Выявление существенных оснований, в соответствии с которыми проводится типологизирование, позволяет полнее раскрыть сущностные характеристики феномена молодежной субкультуры.
Поскольку молодежная субкультура динамична, изменчива, типологии, создаваемые рядом авторов, пытающихся работать с имеющимися на данный момент в том или ином обществе конкретными молодежными субкультурами, превращаются в классификации, правомочные для конкретного исторического времени и социума. Такой подход из числа рассмотренных характерен для работ А. Толстых, С. Сергеева и А. Тарасова. С. И. Левикова в 1996 году опубликовала собственную типологию-классификацию молодежных субкультур России и СНГ:
♦ группы, объединяющие приверженцев музыкальных вкусов и стилей (металлисты, роллинги, брейкеры, битломаны и т. п.);
♦ группы, ценностные ориентации которых имеют некоторый политический и идеологический оттенок (ностальгисты, анархисты, пацифисты, отклонисты, «зеленые»);
♦ группы аполитичного, эскапистского характера (хиппи, панки, люди «Системы»);
♦ эстетствующие группы («митьки»);
♦ группировки, исповедующие «культ мускулов» и физической силы («качки»);
♦ криминогенные группировки, объединяющиеся по признакам агрессивности, жесткой организованности и противоправной деятельности («теляги», гопники, люберы и т.п.).
По прошествии времени стало очевидно, что данная типология на деле является классификацией, поскольку она неполна и привязана к конкретному обществу в конкретное время. Она может быть использована лишь как рабочая, а не как инвариантная для любого индустриально развитого общества.
Кроме того, формалистский подход к исследованию молодежных субкультур неизбежно ведет к исследованию отдельных практических проблем и правил их решения. А это оборачивается исчезновением самого понятия молодежной субкультуры, поскольку трудно очертить круг проблем, которые решаются только в молодом возрасте. Вместе с тем игровой элемент, столь характерный для молодежных субкультур, крайне редко совпадает с границами каких-либо определяемых на основании формальных признаков групп, за исключением случаев, когда само участие в игре и есть такой формальный признак (это касается, например, профессиональных сообществ).
С учетом сказанного можно предложить иные возможные подходы к типологизации молодежных субкультур, представляющиеся продуктивными и отражающими сущностные моменты самого феномена молодежной субкультуры. При этом не следует забывать, что любая модель и схема — это абстрагирование, отвлечение, реальная жизнь намного богаче любой схемы и не укладывается в нее, можно наметить лишь общий контур, тенденцию.
Один из возможных подходов состоит в том, чтобы исходить не из разновидностей и различий конкретных молодежных субкультур, а доли участия молодого человека в той или иной субкультуре. Это позволяет определить инвариантный феномен:
♦ «чистых» («регулярных») молодежных субкультур, которые характеризуются тем, что становятся самоцелью для молодых людей. Такие субкультуры, как правило, очень закрыты не только для представителей других поколений, но и для «чужих» вообще;
♦ «смешанных», или «неполных» («нерегулярных»), молодежных субкультур, участие в которых — не самоцель, а дополнение, компенсация недополученного молодым человеком в формальных социальных институтах.
Чтобы не быть голословными, сошлемся на вполне репрезентативные результаты исследований молодежных субкультур в ФРГ: 25% опрошенных молодых людей «регулярно», а 26% «часто» встречаются в кругу сверстников, который можно было определить как «неформальное молодежное объединение»; 48% опрошенных ответили на этот вопрос отрицательно.
Такой подход уводит нас от перечисления конкретных проявлений молодежной субкультуры, свойственных далеко не всем общественным системам (к примеру, «нацболы» — явление чисто российское, а теды — английское и т. д.). Кроме того, переключение внимания с конкретных проявлений молодежной субкультуры на то, почему молодой человек обращается к данному феномену, а также на то, что данный феномен дает ему, чего не могут дать традиционные социальные институты, позволяет лучше разобраться в феномене молодежной субкультуры.
Вместе с тем движение мысли от формирующейся личности молодого человека к молодежной субкультуре позволяет затронуть вопрос, почему феномен молодежной субкультуры имеет довольно размытые внешние и внутренние рамки. Ведь в него входят молодежные peer groups, одни из которых, возникнув и выполнив свою функцию, просто прекращают существование, не вливаясь в нечто более крупное (типа «Системы» в России), а другие, наоборот, тяготеют к объединению и интегрируются с другими молодежными субкультурами.
