Понимание судьбы, свободы воли и поступка-выбора в мировоззрении языческих славян

В славянском язычестве важное место занимают мысли о нежесткой заданности и возможности изменений жизненных моментов вообще, включая и влияние на сопричастные планы Мироздания. Наиболее отчетливо и значимо эта идея про­является в понимании судьбы и свободы у древних славян. Что касается индиви­дуальной жизни человека, то и здесь можно заметить своеобразное взаимосвязан­ное соотношение и относительность судьбы и воли данного человека.

Древнейшее свидетельство, что славяне не считали предназначения судьбы роковыми и фатальными, не признавали ее силу, принадлежит Прокопию Кессарийскому «Предопределения же они не знают и вообще не признают, что оно име­ет какое-то значение, но крайней мере в отношении людей, но когда смерть уже у них в ногах, охвачены ли они болезнью или выступают на войну, они дают обет, если избегнут ее. сейчас же совершить богу жертву за свою жизнь; а избежав [смерти], жертвуют, что пообещали, и думают, что этой-то жертвой купили себе спасение»^[1].

С.А.Иванов высказал предположение, что у греков мысль о судьбе-роке бы­ла глубоко проникнута фаталистическим миропониманием в целом. Прокопий противопоставляет общее представление о роке и о более конкретной людской судьбе. Согласно ученому, надо учитывать, что в поздней античности ****** превратилось в технический термин астрологии. Что касается собственно астроло­гических представлений, то есть специальной «науки», позволяющей вычислять земные события, исходя из сочетания светил, то всего этого у славян VI века не было, притом, что вера в «персональную звезду» могла существовать. Астрология проникла к славянам вместе с христианством^[2].

В этой связи, следует упомянуть альтернативное, очень интересное и доста­точно обоснованное мнение о довольно развитых астрологических познаниях дре­вних славян, высказанное Д.Святским в брошюре «Под сводом хрустального неба. Очерки по астральной мифологии в области религиозного и народного мировоз­зрения»^[3]. Похожего взгляда придерживается А.А.Куликов в книге «Космиче­ские образы славянского язычества»^[4]. Видимо особенности славянских астро­логических познаний имели свою ярко выраженную, мифологически окрашенную специфику, что делало их малоизвестными и локально распространенными. К то­му же славянской астрологии не были свойственны схематичность и очень тонкий расчет, которые позволили бы ей стать известной и используемой за пределами славянских земель. Звездные закономерности, по мнению славян, не распространяются неот­вратимо на людей, а имеют скорее предрасполагающий, условно-вероятностный и указывающий характер. В.Макушев в работе «Сказания иностранцев о быте и нравах славян» высказал предположение, что свидетельство Прокопия о том, что сла­вяне не признавали судьбы, надо понимать как то, что они не были фаталистами, но верили в дев жизни и смерти, воспринимали судьбу - как диалектическую связь доли и недоли. Прокопий, возможно, хотел уточнить отсутствие у сла­вян именно идеи жесткого предопределения. А рок в виде такого предопределения следует понимать как неизбежно выполняющийся закон. В славянском язычестве подобная неизбежность, очевидно, не признавалась.

Само понятие о судьбе у древних славян все-таки существовало, об этом го­ворит и представление о рожанинах - девах судьбы. Кроме этого, по наблюдению М.Б. Никифоровского, важнейшие обстоятельства человеческой жизни представ­ляются в пословицах роковыми: «Суженного конем не объедешь»^[5]. Одно­временно существует также идея суда божьего. В Слове о полку Игореве говорит­ся: «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду суда Божия не минути».

Все это свидетельствует о сложном понимании славянами роли судьбы и свободы в жизни людей. Видимо, понятие судьбы включало в себя свободную воз­можность ее изменить. И в самом деле, даже роковые моменты человеческой жиз­ни несут в себе выбор, по крайней мере, внутренний. Однако уже совершенный поступок, сделанный выбор, оценивается судом Божьим, влияние которого не мо­жет не отразиться на судьбе. В таком понимании, судьба одновременно может вы­ступать и как реальная действующая сила, и как не существующая в фатальном смысле, вследствие возможности изменить се своим же выбором-поступком. На­личие самих судьбоносных моментов говорит о том, что в целом судьба могла представляться славянами как канва жизни, хотя и изменяемая волей человека.

