Ржавые капли падали с сырого потолка, создавая небольшой монотонный шум. Обвисшая белая штукатурка свисала, гоняя по коридорам и комнатам пьяную белую пыль. Подошва сапог наступала на потушенные окурки и упавшие камни. Иногда встречались кровавые лужи с потухшей кровью, там, в большинстве гнила мертвая плоть. Комнаты бесконечно вели, коридоры соединяли их в единую цепочку. Разорванные тела людей сделались основной декорацией. Погибали от когтей и острых зубов, но никак ни от цепких пуль. На стенах висели газеты времен двадцатого века, но все они пожелтели либо лежали на полу. Стены красовались следами серьезных и опасных когтей, охотнику становилось жутко. Сердце колотилось в груди, заставляя включить Александру всю осторожность и серьезность. Игра шла на жизнь, а правила продолжали быть неизвестными. Красный и горячий адреналин шел по жилам, брызгая разум страхом. Ноги становились словно вата, разум темнел от любого зоркого взгляда. Масть держал ружье на готовности, готов пальнуть вслепую. Глаза становились лишь врагами, темнота окутывала, заставляя вглядываться в неизвестность. Фактически всегда, зоркость охотника находила мертвые ужасные трупы, что скручивало желудок, заставляя горький ком встать в горле. Сталкер боялся. Стрельба была слышна по коридорам, но это было лишь ружье Александра. Игра вслепую, подкидывала сюрпризы в виде жирных грязных крыс. Страх давал о себе знать, охотник был на пределе. Масть, когда того переполнял страх стрелял дробью по маленьким силуэтам. После нескольких секунд грохота в ушах, продолжала петь тишина вместе с ржавыми каплями. Разве, убитый может продолжать жить? Ты давно умер, еще в той кровавой канаве, забудь. Вдыхай больше мертвого от плоти воздуха, ведь скоро когти пустят твою кровушку по канализации. Мерзкий и страшный голос вновь запел в разуме, нагоняя ужасную мелодию. Александр был голоден им, мелодия звучала в сознание, видя по коридорам к заветной музыке. Проходя очередной кровавый коридор, Масть заметил белизну. Нет, он не погиб, это не предсмертный свет лучей. Это мертвое платье повешенной, болтающееся на пороге. Попробовав посветить фонарем, тот сразу разбился, заполонив пол осколками стекла. Прозвучал кривой женский смех, Александр чуть не потерял сознание. Падая от страха, он успел зацепить за стенд с газетами. Мертвые лежат, лишь души их гуляют по глупым сознаниям. Запомни их лица и полностью внешность, они сгодятся в добрых друзей и подруг. Грохот выстрела вновь заполнил коридор, заглушая звуки выброса снаружи. Сталкер попал дробью по призраку мужчины, который шел на него прямо с ножом. Белизна ухмылке играла на его лице, глаза сделались безумными, когда тот попытался резануть молодой и тесный воздух. После, когда призрак исчез от огня пули, Александр присел в кровь лужи. Он ухватился руками за голову, ружье же легло рядом с обожженным мертвецом. Охотник начал произносить вслух: - Отче наш, сущий на небесах! Да светится имя твое; да придет царствие твое; да будет воля твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо твое есть царство и сила, и слава вовеки. Молишься ты славно, славно. Тебе выпала одна червовая карта – путь. Ты пришел сюда, по моей воли, молишься и ешь по моей воле. Считай меня своим Отче, я сделал больше чем молитвы, я создал твою судьбу! В самые страшные ситуации жизни, Александр молился. Он верил в силу молитвы, верил в нее, и никогда молитва не покидала его. Зона Отчуждения привела его на путь истинный, подарив, наконец, настоящего бога и молитвы. Охотник верил, молитва и Отче не оставят его сейчас, просто не могут… Вставая весь в крови, сталкер увидел что стоит в заброшенном туннеле. Сзади него, ни горело, ни одного огня. Впереди, темнота расступалась, божественный факел с огнем отгонял тьму, указывая на свет. Охотник почувствовал в своей груди силу и веру. Босыми ногами, без ружья и пистолета он шел по трупам, не замечая те. У тебя нет никого! Упади на колени перед всеми, объяви себя побежденным. Победителей