Мосян Тунсю. Магистр дьявольского культа.
Цитата № 1.
Около десятка живых мертвецов, которых ранее победили юноши, молча стояли во дворе, запечатанные начертанными на земле заклинаниями. Вэй У Сянь стер ногой один из символов, тем самым нарушив всю печать, и дважды хлопнул в ладоши. В ту же секунду тела мертвецов резко вздрогнули, будто от удара током, а белки их глаз из-под нижних век выкатились наверх, словно что-то пробудило их.
Вэй У Сянь сказал: «Просыпайтесь. Пора приниматься за работу!»
Для контроля таких слабых марионеток Вэй У Сяню не нужны были сложные заклинания – хватало и простого приказа. На пошатывающихся ногах ходячие мертвецы сделали пару шагов вперед. Но как только они дошли до Вэй У Сяня, все как один в судорогах попадали на землю, как будто они были живыми людьми.
Вэй У Сянь нашел это одновременно и забавным, и раздражающим. Он хлопнул в ладони еще раз, на этот раз не так сильно. Но, похоже, эти ходячие мертвецы родились в деревне Мо и здесь же умерли, и, как следствие, немногое повидали в жизни. Они инстинктивно следовали приказам заклинателя, но в то же время, он вызывал в них священный ужас, и они, напуганные, лежали на земле и боялись встать.
Чем свирепее было создание, тем лучше Вэй У Сянь мог его контролировать. Этих ходячих мертвецов он не дрессировал, так что они не могли выдержать его прямые воздействия. Он не имел при себе никаких материалов, из которых можно было изготовить инструмент, что сделал бы его команды менее пугающими для них. Он даже не мог смешать части их тел и собрать заново. Тем временем яркое зеленое пламя, полыхающее на Восточном дворе, постепенно тускнело. И тут внезапно Вэй У Сянь нашел решение.
Почему он вообще решил искать мертвеца с затаенной злобой и жестокой натурой именно здесь?
В Восточных зале был не один, а даже несколько таких трупов!
Он побежал обратно в Восточный двор. Поскольку первый план Лань Сы Чжуя уже провалился, он придумал еще один. Юноши обнажили свои мечи и воткнули их в землю, тем самым построив из них своеобразный забор. Проклятая рука яростно билась об него, а ученики сосредоточили все свои силы, сжимая рукояти мечей, чтобы она не прорвалась внутрь, и не обращали никакого внимания ни на входящих, ни на выходящих из зала людей. Вэй У Сянь в два прыжка добрался до Восточного зала, подхватил трупы мадам Мо и Мо Цзы Юаня, по одному в каждую руку, и вполголоса сказал: «Просыпайтесь!»
В тот же миг белки глаз мадам Мо и Мо Цзы Юаня выкатились наверх, и оба завыли и заверещали тонкими пронзительными голосами, которые издают ожесточенные призраки, вернувшиеся к «жизни».
Посреди этих дьявольских криков еще один труп вздрогнул и поднялся, издав самый тихий и слабый звук. Это был муж мадам Мо.
Их вой показался Вэй У Сяню достаточно громким, а злоба достаточно сильной. Он удовлетворенно улыбнулся: «Вы узнаете ту руку снаружи?»
И приказал: «Разорвите ее на части!»
Все три члена семьи Мо вылетели на улицу как три облака черного ветра.
Проклятая рука уже расколола один из мечей и почти прорвала оборону, но тут за ней возникли три лютых мертвеца без левых рук.
Вдобавок к невозможности ослушаться приказа Вэй У Сяня вся семья Мо испытывала жгучую ненависть к существу, что убило их, и теперь они с яростью набросились на руку. Первой атаковала, конечно же, мадам Мо. Чаще всего именно женские трупы после преображения становились особо неистовыми. Сейчас мадам Мо выглядела поистине безумной в своей ярости: волосы ее стояли дыбом, глаза налились кровью, ногти вытянулись и заострились, в уголках рта пузырилась пена, а ее пронзительное верещание, казалось, могло обрушить потолок. За ней следовал Мо Цзы Юань, помогая ей зубами и руками. Последним шел его отец, атакуя в промежутках между свирепыми выпадами первых двух. Юноши, державшие оборону из последних сил, застыли в изумлении.
Раньше им доводилось только слышать о таких яростных схватках с участием нескольких лютых мертвецов или же видеть их на страницах книг. Сейчас они, раскрыв рот, впервые в жизни наблюдали, как во все стороны летели кровь и ошметки плоти, и были не в силах отвести взгляд. Юноши находили эту сцену… просто потрясающей!