Судьба, по языческим представлениям, изменяется от исходного и дополни­тельно творится в соответствии с собственными поступками, отражается и вызы­вается разными планами бытия по единым законам Мироздания и Божественному основанию. Здесь же следует отметить, что идея судьбы, как сложившейся зако­номерности, может рассматриваться и в отношении племени, рода и данного наро­да вообще. Выбор-поступок оказывался взаимозависимым с разными уровнями Мироздания и, в частности, очень значимым в мире людей, влияющим на различ­ные переплетения индивидуальных судеб и судьбы человеческих сообществ, а в самом общем смысле важным для взаимодействия разных планов бытия и отраже­ния их на судьбе данного человека и в этой жизни, и после.

Восприятие судьбы в славянском языческом мировоззрении также находит свои аналогии в размышлениях философов античного язычества. Ранний мысли­тель - Анаксимандр - полагал: «А из каких [начал] вещам рожденье, в те же самые и гибель совершается по роковой задолженности, ибо они выплачивают друг другу правозаконное возмещение неправды в назначенный срок времени». Гераклит учил о совпадении судьбы, необходимости и разума. Все происходит согласно судьбе, сущность судьбы есть разум, пронизывающий субстанцию Вселенной и творящий вещи. По Гераклиту: «Этос - божество человека». Этос или иначе личность челове­ка есть инстанция, определяющая судьбу. Комментируя это высказывание, Алек­сандр Афродисийский заметил, что, действительно, в большинстве случаев на­блюдается зависимость деятельности, жизненных судеб и их развязок от естест­венного склада и расположения человека. Согласно Эмпедоклу, демоны, то есть души, переселяясь из тела в тело, несут наказание за свои грехи и проступки, они предрешают сами свой путь «преступной клятвой». Судьба не сваливается на человека извне, а развертывается из него самого - идея ранней греческой философии.

Непосредственно с понятиями судьбы и свободы воли у древних славян свя­зано понимание поступка, как ответственного действия, которое должно быть про­изведено с учетом всех возможных взаимосвязей со всеми уровнями бытия. В этом смысле наилучшими должны считаться поступки гармонично взаимосвязанные с законами изменения Мироздания, а, следовательно, с правящей волей высшего на­чала - Верховного божества и богов всех уровней. Благостные, правомерные дея­ния ждала божественная помощь, а неверные - гнев и осуждение и людей, и богов.

О подобном уважении к Высшей Воле И.И.Срезневский писал: «Веря, что божество управляет всем миром, всеми переворотами в мире, на небе и на земле, славянин верил: жизнь его и все, чем он пользуется в жизни, есть дар благости бо­жества, что он должен поступать в своих предначинаниях по божественным зна­мениям, что всякая удача во всяком его деле зависит от помощи божества. Божест­во управляло, по верованиям славян, жизнью каждого человека»^[6]. Отсю­да становится ясным смысл, который славяне придавали знамениям и гаданиям.

Любые действия у языческих славян, начиная от обыденно-практических и заканчивая обрядовыми, имели глубокое сакральное значение, так как в большей или меньшей степени были судьбоносными и взаимозависимыми от Мироздания в целом. При этом надо иметь в виду, что осознание важности учета этого взаимо­влияния и уважения высших планов бытия обычно проявлялось в форме почита­ния, поклонения, комплекса обрядов и культов, магических действий и заговоров и, вообще, придания всему священного значения. Взаимозависимость уровней бы­тия, при представлении о взаимосвязанном соотношении судьбы и свободы воли, позволяет посредством гадания выявлять ключевые моменты судьбы, которые и ограничивают абсолютное проявление свободы воли, будучи в то же самое время ее преобразованной формой.

Судьба и свобода воли людей, в понимании древних славян, находились в тесной связи. Судьба не была жестко задана человеку, ее предписания имели предрасполагающее воздействие. Каждый обладал возможностью некоторого управле­ния своей судьбой посредством волевого и целенаправленного поступка-выбора в процессе самой жизни. Осознание и сопоставление взаимосвязи своего жизненно­го пути с культивируемыми в обществе идеалами и божественными предписания­ми осуществлялось через систему обрядовых действий. Воззрения языческих сла­вян на человеческую жизнь носили особый отличительный свободолюбивый ха­рактер и были проникнуты верой в силы и могущество людей.