Глава I "Настоящие мужчины”
Был на дворе обыкновенный февральский пасмурный, но не дождливый день. Пётр Алексеевич сидел у окна и меланхолично наслаждался уютным ему одиночеством. Время шло к пяти часам вечера. Пётр налил ещё одну чашку чёрного крепкого чая и уселся писать мемуары.
Пётр был очень уважаемый, но одинокий в теперешнем обществе человек. Он был порою груб, за тем, что не любил пустые разговоры с "обречёнными" людьми. Пётр никого не унижал и никогда не высмеивал, но надо отдать должное, что ко всем относился с осторожной скептически настроенной манерой общения. Он был очень гениален, но никак не хвастался своим талантом. Все, кто знали Петра Дорофеева ему завидовали или просили решить свои нерешаемые споры или задачи, на что он всегда охотно соглашался.
Он жил в достатке, ни в чём себе не отказывая, но деньгами не смел разбрасываться попусту, хотя и мог дать сто рублей нищему на пропитание. В отличие от своего отца он имел чёткие правила морали и не позволял себе их нарушать, отец же был богат и вёл разгульный наплевательский к обществу и всем моральным ценностям образ жизни.
У Петра была очень верная жена Екатерина Явлинская. Они поженились всего только как три месяца. Жили они на юго-западе Москвы, на улице Тёплый Стан, дом 3 на 12 этаже.
Они обожали друг друга и почти всё своё свободное время проводили вместе: они смотрели кино перед сном, ходили по театрам и музеям, ужинали в дорогих ресторанах.
Тем временем на другом конце Москвы плакала, зажавшись между стен и коробок Марта Евгеньевна Черышева. Ее муж - Денис Николаевич снова накричал на неё и ушёл, хлопнув дряхлой и грязной дверью.
Марта встала, сняла свою мокрую, в слезах, блузку, включила воду в ванной, взяла бутылку дешёвого вина, откупорила и сделала глоток. В миг тепло русского вина согрело её душу. Она зашла в ванну, повернула кран, разделась, положила алкоголь на тумбу и аккуратно окунулась в воду. Что-то тёмное и мрачное внутри не давало ей успокоения... Она вспомнила мужа, то как он захлопнул входную дверь прямо перед ней... Ещё одна слеза упала в ванну с её голубых невинных глаз...
-"Ну он же вернется?... - прошептала Марта. - Да, он точно вернётся... Вчера же вернулся...".
Она взяла в руки открытую бутылку, сделала еще два глубоких глотка... Боль внутри неё в миг стала невыносима. Но тут же ей стало легче: дикая головная боль отступила, руки перестали трястись. Ей хотелось встать и бежать... На душе стало так легко, все проблемы перестали её мучать. Но она была скована, она не могла встать и, за этой беспомощностью, продолжала пить…
Глава II ''Спасатель не ждёт''
Пётр и Екатерина готовились к заведению ребёнка. В их трёхкомнатной квартире ему будет отведена самая малая из комнат.
Пришедши с работы в пятницы, Пётр снял тёплую дубленку и туфли, низким каблуком которых он издал характерное им цоканье, и начал звать жёнушку:
— «Катенька! Заюшка! — прокричал в полтона Дорофеев — Здесь ли ты, красавица моя?»
И тут пред ним предстала королева его сердца… Русская красавица с румянцем на щеках, с длинными распущенными волосами.
— «Петенька!» — радостно встретила его Катя, подбежав к нему.
Они обнялись, так крепко, как только искренне влюблённые могут… Муж разжал свои богатырские руки и посмотрел на Катеньку:
— «Ну давай перекусим, а потом по делам».
Екатерина Николаевна кивнула и они пошли на кухню. Она была из умелых девушек и была прекрасной хозяйкой в доме Петра. Готовила Катя вкусно, ну по крайней мере, её муж был доволен.
Катя наблюдала как Пётр ел приготовленный ею ужин, как вдруг раздался телефонный звонок.
— «Алло?…» — взяла трубку Екатерина, не понимая кто мог звонить в такое время.
— «Привет…» — рыдающе еле вымолвила Марта Евгеньевна.
— «Что случилось, Марта, дорогая моя! Он опять?!»
— «Опять…»
— «Милый, он опять! — разругалась Катя — Ах злодей несчастный!»
— «Кать, что… Что мне делать?» — жалобно, сквозь слёзы, спросила Марта.
— «Марта, погоди минуточку, дай посоветоваться с умным человеком!»
И тут взгляд Екатерины пал на её мужа, прекратившего поедание вечернего супа, глядевшего на неё с выпученными удивлёнными глазами.
— «Дорогой…Что ей делать?»
— «Поехали к ней!» — ответил Пётр, вставая из-за стола.
— «Что прости?» — в недоумении спросила Катя.
