от «Ордена меченосцев» к «хору псаломщиков»

Юрий ЖДАНОВ

Величие революционного движения в России опиралось на коренные, фундаментальные традиции страны. Эти традиции заложили декабристы, ради интересов народа пошедшие из дворцов и поместий на виселицы, в холодную и мерзлую Сибирь. Опыт этих "князьев и графьев" был подхвачен князем-бунтовщиком Кропоткиным, Герценом и Чернышевским, Плехановым и Лениным.

Это - традиции высочайшей духовной культуры: Пушкина, Лермонтова, Толстого, Глинки, Сурикова, Стасова, Станиславского, Чехова, Горького. Традиции Менделеева, Вернадского, Павлова, Циолковского.

Это - традиции мировой культуры и философской, но космической мысли: Аристотеля и Спинозы, Декарта и Рикардо, Сен-Симона и Фурье.

Фактически традиции мировой культуры противостояли мещанско-обывательскому, либерально-торгашескому и чиновничье-бюрократическому восприятию мира.

Почти 200 лет тому назад Маркс писал Анненкову:

"Все они не понимают, что буржуазный способ производства есть историческая и преходящая форма, подобно тому как исторической и преходящей была форма феодальная. Эта ошибка происходит оттого, что для них человек-буржуа является единственной основой всего общества, оттого, что они не представляют себе такого общественного строя, в котором человек перестал бы быть буржуа".

Увы, двести лет спустя ситуация мало изменилась. Для коренного изменения судеб человечества необходимы не только знания, но и организованная воля, которая реализует себя в создании революционной партии. Ленин с предельной ясностью определил роль революционного авангарда: "Все великие политические перевороты решались энтузиазмом передовых отрядов, за которым стихийно, полусознательно шла масса". "Достаточно совсем маленькой партии, чтобы повести за собой массы". При этом революционная партия должна быть лишена хвос­тистских настроений: "Но мы - партия, ведущая массы к социализму, а вовсе не идущая за всяким поворотом настроения или упадком настроения масс".

Историческая ответственность России, ответственность партии нового (не парламентского) типа определялась характером русской революции. Сталин писал, что "русская революция была (и остается) узловым пунктом ми­ровой революции, что коренные вопросы русской революции являлись вместе с тем (и являются теперь) коренными вопросами мировой революции". Отсюда - животная ненависть к России и наших, и международных ме­щан, хапуг, буржуазных скотов и либералов, псевдодемократических интеллектуалов, которые не понимают, как отмечал Плеханов, что такое "рабочий класс в широком смысле этого слова, т.е. сюда относятся и работники умственного труда: бухгалтеры, инженеры, управляющие". Сюда же относятся люди науки, производящие всеобщее богатство знаний.

Опыт истории говорит о сложности и многообразии судеб политических партий. Ленин считал величайшей бедой и опасностью для Европы отсутствие в ней революционной партии. Он с горечью отмечал, что "во главе всемирно-образцовой марксистской рабочей партии Германии оказалась кучка отъявленных мерзавцев, самой грязной, продавшейся капиталистам сволочи", и предупреждал против превращения партии в "поганое стойло карьеристов". При этом он опирался на традицию "революционного идеализма русского пролетариата".

Ленинские требования к политической партии Сталин слил в единый образ: "Компартия как своего рода орден меченосцев внутри государства Советского, направляющий органы последнего и одухотворяющий их деятельность"; "Наша партия полна революционных традиций и свободна от фетишистского отношения к своим лидерам" "Масса не может уважать партию, если партия бросает руководство, если она перестает руководить. Массы сами хотят, чтобы ими руководили, и массы ищут твердого руководства". При этом должна быть проявлена "максимальная чуткость к запросам масс", "чуткость и еще раз чуткость".

Вместе с тем Сталин с тревогой обсуждал вопрос об опасности внутреннего перерождения партии. Выступая 9 июня 1925 года в Свердловском университете, он говорил: "Какие имеются опасности нашего партийного перерождения в связи со стабилизацией капитализма, если стабилизация продержится долго?"