Три мертвеца и рука были в самом разгаре сражения, как вдруг Мо Цзы Юань внезапно отшатнулся в сторону. Проклятая рука разодрала ему брюшную полость, и часть его кишок вывалилась наружу. Стоило мадам Мо увидеть это, как она тут же завыла пуще прежнего и закрыла его своим телом как щитом. Она начала атаковать с удвоенной жестокостью, а пальцы ее налились силой, сопоставимой с силой стального или железного оружия. Но Вэй У Сянь знал, что для тела мадам Мо такая мощь была уже чрезмерной.
Три лютых мертвеца, умерших совсем недавно, не могли победить одну-единственную руку!
Вэй У Сянь внимательно наблюдал за битвой. Губы его были напряжены, а язык сложен трубочкой – он был готов свистнуть в любую секунду. Свист пробудил бы в лютых мертвецах еще больше враждебности, что могло бы переломить ход сражения. Однако тогда появлялся риск, что его действия заметят. Но тут рука, двигаясь с невероятной быстротой, неумолимо и точно нацелилась на шею мадам Мо и сломала ее.
Цитата № 2. Любопытная классификация
«Ответь мне на один вопрос. Навки, демоны, призраки и монстры – это одни и те же твари?»
Вэй У Сянь со смехом сказал: «Конечно, нет».
«Почему? В чем их различие?»
«Навки получаются из живых, нечеловекоподобных созданий; демоны – из живых людей; призраки – из мертвых людей; монстры – из мертвых, нечеловекоподобных созданий».[1]
«Навок и монстров часто путают. Приведи пример, как их можно отличить».
«Запросто», - Вэй У Сянь указал на голубовато-зеленое дерево за окном и продолжил: «Предположим, за все годы, что это дерево стоит здесь, оно впитало в себя энергию здешних книг и стало сознательным существом, которое способно причинять вред людям – это будет навка. Но если я возьму топор и срублю его, так что от него останется только пенек, и дерево превратится в сознательное существо уже после этого, – то это будет монстр».
Цитата № 3.
Тем временем учитель продолжил: «Ты - ученик Ордена Юнь Мэн Цзян, так что ты и должен был знать назубок все ответы на предыдущие вопросы, и тебе нет никакой причины гордиться собой. Ответь мне лучше вот на что. К примеру, жил на свете один палач, и были у него, как у всех, родители, жена и дети. За всю свою жизнь он обезглавил больше сотни человек, а сам внезапно скончался прямо посреди городской площади, и в наказание за его деяния труп палача выставили на солнце на семь дней. Вскоре затаенная злоба сделала свое дело – он восстал и начал убивать. Что нужно сделать?»
На этот раз Вэй У Сянь медлил. Все остальные подумали, что он не знает ответа, и заерзали от волнения. Лань Ци Жэнь забранился: «Что вы на него смотрите? Я и вам этот вопрос задал. Не открывайте учебники!»
Ученики быстро убрали руки с книг, в которых они хотели подглядеть подсказку. Они тоже не знали верного ответа: безвременная кончина в толпе народа и непогребение в течение семи дней точно означали и ожесточенного призрака, и лютого мертвеца, потому было до конца неясно, как решить эту задачу. Каждый надеялся, что Лань Ци Жэнь спросит не его. Тот же, увидев, что Вэй У Сянь по-прежнему молчал, немного подумал и сказал: «Ван Цзи, скажи ему, что нужно сделать».
…
Лань Ван Цзи не удостоил Вэй У Сяня даже взглядом. Он слегка кивнул в знак уважения к учителю и бесцветным, монотонным голосом отчеканил: «Правило трех «У»: Упокоение, Усмирение, Уничтожение. Сначала следует обратиться к его родственникам и исполнить его последнюю волю – дать ему возможность отпустить свои земные заботы и упокоиться с миром. Если это не сработает – усмирить его. Если же он зашел слишком далеко, и преступления его столь сильны, что темная энергия злобы не рассеивается, – полностью уничтожить. Все заклинатели обязаны строго придерживаться этого правила. Никакие отклонения недопустимы».
Все остальные ученики с облегчением выдохнули, благодаря Небеса за то, что старик спросил Лань Ван Цзи. Если бы он выбрал кого-то из них, то наверняка бы они спутали порядок или что-то пропустили. Лань Ци Жэнь удовлетворенно кивнул: «Безупречный ответ». Помолчав, он добавил: «Вы всегда должны быть такими же основательными и убедительными, неважно, как заклинатель или как обычный человек. Если кто-то убил нескольких тварей в горах у себя дома и заработал себе пустую славу, а теперь расслабился и самодовольно гордится собой, то этот юноша рано или поздно навлечет на себя позор».
Вэй У Сянь поднял брови, взглянул на профиль Лань Ван Цзи и подумал: «Что ж, похоже, старик затеял все ради меня. Он даже пригласил своего лучшего ученика посидеть с нами на уроках, чтобы поставить его мне в пример».