— «Собирайся.» — сказал муж, целуя её и отправляясь за вещами.
— «Так мы к ней едем?»
— «Сейчас же!» — ответил Дорофеев уже из другой комнаты, собирая сумку.
— «Алло, Марта, мы едем, не отчаивайся!» — сказала Катя, положив трубку.
Дорога была недолгой: им нужно было проехать по главной улице, повернуть налево и проехать до метро «Коньково». Шёл проливной дождь. Сверху на Петра с Катей давило пасмурное небо, заполненное тучами. Дорофеев быстро захлопнул дверь автомобиля и взял руку жены. Они ни при каких обстоятельствах не разжимал своих рук. Это было одно из проявлений простой и искренней любви.
Но супруги не теряли времени и вместе, под их общим семейным зонтом, они побежали к Марте Евгеньевне.
Дом был уже близко, когда-то белый, он от старости и неухоженности стал бледно-серый, только синие пролёты меж окон оставались прежнего, девственного цвета, будто только вчера советский рабочий красил их в синий цвет.
Ворвавшись в подъезд, пред ними предстала обыкновенная для окраины Москвы картина: грязный неухоженный пол, окошко консьержки было заклеено картоном, через который просачивался бледно-жёлтый свет лампы или светильника…
Глава III "Ошибки и их исправление"
Лифт был сломан, Пётр вцепился в руку жены и побежал вверх по лестнице:
— «Дорогая, тут на 4 этаж, мы должны торопиться, я будто чувствую…Опять…Дежавю».
Они мигом доскакали до лестничной клетки четвёртого этажа. Дверь Марты была не распахнута, но замки были открыты. Ни Денис, ни Марта не закрывали дверь после ссоры. Ворвавшись в дверной проём пара застыла от ужаса. Катя крикнула на весь дом. Но Пётр не терял рассудок и ринулся к ванне. Подле неё стояли бутылки спиртного. Вены Марты Евгеньевны были порезаны. Катя любила свою подругу как никого, но она не могла сдержать брезгливость к крови и смотреть на нее тело…
Пётр вынул Марту из воды, приложил палец к сонной артерии. И о чудо пульс был, но она уже не дышала: сердце бедняжки вот-вот остановится.
— «Катя! Скорую! Есть надежда! Живей!… Шанс есть! Еще принеси бинты»
Оно остановилось… Спасатель начал делать искусственное дыхание и массаж сердца.
— «Алло! Алло! Ну ответьте!» — прокричала Екатерина в трубку.
— «Слушаю Вас, мэм» — ответил работник мед службы.
Катя быстро назвала адрес и попросила «лететь пулей», обернувшись к Петру она была шокирована. Руки Марты Евгеньевны уже были перебинтованы и завязаны ремнем вместо жгута, для приостановки кровотечения. Её муж обладал сдержанностью и критическим мышлением. Он мог собрать волю в кулак и найти выход в самой трудной ситуации, при тревожных и вводящих в панику обстоятельствах.
Пётр Алексеевич сидел в кресле Дениса и курил толстую сигару. Перед ним медицинские сотрудники брали на руки Марту и уносили её за дверь на носилках.
— «Так вы говорите это самоубийство?.. То есть… Попытка к самоубийству?» — переспросил спасателя участковый милиционер, сняв фуражку.
— «Непременно. Это её неказистый муж. Он опять её до этого довёл.» — спокойно ответил Пётр Алексеевич.
— «Вы хотите сказать, что такое уже было?.. Это же чудовищно. Это статья…»
— «В прошлые разы она падала в обморок, но, признаться, чтобы резать вены… Нет, такого ещё не было...»
Участковый кинул вдумчивый и недопонимающий взгляд в сторону уносящих Марту медиков и прошел за ними на выход. Супруги остались одни.
— «Дорогой… — возгласила с трепетом Екатерина. — Я всё ещё в шоке от произошедшего.»
Супруг не подал ни слова в ответ. Он лишь подсел к ней на кровать, приобнял и шепнул:
— «Я люблю тебя…».
Глава IV "Весть Петра"
Шёл третий день после страшного происшествия. Марта всё лежала в реанимации. Екатерина очень переживала за неё и по нескольку раз на день звонила в госпиталь.
— «Дорогой, представляешь доктор говорит, что ей не лучше, но и не хуже…» — с грустью, но хотя бы не плача, как днём до, сказала Катя.
— «Не волнуйся, они мастера своего дела, они её поднимут на ноги. — ответил главный психолог, а по совместительству и муж. — Да и к чему волноваться, если мы не контролируем ситуацию, она от нас не зависит. Вот если бы мы были на месте врачей — то тут был бы повод для малейших переживаний. Нам же остаётся только ждать, милая…»
Пётр Алексеевич вынул из своего серебряного портсигара тоненькую сигарету, и, с треском, зажёг спичку о коробок.
