УРОКИ МАМЫ
УРОК ПЕРВЫЙ
(Только вперед! Май 1941)
Человеком я мог бы быть неординарным,
Может даже и гением мог бы я быть,
Но…
Когда клетки родителей слились попарно,
Не позволил их Бог, видно, соединить,
Как надо! Вот досада!
Меня долго так мама носила в утробе!
Не хотел вылезать я, довольный вполне,
Но…
Повитуха (чтоб ей повернуться во гробе!)
Положение должное придала мне.
Как надо! Вот досада!
Я кричал, я орал, мол, верните обратно,
На хрена он мне нужен, весь ваш белый свет,
Но…
Повитуха, ладошкою шлепнув, мне внятно
Объяснила: «Парнишка, назад ходу нет!
Так надо!» Вот досада!
То урок первый был, так сказать, по наитию.
Я, обидевшись крепко, враз губы надул,
Но… Повитуха,
Что-то круглое сунув, сказала: «На титю!»
Пососал я ее и довольный уснул.
Так надо! Все рады!
Сами посудите, люди!
Если б кто тогда сказал,
Что там через месяц будет.
Ни за что б не вылезал.
УРОК ВТОРОЙ
(Помни добро, сынок)
Всегда в жизни добро есть и зло.
Зло обходится людям дороже!
Только мне в жизни больше везло
На душевных людей и хороших!
Вспоминаю май сорок седьмого.
Магазин. Я у входа стою.
Входит женщина, смотрит сурово
На рубашку худую мою.
Сразу мысль: “Может мне ломануться?”
В том году бедовала семья
И, чтоб с голоду нам не загнуться,
Иногда христарадничал я.
Головою слегка покачала,
(Я в глаза ей с испугом смотрю.)
А она вдруг меня приласкала,
Улыбнувшись чему-то, сказала:
«Я рубашку тебе подарю!»
Увела за собою в коморку,
Что в одной с магазином избе
И, насыпав в бумажку махорку,
Самокрутку скрутила себе.
Супа в чашку налив поварёшку,
От краюхи отрезав ломоть,
Пододвинула ближе: «На ложку!
Ешь! Голодный, наверно, ты? Вот!
Сколько вас, ребятишек у мамы?
Трое? Господи, как же она
Успевает управиться с вами
В эти проклятые времена!?
Папка есть? Нету папки?! Вот горе!
Как приходится ей тяжело!
Слёз-то точно уж выплачет море,
Чтоб поставить всех вас на крыло.
Ростом ты - мой Ванюшка в тридцатом!
Тоже был быстроногий пострел!..
Разыскало письмо…в сорок пятом
Он на Висле попал под обстрел.
Переправу разбили, все - в воду,
И не выплыло ни одного!
Сколько там утонуло народу…
Ни могил, ни креста, ни-че-го!
А второй мой… заскрёбышек… Петя.
Родила за год перед войной…
В Ленинграде, зимой, в сорок третьем
Бедовал сынок вместе со мной.
А потом, уже после блокады
Привезли нас сюда, на Урал.
Ах, как были мы с Петенькой рады!
Только он уже сильно хворал,
Я надеялась - кончились беды
Для меня и сынка моего!…
Не дожил Петя мой до Победы
Та блокада убила его.
И осталась я здесь, его ради,
Той весной в сорок пятом году
Никого у меня в Ленинграде
Нет, а здесь …хоть к могилке приду».
Из комода рубашку достала
И так ласково гладит рукой,
А потом на колени вдруг встала
И заплакала: «Ванечка мой!…
Вот рубашка от Вани осталась
На жестокую долю мою…
Подожди, сынок, самую малость,
Я у ней локоточек зашью!»
Иглой быстро зашила прореху
(Я от счастья пунцовый стою!)
И кулёчек кедровых орехов
Положила в котомку мою.
За порог проводила словами:
«Ну, сынок, давай, крепче держись!
Ох, знать мамке тошнёхонько с вами!
А без вас…так и вовсе не жизнь!
На! Сгодится рубашечка к лету…
Вспоминать дальше - нет моих сил».
Я рубашку дарёную эту
В школу целых два года носил.
Наказала мне мама в тот вечер
(Я домой прибежал со всех ног)
«За здоровье её поставь свечку,
А добро вечно помни, сынок!»
2001г
УРОК ТРЕТИЙ. Август 1948
(Говори всегда правду, сынок!)
Догорает в небе лето,
Предосенняя пора,
В доме ни свечей, ни света -
Отключили нас вчера.
Вечер брови принахмурил,
Спит луна средь облаков,
Мама нам сварила тюрю
Из мной собранных кусков.
Жизнь дошла почти до точки.
Мама, вся с собой в борьбе,
Раздала всем по кусочку
И один взяла себе.
У открытого окошка
За столом наша семья,
И скребут в кастрюльке ложки -
Мама, две сестрёнки, я.
