Все возражения, выдвинутые нами против одностороннего, механистического, узко «технического» понимания производительных сил, отнюдь не должны привести нас к ложному выводу, что техника играет в развитии производительных сил незначительную роль. Значение материальных средств производства и в особенности орудий труда, техники для исторического развития огромно. Недаром Маркс называет средства труда — «производительные органы общественного человека» — «не только мерилом развития человеческой рабочей силы, но и показателем тех общественных отношений, в которых совершается труд». Каждой общественной формации соответствует определённый технический базис, и экономические эпохи «различаются не тем, что производится, а тем, как производится, какими средствами труда»[33].
Прежде всего Маркс никогда не отождествляет технического процесса с простыми механическими процессами, техники — с механической «расстановкой» людей; науку механику он не смешивает с наукой об общественной технике производства, с технологией, хотя между этими науками и предметом их изучения существует самая тесная связь. Историзм — это первейшее требование материалистической диалектики — Маркс вносит и в своё понимание техники. Он стремится привлечь внимание к «критической истории технологии», к истории производительных органов общественного человека. Докапиталистические формации, которые имели своим производственным базисом ремесло и мануфактуру, характеризуются тем, что производитель в них неразрывно связан с условиями какой-либо одной отрасли производства: в каждой отрасли непрерывно воспроизводятся свойственные ей одни и те же ремесленные средства труда, и немалую роль играет искусство самого рабочего. Каждая отдельная отрасль производства здесь, по словам Маркса, «эмпирически (посредством опытах) находит соответствующий ей технический строй, медленно совершенствует его и быстро кристаллизует его, как только достигнута известная степень зрелости… Раз соответственная форма инструмента эмпирически найдена, застывает и рабочий инструмент, как это показывает переход его в течение иногда тысячелетия из рук одного поколения в руки другого». Особый характер технико-производственного процесса в каждой отрасли ремесла требует здесь длительной выучки, для того чтобы подмастерье мог стать мастером-ремесленником. Поэтому отдельные отрасли ремесла превращается в «тайны» по отношению одно к другому. Этот покров тайны с технического процесса срывает развитие крупной промышленности, пришедшее вместе с буржуазным обществом. По словам Маркса, «принцип крупной промышленности — всякий процесс производства, взятый сам по себе и прежде всего, безотносительно к руке человека, разлагать на его составные элементы — создал всю современную науку технологии. Пёстрые, по-видимому, лишённые внутренней связности и застывшие формы общественного процесса производства разложились на сознательно планомерные, систематически расчленённые в зависимости от желательного полезного эффекта применения естествознания».
«Точно так же, — продолжает Маркс, — технология открыла те немногие группы основных форм движения, в которых неизменно движется вся производительная деятельность человеческого тела, как бы разнообразны ни были применяемые инструменты, — совершенно так же как механика, несмотря на величайшую сложность машин, не обманывается на тот счёт, что все они представляют постоянное повторение элементарных механических средств. Современная промышленность никогда не рассматривает и не трактует существующую форму известного производственного процесса, как окончательную. Поэтому её технический базис революционен, между тем как у всех прежних способов производства базис был по существу консервативен»[34].
Приведённые слова Маркса раскрывают всю внутреннюю диалектику исторического развития технологических процессов. Задача, стоящая перед наукой технологией, это — максимально рационализировать технологический процесс производства, привести его к сознательному, планомерному применению естествознания. Для этого, по словам Маркса, необходимо расчленение всего технического процесса на наиболее общие, основные, необходимые формы движения, которые берутся независимо от искусства рабочего как имеющие место при пользовании самыми разнообразными орудиями. Однако сознательное научное применение техники не протекает вне определённых отношений классов, вне условий, созданных общественной формой. Оно стало возможным лишь в эпоху развития капитализма, когда создаётся разнообразие форм труда и вместе с ними развивается представление об измерении всякого конкретного труда всеобщим, общественно-необходимым трудом, когда появляются машины и растёт независимость технического процесса от непосредственного воздействия руки работника. Противоречия капиталистической экономики — экономическая борьба между буржуазией и рабочим классом и конкуренция между капиталистами — все эти условия требовали в эпоху развития капитализма всё большего совершенствования орудий труда и наибольшей независимости технического процесса от руки и от искусства рабочего. Отсюда — всё возраставшая сознательность и планомерность технической организации на каждом отдельном капиталистическом предприятии, которые составляли явный контраст со стихийным характером развития буржуазной экономики в её целом.
