Родные письма
Дражайшая сестра,
Мне очень жаль, что я покинул тебя в час нужды и теперь страдаю сам. Я всё отпустил и стремлюсь скорее забыть, чтобы больше не иметь потребности в прошлом: ни в одобрении отца, ни во внимании брата. Ныне жизнь, какой я знал её до своего падения, кажется мне такой лёгкой и беззаботной. Ты не представляешь, как мы были счастливы! Теперь, когда меня от окончательного безумия отделяет лишь тонкая нить той истории о тебе, где мы были вместе, я боюсь, что она оборвётся, и я потеряю единственное дорогое мне существо. Ты спасаешь меня, старшая сестра, всё так же, даже находясь за тысячи миров от этого жуткого места, где мне «посчастливилось» обрести себя.
Наверное, мне стоило умереть, чтобы начать жить. Ты всегда мне говорила, что бояться хоть чего-нибудь – глупо, но сейчас я всё же совершаю глупость – боюсь не увидеть тебя снова. Путь домой лежит в противоположную сторону от моих планов, и я вряд ли уже найду покой в золочёной клетке. Но моя жизнь будто началась сначала, едва я усвоил мысль о том, что она одна, она – моё сплошное разочарование. Только теперь, когда я чуть не лишился её добровольно, мне хватает остатков разума понять, насколько высока цена каждой прожитой минуты; каждый косой взгляд «друзей», все слова презрения отца, обиды брата и… наш маленький мир, далёкий от проблем. Ты всегда меня спасала, сестра, а я тебя бросил. Мне так стыдно… Обещаю, при встрече приму любое наказание.
Если мы с тобой ещё увидимся (а я не сомневаюсь в этом), то ты испугаешься того, в кого я превратился. Прости, что я не смог остаться сильным. Ты любила меня, родная, и всегда верила в ту силу, что росла год от года от копившейся ненависти, пришло время, когда я дам свободу этой мощи и поблагодарю тебя за поддержку. Столько вложив в ту, прошлую жизнь, я осознал её бессмысленность в этих слепых попытках хоть на шаг приблизиться к величию, не омрачённому тенью брата, больше мне нет нужды спрашивать, как жить дальше. Отныне Богом стану я! Прошу лишь твоего благословления. Пусть тебя нет рядом, и мне не увидеть твоей улыбки умиления с моих слов, но я чувствую твою… боль.
Не бойся нашей разлуки! Всему придёт время однажды, и мы ещё встретимся вновь.
С любовью, твой навечно младший брат.
Мой дорогой брат,
Знал бы ты, как я скучаю по тебе, моё одиночество медленно превращает это существование в пытку. Тебя нет рядом уже больше года, некому утешить и заставить улыбаться среди этих стен, что мы однажды называли домом, я осталась одна с горьким осознанием своей ненужности для тебя. Ты оставил меня, вопреки собственной клятве. Как я могу ждать и верить?
Конечно, я никогда не назову самого близкого человека «предателем», мы вместе прошли этот путь, что толкнул тебя обратиться во тьму. Мне больно, но я понимаю это стремление сбежать… Почему мы не бежали вместе? Что значит твой выбор разлуки со мной, и что ты теперь чувствуешь там, где нет света? Надеюсь, нам благоволят одни звёзды, потому что я не переношу тех расстояний, на которые нас разделила судьба, милый брат. Я чувствую, что ты как никогда напуган в неизвестности, но обязан быть сильным, чтобы вернуться ко мне. Это тяжёлое испытание (или наказание) ты определил для себя сам, как всегда играя только в свою игру; отныне ты стал для меня чужим.
Ты сдался, потеряв себя. Твоё сердце, что вечность мечтало биться в унисон с моим, оледенело, предалось тьме, которую так старательно уводила от тебя. А теперь? Всё напрасно! Брат, ты обещал мне стойко сносить любые тяготы, все обиды и насмешки, чтобы сохранить чистую душу, не озлобленную и так по-детски наивную… Я всегда в тебя верила и защищала и сейчас, как никогда, чувствую поражение, потому что они победили, сломали нас. Ненависть поселилась и в моём сердце, я ненавижу всех их за то, что они убили в моём брате мальчишку, это глушит скорбь по тебе, родной мой, но не придаёт уверенности в завтрашнем дне, я даже не знаю, увидимся ли мы вновь. Теперь сдалась и я, мы снова вместе и близки как никогда в своей боли.