Он спросил: «А можно вопрос?»
Лань Ци Жэнь ответил: «Говори».
«Хоть «Упокоение» и идет всегда первым, но часто оно невыполнимо. «Исполнить его последнюю волю» только кажется простым. Хорошо, если усопший хотел новую одежду, но что если он желал отмщения и убийства множества людей?»
Лань Ван Цзи сказал: «Именно поэтому за упокоением следует усмирение, а при необходимости – уничтожение».
Улыбка тронула губы Вэй У Сяня: «Какое расточительство». Он помолчал и добавил: «На самом деле я знал ответ, просто думал о четвертом способе».
Лань Ци Жэнь произнес: «Я никогда не слышал ни о каком четвертом способе».
Вэй У Сянь заговорил: «При жизни палач обезглавил более сотни человек, а в смерти преобразился в лютого мертвеца, что совершенно очевидно проистекает из условий его кончины. Так почему бы заклинателю не вскрыть могилы его жертв, пробудить в них злобу, собрать их головы и использовать в битве против лютого мертвеца…»
Лань Ван Цзи, наконец, повернул голову и посмотрел на него. Лицо его по-прежнему ничего не выражало, лишь брови слегка нахмурились. Лань Ци Жэнь же пришел в такую ярость, что даже его козлиная бородка затряслась от гнева. Он закричал: «Да как ты смеешь!»
Все в комнате застыли, боясь пошевелиться. Лань Ци Жэнь вскочил на ноги: «Упокоение – это сама квинтэссенция заклинания тварей! А ты же отказываешь изучать способы их упокоения и даже предлагаешь повышать уровень их злобы! Ты отрицаешь этику и мораль и извращаешь естественный порядок вещей!!!»
Вэй У Сянь спокойно ответил: «Некоторые вещи становятся бесполезны после упокоения, так почему бы не найти способ обратить их во благо? Когда Юй Великий усмирял воды, возведение дамб было лишь вспомогательным средством, основным же было перенаправление потока. Усмирение – это как возведение дамб, так что, получается, это не главный способ…» Лань Ци Жэнь швырнул в него книгу, но Вэй У Сянь ловко увернулся и, не поведя и бровью, продолжил нести околесицу «Духовное начало – это светлая энергия, затаенная злоба – темная энергия. Светлая энергия копится у человека в даньтяне, и с ее помощью можно раскалывать горы и осушать моря. Так почему же нам не научиться использовать и темную энергию?»
В сторону Вэй У Сяня полетела еще одна книга, запущенная Лань Ци Жэнем. Он жестко отрезал: «Тогда ответь мне на еще один вопрос! Как ты можешь гарантировать, что темная энергия будет подчиняться тебе полностью и не навредит остальным?»
Вэй У Сянь уклонился от пролетевшей книги, одновременно отвечая: «Я еще не думал об этом!»
Цитата № 4.
Не Хуай Сан задумался о чем-то на несколько секунд, и выражение тоскливой зависти появилось на его лице: «Честно говоря, предложение Вэй-сюна довольно заманчиво. Есть только один способ накопить светлую энергию – усердно совершенствовать тело и дух, и чтобы сформировать Золотое ядро, нужно приложить неимоверные усилия. К тому же, сам процесс займет уйму времени, годы и десятилетия, особенно для такой бездарности, как я, у кого отродясь не было никаких способностей. Но темную энергию копить не нужно - ей уже обладают злобные твари. Если бы мы могли забрать ее у них и использовать, это было бы просто превосходно!»
Результатом долгого и усердного совершенствования тела и духа заклинателем становилось Золотое ядро, которое формировалось в даньтяне. Оно использовалось для хранения и управления светлой энергией. После его формирования уровень мастерства заклинателя рос с удвоенной скоростью. В противном случае, он никогда не достигал истинной мощи. Для адепта из именитого клана было зазорным признаваться, что он формировал Золотое ядро в позднем возрасте, но Не Хуай Сан ничуть не стеснялся. Вэй У Сянь рассмеялся: «Вот и я о чем! Ничего плохого ведь не случится!»
Цзян Чэн оборвал его: «Хватит уже. Одно дело разговоры, но не вздумай на самом деле следовать этому извращенному пути».
Вэй У Сянь улыбнулся: «С чего бы вдруг я предпочел светлой и широкой дороге узкую и скользкую тропинку? Если все действительно было бы так просто, то кто-нибудь уже давно бы следовал этому пути. Так что, не волнуйся, он спросил, а я лишь ответил… Ну что, вы идете? До отбоя еще далеко, пойдемте вместе поохотимся на фазанов».
Цитата № 5.