Главные из них:

1. Опасность потери социалистической перспективы в деле строительства нашей страны и связанное с этим ликвидаторство.

2. Опасность потери международной революционной перспективы и связанный с этим национализм.

3. Опасность падения партийного руководства и связанная с этим возможность превращения партии в придаток государственного аппарата.

В статье "О правой опасности" Сталин (1928 г.) писал:

"Существуют ли у нас, в нашей Советской стране, условия, делающие возможным восстановление (реставрацию) капитализма? Да, существуют" - и относил к ним: товарное производство, мелкое производство города и особенно деревни.

Партия представляет собой живой развивающийся организм, поэтому, по словам Энгельса, "может развиваться только во внутренней борьбе в полном соответствии с законами диалектического развития вообще". При этом приходится считаться со стремлением карьеристов втереться в правящую партию. Не избежать также того, что "всюду, где существуют партии и их борьба, существуют также ренегаты и перебежчики", - отмечал Плеханов...

Все эти явления отражают то обстоятельство, что унаследованные от тысячелетий формы отчуждения не ликвидируются за один час после революции. Их поддерживает и факт капиталистического окружения, господства в мировом масштабе финансового капитала, товарно-денежных отношений. "Закон пролетарского движения, видимо, к сожалению, таков, что повсюду часть вождей рабочих неизбежно развращается", - писал Марксу Энгельс.

Особо следует подчеркнуть необходимость непрерывной теоретической работы. Сталин по этому поводу писал: "Один из опасных недостатков нашей партии состоит в понижении теоретического уровня членов. Причина - адская практическая работа, отбивающая охоту к теоретическим занятиям и культивирующая некую опасную беззаботность - чтобы не сказать больше - к вопросам теории". И незадолго до своей кончины, в 1952 году, он с тревогой отмечал недостаточный уровень марксистского развития большинства компартий зарубежных стран.

Война была успешно завершена, но ее итоги и уроки постоянно находились в поле зрения Сталина. В 1946 году, выступая на встрече с творческой интеллигенцией, Ста­лин сказал об итогах минувшей войны: "А спасли человечество простые советские люди, которые без шума и треска, в труднейших условиях осуществили индустриализацию, провели коллективизацию, коренным образом укрепили обороноспособность страны и ценою своей жизни, во главе с коммунистами, разгромили врага. Ведь только за первые шесть месяцев войны на фронтах в боях погибло более 500 тысяч коммунистов, а всего во время войны - более трех миллионов. Это были лучшие из нас, благородные и кристально чистые, самоотверженные и бескорыстные борцы за социализм, за счастье народа. Их нам сейчас не хватает... Если бы они были живы, многие наши сегодняшние трудности уже были бы позади".

"Если бы они были живы..." Их отсутствие привело Сталина к тревожным выводам. Анализируя итоги прошедшей войны, в узком кругу членов Политбюро Сталин неожиданно сказал: "Война показала, что в стране не было столько внутренних врагов, как нам докладывали и как мы считали. Многие пострадали напрасно. Народ должен был бы нас за это прогнать. Коленом под зад. Надо покаяться".

Наступившую тишину нарушил мой отец:

- Мы, вопреки уставу, давно не собирали съезда партии. Надо это сделать и обсудить проблемы нашего развития, нашей истории.

Отца поддержал Н.А. Вознесенский. Остальные промолчали. Сталин махнул рукой:

- Партия... Что партия... Она превратилась в хор псаломщиков, отряд аллилуйщиков... Необходим предварительный глубокий анализ.

...Революционная партия в нашей стране претерпела печальную эволюцию: концентрированное ядро растворилось в аморфном двадцатимиллионном скоплении; объявленная цель построения коммунизма в 1980 оказалась фантазией; теоретическая мысль захирела; остались только необходимые и полезные организационные и идеологические функции, но они уже не смогли сохранить черты ленинской партии нового типа.