— «Но! — воскликнул муж, прикуривая от маленького огонька крохотной спички. — Прошу отметить, что я очень обеспокоен положением Марты Евгеньевны. Жизнь научила не тратить нервы попусту.»
Катя подсела к мужу и нежно его обняла:
— «Ах, Петенька… Ты бы знал, как я её люблю, мы с ней шли через эту тёмную жизнь с самого светлого детства… Это всё этот проклятый Денис Николаевич! Что она нашла в этом подонке?.. Вот как мне повезло с таким храбрым и мужественным как ты!»
Супруги так и сидели в объятиях и каждый из них думал примерно об одном: о хрупкости любви и о том, как им повезло в этой «тёмной» жизни друг друга отыскать, но вдруг одно воспоминание заставило Петра прервать это молчание:
— «Ах да, Катенька, я совсем забыл! — воскликнул супруг, выпустив ещё один клочок дыма в гостиную — Мне предложили в начальстве съездить в командировку в Петербург, за что обещали прибавку в пол зарплаты. На такие деньги мы с лёгкостью обставим детскую. Это всего на неделю.»
— «Как? Целая неделя без тебя?..» — сказала Катя, зевая, бедную супругу мучала бессонница; как можно спать, когда твоя лучшая подруга в коме!
— «Я буду тебе писать письма, не беспокойся»
Пётр прижал Катю к себе ещё сильнее, поцеловав её в лоб, шепча:
— «Я люблю тебя, милая! Я бы горы свернул, чтобы заработать на славную жизнь нашей семьи…»
Катя заснула, муж аккуратно привстал, укутал спящую жену плетом, выпив стакан воды, надел пальто и черную шляпу. Дверь захлопнулась…
Глава V "Ромео и его "Джульетта"
Солнечный острый яркий луч прошёлся над серыми домами. Антон почувствовал наступление чего-то страшного и неизвестного. Стоя между проспектом и пантеоном памяти в Парке победы, он смотрел на лицо Жанны с наполовину умоляющим взглядом.
— «Жанна! Я запутался… Что происходит?» — с тревогой переспросил Антон.
— «Всё как обычно», — ответила возлюбленная, — «ты просто опять всё выдумал».
— «Наверно…»
У Жанны внезапно зазвонил телефон:
— «Ой, прости… Ну давай тогда пока?» — спросила любовь последних месяцев бедного Ромео, отключая телефон на беззвучный.
— «Да… Давай, пока», — ответил Антон, не услышав ответа.
Жанна развернулась, убрала свои светлые, русые волосы за уши, и пошла в сторону проспекта Победы. Ромео жил неподалёку; на Староворобьёвской, 17.
Он был человеком чувствительным и даже слегка хрупким, он всегда переживал обо всем и всех. Он запоминал всё, что видел как кадры, представляя, что его жизнь это кино. Обыкновенный день, обыкновенные желания, обыкновенные потребности и переживания. Где-то внутри себя Антон хотел всё поменять, но он слишком привык к жизни романтика-неудачника.
Дойдя до дома, он как и всегда открыл ту ржавую дверь в своё «убежище». Пред ним предстала лестничная клетка. Поднявшись на свой, третий этаж, Антон открыл свой почтовый ящик и заглянул в него — там было пусто, как и последние два года: нашему Ромео не приходила даже реклама.
Зайдя в квартиру, он закрыл дверь, но только на один замок, зажёг свечи и поставил на плиту свой старый чайник, налив в него воду. Через уже пять минут Антон, надев пальто, с чашкой крепкого черного чая вышел на свой узкий балкон. Яркое солнце мешало нашему влюблённому рассматривать городской пейзаж, который он видел уже не первый год.
Антон был довольно успешным человеком. Он работал программистом в одной из местных компаний. Однако, юноша испытывал болезненные неудачи в любви и очень хотел найти, как сейчас стало модно говорить, ту самую.
Вдруг Антон услышал странный звук, доносившийся с лестничной клетки или коридора. Подойдя к двери, Ромео разглядел в «глазке» почтальона. И надо же — он положил что-то в его ящик! Со спешкой одев свою обувь Антон хотел было выйти и поздороваться, но почтальон уже скрылся. В недоумении, Тоша взял письмо. Оно было от его отца — Бориса Николаевича Видного. Зайдя обратно в свою коморку, Антон сел за кухонный столик и принялся читать, допивая свой остывший чай:
«Привет, Тоша.
Мы по тебе очень соскучились, мы понимаем; ты там весь в работе, но сейчас, во время отпуска, я приглашаю тебя к нам завтра к 17:00, на чай. К нам приедет на денёк мой давний друг. Надеюсь на то, что ты придёшь.
Твои родители.»