Едва услышав фразу «бездонный омут», и Вэй У Сянь, И Цзян Чэн поняли, с чем они столкнулись. Главной опасностью озера Билин оказались вовсе не речные гули, а сама вода, протекающая в нем.
В силу обстоятельств, сильных течений или же капризного рельефа многие реки и озера рано или поздно становятся причинами крушения кораблей и утопления людей. С течением времени такие воды могут развиться в некое подобие сознательного существа. Вода словно превращалась в испорченную молодую девицу, которая привыкла получать подарки от своего любовника и больше никак не могла отказаться от своего роскошного образа жизни. И если вдруг «подарки» в виде кораблей с товарами или человеческих жертв прекращались, она восставала и получала причитаемое ей сама.
Жители городка Цайи с детства имели дело с водой, потому случаи крушения кораблей и утопления людей были здесь довольно редки. Бездонный омут не смог бы зародиться в этой местности. Однако факт оставался фактом: омут оказался в озере Билин, а значит, на эту загадку есть только один ответ – его вытравили сюда откуда-то еще.
Как только воды бездонного омута слились с водами озера Билин, оно тут же превратилось в монстра. И от монстра такого типа было чрезвычайно сложно избавиться: для начала нужно вычерпать всю воду до последней капли, затем извлечь все затонувшие товары и трупы людей, и, наконец, на несколько лет оставить дно озера под прямыми солнечными лучами. Однако существовал способ быстро и незатратно решить эту проблему за счет других: изгнать бездонный омут в какой-то другой водоем и оставить его там творить свои бесчинства.
Цитата № 6.
Гуль по классификации данной новеллы - призрак (неживое существо человеческой природы, обретшее сознание (необязательно разум) благодаря темной энергии), обладающий физическим телом. Кстати, рука, что напала на деревню Мо, тоже технически являлась гулем.
Цитата № 7
На голени Цзинь Лина показалась какая-то тень. Вэй У Сянь присел у кровати, закатал штанину юноши и обнаружил, что это вовсе не тень, а черный кровоподтек. Более того, он не был последствием травмы – это была проклятая метка.
Проклятую метку оставляли твари на своих добычах. Ее появление означало, что жертва перешла дорогу существу исключительной зловредности, и уж если на теле вырисовывался подобный знак, то тварь непременно найдет тебя, возможно, через много лет, а возможно, сегодня ночью. От глубины нанесенного оскорбления зависел и исход жертвы: в легком случае тварь отрывала пораженную конечность, а в тяжелом – убивала.
Цитата № 8.
Оборотни - в рамках данной новеллы: животные, наученные посредством дрессировки совершенствовать тело и дух. Уровень их интеллекта практически равен человеческому.
Цитата № 9.
Он заговорил: «Хань Гуан Цзюнь, как вам известно, мы, клан Не, немного иные, нежели чем остальные семьи. Основатель нашего Ордена был мясником, посему, в отличие от остальных орденов, предпочитающих мечи, мы заклинаем при помощи сабель».
Это знание было доступно всем и каждому и никоим образом не являлось тайной. Даже клановый узор Ордена Цин Хэ Не изображал голову свирепого зверя, напоминающего пса или кабана. Не Хуай Сан продолжил: «Итак, выбранный нами способ заклинания тварей в корне отличался от методов прочих орденов, а наш родоначальник происходил из мясников: кровопролитие всегда было неизбежным спутником Ордена. Испокон веков сабли глав Ордена Цин Хэ Не сочились яростью и жаждой убийства, и почти каждый их хозяин преждевременно скончался от искажения Ци. Но, конечно, значительный вклад в это внесли и их вспыльчивые нравы».
Именно так отошел в мир иной старший брат Не Хуай Сана, Не Мин Цзюэ, бывший глава Ордена Цин Хэ Не и названный брат Лань Си Чэня и Цзинь Гуан Яо. Чи Фэн Цзунь, суровый, властный и напористый; Цзэ У Цзюнь, благонравный, добрый и справедливый; и Лянь Фан Цзунь, проницательный, сообразительный и красноречивый - все три названных брата сыграли огромную роль в Аннигиляции Солнца, за что впоследствии народная молва возвела их в статус героев. Однако, находясь в самом зените своей славы, на одном из Советов Кланов Не Мин Цзюэ пришел в неистовство и с саблей наголо набросился на толпу, покалечив немало людей, а затем погиб сам. Так и закончилось всеобщее обожание этой некогда великой троицы. Судя по сникшему виду младшего брата Не Мин Цзюэ, тот только что перебирал в памяти эти события. Немного помолчав, Не Хуай Сан продолжил свое повествование: «До тех пор, пока живы их хозяева, сабли не представляют опасности, поскольку главы Ордена подавляют их. Но вот со смертью их владельцев сабли становится некому сдерживать, и жажда убийства берет над ними верх».