Мама села вдруг в сторонке,
Отложив ложку свою,
И к груди взяла сестрёнку
Двухгодовую мою.
Блестят ярко звёзды в небе,
Слабый отблеск камелька…
На столе кусочек хлеба
Вдруг нашарила рука.
Вот уж радость, так уж радость!
Повезло мне, повезло!
Разлилась по нёбу сладость,
Но…наказывают зло.
Вновь к столу присела мама.
(Я про всё уже забыл).
Водит по столу руками:
«Где-то здесь хлебец мой был?!»
Я коленки сжал руками,
Что-то надо делать? Но…
«Думал я, что это… камень,
Взял и… выбросил в окно».
Мама, выдохнув, легонько
Мне пригладила вихры
И сказала мне тихонько
«Никогда, сынок, не ври!»
С той поры бывало всяко
За прошедшие года…
Получается, однако,
К сожаленью, не всегда.
УРОК ЧЕТВЁРТЫЙ
(Бери чужую боль на себя)
Я помню, босоногий мальчик
Врагов в сраженьях поражал,
Но чем-нибудь поранив пальчик,
Домой в отчаянье бежал,
И мать, кровиночку балуя,
Губами пальчик тот берёт:
“Мой мальчик, дай я поцелую,
Пусть твоя боль ко мне придёт!»
Сын повзрослел, остепенился,
Раздался вширь, а срок пришёл,
Как и положено - влюбился
И молодую в дом привёл,
И мать, нисколько не ревнуя,
К той, что его сердце берёт:
«Мой мальчик, дай вас поцелую,
Пусть ваша боль ко мне придёт!»
По-разному мы в жизни мчались,
Кто медленнее, кто быстрей,
Но колыбельною звучали
Сердца любимых матерей,
И, пережив годину злую,
Мы знали, что нас дома ждёт:
"Мой мальчик, дай я поцелую,
Пусть на меня вся боль падёт!"
Давно уж поредел мой волос,
И побелела голова,
Но снова слышу мамин голос
И эти вечные слова.
Роняю голову седую
В ладони сладкие, как мёд:
"Мой мальчик, дай я поцелую,
Пусть на меня вся боль падёт!"
УРОК ПЯТЫЙ
(Заработанный хлеб - сладок)
Август близится. Вечер прекрасный!
Третий август лишь после войны.
Помню я – мужики возле кассы.
(Дать зарплату сегодня должны).
Сидят, курят свои самокрутки,
Говорят про житьё и бытьё,
Рассужденья, смешки, прибаутки…
Тут же вертимся мы – пацаньё.
На крыльце раскудахтались бабы
(Поболтать любит этот народ)
Поминают за что-то прораба,
Что наряды не так выдаёт
В углу дальнем ругается матом
Косков Ванька с прорабом своим,
Мы на пару с двоюродным братом
Тоже здесь с мужиками сидим.
Две недели нас не было дома,
Приходил прораб маму просить
С братом взять мужикам нас на помощь,
На покос, волокуши возить.
Нетерпенье у всех нарастает –
По домам бы пора уж давно:
«Что-то долго она там считает!»
Вдруг открылось у кассы окно,
И раздалось оттуда: «Эй, люди!
Кто там первый? Давай, подходи!»
И кузнец, дядя Вася наш, Гудин,
Мне сказал: «Ну, давай, брат, иди!
Ты почти три червонца отхватишь
И теперь цену знаешь рублю,
А скажи мне, на что их потратишь?»
«Три…буханки ржаного куплю…
Две сестры у меня: Вира, Света…
Маме трудно кормить нас одной…»
«Молодец, парень, правильно это!
Ну, иди, не болтай здесь со мной!»
За работу мою – две недели –
Двадцать пять рублей! Как хорошо!
Вместо подписи – крест еле-еле -
Не учился я в школе ещё.
В магазине я вмиг оказался,
Запах хлеба… душистый, ржаной…
Таким вкусным семье показался
Этот хлеб, заработанный мной!
Мы наелись тогда до отвала,
Я в постель еле выбраться смог.
Мама в лоб меня поцеловала,
Наклонившись, тихонько сказала:
«Ничего я вкусней не едала,
Чем кусочек твой хлеба, сынок!»
2012г
УРОК ШЕСТОЙ
(Гуляй, пока свободен)
Я с детства влюбчив. Мама робко
Сказала, видя жребий мой:
«Ох! Будут девки вить верёвки!» -
И покачала головой.
«Но… надо мальчику резвиться!
Гуляй, сыночек мой, пока
Девичьи косы будут виться,
И не совьются вдруг в аркан».
Сейчас, когда лицо – мочалка,
И поседела голова,
Признаюсь, как это ни жалко:
«Ах, как она была права!»
Ну, всё! Пора остановиться!
А я, по-прежнему, бегу.
Забыть любимых женщин лица
И не хочу, и не могу!
Хочу сказать всем в окончании -
Бывает стыдно иногда -
Что моей мамы завещание
Я исполняю не всегда.