не судят, но это давно не твоя судьба. ПОБЕЖДЕННЫЙ! Ноги поплыли красным киселем. Голова стала, будто туман среди солнечного проспекта. Сердце ныряло в новые глубины дна, адреналин продолжал колоть тело, заставляя очнуться. Твоя линия жизни, давно лежит на дне, как все твои друзья и родные. Ты давно мертвец, открой пьяные глаза, вкуси кровь во рту. Погибни двумя концами палки. Физически и морально! Тьма за спиной притягивала к себе, действуя как ураган посреди пшеничного поля. Мерзкие руки мрака хватали за ноги и руки Александра, но он продолжал идти, продолжал чувствовать лбом яркий огонь. Кем ты стал? Играя один на один, ты погибаешь. Здесь нет родных и друзей, ты не встанешь за их спинами, указывая мозолистым пальцем в сторону мрака. Перестань бороться. УМРИ! Свет и огонь приближался к нему, одаривая теплом и жаром. Александр чувствовал себя отлично, мрак и тьма уходили от него, заставляя вступить один на один со светом. Рот лишь чувствовал горькость. Перестань летать, слабая и хмурая птица. Ты пережил полеты, но никогда не чувствовал грязь земли. Достаточно с тебя полетов, ты пережил все что хотел. Пора начинать с нового рассвета! УПАДИ! Фигура, что несла факел с божественным огнем, приблизилась к Александру. Тело чувствовало отдых и радость, рот продолжал давать горькость. Сталкер увидел лицо факельщика: кривые желтые зубы, морщинистые руки, мертвые глаза и холодное синие тело. Смуглый взгляд смотрел прямо в лицо охотника. Черные руки темноты, неожиданно схватили за торс Александра. Масть начал понимать, что это не тот огонь, к которому он шел. Ни все красивое и доброе – правильное и порядочное. В правой руке, появилась темная сталь кинжала. Темнота пустила его прочь, оставив двух посреди туннеля. Эшафот и дырявый вонючий мешок! Онемевшие ноги будут свисать над канавой с мертвецами, ты почувствуешь их горечь. Твои глаза отклюют черные птицы света, съев тебя полностью! КОНЕЦ! Факельщик ринулся к Александру, приближаясь с мачете к нему. Первый удар нанес мертвец, рубанув лезвием черный воздух. Масть отпрыгнул, заводя сталь на свой первый удар. Полетевший кинжал, срубил деревяшку, огонь осветил весь кровавый туннель. Газеты зажглись, создав новый эффект борьбе. Не дожидаясь развязки событий, Александр перепрыгнул пламя, занеся новый удар в грудь. Попав точно в цель, оттуда полилась кровь вместе с гноем, окрасив пол и сталь в новые краски. Не ощущая боль, мертвец ровно ударил Масть в бедро, тот громко закричал. Высунув из груди темный кинжал, сталкер ударил ровно в горло, заставляя забыть признаки жизни факельщику. Мачете оставалось вдето в бедро Масти, кинжал оставался в горле факельщика, который упал в огонь собственного факела. Александр знал наверняка – контролер. Лишь он мог учудить с ним такое. Именно контролер управлял его разумом, общаясь с охотником через разум. Именно он приказывал и командовал собаками, при этом дал ружью заклинить. Все это он учудил, играя в свою игру. Слабость взяла вверх над Александром. Мертвые глаза перестали, что-либо видеть, погружаясь в бред. Тело невольно упало в огонь, заставляя плоть гореть. По тоннелю послышались новые ужасные крики. Из тысячи дверей, ты никогда не найдешь путь на выход! ВЫХОДА НЕТ!
Глава 5: Бред.
Продолжай гнить под подошвой сапога. Твое тело, давно лежит в кровавой канаве, стервятники поедают плоть и глаза, разрывая сердце на куски. Встань на колени, опусти голову и молчи. Выхода нет! Тьма виднелась на горизонте. Находясь рядом с лучами света, со всеми удобствами жизни, он чувствовал страх. Сидя на каменном заборе, он вглядывался во тьму. Ничего не было видно, но чувствовалась сила. Такая сила, что свет не видывал. Силуэты гор звали, призывали к неизвестности. Выхода нет, либо все же есть? Пьяный дождь лил на тело. Мерзость капель обезумела его, заставляя разум проглотить свет. Он готов был проститься со всеми, кто его знал, освободив этот мир от себя. Остановив планету, выходя на новой станции. Остановив свет, остановив любовь, остановив