Вэй У Сянь поднял бровь: «Что-то подозрительно напоминает Путь Тьмы».
Не Хуай Сан поспешно забормотал: «Что вы, что вы! Отнюдь нет! Путь Тьмы требует человеческих жизней, а сабли нашего Ордена – жизни тварей. Они привыкли казнить злобных духов, призраков, демонов и монстров, и, лишившись этой возможности, сами начинают безобразничать и лишают нас покоя. Но дело в том, что сознание сабли признает своим хозяином только одного человека, и поэтому никто другой не способен воспользоваться ей и утолить ее жажду убийства. Переплавка их тоже невозможна: во-первых, это будет слишком непочтительно по отношению к предкам, а во-вторых, есть вероятность, что и она не решит проблему».
Вэй У Сянь вставил: «А они мнят себя весьма важными птицами, верно?»
Не Хуай Сан ответил: «И у них есть на то достойные причины. Саблям, прошедшим сквозь огонь и воду с нашими предками, есть чем гордиться».
Он продолжал: «Время шло, и главы нашего Ордена становились все более искусными заклинателями, соответственно, росла мощь их сабель, а вместе с ней и масштаб наших неприятностей. Так происходило до тех пор, пока шестой глава не нашел выхода из положения».
Вэй У Сянь спросил: «Возвести Крепость-Людоед?»
Не Хуай Сан ответил: «Нет, пока нет. Его способ решения проблемы тоже связан с крепостью на хребте Синлу, но все же ее мы построили гораздо позже. А шестой глава сделал вот что: он сколотил два гроба для сабель своего отца и своего деда, а затем вырыл гробницу. Но внутрь усыпальницы, вместо положенных в таких случаях погребальных предметов и сокровищ, он поместил сотни трупов, готовых к преображению».
Лань Ван Цзи слегка нахмурился, и Не Хуай Сан тотчас же затараторил: «Хань Гуан Цзюнь, я все могу объяснить! Этих людей убили не адепты нашего Ордена! Нам пришлось с большими трудностями добывать их по всем орденам и кланам и доставлять сюда, а некоторых из них мы даже купили по весьма высокой цене! Сама же идея шестого главы состояла вот в чем: если сабли настолько одержимы жаждой истребления тварей, то нужно устроить так, чтобы они могли вечно сражаться друг с другом. Проще говоря, трупы, готовые к преображению, словно посмертные дары, погребли вместе с гробами, в которых находились сабли. Сабли не позволяли мертвецам восстать, а мертвецы, в свою очередь, удовлетворяли страсть и ярость сабель. До тех пор, пока поддерживался баланс, ситуация оставалась неизменной, и грядущие поколения нашего клана, наконец, смогли вздохнуть с облегчением».
Вэй У Сянь вновь поинтересовался: «Тогда зачем же потом вы построили каменную крепость? И почему в ее стенах захоронены трупы людей? И что насчет того, что кого-то все-таки сожрали?»
Не Хуай Сан ответил: «На все эти вопросы можно дать один общий ответ. Пожалуй… можно сказать, что кое-кого все же сожрали. Но это была чудовищная случайность!!! Шестой глава возвел гробницу для трупов таким образом, что снаружи она ничем не отличалась от обычной усыпальницы, и все последующие поколения следовали его примеру. Но, к сожалению, примерно пятьдесят лет назад она подверглась нападению расхитителей могил».
Вэй У Сянь ойкнул и воскликнул про себя: «Разбудили лихо, что спало тихо».
Не Хуай Сан продолжил: «Поддержание порядка в огромной гробнице – не то, что так просто можно сокрыть, и как бы мы ни старались держать все в строжайшей тайне, кое-какие слухи все же доходили до ушей простых людей. Расхитители могил всеми правдами и неправдами выяснили точное местоположение усыпальницы и решили, что это захоронение прошлых династий, полное несметных сокровищ. Они долго разрабатывали подробнейший план и потому пришли тщательно подготовленными, а среди кучки невежественных разбойников даже нашлись один-два человека, чье мастерство оказалось достаточным для того, чтобы благополучно миновать лабиринт и отыскать гробницу. К тому же, грабители повидали на своем веку огромное множество покойников, и, войдя в усыпальницу и обнаружив повсюду трупы людей, они совсем не испугались. Затем расхитители могил, вероятно, разбрелись в поисках золота и драгоценностей, дыша рядом с покойниками, да еще к тому же, воры, все как один, являлись молодыми мужчинами в самом расцвете сил, пышущими энергией ян. А как вы помните, трупы, лежащие в гробнице, находились на грани преображения!»