Отсюда — необходимость для восходящей буржуазии постоянно революционизировать, изменять и совершенствовать свои орудия производства, что составляло характерную особенность развивающегося буржуазного общества, в отличие от всех прежних консервативных способов производства. И совершенно иной характер получает применение техники в условиях загнивания современного капитализма, ведущих к техническому застою. Лишь пролетариат, строящий новое, социалистическое общество, становится здесь выразителем дальнейшего технического прогресса.
Говоря о технике, как о моменте производительных сил общества, нельзя забывать о постоянной связи, существующей между техникой и определёнными историко-экономическими условиями, о том или ином отношении рабочих к орудиям — или, как выражается Маркс, нельзя забывать об «историческом элементе», входящем в определение средств труда. Техника в этом отношении представляет собой также историческую категорию. Маркс отмечал в самых сложных машинах «повторение элементарных механических средств». Однако он возражал против попыток буржуазных авторов определять машину просто как «сложный» инструмент или ремесленный инструмент определять как «простую» машину, т. е. ограничиваться общими терминами механики, без учёта исторического своеобразия машины. Он считал также неправильным проводить различие между машиной и инструментом, основываясь лишь на том, что именно в данном случае является движущей силой — рука человека или сила природы, воды, пара и т. д.
Действительное отличие машины от исторически предшествующего ей ремесленного инструмента лежит, по словам Маркса, в том коренном изменении, которому подвергается исполнительный механизм машины, так называемая «рабочая» машина. В ней совершенно изменился самый процесс технической обработки — с вытеснением человеческого труда, направленного прежде на эту обработку. Подчёркивая этот исторический элемент в определении машины, Маркс в то же время считал неправильным стремление мелкобуржуазных идеалистов типа Прудона отождествлять технику с экономикой, — видеть в машине экономическую категорию, своего рода некоторый «синтез» трудовых функций, вместо прежде имевшего место разделения общественного труда. Маркс доказывал, что «способ пользоваться машинами совсем не то, что сами машины», что технику современного производства необходимо отличать от её капиталистического применения. Разделение труда не только не исчезает с появлением машин, как это думал Прудон, но оно ещё более усиливается. K тому же мы должны строго различать техническое разделение труда, имеющее место в мастерской, на фабрике, на предприятии, и разделение труда во всём обществе. Когда мы говорим о способе пользоваться машинами, например в капиталистическом обществе, мы имеем в виду не только технические приёмы, которые обусловлены характером применяемых орудий труда, но и общественные связи, которые основаны на различном распределении средств производства между общественными классами. Машина, по словам Маркса, «так же мало составляет экономическую категорию, как быки, которые тащат плуг»[35]. Экономические категории буржуазного общества выражают отношения капиталистического присвоения, — отношения, которые складываются стихийно, независимо от сознания членов капиталистических общественных отношений. Техника же капитализма, которая непрерывно революционизировалась на восходящей стадии развития буржуазного способа производства, выражала обобществление процесса на каждом отдельном предприятии и растущую сознательность, и планомерность применения здесь орудий труда каждым отдельным капиталистом.
Исторический элемент, вносимый марксизмом в определение средств труда, состоит в том, что средства труда всегда рассматриваются как выражающие собой исторически изменяющееся, активное, сознательное отношение человека к природе. Производительные органы общественного человека неразрывно связаны в своём историческом развитии с ходом исторического развития человеческой рабочей силы: они служат мерилом уровня её развития и её производительности на каждой исторической ступени. Отсюда та важная роль, которую приобретает техника в развитии производительных сил общества.
Перечисляя факторы, которые способствуют росту производительности общественного труда, Маркс в одном месте называет в их числе: во-первых, естественные условия труда, во-вторых, прогрессивное улучшение в области общественных производительных сил, как то: расширение производства, концентрация капиталов, комбинация и разделение труда, введение машин и улучшение химических и т. д. методов производства, научные открытия и изобретения [36]. Мы сейчас увидим, что в развитии всех этих естественных и общественных условий производительности труда техника занимает особо видное место.