Да, мамочка, была права ты!
Но это ж надо понимать:
Мужчины в том не виноваты!
Ведь есть ещё Природа-Мать!
Её и надо в том винить!
И это будет справедливо!
За то, что женщины – красивы!
А нам так хочется любить!
УРОК СЕДЬМОЙ
(Умей терпеть!)
Целоваться меня моя мама учила.
Эти годы войны тяжело вспоминать.
Как спрошу: «Будем есть?» «Потерпи! - говорила,-
Поцелуемся, сын, и отправимся спать!»
Ох, не нравились мне тогда эти ответы!
В животе пустота, словно выскребли всё,
И не мог я смотреть, как сестра моя Света,
Накричавшись за день, грудь пустую сосёт.
Приносила она с поля мёрзлой картошки
(Собирала тайком в ноябре поутру).
И какими же вкусными были лепёшки
Пополам с отрубями на рыбьем жиру!
Как-то раз я спросил: «Когда кончится это?
Всегда хочется есть!» И сказала она:
«Потерпи, мой сынок, приближается лето!
Потерпи, мой сынок, ведь была же война!»
Пролетали деньки, проходили недели,
Проползали года, время шло…
Повзрослел я, в шестнадцать вступив еле-еле.
Заболела она тяжело.
Исцелять ту болезнь здесь ещё не умели,
Хоть молила родня: «Да поможет ей Бог!»
Услыхал я, склонившись над ней у постели:
«Я ещё потерплю, жил бы ты, мой сынок!»
Кончил техникум я, было мне восемнадцать,
На работу пора через месяц прибыть.
И не знаю, как быть: может, дома остаться,
На подъёмные, может, лекарства купить?
Врач-онколог при встрече со мною сказала:
«Эдик, ты уезжай, ты не сможешь смотреть.
Что сейчас у неё – это только начало!
Суждено молодой, видно, ей умереть!»
Удивился тогда: «С ней всё плохо так, что ли?»
Но сказала мне мама, позвав поутру,
Губы в кровь искусав, зубы стиснув от боли:
«Потерпи, мой сынок, может, скоро умру!»
Я её обнимал, я давал обещанья,
А она, лишь слезу обронив невзначай:
«Ты меня, мой сынок, поцелуй на прощанье
И спокойно в счастливую жизнь поезжай!»
Вновь спросил я врача: «Неужели так плохо?!»
«Есть надежда!» - желая услышать в ответ.
Она, глядя в глаза, мне сказала со вздохом:
«Проживёт ещё с год, а быть может, и нет!»
Я уехал, наверно, надеясь на чудо.
Не случилось! Весною она умерла.
Проклинаю себя! Вечно проклятым буду!!
Не стерпел! Вот такие дела!
У могилки стою…Фотография...Мрамор…
«Эпитафию смог я тебе написать…
Умоляю тебя, ты прости меня, мама!
Ты любила всех нас, ты умела прощать!»
Июнь 2013г
Апреля 1960 года
Вот и всё! Серый холм над могилой…
И не слышен уже стук лопат,
И в ветвях воет ветер уныло,
Стоит рядом сестра, младший брат…
Разрывается сердце от боли,
И какая нас ждёт дальше жизнь…
И сказал мамин брат, дядя Коля:
«Эдик, ты за родню-то держись!»
Далеко ты уехал работать,
Как вам жить, теперь сам выбирай,
Но, какие б ни были заботы,
Ты с роднёй своей связь не теряй!
Что же делать, коль матери нету,
Вы остались одни, вчетвером,
Приезжай-ка ты в отпуск к нам летом,
Жену, может, тебе подберём!?»
Мог, наверно, я сам догадаться,
Как мне быть дальше в жизни своей,
Но не зря старше лет на пятнадцать
Дядя Коля был мамы моей.
Дядя, тётки – все нас поддержали,
И другие – большая родня,
И всегда погостить приглашали
Двух сестёр моих, брата, меня…
Поздравляли всегда с днём рождения,
И, покуда тянулась дней вязь,
Со своим, да и с их поколением
Я старался поддерживать связь.
Промелькнула вся жизнь, как мгновение,
Все успели детей нарожать,
Ушло старшее всё поколение,
Будет младшее связь ту держать?
Безвременно
ушедшей маме
ЭПИТАФИЯ МАМЕ
Домрачева Надежда Андреевна
30.09.1919 – 25.04.1960
Как часто в раннем детстве мы мечтаем,
Что надо побыстрее повзрослеть нам,
Чтобы скорее выпорхнуть из дома,
Не слушать этих проповедей скучных.
Тебя давно уж все мы пережили.
Живем взаймы, быть может, за кого-то,
А может, доживаем твою жизнь.
Зачем так рано ты ушла от нас?
Зачем оставила нас одиноких, сирых
Без рук твоих, без материнской ласки?
Вира, Эдик, Света, Славик.
Май 2000г.