«Дальнейшее не нуждается в особых разъяснениях. Около десятка мертвецов тотчас же восстали».
Однако эти расхитители могил тоже оказались не лыком шиты и были вооружены до зубов, поэтому они каким-то чудом смогли уничтожить всех ходячих мертвецов. После схватки весь пол гробницы превратился в сплошное кровавое месиво. Тут-то незадачливые воры, наконец, сообразили, что усыпальница представляла собой далеко не обычный могильник, и решили спасаться бегством. Но вот на пути к свободе их как раз и сожрали!»
«Число погребенных трупов строго контролировалось: их было ни много, ни мало, а как раз достаточно для того, чтобы уравновешивать собой число сабель. Не случилось бы ничего непоправимого, если расхитители могил только бы спровоцировали преображение – стоило им покинуть гробницу - и сабли вновь утихомирили бы мертвецов. Но грабители учинили настоящий хаос, покромсали покойников на куски, залили все вокруг кровью, и, что самое неприятное, – в результате их действий трупов оказалось на десяток меньше, чем полагалось. Гробница же строго следила за тем, чтобы и мертвецов, и сабель хватало точно для поддержания баланса, и потому… потому она захлопнулась и погребла тех людей заживо, чтобы их трупы могли восполнить недостаток…»
«Итак, гробница оказалась уничтожена, и тот, кто был тогда главой Ордена, принялся разрабатывать новые варианты. Он нашел новое место на хребте Синлу и вместо подземной усыпальницы построил крепость-некрополь, а на случай нападения расхитителей могил замуровал трупы в стены».
«Среди местных крепость-некрополь прозвали «Крепость-Людоед» по одной причине. Дело в том, что когда расхитители могил появились в Цин Хэ, они всем представлялись охотниками, которые собирались отправиться за дичью на хребет Синлу. Конечно же, они не вернулись, и даже их останков обнаружить не удалось, поэтому пошла молва, что их сожрали монстры, бродящие в окрестностях. А позже, когда каменные форты уже были возведены, а новый лабиринт – еще нет, случайный зевака наткнулся на крепость. К счастью, в фортах не предусматривались двери, поэтому попасть внутрь ему не удалось. Но зато, вернувшись, в свое родное поселение, он всем разболтал, что видел на хребте странную крепость и что наверняка именно в ней живут жуткие чудовища, заживо сжирающие путников. Наш Орден решил обернуть все в свою пользу, ведь слухи действительно эффективно отпугивали местных. Кое-какие детали мы, конечно, приукрасили, и в итоге родилась легенда о «Крепости-Людоеде». Но, как видите, людей она и вправду может сожрать!»
Не Хуай Сан выудил из своих рукавов носовой платок и белый камень размером с чесночную головку. Платком он вытер со лба испарину, а камень передал мужчинам: «Вот, взгляните на это».
Вэй У Сянь взял камень к руки. Он внимательно осмотрел его со всех сторон и вдруг заметил, как что-то белое слегка выступает на поверхность. И это что-то очень напоминало… кость человеческого пальца.
В голове Вэй У Сяня тут же сложились воедино все детали головоломки. Не Хуай Сан закончил приводить себя в порядок и продолжил: «Этот… Молодой господин Цзинь… каким-то образом устроил взрыв и разрушил кусок стены. Проломить такую толстую стену весьма непросто, должно быть, при себе он имел много различных магических предметов, но сейчас это уже неважно… Важно вот что: по стечению обстоятельств он взорвал точно ту часть стены, которая являлась одной из самых ранних построек. Тогда мы еще не делали стены двухуровневыми, слой земли не был надежно скрыт камнями с обеих сторон, и лишь позже мы догадались, что дополнительная защита не позволит энергии ян так быстро дойти до трупов, и соответственно, убережет их от преображения. В общем, мы просто помещали мертвецов в стены, и когда молодой господин Цзинь проделал дыру, он также уничтожил и скелет, что был там погребен. В конце концов, его засосало на место того самого трупа, который он взорвал… Время от времени я посещаю хребет Синлу, чтобы убедиться, что все в порядке. И сегодня я нашел вот это камень, но едва я его поднял, как на меня набросилась собака! Ох… Эта крепость ведь родовая святыня нашего клана … А я…»
Цитата № 10.
Последовал ответ: «Она называется “Омовение”. Эта мелодия способна очистить сердце и успокоить разум».
Вэй У Сянь задумался: «Омовение… Я слышал о множестве знаменитых мелодий мира заклинателей. Почему же я не помню ни названия, ни самой мелодии?»
Лань Ван Цзи ответил: «Это малоизвестная мелодия. Более того, довольно сложная».
Лань Си Чэнь подтвердил: «Именно».