жизнь. Гроза в небе озарялась, показывая свои фиолетовые мертвые когти. Гроза лупила по небу, обнажая неизвестность. Он готов был проститься со всеми, лишь ради удушающих объятий неизвестности и смерти. Проститься со счастье, проститься с радостью, проститься с собою. Свинцовое небо окрасилось кровавыми облаками, из которых падала алая кровь. Небо не было спокойным, оно бегало и плясало, играя не в темпе, а в разнобой. Он был готов окунуться в свинец, глотая кровь облаков. Глотая кислоту, глотая горькость, глотая свое тело. По местности пропели выстрелы пулемета. Огонь красными лучами гулял по полю, указывая во тьму, забыв о свете. Золотые гильзы, падающие в мертвую кровавую траву, исчезали оттуда. Они превращались в желтых птиц, взлетая в небо и кружа над местностью. Пули, словно молнии, ударяли в тело, съедая свет, вгоняя новые дольки тьмы. Он был готов вгонять в себя страх, вгонять темноту ночи, вгонять чужого себя. Темные пресные воды превратились в соленую кровь. На поверхности плавали мертвые тела, с пробитыми телами и черепами. Кости и кожа покидали старые тела, выбираясь на металл берега и бродя своей дорогой далее. Соленая кровь реки, даровала ему выпить ее, насладится вкусом. Он был готов выпить кровь, выпить соль убитых, выпить самого себя, опустошив до дна бокала. Темная мертвая листва окружила, не давая посылать небу темноту, не давая облакам пролить алую кровь на ветви. Из мертвых ветвей, наружу выбирался позолоченный яд. Вдыхать его было сложно, но было уже не важно. Пора прощаться, но курок не нажимался. Он готов был вдыхать острый яд, готов вдыхать обгорелую мертвую плоть, готов вдыхать запах гроба, в котором он лежал. На горизонте, где продолжала, и будет продолжать сеять тьма, выглянули лица, похожие на белые звезды. Пьяные и предсмертные глаза слабо щурились, видя звездный взгляд. На него смотрели родители, бабушка и дедушка, тетя и двоюродный дядя с младшим братом, и охотник Макс Чепуха. Каждый глядел на него, указывая лицом и взглядом на что-то свое. Нож продолжал метаться между горлом, но никак не мог пустить кровь. Отец призывал к смелости. Мать указывала на доброту души. Бабушка об ответственности перед всеми. Дедушка показывал на силу. Тетя молила об сострадание. Двоюродный дядя указывал на решимость. Младший брат призывал к осторожности. А Макс Чепуха, с мертвой, но в то же время живой улыбкой указывал на ружье и нож. - Выход всегда есть! Смелость, доброта, ответственность, сила, сострадание, решимость, осторожность и ружье с ножом! Иди с этим! – нестройным хором послышалось от близких и родных, призывая подняться с колен и глотнуть свет в жизни. Через одно мгновение, звездные лица исчезли с горизонта. Огромная сталь ножа чикнула их головы, а те полетели в кислотное море. Он вновь остался один, оставшись со своими страхами, но уже с силой близких и родных. Он опустился на колени, тьма опустила его в кровавую лужу. Мрак окружил все стороны света, лишь горизонт окрасился небольшим мягким светом. Столица горит, подумал он, но страх сделал удар в грудь. Губы не могли прикоснуться к зеленому яду, он не мог так поступить с собою. Тьма сделала последний сокрушительный удар: Ночная темнота красовалась на горизонте, пьяные мерзкие капли падали на тело. Гроза била в свинцовом небе, озаряя фиолетовыми лучами, капли же объединились вместе с алой кровью. Выстрелы пулеметы озаряли местность, попадая точно в тело, создавая решето вместе с соленой кровью, которая погрузило его по пояс. Мертвые ветви и кружащая листва одаряли атмосферу, но не хватало главного блюда – на небе зажглись яркие звездные лица близких и родных. Пейзаж полностью восстановился, словно картина художника. - Выхода нет! Выхода нет! Выхода нет! – повторяли тысячу раз звезды, красующиеся в свинце и крови. Он не мог встать, его держала мертвая рука тьмы, опуская, насладится соленой кровью. Что бы он, наконец - остановил, простился, глотал, вгонял, выпивал, вдыхал. Лишь самого себя, погрузившись во тьму