Начнём с естественных условий, о значении которых для развития общества мы отчасти уже говорили выше. Таким естественным условием прежде всего является «природа» самого работающего человека, например принадлежность работника к определённой расе, народности и т. д. По мнению буржуазных учёных, это последнее оказывает решающее воздействие на его трудолюбие и интенсивность его труда. Но действительный исторический опыт целиком опровергает эти насквозь буржуазные империалистические теории. Он показывает, что «природа» самого человека — расовые и т. д. особенности сами находятся в зависимости от экономических условий, что они изменяются вместе с изменением экономики. Нет абсолютно «трудолюбивых», как нет и абсолютно «ленивых» народов и рас. Развитие капиталистической промышленности разрушает вялость и неподвижность народов Востока и превращает трудящихся жёлтой, чёрной и т. д. рас в таких же пролетариев, какими являются и их белые братья. Ещё более изумительные превращения внесло сейчас строительство социализма в СССР в жизнь отсталых народов Кавказа, Сибири, Средней Азии, создавая всюду национальные кадры пролетариата, везде проводя линию на коллективизацию сельского хозяйства, всюду вводя формы соцсоревнования и ударничества. Очевидно, что влияние расы, национальности и т. д. на производительность труда может быть лишь очень незначительным.
Что касается внешних естественных условий, условий окружающей человека природной среды, то они, по словам Маркса, распадаются на два больших класса — на естественное богатство средствами существования, например плодородие почвы и т. п., и естественное богатство средствами труда — сила воды, уголь, металлы, лес и т. д. Как мы уже выяснили, плодородие почвы и прочие естественные богатства средствами существования могут играть решающую роль лишь на низших ступенях культуры, при крайне низком уровне техники. С развитием культуры гораздо более важное значение приобретают естественные производительные силы — сила животных, сила воды, ветра, пара. Земля, по словам Маркса, служит «первоначальным арсеналом средств труда», которые изготовляются из камня, дерева, а затем из металла.
Несомненно, что естественные производительные силы, когда они используются человеческим обществом, оказывают своё воздействие на развитие производительности общественного труда: применение силы воды, пара и пр. в значительной степени увеличивает количество продукта труда и способствует ускорению процесса производства. Но естественные производительные силы — это производительные силы лишь в возможности: земля, вода, пар сами по себе не способны оказать на развитие производительности труда никакого влияния. «Функционирование земли как средства труда, — замечает Маркс, — предполагает… другие средства и высокое развитие рабочей силы»[65]. Лишь когда эти естественные производительные силы превращаются в средство или предмет труда, они становятся факторами развития его производительности. Но для того, чтобы предмет труда, данный природой, — дерево, уголь, руда, хлопок — мог вступить в процесс производства, нужна, наряду с определёнными общественными условиями, определённая техническая возможность извлечь этот предмет труда из недр природы и приложить к нему общественный труд, — иначе говоря, нужен определённый уровень техники.
Предмет труда — всё равно данный ли непосредственно природой или уже переработанный человеком в виде сырого материала — является одним из необходимых составных элементов всякого процесса труда. Свойства предметов труда поэтому один из факторов, способствующих развитию производительных сил общества. Но, как мы уже могли убедиться, любые предметы труда могут сыграть такую роль лишь тогда, когда начинается их техническое применение. А эта роль изменяется в зависимости от характера технического применения. Переход от дерева к железу как предмету обработки несомненно сильно повысил производительность труда первобытного человека, но эта производительность труда принимает совершенно иной характер и размеры, когда на добычу железной руды направляется современная машинная техника.
Несколько сложнее обстоит дело с взаимоотношениями техники с общественной «комбинацией и разделением труда», т. е. экономикой, с экономическими отношениями как условием развития производительных сил. Однако, как мы убедимся далее, и здесь значение техники очень велико. Маркс называет средства труда показателем тех общественных отношений, в которых совершается труд. Экономические эпохи, по его словам, различаются в зависимости от характера употребляемых ими средств труда. Маркс придаёт «остаткам средств труда» такую же важность для изучения исчезнувших общественно-экономических формаций, какую имеют останки костей для изучения вымерших животных организмов. Средства труда, по выражению Маркса, представляют собой костную систему общественного производства. Ручная мельница, говорит он, даёт нам общество во главе с феодалом, паровая мельница — современное капиталистическое производство.