Антон положил письмо обратно на стол, взял чашку и встал, и смотря в окно, наблюдал как закат плавно переходил в сумерки, думая о своём…
Глава VI "Последний день"
Когда после закупок провианта Пётр Алексеевич вернулся домой он учуял запах чего-то вкусного. Раздевшись, он сразу отправился на кухню. Жена Петра готовила его любимые пирожки с капустой.
— «Катя!» — окликнул он свою жену, легко пританцовывавшую в такт музыке.
Она обернулась, сняла наушники и обняла Петра:
— «Дорогой, где ты был? Я же так и соскучиться могу!» — с улыбкой, заигрывая, сказала Катя.
— «Чтобы ты видела меня чаще, я решил закупить продукты в дорогу пока ты спала».
— «Мой гений! — слегка посмеявшись сказала Катя и поцеловала Петра. — Ты всегда что-нибудь придумаешь!»
Они уселись за стол и отужинали в приятной семейной атмосфере. Тот самый закат, на который в Твери одиноко смотрел Антон, наблюдала пара, держась за руки на балконе. Катя понимала, что завтра она проснётся без мужа, его не будет с ней неделю. Муж был её опорой, без него всё было не тем…
Когда Пётр лёг в постель он долго не мог уснуть. Его тревожили разного рода мысли: «А как она тут без меня будет жить: готовить, спать, есть?..», «А как без неё я? Я так к ней привык…». Он знал, что они как наркотики друг для друга, как чашка кофе для кофемана или как рубль для нищего…
Зазвонил будильник.
— «О господи! — подумал Пётр. — Я и не заметил как мои мысли рассеялись и я заснул.»
Было девять утра, вставать очень не хотелось. Комната в которой проснулся Пётр была для него алтарём спокойствия и семейного счастья. Каждая вещь, пускай, даже лежащая не на своём положенном месте, давала ему понимание, что он дома, он в своей крепости, где его никто не потревожит. Но теперь он должен отправиться в длинное путешествие.
— «Дорогой! — окликнула Катя мужа. — Ты уже проснулся! Я приготовила завтрак, скорее вставай, милый, не хотелось бы, чтобы ты опоздал на встречу.»
— «Да, сейчас, милая… Уже иду».
Он не ожидал, что жена встанет в такую рань, ради, того, чтобы приготовить ему завтрак, и проводить в тяжелый путь. Вот на что способна, любовь…
Пётр Алексеевич учуял запах, доносившийся с коридора в комнату. Почистив зубы и умывшись, он предстал перед кухней, где он завтракал и ужинал каждый день, а теперь где он будет есть?
Пара села за стол, Катя приготовила его любимые пирожки с капустой. Доев и почти выпив свой чай, Пётр застыл, он смотрел то на жену, то в окно, где рассвет окрашивал в оранжево-красный цвет крыши хрущевок. Он положил свою ладонь поверх руки жены:
— «Дорогая, я тебя люблю, и никакие ни сотни, ни тысячи километров не способны эту любовь взять и убить! Я всегда у тебя вот тут.» — окончил муж, показав в сторону сердца жены.
Глава VII "Тоша и его внутренний мир"
Антон взял клещи и небрежно снял замок с ручки двери на чердак, забрался по стремянке, неспешно чтобы не уронить свечу, которую он держал в руке. Ещё через минуту он сидел на крыше. Перед Антоном сияли огни: жёлтые от фонарей и белые поменьше от далёких звёзд. Эти огни разделяла темнеющая синяя полоса уже совсем ушедшего заката.
Антон влюблённо всматривался в звёзды и искал по млечному пути созвездия, он знал их почти все, просидев почти все ночи этого года на крыше своего дома, раньше с Жанной, теперь один.
— «Ах, если бы она сидела рядом! — грустно подумал возлюбленный. — Но она не особо то любит меня, всё реже ходит со мной в парк или кафе… Она остыла и холодна, как лёд, ко мне и всем моим, порой очень интересным и захватывающим, предложениям. Думает ли она обо мне вообще? Как я там? Всё ли у меня хорошо?…»
Антон еще раз взглянул на сумеречное небо: на нём еле была видна луна, закрытая от него сотнями серых туч. Эта та самая луна, на которую они смотрели с Жанной. Ромео встал, плюнул в сторону луны и пошёл к себе в квартиру. Там его ждала мягкая постель, где он мог расслабиться, не думать о своей не любящей девушке, отдаться своим снам…
Проснувшись, Антон забрел в ванную. повернув кран, ладонями он набрал холодной воды и умыл свое сонное лицо. Кинув взгляд на своё отражение в зеркале над раковиной, он подумал:
— «Опять… Обыкновенный бесполезный день…»
У него был отпуск, и в такие «лёгкие дни» Антон расслаблялся, ни в чём себе не отказывая, потому Ромео проснулся без чего-то в час дня. Налив кипяток в стакан, Тоша уселся за свой деревянный столик, потушил свечу, горевшую всю ночь. (Тоша зажигал свечи на ночь, так как они дешёвые и выглядят красиво, создают уютную и романтическую обстановку). Наш романтик перекусил и уселся читать книги. А Антон был любитель книг. Он верил в то, что в каждом рассказе живёт частичка автора, написавшего этот рассказ. И потому, он считал книги священными источниками чужого опыта и мыслей и заботился о своей домашней библиотеке.
