Вот и опять в пути. Иду нагруженная, как вьючная лошадь, если кто нападет неожиданно, даже лук натянуть не успею. Но больше ничего бросать не собираюсь, и так без многих нужных вещей осталась. Раньше мы могли их распределить на всех, а теперь в одиночку не смогу тащить ну никак. И гитару пришлось оставить, она у нас одна на всех была, и альбом для рисования, со всеми нашими рисунками (а без альбома и краски с карандашами стали не нужны), и многие другие вещи, которые также были не личными, а общими. И теперь мне придется обходиться без всего того, к чему я успела привыкнуть и что создавало хоть какое‑то подобие комфорта во время путешествия. А отсутствие комфорта и удобств и есть самое худшее в дороге.
С кладом Ва’Дим очень хорошо придумал. И хотя я прекрасно понимаю, что вряд ли когда‑нибудь вернусь на ту поляну (шансов, во всяком случае, немного), но вещи теперь не выброшены, потому что деревья согласились их хранить, и пролежат они там целыми и невредимыми хоть тысячу лет, а может быть, и больше. Я даже не стала спорить с человеком, когда он решил увеличить сохранность клада с помощью примитивной хитрости, деревья ведь и так все сохранят. Еще и улыбнулась про себя, представив, как лет эдак через семьсот‑восемьсот какие‑то незнакомые мне эльфы обнаружат клад и очень удивятся, найдя в эльфийском тайнике прекрасно сохранившиеся орочьи мечи. Заметила, что и во время похорон, и после того, как закопали клад, да и вообще время от времени, человек зачем‑то вытаскивал маленькую шкатулку серебристого цвета и смотрел на нее, вел себя при этом, как будто работает с магическим амулетом, только никакой магии не ощущалось. Не стала ничего спрашивать – если бы я его про каждую странность спрашивала, то мы за весь день ничего бы не сделали, только разговаривали бы и разговаривали; с этим человеком связано так много странностей и тайн, что я уже просто устала удивляться по мелочам. Но думаю, что со временем многие из них мне станут понятны.
|
|
Как вьючная лошадь нагружена не только я, но и человек, и его пес тоже. Ва’Дим отцепил от своего мешка что‑то самое легкое, но объемное и перевесил псу на спину, а вместо него пристегнул специальными ремешками (таких ремешков на его заплечном мешке великое множество) таких же размеров сверток с походными лепешками. Уж их‑то запас еще долго не будет возможности пополнить. Еще он несет два переполненных напиханными как попало стрелами колчана, в его‑то колчане арбалетные стрелы и болты сложены аккуратно, это он мне так свое отношение к глупым традициям показывает, а я и не обижаюсь, сама так думаю. Но мне эти традиции нарушать все равно нельзя, а вот ему спасибо. Как появится время, надо будет стрелы почистить и сложить аккуратно, мне ведь ими стрелять, к его арбалету точно не подойдут. Кое‑какие и починить не помешает, выдергивал он их из орков просто силой, без магии, так что и повредить мог. Вообще я, похоже, в нем не ошиблась, раз он сам, без просьб и намеков с моей стороны, сделал то, что мне самой не позволяют делать правила, которыми ограничена любая Избранная. Да и не могу я просить или намекать – все из‑за тех же правил.
– Вот эта поляна подойдет, – вдруг говорит человек.
Осматриваюсь, полянка действительно неплохая, вот только поваленное засохшее дерево мне не нравится. Плохая у таких мест аура, не сильно, но плохая. На ночлег лучше останавливаться в местах, где лес полностью здоров.
|
|
– Дрейк, ко мне! – командует человек.
Ва’Дим уже скинул свой заплечный мешок и отстегивает сумки собаке. А я все еще не решаюсь, думаю, что другое место выберем.
– А почему эта? – спрашиваю.
– Так ведь… – Человек явно удивлен моей недогадливостью, что в первое мгновение не находит, что сказать, потом показывает на засохшее дерево и объясняет: – Дрова собирать не придется.
Он что, и тут собирается разводить свои огромные костры? Он весь лес мне сожжет, пироман несчастный, у него в роду, наверно, маги огня были. Если бы он сказал про тот ручеек, что неподалеку, так ведь нет, ему дрова важнее. С этим нужно что‑то делать. Да и спать, когда рядом костер горит – неуютно. Огонь – совершенно чужеродная вещь в любом лесу.
– А зачем костер? – успокоившись, спрашиваю я.
– Как это зачем? – Человек явно и искренне удивлен (даже приятно, что не только он меня, но и я его удивляю). – А ужин приготовить, а от хищников защититься, и вообще, как же в лесу ночью без костра?
– Ужин и на маленьком костерке из нескольких хворостин приготовить можно, от хищников – амулеты есть, да и я сама, без всяких амулетов, любого хищника отгоню, эльфа ни один обыкновенный зверь не тронет, а от магического огонь не поможет, а уж костер ради костра мне совсем непонятен.
Человек сначала хотел спорить, но затем передумал, успокоился и очень подозрительно на меня посмотрел.
– Точно не тронет? – как‑то нехорошо спросил он.
|
|
Глава 16
Дим. Попаданец
Это надо же чего ушастая удумала, костра не разводить! Эльфиек, видите ли, немагические звери не трогают, а от магических огонь не спасет. Ну я ей сейчас устрою немагического зверя. Будет ей немагический песец в сто килограммов весом.