Механисты понимают мысль Маркса таким образом, что из характера средств труда непосредственно должен вытекать характер экономической структуры общества. Механисты рассуждают по «схеме»: средства труда определяют техническую организацию, техническая организация общества определяет его экономическую структуру. Такой механистический взгляд в сочетании с его идеализмом явился для Троцкого одним из теоретических положений для обоснования отрицания им возможности построить социализм в нашей стране, принимая во внимание отсталый характер нашей техники. «Из крестьянских сох и крестьянских кляч, — писал Троцкий, — нельзя создать крупного сельского хозяйства». Легко однако заметить, что такое непосредственное выведение экономики из характера средств производства не даёт нам никакого представления о качественном своеобразии экономического развития, о лежащих в его основе взаимоотношениях классов, о характере распределения средств производства, о классовой эксплоатации и т. п. Равным образом простые крестьянские земледельческие орудия, ещё применяемые у нас в СССР, сами по себе ещё не говорят о социалистическом характере производственных отношений в совхозах и колхозах, о применённых здесь формах соцсоревнования и ударничества. Развитие социализма может на первых порах получить здесь своё выражение и в простом сложении крестьянских орудий в работе колхозов.
Действительная мысль Маркса заключается здесь в том, что каждый исторический способ производства, в его развёрнутой форме, опирается и на определённый технический базис; этот технический базис не может быть создан на более ранних исторических ступенях развития общества, в известном отношении он характеризует данное общество. Паровая мельница характерна для века капитализма, а не для ранее существовавшего феодального строя. Равным образом планомерная «электрификация всей страны» возможна лишь при социализме, при общественном владении всеми решающими средствами производства, и не может быть осуществлена полностью в условиях капиталистической частной собственности и конкуренции. В этом смысле технический базис обусловливает характер общественных отношений, является их показателем: средства производства, как говорит Маркс, «обусловливают трудовую организацию общества». Достигнув определённой ступени своей зрелости, общественная техника требует и определённых общественных форм для того, чтобы было возможно дальнейшее техническое развитие. Так на примере мануфактуры Маркс показывает, как технический характер мануфактуры (диференцирование инструментов и т. д.), имея своею предпосылкой известную зрелость общественного разделения труда, в свою очередь способствует дальнейшему общественному разделению труда, как он приводит к росту численности рабочих и к растущему превращению средств производства в капитал.
Но историческое развитие идёт не по пути механистических схем, вовсе не так, что «сначала» обязательно возникает техника, «затем» — обусловленная ею экономика. В период своего возникновения каждый новый способ производства исходит из той техники, которую он находит в недрах старой общественной формации. Развитие нового способа производства заставляет его вступить в противоречие со старой технической организацией; это противоречие разрушается тем, что новый способ производства создаёт адэкватный ему технический базис. Так например, возникнув на старом ремесленном базисе, капиталистический способ производства должен был вступить в противоречие с феодальной техникой и перейти к машинному производству в эпоху промышленного переворота. Точно так же растущий в переходную эпоху социализм на известной ступени своего развития вступает в противоречие со старым, унаследованным от капитализма техническим базисом: возникает необходимость завершить техническую реконструкцию всего народного хозяйства, не только догнать передовые капиталистические страны, но и перегнать наиболее передовую капиталистическую технику. Таким образом не только техника служит «в конечном счёте» известным показателем характера экономической структуры, не только развитие технического базиса — условие для развития экономики, но и обратное. Развитие экономики со своей стороны оказывается движущей силой в развитии самого технического базиса. Причины и следствия здесь диалектически меняются местами. На известной ступени развития построение новой технической базы становится необходимым условием существования, укрепления и дальнейшего развития самой социалистической экономики. Но это завершение технической реконструкции становится возможным только благодаря особенностям той же экономики строящегося социализма, после завершения построения фундамента социалистической экономики.