Вэй У Сянь спросил: «Цзинь Гуан Яо сам ее выбрал?»
Лань Си Чэнь согласился: «Верно».
Вэй У Сянь спросил: «Она действительно столь сложна? Тогда почему Цзинь Гуан Яо выбрал именно ее, а не что-то попроще?»
Лань Си Чэнь ответил: «Я сказал ему, что, несмотря на сложность овладения “Омовением”, ее воздействие превосходно. Эта мелодия воистину сложна. Молодой господин Вэй, вы ведь сами только что ошиблись в одной из ее частей, не так ли?»
На этих словах в голове Вэй У Сяня щелкнуло. «Я сыграл ее неправильно?»
Лань Ван Цзи подтвердил: «Одна часть посередине звучала неверно».
Вэй У Сянь усмехнулся. «Нет-нет. Это не я сыграл неверно. Это Цзинь Гуан Яо ошибся! Когда темной энергией меня затянуло в Сопереживание, я видел, что именно так он и играл. Я могу поклясться, что повторил мелодию без каких-либо ошибок».
Лань Си Чэнь удивился. «Значит, он выучил ее неправильно? Это… это же невозможно».
Вэй У Сянь согласился. «Действительно невозможно. Лянь Фан Цзунь весьма умен. У него на удивление цепкая память, разве он мог неправильно запомнить мелодию? Больше похоже на то, что ее намеренно исполнили неверно. Я сыграю еще раз. Глава Одена Гу Су Лань, Хань Гуан Цзюнь, пожалуйста, на этот раз внимательно вслушайтесь в “неверно сыгранную” мною часть».
Он повторил мелодию. Ближе к концу второй части Лань Ван Цзи попросил: «Остановись».
Лань Си Чэнь добавил: «Ошибка именно здесь».
Вэй У Сянь отнял флейту от губ. «Точно? Но я не слышу совершенно никаких отличий».
Лань Си Чэнь сказал: «Эта часть действительно созвучна остальной мелодии. Однако она определенно не из “Омовения”».
Будь это обычной ошибкой, неправильный фрагмент не смог бы так гармонично сочетаться с изначальным исполнением. Его нужно было намеренно отработать до блеска, прежде чем вставлять измененную часть. И именно эта незнакомая мелодия, вписанная в “Омовение”, но не являющаяся ее частью, скорее всего, и была ключом к смерти Не Мин Цзюэ.
Цитата № 11.
Взяв флейту, Вэй У Сянь сыграл нужный отрывок. Как и ожидалось, мелодия оказалась разорвана. Ноты на первой странице относились вовсе не к той песне, что была записана на второй.
Между ними должна была находиться еще одна страница, но ее вырвали — аккуратно, незаметно.
Сделавший это действовал с огромной осторожностью. От страницы не осталось ни следа, потому и обнаружить пропажу оказалось так сложно. Вэй У Сянь перевернул книгу и посмотрел на темно-синюю обложку с написанным на ней названием из трех иероглифов.
Он прочитал: «“Собрание Смятения”? Что это за книга? Мелодии в ней звучат несколько странно».
Лань Ван Цзи ответил: «Это собрание запретных песен из Дун Ин».
Вэй У Сянь переспросил: «Из Дун Ин? Так вот почему звук немного отличается от местных мелодий».
Выражение лица Лань Си Чэня было неоднозначным. «Если верить легендам, “Собрание Смятения” — это темные песни, собранные одним из заклинателей Ордена Гу Су Лань за годы странствий, когда он путешествовал по воде и добрался до Дун Ина. Если заклинатель вложит духовную энергию, исполняя песни из этой книги, он сможет причинить вред другим людям: от ослабления тела и раздражения разума вплоть до волнения души и ограничения пяти чувств… Могущественный заклинатель мог бы забрать жизнь человека, исполнив всего лишь семь нот».
Вэй У Сянь хлопнул ладонью по столу: «Вот это оно и есть!»
Он так обрадовался, что, ударив по столу, едва не опрокинул бумажный фонарь. Лань Ван Цзи вовремя успел его отодвинуть. Вэй У Сянь заговорил: «Глава Ордена Лань, есть ли в “Собрании Смятения” песня, которая могла бы пошатнуть самообладание человека, вызвать у него раздражение, волнение, агрессию, вспыльчивость?»
Лань Си Чень чуть помедлил. «Должна быть…»
Вэй У Сянь продолжил: «Духовных сил Цзинь Гуан Яо недостаточно, чтобы забрать жизнь человека с помощью семи нот. Более того, подобное убийство было бы слишком очевидным. Он явно не стал бы выбирать столь могущественную мелодию. Но если бы он под предлогом успокоения нрава названого брата играл для него песнь очищения сердца и продолжал бы исполнять ее еще три месяца, то могла эта мелодия подействовать как медленный яд и спровоцировать срыв Чи Фэн Цзуня?»