Прости меня, я не смогла уберечь моего маленького братика от этого мира, защитить хоть от чего-нибудь, даже от тебя самого. Эти люди, эти стены – всё, что приносило тебе несчастье и печаль, я готова разрушить, ибо они не упустили попытки уничтожить тебя за правду, которую сами решили назвать ложью. Рядом с ними ты был искренним и настоящим, прекрасным в рассвете своей стихии! Несправедливость подбивает меня на ужасные мысли, я учусь быть холоднее, чем вынужденно стал ты. Сейчас мою грудь распирает от гнева, глаза слезятся от скорби по тебе, но мои мысли следуют в те неизвестные миры, на которые взирают твои свободные глаза. Ты по-настоящему вырос и теперь готов совершить невероятное.
Мой любимый брат, я так хочу разделить с тобой изгнание… Мне нужна свобода от этих оков постоянного презрения и словно клейма «твоей сестры». Ты где-то там, свет мой, и тебя грызёт гордость, поэтому ты не вернёшься в это место нашего заточенья, я тебя и здесь понимаю. Но не вешай нос, братишка, вспомни, кто научил тебя этой гордости и не думай, будто я не способна найти выход.
Обещаю, что мы ещё встретимся вновь, и тогда изменится сама Вселенная. Ты только дождись меня.
Люблю и обнимаю (вопреки всему!), твоя сестрёнка.
Далёкие королевства
Однажды я буду точно знать, что сделаю неправильно, но сегодня, пока я научусь терпеливо ожидать на этом причале, в моих мыслях завертится водоворот воспоминаний: приятных и не очень, и даже пугающих. Сегодня я покину наконец этот город и отправлюсь навстречу своей мечте о Далёких королевствах, сегодня Орисса останется за моей спиной, и я понадеюсь, что навсегда. Место, что «дом» лишь по названию, мне не никогда не станет родным.
Мой друг детства Торранс как всегда разделит мои страсти, когда я озвучу, зачем он окажется здесь в такую рань с целым вещмешком, но он ведь всегда будет желать оставить эту жизнь за спиной. Этим утром мы встретимся уже через пару минут и обсудим мои безумные планы, он, конечно же, согласится не сразу приличия ради, но потом всё равно обнимет меня, всю продрогшую от ветра, и ласково потреплет по волосам, как младшую сестру или верную подругу. Пусть этот день станет последним на этом берегу, где нас никогда никто не будет ждать, утирая непрошеные слёзы.
Он появится со спины, а я испугаюсь, вздрогну от неожиданности. Торранс доверчиво посмотрит в мои глаза и задаст самый здравый вопрос, как раз вовремя, чтобы мы проследовали сквозь людную пристань, где нас уже будет ожидать точно в условленное время наш хозяин и руководитель экспедиции на ближайший год.
— Ты явно что-то задумала, маленькая хитрая мышка. Я не помню, когда мы в последний раз вытворяли нечто подобное, - прозвучит задор вперемешку вскользь серьёзности в голосе друга, когда он увидит в моих глазах азарт. Улыбка бывалого авантюриста вспыхнет на его мальчишеском лице.
— Сегодня нас ждёт невероятное путешествие! – оживлённо возьму я друга и спутника за обе руки и потяну вперёд, сама следуя дальше спиной к неизвестному. Его ладони надёжно не дадут мне споткнуться и потеряться в толпе рыбаков и торговцев, а серые глаза придадут смелости для огласки идеи. Я уже заранее узнаю по неестественному блеску в глазах, что он согласен на всё. – Далёкие королевства, друг мой, сегодня мы едем за нашей мечтой.
— Ты смеёшься надо мной? – недоверчиво уставится юноша на меня, чуть в опасениях делая мне больно своей хваткой, я слегка намекну на боль, и мой друг вернёт мне доверие. – Как?
— Позволь представить тебе, - обернусь я как раз за пару шагов от господина и призову Торранса проявить уважение, - Амальрик Антеро, наш куратор в этом путешествии.
Господин Антеро будет очень мил, когда обойдётся со мной и моим другом со всей врождённой вежливостью, он будет вести нас к общей цели, охраняя путь своими невероятными рыжими волосами-талисманами, а я помогу ему, составив нелегальную компанию его Воскресителю. Амальрик щедро оплатит эту авантюру, когда я обеспечу ему своей магией надёжную охрану от приставленного к экспедиции надзирателя из числа местных магов. Я всегда буду готова следовать по первому зову Антеро, а он обещает билет моему другу и союзнику, это будет выгодная сделка, несущая нас в будущее, населённое неведомыми приключениями, чудесами, опасностями!
— Вашей подруге повезло владеть невероятным магическим талантом, мистер Кумбс, берегите её, - раскрасит неловкую паузу Амальрик, когда мы уже верхом и подальше от чужих ушей встанем на путь до места, откуда небольшой отряд отправится навстречу своей мечте.