Но вот же не задача: всегда Антон, читая книгу, погружался в её внутренний мир, придуманный автором, но сейчас же мысли о Жанне делали своё грязное дело и мешали ему абстрагироваться от его жизненных проблем. Каждый хоть раз влюблённый человек был в подобной ситуации. Но, к сожалению, мы можем лишь посочувствовать Тоше; ему надо ждать ещё несколько часов до встречи с родителями и чем-то себя занять.
Антон не сдержался…
Глава VIII "Спектакль"
Прозвенел звонок в дверь и раздался во всех частях квартиры.
— «Боря! — очнулась Елена Петровна. — Наверно это он, сынок наш… Борь, открой дверь скорей!»
Боря или Борис Николаевич Видный открыл старую советскую дверь и пред семейством Видных предстал человек в пальто и чёрной шляпе.
— «Петя! Сколько лет! Сколько зим! — радостно приветствовал Борис Николаевич своего давнего друга, товарища и помощника Петра Дорофеева. — Как ты дружище?»
— «Боря! Спасибо, я ничего, как сам?» — с улыбкой, промолвил Пётр.
— «Я сам то ничего. Но у сына нашего есть одно горе. Впрочем, ладно, об этом, друг мой, чуть позже. Проходи, раздевайся, чайку горячего тебе нальём!»
Пётр неспешно разделся, повесил пальто, вымыл с дороги руки и уселся за кухонный стол семьи Видных, положив ногу на ногу и изучая обстановку: Множество картин, красивая посуда, включенный телевизор, Борис Николаевич читающий газету, потирая свои светлые усы, Елена Петровна, разливающая чай по кружкам. У Петра с Борисом было много того, чего следовало бы обсудить: они не виделись более 2 лет, изредка писали друг другу письма.
Второй звонок раздался в старую, но ухоженную хозяйкой Леной, дверь.
— «А это сам наш сын, собственной персоны, Пётр Алексеевич! — сказал Борис Николаевич, поднимаясь и идя к двери. — Он должен был прийти к пяти, но немного запоздал.»
Хозяин дома Видных открыл дверь и пред ним предстала женщина в красных туфлях на большом каблуке, красном платье, с распущенными длинными волосами. За нею стоял, уныло смотревший вниз, Антон.
— «Жанна! Какими судьбами?» — возмутился Борис Николаевич, не теряя гостеприимства.
— «Ваш сын предложил мне пойти к вам», — нахальным тоном, смотря в глаза родителям острым взглядом, сказала Жанна.
— «Да, Тош?..» — слегка подавлено спросил отец Ромео.
— «Да…» — ответил сын, смотря вниз, ища защиту в красном цвете туфель своей «госпожи».
Читатель, хочу к тебе обратиться прямо от имени автора. Друг мой, я рад, что ты дочитал уже до кульминации. Эта книга отличается от других книг про любовь или фильмов про романы молодых пар. Потому что здесь всё так, как это работает в жизни.
Пётр сидел на балконе, покуривая длинную сигару. Семья тем временем уселась за кухонный стол. Жанна, как императрица на балу дворянского дома, заняла самое видное кресло, и сделала такое лицо, будто все и всё ей должны. Антон совсем поник, он опозорен поведением своей «дамы», ему стыдно перед родителями. Хотя я бы не говорил, что Жанна его дама, скорее он — её муженёк.
Дверь балкона хлопнула, как толчок свободы и справедливости. Не подразумевающий о происходящем, Пётр Алексеевич обрезал сигару и положил в портсигар. Жанна, сидящая задом к проходной и своим накрашенным и припудренным лицом к аудитории, почувствовала две холодные руки подле своих плеч, будто прикосновение мертвеца и вскрикнула.
— «Многоуважаемая, освободите моё место», — спокойным тоном сказал Пётр.
Жанна обернулась и застыла с удивлённым лицом.
— «Вы меня слышите?» — спросил Дорофеев, смотря в огромные от испуга глаза «Джульетты».
Жанна привстала и пересела с коронного места Петра. Всё последующее время, Жанна сидела спокойно, видимо задумавшись о неловкой ситуации, и «не устраивала выходок». А семья вместе с почётным, умным и образованным гостем мило беседовали и ужинали в семейной обстановке.
По окончанию пиршества Жанна с Антоном обсуждали что-то в спальне Родителей, где ранее жил маленький Тоша, а Дорофеев слушал истории Бориса Николаевича о его службе в армии в гостиной. Елена Петровна мыла посуду на кухне, но позже присоединилась к Петру и мужу.