На истории развития машины Маркс ярко показал это влияние экономики на развитие техники и роль техники в развитии экономики. По мере укрепления капиталистического способа производства, растут потребности рынка и необходимость в массовом производстве товаров. Поэтому промышленная революция начинается с «исполнительного» механизма машины, с такого технического переворота, при котором прежний ремесленный инструмент увеличивается, усложняется и многие орудия объединяются одним двигателем. Дальнейшее развитие классовой борьбы между капиталистом и рабочим даёт дальнейший толчок развитию техники. Она превращает машины «в боевые средства капитала против возмущений рабочих». Каждое новое техническое изобретение — например автоматический прядильный станок (сельфактор), паровой молот т. д. — имеет своей целью заменить рабочую силу силой машины. Этим вызывают конкуренцию в растущей армии безработных и понижают таким путём материальный уровень рабочего. Сюда присоединяется конкуренция капиталистов между собой, которая заставляет их совершенствовать свои орудия производства в целях лучшего сбыта своих товаров. Все эти условия приводят к всё возрастающей механизации технического процесса, к тому, что рабочая сила постепенно вытесняется из двигателей, из передаточных механизмов: уменьшается потребность в контроле и наблюдении со стороны рабочего, сокращается число рабочих рук, обслуживающих машину. Только организовав производство машин при помощи машин, капиталистическая промышленность находит для себя «адэкватный технический базис».
Развитие машины получает своё завершение в современной автоматической системе машин. Здесь предмет труда проходит «последовательный ряд взаимно связанных процессов, которые выполняются цепью разнородных, взаимно дополняющих друг друга рабочих машин»[37]. Процесс труда, выполняемый с помощью машин, становится непрерывнее: непрерывная связь отдельных процессов господствует на фабрике. Растущая на современной нам стадии развития автоматизация производства, конвейерная система, непрерывный поток — всё это продукты капиталистической рационализации производственного процесса. Но технический рост здесь начинает уже выходить за пределы, допускаемые рамками капиталистической собственности. Дальнейший рост механизации и автомеханизации, связывающий промышленность в одно техническое целое, возможен лишь при общественной собственности на средства производства: так в недрах капитализма созревают материально-технические предпосылки нового общественного строя, социалистического.
Поэтому капиталистическая собственность, постоянно революционизировавшая в период развития капитализма средства производства, приводит на высшей империалистической стадии капитализма к своей прямой противоположности — наряду с известными крупнейшими достижениями современной передовой капиталистической техники она одновременно ведёт к техническому застою, к невозможности целиком использовать растущие производительные силы в рамках капитализма и даже к частичному их разрушению. Ленин в своём «Империализме» приводил яркие примеры технического загнивания современного капитализма, когда новые изобретения, например в стекольной промышленности, не применяются, кладутся «под сукно». Сейчас в связи с разразившимся экономическим кризисом особенно обнаружились эти тенденции технического застоя и технической реакции. С целью организовать «общественные работы» для безработных буржуазия заменяет мощные экскаваторы простыми киркой и лопатой; имеющиеся в изобилии тракторы оказываются недоступными для большого числа фермерских хозяйств. Выбрасывается лозунг «долой электричество», и буржуазные философы типа О. Шпенглера начинают слать проклятия технике и славословить возвращение человека к природе. В то же время социалистическое хозяйство в Советском союзе, овладевая передовой техникой и сочетая её с социалистической организацией труда, ведёт к небывалому росту производительности труда, закладывает основы дальнейшего технического прогресса и разрешает сложнейшие технические задачи, не решённые капитализмом.
Мы видим таким образом, что экономические отношения способствуют развитию производительности общественного труда, лишь находясь в тесной взаимозависимости с общественной техникой и через посредство овладения техникой. Ещё в большей степени это относится к той роли, которую играет в развитии производительных сил общества наука. Маркс называет науку «общей производительной силой», отличия её таким путём от непосредственно входящих в производительный процесс общественных производительных сил. Маркс неоднократно подчёркивает особенно важное значение, которое имеют научные открытия и изобретения для развития производительных сил; по его словам, искусство отдельного рабочего «исчезает как ничтожная, не имеющая никакого значения деталь перед наукой». Но для того, чтобы наука могла стать этим могущественным фактором развития производительных сил, необходимо её техническое применение в процессе производства. Это обстоятельство накладывает на научный труд специфически общественный отпечаток, обусловленный каждый раз данной экономической структурой.