бездны, умерев, не вернувшись в сознания. Ствол пистолета продолжал водиться у кровавого виска, нож продолжал царапать горло, губы продолжали водиться по яду, но рот не выпивал. Он был по-прежнему жив, но слишком слаб, чтобы противостоять. Выхода нет! Корона, сидящая на лысой макушке тяжело давила. Перед королем решались дела государства – одного родного, либо тысяча неизвестных. Отдать одного единственного, склонив пред этим колени и опустить золотую корону на пол. Кинуть тысячу неизвестных, но людей его народа на перекорм судьбы, при этом продолжая держать меч в руке и посылать рыцарей в атаку. Мир – который склонит все государство на колени, оставаясь смотреть в глаза победителям, которые смеясь в глаза, будут плеваться слюной, решаясь на милосердие либо жестокую расправу над изменником. Исход туманен и неизвестен, без рисков и пролития крови. Война – долгая и жестокая. Сталь будет ударяться об сталь, вытаскивая из хозяина все красные соки. Будет множество смертей, реки слез матерей, свирепый и безжизненный крик вдов, страшные и ужасные сны детей. Честь будет сохранена, но увидят ли ее новое поколение? Победителей не судят. Но как можно называться победителем, погубив больше крестьян и мелких лордов, а не безжалостных рыцарей? Как править, если поля превратились в выжженную землю, где нельзя сеять, а тем более пожимать? Как послать тысячу людей на поле боя, которые не знаю каким концом меча бить? Как продолжать свое существование на людях, зная, что ты проигравший? Не знаю… Морской флот, ударил последним рывком, гоня вражеские корабли на мелководье. Огненные стрелы сотней ударили по палубе и парусу, придав тех огню. Десятки людей бежали с палуб, бросаясь в темные воды. Острые мечи верными концами задевали плоть плавунов, окрашивая воду в красные цвета. Берега противников, залились красным заревом, но враг не думал отступить. Пушки с берегов и огонь стрел пронзали корабли, уничтожая те по крупинкам. Недавние победители стали проигравшими, отдав доминирование врагу. Кровавое зарево тянулось по небу. Темная вода играла сталью, но многие рыцари попросту красовались на дне речном. Люди умирали с обеих сторон, пронзаемые острыми наконечниками и холодной сталью меча. Король, убегая со своей каюты, сделал плевок в реку и кинул золотую корону на дно. Жизнь и честь была ему дороже долга и уверенности государства. Он мог собрать дюжину бойцов, выдвигаясь последним кровавым рывком на изумрудный берег, но предпочел, чтобы рыцари умирали поодиночке, а он плыть восвояси, более не принадлежав данному государству. Пришедшие враги в столицу, громко смеялись и плевались слюной. “ Где же король” лишь спрашивали они у матерей да вдов. Государству совсем не было место в новом порядке, никак дипломатическая рука не попробовало их удержать, и государство покатилось в грязь аль гроб. Людей вешали на эшафотах, четвертовали и удушали. Так страна и ушла ко дну, но король оставил себе жизнь и насладился честью. Не он ведь преклонил колени, а те самые мошки, которые совсем ничего не смыслят в военном деле! Мир или война? Держа родных на расстояние вытянутой руки, крестьянин долго плевался в ладоши. Как ведь быть, умереть самому или подставить родных? Сразу видно, ни добро бедняк затаил: взял тот топор да навозу мешок. Взял топор с оттенками крови свиньи, да показывать начал беззубым разбойникам, какие головы спрятаны в мешке. Подняв топор тупою стороной, захотел ударить мужик старенной. Мешок навозу, угодил в лицо разбойнику, другой по шеи получил тупою стороною. Быстро и без зазрения совести, зарезали мужика и родных его тоже. Долго пировали разбойники, да труп пинали с седою бородою. “ Во дурачье, сам не пожил и другим не дает” лишь смеялись разбойники, стирая с клинков трупные следы. Сохранил ведь честь мужик, ударив плашмя по шеи бандиту. Да и как закинул за шиворот навозу бандиту! Но стал в этом прок, ведь он и семья лежит без голов? Один или десятеро? Кровавая лужа продолжала окружать Александра, когда тот открыл