Медленно тон пары переходил в крики, причем женские, и через некоторое время он стали громче баса Бориса Николаевича. Дверь спальни распахнулась и Жанна предстала пред всеми:
— «Ну всё! Ты мне отвратителен! — кричала сматывающаяся Джульетта, спешно надевая красные туфли. — Не хочу больше тебя видеть! Я тебя любила! Это всё!» — окончила она, захлопывая входную дверь
Пётр вскочил с дивана, на котором сидел, открывший рот от изумления Борис, посмотрел в глазок двери, закрывая замок:
— «Да-а-а-мс… Проблемы говорите…»
Войдя в комнату, где остался от пары лишь Тоша, лежащий на кровати и смотревший в потолок. Пётр присел к нему, круча в руках сигару, порою поднося её к носу и нюхая, будто проверяя на качество табака:
— «Любовь?» — спросил Пётр.
— «Ещё какая, но, боюсь, уже была…»
— «Пойдём со мной, расскажу кое-что, как мужчина мужчине. Идём!»
Антон встал с дивана и пошел вслед за «наставником», хоть и внутри он не хотел ничего, он хотел, чтобы его оставили в покое: он умирал от стыда и чувства, что он жертва событий. Но крыло, под которое Дорофеев взял Ромео было кстати: он хотел почувствовать под ногами землю в лице чьей-то поддержки.
Глава IX "Крёстный отец"
— «Видел я твою спутницу… Проблемы у тебя, дружище», — сказал Пётр Алексеевич.
— «Но что же, чёрт подери, я сделал не так?!…» — возмутился Антон, не повышая голоса.
Каждый задавал себе такой вопрос, после неудач, и говоря об авторе, я тоже.
— «В твоих отношениях ты проиграл, она стала их центром. Все твои мысли стали прикованы к этой даме, даже когда ты работал, шел к родителям в гости. Запомни раз и навсегда: сначала работа, твой комфорт, а потом уже твоя девушка», — закончил объяснять психолог Тоши.
— «В смысле? Я же должен уделять ей время?» — неуверенно спросил Тоша.
— «Разумеется. Но! Помни: ты и твоя самореализация в этом гнилом обществе куда важнее. — объяснял Дорофеев. — Не откладывай своих важных дел, встреч по работе, чтобы встретиться с ней, когда ей это поудобнее. Не откладывай копейки, голодая, чтобы купить ей еще букет цветов. Когда мужчина тряпка, какой бы ни был букет, не оценит. Зуб даю, правда, мой друг.»
— «Почему это так работает? В фильмах и книгах же не так!»
— «Да, дружище, современные фильмы и книги настроены на то, чтобы ты поволновался и сопереживал герою во время его унижений перед девушкой, которую он «добивается», а счастливый конец в таких историях невозможен, но автор его придумывает, чтобы у тебя сложилось хорошее впечатление о книге и ты её кому-то посоветовал», — закончил Пётр.
Они сидели на среднем по размеру балконе, на двух креслах, меж которых стояла тумбочка с пепельницей. Пётр Алексеевич, стряхнув пепел со своей сигары, осторожно оглянулся назад. За шторами, отделяющими Петра с его «учеником» и гостиную, были видны слегка напуганные лица Елены и Бориса. Они в недоумении смотрели на их беседу, сквозь окно балкона, но Дорофеев одним жестом дал понять, что им не следует подсматривать за просвещением юного бойца.
— «Дорогой мой друг, ты много ли раз ты встречаться с девушками, по-взрослому? — спрашивал Пётр Алексеевич. — Опыт в этом деле незаменим. Нельзя ни разу не ходив в зал поднять самую большую штангу, Верно?»
— «Верно… Ну было пару раз», — ответил Ромео.
— «Ты меня уж прости, но с таким «соплежуем» как ты мало кто будет возиться! Это жизнь и тут выживает сильнейший, добившись чьей-то жалости Вавилон не построишь!» — твердо сказал Дорофеев.
— «В смысле, «соплежуем»?»
— «Какой? А я открою тебе глаза. Она сказала бы что больше не проявит инициативы, пока ты не купишь кольцо, что бы ты сделал?»
— «Ну, купил бы…»
— «Ты у нее на побегушках, сейчас когда ты упал к ней в ноги, прося не бросать тебя, она перестала и вовсе видеть в тебе мужественного лидера в отношениях, и будущего главу семьи. Прохожий ей милее в сто раз. Так что, давай, вставай, будь гордым мужчиной, львом. Но помни: всё хорошо в меру!»