Так, для общества товаропроизводителей научный труд является производительным лишь поскольку он входит в производство товаров. В условиях капиталистического общества научные открытия и изобретения неизбежно присваиваются капиталистами и получают своё техническое применение в капиталистических интересах. Только в условиях социалистического строительства развитие науки и её техническое применение могут получить пышный расцвет в интересах самых широких масс трудящихся. Поэтому, пока нет экономической потребности в техническом применении научного изобретения, это научное изобретение само по себе не может оказать никакого воздействия на развитие производительных сил. Порох, книгопечатание были изобретены ещё в глубокой древности, однако они не получили тогда никакого промышленного значения. Изобретение паровой машины относится к концу XVII в., но до конца XVIII столетия её существование само по себе не вызывало никакой промышленной революции. Лишь возросшие потребности торговли вызвали техническое приложение давно открытых наукой свойств пара. Только социализм создаёт условия для «электрификации всей страны», для широкого применения методов теплофикации, для подземной газофикации угля и т. д. Короче говоря, научные открытия только тогда могли оказать значительное воздействие на развитие производительных сил, когда они совпали во времени с общим движением.
«Если техника, — писал в одном из своих писем Энгельс, — в значительной степени по большей части зависит от состояния науки, то обратно — наука гораздо больше зависит от состояния и потребности техники»[38]. Подчёркнутая здесь Энгельсом взаимозависимость, существующая между наукой и техникой в их развитии, крайне существенна. Маркс, Энгельс, Ленин считали нужным отметить исключительную важность и революционное значение некоторых научных изобретений: гений Уатта, сумевшего оценить универсальное значение своей паровой машины, передачу электрического тока по проволоке, открытую Депре, способ непосредственного добывания газа из угольных пластов, открытый Рамзаем, и т. д. Энгельс называл всю историю человечества «историей перехода от практического открытия превращения механического движения в теплоту до практического открытия превращения теплоты в механическое движение» — т. е. от открытия огня первобытным человеком до создания современной паровой машины[39]. Это значение научных открытий не уменьшается от того, что они не сразу и не всегда непосредственно получают своё практическое применение, хотя имеют исключительную важность для научной теории. Открытие Майером, Клаузиусом и др. учёными закона сохранения энергии имело исключительное значение для всего дальнейшего развития техники.
Но история показывает вместе с тем, что научные открытия и научные теории менее всего являются свободным порождением умственного творчества отдельных учёных изобретателей, а вызываются к жизни потребностями и предшествующим состоянием техники. Так например геометрия возникла из потребности измерения площадей, в процессе развития земельной собственности. Вся наука гидростатики — открытия Торичелли и т. д. — была вызвана к жизни потребностью регулировать горные потоки в Италии в XVI и XVII вв. Весьма важное значение для научного развития имело непостоянное (спорадическое) применение машин ещё в мануфактурный период. Исключительную роль, по указанию Маркса, сыграли в развитии науки часы, на которых была построена вся теория равномерного движения: в то же время «часы дали первую мысль применить к производству автоматы». Такое же значение в развитии науки и техники имела мукомольная мельница. Учение о трении, исследование математических форм — всё это получило своё развитие на изучении мельницы.
Мы видим таким образом, что состояние техники является одновременно и условием применения естественных богатств и сил природы и мощным оружием экономической борьбы, и воплощением движений науки, и предпосылкой движения и развития предметов, на которые направляется человеческий труд. Техника служит мерилом для каждой исторической ступени в развитии человеческой рабочей силы, она оказывается предпосылкой дальнейшего экономического развития.