слезящиеся глаза. Вокруг стояли зажженные свечи, на стенах красовались иконы. Ружье было полностью сломано, нож сломан на две части, оставался лишь ржавый и грязный пистолет. Рядом лежал тот самый контролер, что учудил весь этот бред. Охотник не чувствовал себя как прежде. Он был сломан и морально убит. Разум туманился в темных красках, где яркие краски скрывались лишь в углу сознания. Тело стало словно вата, ноги и руки онемели вконец. Попытавшись встать, он глухо плюхнулся в кровавую лужу, задев несколько свеч ногой. Он ни чувствовал себя никем, он чувствовал лишь темноту и мрак. Он стал смотреть на мир другими глазами, забыв яркие цвета в мире. Сталкер потерял всех кого знал, забыл имена мертвецов и живых. Судьба била его каждый раз, не переставая делать больно и скудно. Он всегда чувствовал мрак и темноту, всегда ощущал страх и ужас, всегда видел смерть и предательство. В его жизни не было ярких красок, очки и линзы давно потемнели и сделались суровыми и холодными. Либо ему кто-то вдолбил это… Отчаянно вглядываясь во тьму, он, наконец нашел выход. Стояла большая подъемная лестница, а оттуда лился свет и тепло. Опавшие зеленые листья падали с голубого, словно картины неба. Птички тихо пели мелодию, зазывая идти на поверхность. Попытавшись проползти, он ощутил холод и не способность делать что-то по своей воле. Все тело было в крови, от головы до ног, но сталкер продолжал бороться. За жизнь, за все. Двигаясь на мертвых деревянных руках, он прикоснулся к теплу, жадно съедая его, но ничего более не делая. Он оставался лежать так, слушая пение птиц и шелест молодых ветров. Падающие яркие листья падали ему на лицо, но он продолжал быть уверенным в их темноте. Создавалось жалкое зрелище – полумертвый человек весь в крови любовался голубым небом и ярким солнце, а сам находился в темноте мрака. Тело его не двигалось, он не мог скинуть с себя упавшие листья, ни говоря об выбраться на свободу и тепло. Он морально умер, перестав бороться и оставшись стоять на коленях, считая себя проигравшим. - Выхода нет. – Попытался крикнуть Александр, но из его сухого голоса послышалось лишь тихо слышное шипение. Он поставил на себе крест, уйдя, проигравшим в игре с судьбою. В трагичных фильмах и книгах, он бы через силу встал, вспоминая мертвых близких и что нужно бороться. Но он попросту не мог, он умер еще там во сне, в канаве наполненной трупами. А сейчас, добил себя морально, опустив голову в холодную как лед воду. Пистолет поднялся в воздухе. Последние силы уходили на это, но Александр не жалел. Он прожил тяжелую и сложную жизнь, его много раз подводила судьба. Но он продолжал идти с улыбкой по жизни, хоть и стал жестоким от такой тьмы и грусти. Но все же, он прожил достойную жизнь. Его дети не вспомнят о нем, лишь смотря на старые потертые картинки. А своих родителей и близких, он уже все - равно не встретил бы, почти все ждут его на небесах. Ствол указывал на кровавый и грязный висок. Щелкнул предохранитель, слабый палец приблизился к спусковому крючку. Теплые солёные слезы падали на бледные щеки, но Александру было все – равно. “ Я – сталкер. Моя судьба и предназначения сразу в первый день говорили, что я умру. Но когда, где и как умолчали. Умру летним солнечным днем, когда люди будут купаться и загорать на солнце. Умру в темном сыром коридоре, полностью погрузившись в кровь. Умру, как ни герой, умру как собака. Умру, как и все – всех это ждет”. Тихий грохот пролетел по коридорам и сырым комнатам, ни оставив те без внимания. Пистолет мертво упал из рук, опускаясь в соленую кровавую жижу. Лучи солнца продолжали светить на пьяные глаза сталкера. Сердце перестало биться в свой темп, а чувствовало непонимание и шок. Адреналин в жилах застыл, как и все тело. “ И будет отдых кораблю на якорях. И будет солнце в наших пасмурных краях. И будет вкусен хлеб, и будет полон дом. И будет сладок дым, и будет сладок ром. Мы исчезаем в этом сумраке ночном. И не жалеем в общем больше ни о чём”.
(Август 2017, Санкт-Петербург)