Безвоздушная тревога
https://ficbook.net/readfic/4569177
Автор: Ирма Апрель (https://ficbook.net/authors/1043121)
Пейринг или персонажи: sedo, seho, kaisoo и другие
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Ангст
Предупреждения: OOC
Размер: Мини, 17 страниц
Описание:
Ровно дыши, капитан моей распущенной души. В этом городе так странно звучит безвоздушная тревога.
!Сборник драбблов!
Вычитаемое (дио/сехун односторонний, сехун/чунмён фоном, ангст)
Иногда нет ничего сложнее, чем радоваться чужому счастью.
Кёнсу сидит в кресле и смотрит в книгу. Делает вид, что читает, хотя на самом деле строчек не видно из-за мутной пелены слез. Кёнсу боится моргнуть, боится, что они прольются, оставляя темные пятна на бумаге.
Он отчаянно делает вид, что не замечает, как Сехун что-то шепчет на ухо Чунмёну на соседнем диване. Они едва касаются друг друга руками и улыбаются, и смеются, и от этого так тошно, что Кёнсу давится своими слезами.
Сехун кладет голову на плечо Чунмёну, подтягивая острые коленки к подбородку. Чунмён ерошит его волосы.
- Не надо, - недовольно говорит Сехун.
Но чужую руку не убирает, и в глазах – теплота. Сидит и жмурится по-кошачьи.
Кёнсу громко хлопает книгой и выходит из комнаты.
Он неправильный. И эта неправильность ломает его каждый день, перемалывает раз за разом, шепчет ему по ночам на ухо, что Кёнсу никуда от нее не денется, не убежит, не скроется.
Кёнсу пытается высечь огонь, чтобы зажечь плиту, но руки дрожат и спички ломаются. Он почти готов смять в руке коробок от бессилия, но подкравшийся сзади Сехун забирает его у него из рук и аккуратно чиркает спичкой.
Газ горит ровным цветком.
- Все хорошо? – спрашивает Сехун.
- Все хорошо, - эхом отвечает Кёнсу.
Сехун смотрит ему в лицо. Долго и не по-сехуновски пристально. Кёнсу считает секунды и пытается обмерить ими свою жизнь. Пытается вычислить, когда она вдруг стала такой неправильной, такой нелепой.
|
|
Сехун касается ладонью его щеки и оттягивает большим пальцем уголок рта.
- Улыбайся, Кёнсу.
И уходит.
Обратно к маленькому дивану, Чунмёну и едва касающимся друг друга рукам.
Сехун никогда ничего не требовал, не просил и не обещал.
Кёнсу помнит вкус его губ и то, как напрягалась его спина под касаниями чужих ладоней. И это отвратительно и – неправильно.
Сехун ничего не обещал.
Кёнсу кажется, что их случайный полупьяный поцелуй был отравлен. Кёнсу рассчитывает вероятности, множит нелепости и делит на невозможности.
- Ты мой друг, - шептал Сехун алкоголем ему в лицо. – С тобой я – целый.
Кёнсу любит вспоминать отравленный поцелуй. Любит с мазохистским удовольствием, с привкусом боли и разочарования. С отчетливой ноткой неправильности, которая вросла в Кёнсу и растворилась в нем. Кёнсу любит вспоминать поцелуй, но не слова. Поцелуй отравил, но оставил ему жизнь. Слова же выжгли в нем все живое, все надеющееся и верящее.
Потому что Кёнсу – куча осколков. Нецельный, он не может быть чьей-то частью. Он сам – часть себя былого. Тень тени. Влажный след слюны на чужих губах. Он сам попался на удочку. Сам взял в руки отравленное яблоко. Откусил и прожевал.
А потом слушал чужой пьяный шепот.
И умирал.
Сехун сидит на диване, едва касаясь рукой руки Чунмёна. Улыбается ему. Невозможно ярко, несбыточно нежно.
У Кёнсу, наблюдающего из кухни, щемит в груди. Потому что это – правильно.
|
|
Сехун ничего не обещал. Сехун просто хотел быть счастливым.
Сехун смеется.
Сехун планомерно движется от целого к частному.
И в этом примере Кёнсу – всегда вычитаемое.
неалкогольное опьянение (кай/кёнсу, романтика, колледжАУ)
За чужой счёт пьют даже трезвенники и язвенники.
Кёнсу дописал абзац и только тогда ответил на звонок.
- Приходи, - сказал Чонин, не утруждая себя приветствием. – Кафе тремя кварталами ниже.
- Что там делать? – спросил Кёнсу, устало прикрывая глаза.
- Пить. Здесь Чунмён, и он угощает.
- Ты же говорил, что не любишь алкоголь, - удивился Кёнсу.
- За чужой счет пьют даже трезвенники и язвенники, - весело сказал Чонин. – Придешь?
- Не приду. Нам завтра в колледж к первой паре! Если ты напьешься, мне не звони, - выпалил Кёнсу и бросил трубку.
Положил телефон на край стола, потер виски. Надо было закончить доклад и лечь спать пораньше. Стрелки настенных часов показывали без пятнадцати девять. Кёнсу покосился на пустую кровать Чонина и вздохнул. Повезло ему с соседом или нет – Кёнсу до сих пор не определился.
Когда Чонин вваливался в комнату со своими друзьями, и они играли в приставку шесть часов подряд, отвлекая от книг или фильма, Кёнсу его почти ненавидел.
Когда Кёнсу просыпался за письменным столом, укрытый одеялом, с бережно сложенными в стопку листами и дописанным чужим размашистым почерком докладом – Кёнсу почти смирялся с Чонином и его ужасным характером.