Пётр встал, надрезал сигару, и кинув взгляд на пейзаж, открывавшийся с балкона, сказал:
— «Многому мог бы я тебя научить, да и впрочем… — Дорофеев взял листок бумаги и черную гелиевую ручку и по пунктам расписал своё местонахождение в разные дни своего путешествия. — На, держи, тут всё, можешь найти меня по этим адресам, если хочешь конечно. Мужской путь начать можешь лишь ты. А мне пора, дружище.»
Пётр пожал руки Антону и вышел, захлопнув дверь балкона. А перед Антоном остался лишь пламенный закат, сжигающий его прошлое как сигарету.
Глава X "Неправедная жизнь"
Выйдя с балкона, не обнаружил ни Петра, ни его вещей, только дым от его сигары остался на балконе. Родители сидели в бывшей комнате Антона и смотрели старые фотоальбомы. Тоша встал у входной двери, Борис Николаевич взглянул на сына, оторвавшись от воспоминаний на бумаге, и кивнул ему.
Дверь, которую минут так сорок хлопнула Жанна, сейчас хлопнул Антон. Выйдя из подъезда он шёл быстрым шагом в сторону своего панельного дома. Позорные воспоминания о его унижениях, о его промахах один за другим всплывали и мучали его память, постепенно шаг Антона превращался в бег. — — «Это больше не я! — говорил Антон. — Я другой человек…»
Шёл мелкий дождь, будто смывающий с Тоши позор.
Добежав до своей родной двери, которую каждый день он открывал по два раза: утром, идя на работу, и вечером, приходя с неё. Антон закрыл дверь, облокотился на неё спиной, будто за ней был кто-то опасный и вот он спасся попав домой. Вся жизнь романтика была неправильная, он слаб и не может взять себя в руки и стать мужественным, постоянным. Кто этот загадочный образ, кем ему предстоит стать? Крепкий, храбрый, отважный лидер, готовый взять ответственность на себя.
Антон жил в своей зоне комфорта. Долго не засиживался на своей работе, питался, не соблюдая особых диет, ходил на крышу и писал гневные строки в сторону своих бывших девушек и друзей и плачевные в сторону провидения, за то, что жизнь так бьёт его «хрупкое» сердце. Антон привык жаловаться и сетовать на свою жизнь и ныть, не был готов меняться.
Друзей у Антона практически не было: только по работе. И все они любили хорошо выпить, потому он их избегал.
Весь этот груз размышлений о неправедной жизни прекратил телефонный звонок.
Глава XI "Последняя капля"
— «Эй, Тохан, пошли к нам на тусовку, на том же месте, помнишь?» — спросил голос.
— «Да, помню», — ответил Антон.
— «Ждём, приезжай скорее…» — оборвалась трубка.
Вот Тоша и остался с трубкой в руке и грустью на душе. Ничего ему е оставалось как ехать. Это е один из его «друзей», которых всё меньше.
Антон шёл на вечеринку довольно медленно, думая о происходящем: «Ну не могу же я вот так развернуться и пойти обратно! Иду — значит иду!». Антон был рабом своих страхов и боялся показаться глупым.
Придя в назначенное место и открыв дверь, Тоша увидел с десяток лежащих тел; кто-то спал, а кто-то выпил так, что на ногах не держался, также около пятнадцати человек танцевали. Все были одеты в старые рваные рубашки, футболки, дешевые кеды. Играла ужасная и тупая клубная музыка. Антон, бродил по комнатам с этой нечистью, пока не нашел своего приятеля за столом с какой-то дамой.
— «Тоха! Садись к нам!»
Разбитый Ромео сел за стол, всё равно других участников адского собрания он и в лицо не знал.
— «Тоша, это Маргарита, моя мадам».
— «Вообще-то мадмуазель», — в шутку, но с упреком, сказала Маргарита.
— «Ой, да да да!.. — с сарказмом согласился Михаил, «друг» Тоши. — Давай выпьем Тоха.» — не успев договорить Михаил, уже достав откуда-то стаканы и наливая в них дешевый виски.
Тоша увидел на столе пачку сигарет, он быстро от помутневших чужих глаз упрятал её в свой карман. Не открывая её, по ощущениям в ней было сигарет десять.
— «Эй Тоша! Все хорошо?» — спросил Михаил.
Тоша молчал.
— «Он спит?» — хихикая спросила пьяная мадмуазель.
Тоша продолжал смотреть на улицу через грязное полуподвальное окно.
— «Так, эй! Ну Тоша! Пей! Ты меня уважаешь?!».
Тоша кинул взгляд сначала на глаза Миши, потом на рыжие короткие волосы его «мадмуазель», и стал призрачно смотреть на стакан виски.
— «Неправильно это всё!» — сказал Антон, встав и уронив бутылку с виски в горизонтальное положение.
Треть бутылки вылилась на стол. Антон кинув гневный взгляд на алкоголиков, вышел из помещения.
Антону давно внутри всё надоело, и вот терпение этого «внутреннего» лопнуло. Браво!