Другое основание для типологизации молодежных субкультур — экономический фактор. Речь идет о достатке семьи — низком или высоком, — «поставляющей» молодого человека в субкультуру.
Уже отмечалось, что молодежная субкультура — дорогостоящее занятие и, пользуясь выражением И. Хейзинги о культуре вообще, «излишество, избыток». Здесь имеются в виду два момента. Во-первых, когда у молодого человека нет материальных средств для обеспечения своей жизнедеятельности и никто ему эти средства не собирается просто так предоставлять (к примеру, богатые родственники), то при решении вопроса, присоединяться к той или иной молодежной субкультуре и там заниматься самоутверждением, самореализацией и отработкой социальных ролей или зарабатывать на жизнь, вряд ли выбор падет на молодежную субкультуру. Ведь постмодернистские «игрушки» предназначены лишь для состоятельных людей. Как пишет Р. Инглхарт: «Ценности постмодерна получат наибольшее распространение в обществах, где уровень богатства и степень уверенности в будущем — наивысшие; для населения скудно живущих обществ на первый план будут выдвигаться по преимуществу ценности выживания». Это согласуется и с иерархической пирамидой человеческих потребностей, выведенной А. Маслоу.
Согласно концепции А. Маслоу человеческие потребности образуют пирамиду, причем вышележащие уровни потребностей могут быть реализованы только в случае удовлетворения нижележащих. Потребности же (снизу вверх) располагаются следующим образом:
♦ физиологические (органические: в пище, отдыхе, жилье, одежде, тепле и т. п.);
♦ в безопасности и самосохранении (в защите от насилия и угроз);
♦ в общении, привязанности и любви;
♦ в уважении, самоутверждении и признании (почитании, высокой самооценке и высокой репутации);
♦ в самоактуализации, самовыражении.
Во-вторых, различная атрибутика принадлежности к той или иной молодежной субкультуре (к примеру, «форма» металлистов или амуниция байкеров), а также виды деятельности довольно дорогостоящи. Поэтому «водораздел» между молодежными субкультурами проходит также и по материальному достатку. Исследования показывают, что молодых людей из семей с большим и средним достатком можно встретить, как правило, в субкультурах хиппи, музыкальных фанатов, «ролевиков», а также тех, для кого молодежная субкультура — своеобразное хобби и т. п.; молодых людей из семей с малым достатком — в криминальных молодежных субкультурах, среди «скинов», фашистов, расистов и т. п.
К данному случаю подходит наблюдение П. К. Гречко, правда, сделанное им не по поводу молодежной субкультуры: «Сначала преобладали материальные ценности; ими люди, надо полагать, насытились и потому потянулись к высшим, постматериальным ценностям. Собственно материальные ценности служат здесь реальной почвой, исторической органикой, на которой постматериальные ценности только и могут расцвести. Есть куда пускать корни, с чего брать соки. Духовность, создаваемая постматериальными ценностями, как нельзя лучше подходит современному, сильно изменившемуся, по сравнению с прошлым, миру. За ней стоит сознательный и свободный выбор явно окрепшего в своей бытийной самостоятельности человека, человека, активно наращивающего свои требования-претензии к жизни. Это не аскеза, а всесторонность и жизненная полнота. Ничто человеческое субъектам и носителям такой духовности действительно не чуждо. Грубо говоря, постматериальные ценности — это тот случай, когда "не в деньгах счастье", но деньги есть, их достаточно, хватает. И наоборот, нематериальные ценности — это когда "не в деньгах счастье", и при этом денег действительно нет, их хронически не хватает».