На самом деле, в глубине души, Кёнсу не считал Чонина ужасным. Может, немного слишком шумным. Может, временами слишком холодным и язвительным. Может, самую капельку далеким и непонятным. Но – не ужасным. Нет.
|
|
Кёнсу снова задремал прямо за столом, когда телефон зазвонил. До недовольно поднял трубку.
- Слушаю.
- Кёнсу?
- Да.
- Это Чунмён. Чонин напился и едва стоит на ногах. Мне кажется, ему хватит. Заберешь его?
- Нет.
- Он сам не дойдет, - взмолился Чунмён.
- Разве его некому больше довести до общежития? – Кёнсу разозлился, закусив губу.
- Тут такое дело… - Чунмён замялся. – Кажется, из нас никто уже не способен передвигаться без неприятностей.
Кёнсу выругался про себя.
- Я приду, - сказал он и отключился.
Пришлось натягивать толстовку, зашнуровывать ботинки и выходить в холодный октябрь. Улица освещалась фонарями, витринами и фарами автомобилей. Кёнсу поежился, выдыхая пар, и зашагал вниз по улице, засунув руки в карманы.
- Кёнсу-ааа, - пьяно протянул Чонин, увидев его. – Как хорошо, что ты пришел.
- Спасибо, - одними губами прошептал Чунмён, помогая Кёнсу удобнее перехватить Чонина.
Кёнсу ничего не ответил, раздраженно поджав губы. Черт бы побрал этих пьяниц, подумал он, ощущая тяжесть чужого тела на своей спине.
Кёнсу и не думал, что сумеет дотащить соседа до самого общежития. Уже через квартал ему пришлось поставить Чонина на ноги, обхватить его за талию и закинуть его руку себе на плечи.
- Идем, - уговаривал Кёнсу, тяжело дыша. – Давай, перебирай ногами. Ну!
И Чонин шел, спотыкаясь, хватаясь за деревья и заборы. Он рассказывал Кёнсу длинный, путанный анекдот, и тот морщился от запаха алкоголя, которым обдавало лицо.
В половину одиннадцатого Кёнсу, наконец, повалил Чонина на кровать в их комнате.
Чонин лежал и смотрел в потолок, улыбаясь. Кёнсу упал на свою кровать и пытался почувствовать облегчение. Но спина ныла, руки болели, а от толстовки несло потом и алкоголем. Кёнсу поморщился и попытался найти в себе силы встать.
Сил не было. Кёнсу прикрыл глаза и разрешил себе полежать несколько минут. Стоило ему это сделать, как тяжелое тело навалилось на него сверху.
- Чонин! – зло воскликнул Кёнсу, спихивая соседа в сторону. – Иди на свою кровать и спи.
- Ты похож на пингвина, - сказал Чонин и засмеялся. – Кёнсу – пингвин!
Смех оборвался, когда До двинул ему локтем в живот. На самом деле, в глубине души, он не хотел причинять Чонину боль, но раздражение и злость взяли верх: удар получился сильным. Чонин глухо застонал и прижал руки к животу, сворачиваясь в клубок.
Кёнсу потрогал его за плечо.
- Больно? Чонин, прости. Я не хотел.
Чонин ничего не ответил, отвернувшись к стене.
- Ты сам виноват, - пробормотал Кёнсу, придвигаясь ближе. – Ну прости. Поворачивайся, я помогу тебе перелечь.
Он попытался развернуть Чонина, но тот развернулся сам, опрокидывая Кёнсу и подминая под себя.
- Эй, - протестующе начал Кёнсу и осекся.
Чонин уткнулся носом в его шею и шумно вдохнул. Кёнсу положил дрожащие руки ему на плечи и попытался оттолкнуть. Мир вокруг замер.
- Эй, - тихо позвал Кёнсу, прокашлявшись. – Слезай.
- Кёнсу – пингвин, - глухо и горячо пробормотал ему в шею Чонин, и от этого по телу До побежали мурашки
- Не смешно, - сказал Кёнсу.
- Не смешно, - согласился Чонин, поднимая голову и заглядывая ему в лицо.
Кёнсу открыл рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли в горле: Чонин был пьян. Абсолютно точно пьян: лихорадочный блеск глаз, румяные щеки, влажные губы. И это не имело ничего общего с алкогольным опьянением.
Чонин не стал ждать, когда к Кёнсу придут слова, и коснулся его губ своими, проник языком в приоткрытый рот, целуя влажно и горячо. Кёнсу положил руки ему на шею, притягивая ближе, разрешая целовать сильнее, глубже, чувственнее. Чонин рукой проник ему под толстовку, погладил живот, обвел пальцами ямку пупка, подцепил край брюк.
- Как далеко мы сегодня зайдем? – хрипло спросил он у Кёнсу, прерывая поцелуй.
До молчал.
Чонин мягко поцеловал его в висок.
- Ты поступил нечестно, - сказал наконец Кёнсу. – Сколько ты выпил?
- Четверть бутылки, чтобы был запах, - ответил Чонин. – Я боялся, что ты оттолкнешь меня. Мне нужны были и повод, и оправдание на случай неудачи. Но на самом деле я действительно пьян. Тобой, твоими губами и твоим телом, которое ощущаю под собой. Это сводит меня с ума, До Кёнсу.
Кёнсу посмотрел на часы.
Посмотрел на Чонина.
Ощутил приятную тяжесть его ладони на своем животе.
И впервые решил прогулять.