И снова Лань Си Чэнь ответил не сразу. «Да».
Вэй У Сянь подытожил: «Что ж, в таком случае мое предположение не лишено смысла. Фрагмент мелодии, не являющийся частью Омовения, находится на пропавшей странице “Собрания Смятения”. Все песни Дун Ин, записанные в нем, довольно сложны и тяжелы в освоении. У Цзинь Гуан Яо не было времени скопировать ноты в потайной комнате, так что ему пришлось вырвать страницу… Нет, все не так! Ему достаточно лишь одного взгляда, чтобы запомнить написанное на всю жизнь. Он вырвал страницу не потому, что не мог запомнить мелодию. Цзинь Гуан Яо понимал, что если эта запись исчезнет, у нас не останется ни единого доказательства. Он позаботился, чтобы никто не смог найти источник этой мелодии, если однажды все выплывет наружу или его поймают на преступлении. Все его действия были предельно осторожны. Перед вами он явно играл правильную версию Омовения. Чи Фэн Цзунь не пытал особой страсти к искусству. Глава Ордена Гу Су Лань, он слышал Омовение в вашем исполнении и в общих чертах представлял, как оно должно звучать. Поэтому Цзинь Гуан Яо не осмелился открыто исполнять для него темную песню, а вместо этого пошел долгим путем — решил соединить две мелодии разных стилей с противоположным воздействием, что у него превосходно получилось. Они звучат так, словно являются единым целым. Музыкальные способности Цзинь Гуан Яо воистину превосходны. Полагаю, в Омовение он вкладывал совсем мало духовной силы и использовал ее по-настоящему именно в отрывке с мелодией из “Собрания Смятения”. В конце концов, Чи Фэн Цзунь не был знаком с этой стезей заклинательства и именно поэтому, конечно, не мог осознать, что Цзинь Гуан Яо заменил одну из частей песни темным, забирающим жизнь мотивом!»
После довольно продолжительного молчания Лань Си Чэнь тихо произнес: «Цзинь Гуан Яо часто бывал в Облачных Глубинах, но я никогда не говорил ему о потайной комнате в библиотеке Ордена Гу Су Лань».
Вэй У Сянь сказал: «Глава Ордена Лань, простите меня за прямоту, но во время Аннигиляции Солнца Цзинь Гуан Яо являлся шпионом в Безночном городе Ордена Ци Шань Вэнь. И шпионом весьма хорошим. Ему даже удалось обнаружить тайный кабинет Вэнь Жо Ханя, пробраться внутрь незамеченным, запомнить все карты и свитки, затем по памяти записать всю информацию и отправить ее в Башню Кои. Для подобного человека обнаружить потайную комнату библиотеки Ордена Гу Су Лань — плевое дело».
Лань Си Чэнь взял в руки листок с записанным на нем отрывком мелодии, порассматривал его какое-то время, затем решил: «Я найду способ испытать эту мелодию».
Лань Ван Цзи вопросительно произнес: «Брат?»
Лань Си Чэнь сказал: «Когда брата не стало, осада Луань Цзан давно закончилась, а молодого господина Вэя больше не было в нашем мире. Если после испытаний этой части мелодии действительно выявится ее способность влиять на разум, если подтвердится, что это не просто догадка, я…»
Вэй У Сянь поспешил вставить слово: «Цзэ У Цзюнь, испытание этой песни на живых людях может противоречить правилам Ордена Гу Су Лань».
Лань Си Чэнь ответил: «Я испытаю ее на себе».
Цитата № 12.
Цзян Чэн покачал головой: «Нет нужды. Сколько бы я тебя ни бил, результат будет тот же. Вэй У Сянь, ты знаешь, почему Сжигающего Ядра так называют?»
Сердце Вэй У Сяня тяжелым камнем ухнуло вниз.
Не дожидаясь ответа, Цзян Чэн продолжил: «Потому что он своими руками разрушает золотое ядро, после чего тебе уже ни за что не удастся создать его вновь. Твоя духовная сила рассеивается, ты становишься обычным человеком. А обычный человек, происходящий из ордена заклинателей, — это всего лишь калека. Всю свою жизнь ты посвятишь суетным делам. Можно сразу отбросить любые мечты о том, чтобы снова забраться на вершину. Вэнь Чжу Лю сначала сжег золотые ядра матери и отца, чтобы они не могли сопротивляться, а затем убил их».
[1] В оригинале – жуткие твари из китайского фольклора, со своими китайскими, как ни странно, названиями:D Подробнее смотрите словарь терминов в группе переводчиков https://vk.com/younet_translate