Но совместить несовместимое – разделить вину с мужем, существовать «наособь» и жить по совести, смотреть в глаза подруге Надьке, вдове с тремя детьми, радоваться вместе со всеми долгожданной победе – невозможно. Не спасает даже мысль о долгожданном ребенке: «Сладко жить, страшно жить, стыдно жить». Родители мужа подозревают ее в измене, власти – в пособничестве дезертиру. Не выдержав нравственных мук, Настёна бросается в Ангару. Андрей скрылся, о его дальнейшей судьбе автор многозначительно умалчивает.
Повесть «Прощание с Матёрой» (1976) продолжила тему «последнего срока», но уже не одного человека, а русской деревни, «природной цивилизации».
Деревня на острове с символическим названием Матёра, соотносимым с понятиями мать, материк, должна уйти под воду – строится плотина ГЭС. Матёра являет собой модель традиционного крестьянского бытия. Новые времена разрушили церквушку, но не уничтожили христианскую веру и нравственные ценности, завещанные предками. Идея соборности, единения с природой, труда на земле как смысла жизни раскрывается в сцене последнего сенокоса магеринцев.
Идет последнее благодатное лето, большинство жителей уже переселилось в новый поселок, на острове остались одни старухи и старухи – Дарья, Катерина, Настасья, Сима с внуком Колькой, да «блажной» Богодул. Неизбежность конца заставляет размышлять о жизни, о предназначении человека. Олицетворением вечности природного мира предстает могучий листвень, самая старая, но «еще на своих ногах», Дарья Пинигина выражает народную философию, нравственные убеждения народа. Развитие философского сюжета определяется ее монологами, разговорами с товарками, спорами с внуком Андреем, считающим, что человек – царь природы, а ГЭС – символ современности. Дарья живет по наказу отца: «Чтоб совесть иметь и от совести не терпеть». Совесть, ответственность перед предками и потомками, долг перед землей, которая не должна пустеть — вот «правила жизни», от которых уходит современный человек, «потративший душу».
В событийном повествовании ключевыми являются эпизоды, связанные с мотивами совести, долга: поджог молодым крестьянином Петрухой родного дома, прощание Дарьи и Настасьи с избой. Старухи воспринимают зачистку кладбища как мародерство: «Мертвых грабят!» Для них санэпидстанция, отдавшая соответствующее распоряжение, – сатанинское ведомство, а «пожогщики» — «аспиды», «черти», «нехристи». Но вина ложится на всех. Дарья и себя считает виноватой в том, что кладбище зальет водой, и что ей придется лечь «наособицу». Разрушена невидимая, но необходимая, ощущаемая крестьянским миром цепь живых и мертвых. В Матёре объявились свои «пожогщики». Петруха, забыв про мать, сам поджигает дом, чтобы быстрее получить за это деньги. Недоброе сияние пожара становится символом природного Апокалипсиса и предвестием страшного суда над грешниками.
Тема конца мира раскрывается и в сценах прощания с избой. Настасья перед отъездом в город топит печь. Выразительно подробное перечисление предметов крестьянского обихода, «все такое, что перешло еще от отцов и дедов». Женщина хватается за ненужную в городе прялку, а дед Егор не может расстаться с ружьем. Дарья, будто обряжает, белит свой дом накануне сожжения, моет пол и тоже топит печь. Совершается погребальный обряд, омовение избы, Матёры.
Смысл происходящего, затопление деревни, сожжение домов, лесов, раскрывают и мифологические, и библейские образы, мотивы – мистический дух деревни, зверек – «Хозяин», Мировое Древо, вспоминаются ветхозаветные Потоп, тьма, «павшая на Матёру», «новая земля» в виде красиво, но не для жизни построенного поселка. Завершается история Матёры мотивом ее своеобразного отлета-вознесения в горнюю Софию: «Всё: снялась, улетела Матёра, царство ей небесное!» Вместе с ней должен погибнуть и мистический Хозяин острова. Финал повести драматично символичен. Четыре старухи, младенец и Богодул, оставшиеся на острове накануне затопления, воспринимаются как последние праведники, которые то ли уйдут под воду как жители Китежа, то ли вознесутся вместе с Матёрой, а моторная лодка с председателем сельсовета и сыном Дарьи Павлом, заблудившаяся в тумане, становится знаком ложного пути технократической цивилизации. И здесь трагедия заблуждения («Кругом были только вода и туман и ничего, кроме воды и тумана») сопрягается с надеждой. Она проявляется и в слабом шуме мотора, который слышат старухи (на этом заканчивается повесть), и в рассказе о царском листвене, так и не поддавшемся ни огню, ни пиле, и в размышлениях Павла, что в новом поселке все можно наладить, если потрудиться: «Жизнь... она все перенесет и примется везде, хоть и на голом камне и в зыбкой трясине, а понадобится если, — то и под водой».