– Скажи, Эледриэль, а Дрейк – магическое животное? – спрашиваю я.
– Нет, немагическое, – уверенно отвечает эльфийка.
– Совсем немагическое?
– Совсем.
– Точно совсем?
– Точно, а зачем ты спрашиваешь?
– Сейчас увидишь, – говорю я ей и начинаю готовиться к представлению.
Вытаскиваю из специального кармашка вьючной сумки свернутый рулончиком брезентовый, цвета хаки поводок, зову Дрейка, защелкиваю карабин на ошейнике, выбираю позу поустойчивее и берусь за поводок обеими руками. Еще раз проверяю, все ли в порядке, вроде все, можно начинать.
– Дрейк, чужой! Фас! – кричу я сенбернару, кивая на эльфийку.
Пес встает на дыбы и заливается лаем. Я его еле держу. Он буквально готов сожрать эльфийку. Она очень испугана, явно не ожидала ничего такого. Делает шаг назад, спотыкается и теряет равновесие, из‑за так и не снятого заплечного мешка опрокидывается на спину и совсем теряет голову, хватается за лук. А вот этого нам не надо.
– Дрейк, фу! – сразу командую я.
Сенбернар тут же перестает лаять, успокаивается, как ни в чем не бывало, виляет хвостом и, мало того, паразит, показывает эльфийке глазами на меня. Мол, я чего, я ничего – это хозяин у меня придурок, а я сам весь из себя белый и пушистый. Хотя насчет белого он явно врет, нет, такие пятна тоже есть, но рыжие с коричневыми преобладают. Натрави я Дрейка на ушастую без поводка, он бы гавкнул пару раз для приличия и потом бы еще с упреком посмотрел на меня: мол, хозяин, ты что, совсем дурак, она же меня такими вкусными фазанами кормила и тебя, кстати, тоже. Но с поводком совсем другие правила игры, и он их знает, а Эль явно нет.
– Так, говоришь, что ни одно немагическое животное не сможет причинить тебе вред? – спрашиваю приходящую в себя эльфийку. – А ведь я собаку еле удержал, еще чуть, и вырвалась бы.
– У тебя какая‑то неправильная собака, – отвечает обиженная ушастая.
– Ага, – соглашаюсь я, – и она несет неправильный мед.
– Какой мед? – не понимает Эль.
– Неправильный, не обращай внимания, это шутка такая.
– Несмешные у тебя шутки, – все еще дуется ушастая.
– Ты ее просто целиком не знаешь, тогда она становится смешной, – говорю я и рассказываю эльфийке про неправильных пчел…
– Захотел медведь поесть меда, нашел дерево с пчелиным ульем, залез. Но пчелы оказались очень злыми и не захотели делиться своим медом. В общем, ничего у медведя не получилось. Спускается он на землю и думает: «Это, наверное, какие‑то неправильные пчелы, и несут они неправильный мед, и вообще, не очень‑то и хотелось».
– Все равно не смешно, – отвечает задумавшаяся эльфийка, – никакие, даже самые злые, пчелы не смогут остановить медведя. Или это были магические пчелы? Вот у магических могло и получиться, но тоже очень многое зависит от того, какая у них магия.
Да, тяжелый случай. Совсем темная мне эльфийка попалась, в том смысле, что, конечно же, светлая, только необразованная, даже про Винни‑Пуха ничего не слышала. И чему их там, в магических академиях, учат? Явно экономят на программе.
– Нет, пчелы совсем не магические, а просто неправильные, не любят, когда у них мед отбирают, – отвечаю я.
– Тогда этого просто не могло быть, – подводит итог Эль.
– Ты мне своими пчелами зубы не заговаривай, – отвечаю я эльфийке, хотя прекрасно понимаю, что пчелы‑то как раз мои. – И не уходи от темы, мы про сторожевые костры говорили.
– Говорили, – соглашается Эль.
– Предлагаю компромисс – ты используешь свою магию, а я развожу один маленький костер, – подвожу итог я.
Ушастая стоит и не знает, возмущаться ей или нет, не привыкла она к такой логике. Решает не возмущаться и согласно кивает, не будем ей говорить, что костер планируется маленьким в моем понимании, как, оказывается, легко иметь дело с человеком (или эльфом), который всегда знает, правду ты говоришь или нет. Главное – просто не врать, и все.
На ужин доели остатки фазанов и начали готовиться к ночлегу. А у ушастой палатки‑то нет. То ли вообще не было, что маловероятно, то ли понадеялась на мою. Я, конечно, не против, даже «за» и половину палатки ей в любом случае предоставлю, без всяких задних мыслей предоставлю, исключительно как крышу над головой. Вот если Эль рассчитывает, что я опять буду спать снаружи, то она не угадала. Эльфийка с интересом наблюдает, как я ставлю купол, зрелище, наверное, необычное, сомневаюсь, что у них в ходу такие конструкции, и вообще, все для нее должно быть необычным. Давно жду, когда она начнет спрашивать. К некоторым напрашивающимся вопросам даже приготовиться успел, а с остальными буду разбираться по мере поступления.
– Дим, а что это за ткань? – начинает она.
Изображаю удивление на лице, мол, от кого угодно, но от эльфийки такого вопроса не ожидал.
– Эльфийская, – честно отвечаю я.
Глава 17