При подобном подразделении молодежных субкультур примечательно и то, что первые (то есть среднего и выше среднего достатка) оказываются разнополыми субкультурами, а вторые (то есть низкого достатка), как правило, однополыми — мужскими. Исследованиями выделенного нами второго типа молодежных субкультур в свое время занимались так называемая Чикагская школа (Ф. Трашер, У. Уайт), А. Коэн, В. Миллер и др. Изучались не только молодежные субкультуры, уже совершившие и совершающие деяния, наказуемые законом, но и такие, которые стоят на пороге преступности, называемые «группами бездельников». Преимущественную однополость подобных молодежных субкультур исследователи объясняли тем, что не очень интеллектуально развитые молодые люди (а таковыми они являются опять-таки в силу недостатка материальных средств у родителей на их обучение) склонны выражать свое стремление стать взрослыми в опасностях и приключениях, пристрастии к алкоголю и наркотикам, сексу, автомобильным гонкам, насилию и т. д., то есть в поведении, приводящем, как правило, к конфликту с законом.
Однако надо учитывать, что непроизводящая, не приносящая дохода, молодежная субкультура всегда паразитирует на труде других. Ее существование может себе позволить либо достаточно состоятельное общество, либо дети из относительно состоятельных семей. Ведь «этика отказа от труда» возможна лишь за счет того, что большинство населения того или иного общества соблюдает трудовую этику. Поэтому молодежная субкультура не может стать всеобщим явлением и поэтому нереально, что отказ от труда превратится в общезначимую социальную ценность. Чтобы «делать то, что тебе нравится» и «жить так, как хочется», необходимо отказаться от всяких регулярных занятий и вообще от учета времени.
Пытаясь типологизировать молодежные субкультуры, большинство исследователей отталкивались от того, что существуют peer groups со сходным мировоззрением. Но в современных обществах существование групп, разделяющих общие нормы и ценности и обладающих общим «стилем жизни», скорее иллюзия, чем реальность.
На практике между молодежными субкультурами не существует жестких разграничений, и принадлежность молодого человека к одной молодежной субкультуре не исключает его членства в других. Так, футбольный фанат может одновременно быть и музыкальным фанатом, и сатанистом, и рокером, и национал-большевиком. Это возможно потому, что у молодежи есть нечто общее, объединяющее ее, но не возраст. Так, «возрастные рамки "народа", обитающего на "Казани" (то есть у Казанского собора в Санкт-Петербурге ), весьма широки: от 11 до 40-45 лет. Самой "Казани" как таковой лет 20-25. Есть люди, которые тусуются там уже 15 лет. Зачем они сюда приходят? Ответ один — общаться».
Тем, что объединяет молодых людей и отличает их от взрослых, выступает возможность «тусоваться». Как считает М. Соколов, «тусовка — это ситуация взаимодействия, правила поведения в ней, и группа тех, кто в данный момент играет по этим правилам. Тусовка — это сцена, на которой, как в театре, в нужных костюмах исполняют нужные роли. Она локализована в пространстве и времени — как в физическом, так и в социальном. За ее пределами разворачиваются другие драмы, и ни один актер не проводит всю жизнь на одних подмостках».
И действительно, в молодежных субкультурах вовсе не обязательно разделять то или иное мировоззрение — здесь молодые люди должны разделять (но обязательно) внешние формы поведения и символику. Именно поэтому большинство молодежных субкультур «не располагают развернутыми текстами, передающими общее мировоззрение их участников, зато они все разъясняют новичкам, как им себя вести и как им себя чувствовать».
В связи со сказанным актуальными остаются следующие вопросы:
♦ до какой степени члены одной молодежной субкультуры (будь то peer group или неформальное молодежное объединение) разделяют одно (общее лишь для данной субкультуры) мировоззрение?
♦ почему в молодежных субкультурах первостепенной становится форма в ущерб содержанию? Не потому ли, что содержание — не выдвигаемые положения и идеи, а лишь является потребностью в полноценной социализации и необходимостью получить возможность самовыразиться, самореализоваться?
Ответы на эти и ряд других вопросов требуют дополнительных исследовании и осмысления.
Способность и возможность же для молодых людей не быть жестко прикрепленными к какой-либо одной определенной молодежной субкультуре и одновременно принадлежать сразу к нескольким (кстати, эту возможность реализуют далеко не все, а, согласно данным социологических исследовании, лишь 20% субкультурной молодежи), вероятнее всего, демонстрирует потребность этих молодых людей «отыграть», «попробовать» как можно большее количество ролей, прежде чем остановиться на какой-либо одной, наиболее свойственной данному молодому человеку.
Таблица