В социально-публицистической повести «Пожар» (1985) В.Г. Распутин рассказывает о жизни поселка, построенного для жителей затопленных деревень. Иван Петрович Егоров, родом из деревни Егоровки, мучительно размышляет о жизни поселка без деревцев и палисадников около дома, о том, как изменились «свои», уже не крестьяне, а рабочие леспромхоза, об «архаровцах», пришлых людях «перекати-поле», представляющих агрессивную и разрушительную силу.
Горит душа у этого живущего по совести человека, он пытается противостоять злу, но при этом ощущает себя чужим в поселке. Пожар на складах магазина высветил социальные (припрятанные для начальства продукты) и нравственные изъяны (кражи спасенного имущества). Пройдя испытание пожаром и убедившись, что остались еще свои по духу люди, Иван Петрович отказывается от намерений уехать, чувствуя ответственность за новую родину: «Никакая земля не бывает безродной».
В годы перестройки Распутин занимался общественно-политической работой (народный депутат СССР, член Президентского Совета), придерживался антилиберальной позиции, писал статьи о проблемах экологии, работал над книгой «Сибирь, Сибирь...» Ведущим жанром его художественного творчества 1980-1990-х гг. стал рассказ («Не могу-у...», «Век живи – век люби», «Что передать вороне?», «Женский разговор», «В больнице», «Изба», «Видение», «В ту же землю», «Наташа»). Деревенская тема ушла на второй план, его волновала душа современного человека в изменившихся социальных обстоятельствах, взаимоотношения близких людей. При этом углублялся психологизм, усиливается религиозно-мистический элемент.
Последнее нашумевшее произведение Распутина – повесть «Дочь Ивана, мать Ивана» (2004). Ее героиня вершит самосуд над насильником несовершеннолетней дочери, рыночным торговцем. Она не оправдывает себя, но и не жалеет о содеянном, так как преступника укрывает само правосудие. У нее нет иного выхода: растоптан нравственный закон, на котором зиждется мир. Позиция автора двойственна: он не может оправдать выстрел женщины, чье предназначение давать жизнь, но и угнетен безысходностью ситуации. Заглавие символизирует идею нравственной преемственности, восстановление которой связано с сыном.
[1] Легенды и мифы седого Алтая. Сборник. / Автор-составитель В.Ф. Хохолков. – Горно-Алтайск: ОАО «Горно-Алтайская республиканская типография», 2008. – 92 с.
[2] Хотя, отчасти, это совпадает с личным мнением, которое сложилось при изучении гендерного вопроса в истории. Для меня образ женщины – это образ красоты, моды, независимости, нежности, счастья и плодородия. Проблема, на наш взгляд, заключается также и в том, что со времени разрушения традиционного уклада патриархальных отношений не создано чёткого механизма регулирования гражданского общества в советской и постсоветской России, где, по факту, женщина получает всё, а мужчина, в случае жизненных обстоятельств, остаётся никем. Тем самым, эти стереотипы постфеминистского посыла ставят мужчин ниже женщин, по моральным качествам в первую очередь. Даже если предположить, что притеснение женщин в правах было и есть, то таких фактов, в соотношении с реальностью, меньшинство.
[3] С этим я выражу своё несогласие, так как некоторые люди к похоронам начинают готовиться заранее, поэтому времени у персонажей могло и не быть, на самом деле (в целом, автор показал двусмысленный сюжет), по крайней мере, в отношении детей к матери. На наш взгляд, правда, лежит посередине, так как обстоятельства смерти и отношение к похоронам у города и села разные. К сожалению, мой личный пример трагической смерти близкого мне человека 02.11.2021 года показывает, что есть в этом нечто страшное, особенно тогда, когда не дети хоронят своих родителей, а родители хоронят своих детей. В любом случае, это очень больно.