Глава XII "Путник Ромео"
Придя домой Антон даже не стал вспоминать и задумываться над всеми словами Петра, он вынул из сотового телефона SIM-карту и сломал её. Достал запасную, номер которой знали только его родители, и вставил её в свой телефон. Антон собрал рюкзак, положил в него пятьдесят тысяч, поставил будильник на 6 утра и лёг спать.
Этот день в жизни Антона был из тех, что делят жизнь на «до» и «после». Наверняка он будет скучать по прошлому, но мы же понимаем, что нельзя жить прошлым, его нужно опустить, иначе оно унесёт тебя на днище.
Засыпая, Антон поставил себе цель стать хозяином своей жизни. Обычно Тоше не снилось ничего, но сегодня, в особенный день, ему приснилось как он карабкался на гору. Очень символично.
Антон умылся, почистил свои зубы и, зайдя в комнату за пакетиком для чая, обнаружил на тумбочке листок Петра Алексеевича, с адресом, куда он мог обратиться и пачку сигарет, что стащил, все забил в рюкзак
Позавтракав, Антон взял свои вещи и заказал такси на адрес того места. Это была гостиница на Невском проспекте в Санкт-Петербурге.
Ехал Антон около 6-ти часов, такси стоило ему добрых 3-ёх тысяч рублей. По прибытии в Петербург Тоша поселился в том же отеле, где снял номер Пётр Дорофеев. Наш Ромео спустился на первый этаж и передал письмо на стойку администрации с просьбой дать его Петру Алексеевичу, постояльцу соседней комнаты.
— «Извините… Но Пётр еще не вернулся с работы. Мы передадим письмо ему по возвращению, хорошо?»
— «Без проблем!..» — слегка досадно ответил Тоша.
Вот так. Теперь Тоше надо занять себя на часов шесть минимум чем-то еще. Антон медленно вышел из здания гостиницы; времени было достаточно, и Ромео решил прогуляться по красивому городу, повидал зимний дворец. Гулял он около минут сорока, пока не зашел в одно из местных кафе, сел за самый дальний от входа столик, заказал капучино и круассан. Время шло к часу дня и это был неплохой ланч-перекус после утомительной дороги, пускай и с красивыми русскими пейзажами.
Романтик-самоучка наблюдал за остальными посетителями кафе: девушка в красном платье, в красных туфлях и с красивыми распущенными длинными волосами, она так напоминала ему Жанну, столиком напротив сидел парнишка в серых джинсах и чёрной кожаной куртке, как один из лежащих, до смерти пьяных на вечеринке у Михаила. Все эти волнующие Тошу ассоциации, вызывающие поток мыслей о вчерашнем дне, прервал официант, давший Ромео поднос со всеми заказанными блюдами.
Антон размешал две ложки сахара и сделал глоток теплого кофе и думал:
— «Боже! Всем этим окружающим меня людям совершенно всё равно на то, кто я, откуда я и что со мной произошло. Что я здесь забыл? Хотя в Твери столько же таких людей… Надо искать… Да!»
К, уже как пять минут допившему кофе Антону подошла официантка:
— «Вот ваш счёт сэр», — сказала официантка, положив буклет и беря поднос с выпитой чашкой капучино.
Антон положил деньги в буклет, и поцеловал её в губы, ни о чём не подозревающую девушку, обвив руками ее голову. К счастью она была не сильно против, и поднос не бросила на Антона.
— «Здесь без сдачи!» — сказал Ромео направляясь к выходу.
— «Постойте!…» — сказала официантка.
Глава XIII "Секрет Петра"
— «Меня можно найти в гостинице N на Невском проспекте, **», — сказал Антон, бросив прощальный взгляд, и скрылся в дверях кафе.
Случайная встреча, случайный поцелуй, а случайности иногда очень помогают…
— «Добрый день, Пётр Алексеевич! Извините, я Вам не помешаю?» — спросил Тоша.
— «Нисколько, присаживайся дружище», сказал Пётр, подписывая письмо для своей жены.
— «Я готов!»
— «Да?» — спросил радостно, приклеивающий марку, Дорофеев.
— «Я продаю квартиру в Твери и куплю квартиру на окраине Петербурга.
Антон пожал руку Петру и они долго беседовали о будущем… Сейчас они до сих пор в хороших отношениях: Тоша очень благодарен Дорофееву за помощь. Пётр Алексеевич завёл двух детей с Екатериной Явлинской, ныне Дорофеевой. У них появилась на свет дочь Марта Петровна и сын Антон Петрович.
А Антон встретился с той девушкой из кафе, которую поцеловал, одержимый идеей. Они поженились и обустраивают детскую, как Дорофеевы тогда…
«Ищите в себе силы, они всегда есть у Вас внутри
Ваш Пётр Алексеевич Дорофеев»