В первоначальный период развития капиталистической промышленности быстрый рост техники и замена прежних ремесленных орудий машинами, вытеснявшими ручной труд, оказали особенно жестокое воздействие на жизненное положение рабочего класса. Они вызывали тогда возмущение рабочих против машин, они породили движение за разрушение машин, которые рабочие рассматривали как своих непосредственных врагов. Сейчас пролетариат уже научился различать современную технику и её капиталистическое применение, капиталистическую экономику. Механизация производственного процесса достигла сейчас в передовых капиталистических странах изумительных рекордов. Создан целый ряд новых машин, заменяющих ручной труд рабочего. Изобретение машин в стекольной промышленности, в строительном деле, полная механизация добычи угля, механизация земледельческих процессов путём введения тракторов и комбайнов, — все эти технические изобретения позволяют развить огромную производительность труда, удешевить производство, ускорить во много раз производственный процесс. Механизация позволяет значительно уменьшить число необходимых рабочих рук. Так например на некоторых капиталистических предприятиях ткацкой промышленности один рабочий обслуживает сейчас свыше 100 ткацких станков! Необходимость в контроле со стороны рабочего и в применении рабочих рук уменьшается также благодаря росту автоматизации производственного процесса, введению непрерывного потока и т. д. Но все эти великие достижения техники приводят к совершенно различным социальным последствиям при различных экономических структурах, — при капитализме и при социализме.
«При капитализме, — писал Ленин по поводу открытия Рамзая в области угледобычи, — „освобождение“ труда миллионов горнорабочих, занятых добыванием угля, породит неизбежно массовую безработицу, громадный рост нищеты и ухудшение положения рабочих…» При социализме применение способа Рамзая, «освобождая труд миллионов горнорабочих, позволит сразу сократить для всех рабочий день», сделать условия труда более гигиеничными и т. д.[40] Те же отрицательные социальные последствия для рабочего класса отмечает Ленин, говоря о системе труда инженера Тейлора — об этом высшем достижении современной капиталистической рационализации производства. «Все эти громадные усовершенствования, — замечал Ленин, — делаются против рабочего, ведя к ещё большему подавлению и угнетению его и при этом ограничивая рациональным, разумным разделение труда внутри фабрики. Естественно, появляется мысль: а распределение труда внутри всего общества?.. А во всём общественном производстве остаётся и растёт хаос, приводящий к кризисам, когда накопленное богатство не находит покупателя, а миллионы рабочих гибнут и голодают, не находя работы…» Совершенно иные последствия возникают после победы пролетариата, в условиях социалистической рационализации труда: «Крупное производство, машины, железные дороги, телефон — всё это даёт тысячи возможностей сократить вчетверо рабочее время организованных рабочих, обеспечивая вчетверо больше их благосостояние, чем теперь»[41].
В то же время Ленин отмечает внутренние противоречия технического прогресса на современной стадии капитализма, который причудливо переплетается с технической реакцией, с застоем и загниванием: «Капиталистические варвары сильнее всякой цивилизации. Куда ни кинь, на каждом шагу встречаешь задачи, которые человечество в состоянии разрешить немедленно. Мешает капитализм… Он разрешил сложнейшие задачи техники и застопорил проведение в жизнь технических улучшений — из-за нищеты и темноты миллионов населения, из-за тупой скаредности горстки миллионеров… Но молодое растёт и возьмёт верх, несмотря ни на что»[42].
Приведённые соображения Ленина представляют собой гениальное предвосхищение двух путей технического развития, по которым идут, с одной стороны, задыхающийся сейчас в тисках кризиса капиталистический мир, с другой стороны, социализм, всё более расширяющий свою индустриальную базу в Советском союзе. В период реконструкции экономика строящегося социализма пришла в противоречие с унаследованной от дореволюционной России отсталой техникой: она требует создания адэкватного ей технического базиса. Поэтому «техника в период реконструкции решает всё» (Сталин). Отсюда лозунг «овладения техникой», выдвинутый сейчас коммунистической партией. Поэтому, как указывает резолюция XVII партконференции, основной хозяйственной задачей второй пятилетки является «завершение реконструкции народного хозяйства, создание новейшей технической базы для всех отраслей народного хозяйства». В кратчайший срок мы должны догнать в техническом отношении передовые капиталистические страны. Передовую технику, созданную капитализмом, мы соединяем с социалистической организацией труда, придавая ей тем самым новое социалистическое качество, вызывая совершенно иные социальные последствия для рабочего класса, облегчая его труд, улучшая его материальное положение. Но самая передовая капиталистическая техника окажется недостаточной для создания вполне адэкватного социализму технического базиса. Мы должны будем перегнать в техническом отношении самые передовые капиталистические страны, создать образцы новой техники. «Электрификация всей страны» закладывает основы нового технического строя, показателя общественных отношений, в которых будет совершаться коммунистический труд.