— Уж поверьте, я буду, - улыбнётся одной из своих загадочных улыбок Торранс, чем смутит меня и заставит скрыть лицо под капюшоном тяжёлого плаща не с моего женского плеча, но мне будет некуда прятаться, пока я сижу перед ним верхом на коне. Руки друга мне не только не позволят свалиться, но и испытать неловкость наедине с собой. – Ли! Моя маленькая Ли похожа на помидорку.
— О нет! – издам я притворный стон раздражения под дружный смех своих спутников, а краска сама сойдёт с лица, едва тёплые обветренный губы Торранса коснутся моего виска.
— О да!
Мы прибудем к месту сбора ещё до обеда, и друг Антеро капитан Серый Плащ поприветствует таких же мечтателей, как он сам.
— Добро пожаловать! Должен предупредить, что прежним не вернётся никто из нас, если вообще вернётся.
На странной пугающей нотке закончится знакомство с остальными членами экспедиции, я обеспокоенно буду бороться со своими рвущимися вперёд амбициями, а мой друг невозмутимо поглядит на дорогу впереди и подтолкнёт заробевшую меня к смелости. Он окажется моим единственным союзником среди незнакомцев, и я буду уверена, что Торранс будет способен защитить мой дар однажды в случае необходимости.
Мы вместе не один год, для нас не станет препятствием ни опасность, ни страх перед ней. Решимся на риск ради исполнения заветных желаний в сказочной стране за синими морями и высокими горами с вершинами в небесах. Но нам не будет дела до возможной непогоды в пути, наши горячие сердца обретут цель, глаза увидят путь, а корабль под алыми парусами проложит его сквозь шторма. Наши души дерзнут покинуть родные берега, дабы никогда о них больше не болеть. Я последую зову своих грёз и никогда ни за что не обернусь.
Обречённость
Нуада ненавидел людей и презирал за слабость. За предательство данной в далёком времени клятве о мире. За то, что они позабыли, от чего прежде так боялись темноты.
Его пропитанное гневом сердце отравляло разум и побуждало на страшные вещи, необходимые для достижения цели. Нуала никогда не знала, о чём в тайне мечтал её некоронованный принц. Уйдя в изгнание вслед за родным братом, она всегда думала, что знала о его помыслах, но реальность, скрываемая долгими годами за маской безразличия, так неожиданно вырвалась наружу, отнимая невинные жизни. Люди нынешнего века позабыли обо всех условиях мира, заключённого с таким трудом. Но они не были виноваты в деяниях своих предков.
Пытаясь убедить в этом пылкость рассерженного эльфа, Нуала ходила за ним хвостиком по подземелью, втолковывая казалось бы простые истины о гуманности и милосердии.
— Ты хоть понимаешь, чем нашему народу грозит новая война с людьми? Ты знаешь, на что они способны, чему научились за столетия! Нас просто истребят.
— Или мы истребим их, - твёрдо и спокойно ответил эльф, даже не взглянув на сестру. Нуада задумчиво рассматривал блестящее серебряное копьё, ещё никогда не вкушавшего крови настоящих монстров – людей. Его час был близок, и эльфийка это знала, она торопилась, думая, будто способна разом затушить огонь мести, разожжённый ещё в те дни, когда деревья были юны, а небо чисто.
— Одумайся, прошу! Мы многие годы живём среди них, и ты не хуже меня знаешь, чего они достигли. Миру, каким мы его знали на заре, давно пришёл конец. Не нужно окрашивать его кровью.
— Не нужно? – насмешливо передразнил тщетные попытки сестры Нуада. Он ещё слишком молод и импульсивен, чтобы трезво осознавать риски. – Ты посмотри вокруг! Где твоя гордость, сестра? Неужели тебе нравится вся эта грязь, шум и суета? Ты рождена быть частью леса, а не гнить в каменной гробнице.
Мужчина взял её за руки и нежно их поцеловал в ладони. Даже цвет его кожи под стать чёрной ненависти, пропитавшей всё его нутро. Годами Нуала наблюдала молча за этим явлением, но раньше его жизни это не угрожало, и их дивный народ был в безопасности, затерянный среди этих высоких людских домов из камня, вычеркнутый даже из легенд. Время ушло, и мир принадлежит людям, но они не имеют права забывать об опасности древнего оружия. Приговор уже был вынесен и ожидал своего часа.
— Нуада, я не хочу этой войны…
— Но она неизбежна.
Ты – часть, а не сама моя жизнь
Эта история так стара, что смысла в ней мало кто увидит; она простая, лёгкая и самая обычная, чего не скажешь о моей жизни в момент повествования, в те дни, о которых я хочу рассказать. Мне хочется, чтобы обо мне осталась хоть какая-нибудь память.
Мы были молоды и безрассудны, думали о том, что жизнь есть вечность, что времени будет так много, как только может понадобиться, чтобы её по-настоящему прожить. Когда ты юн и полон сил, энергия так и плещется через край, это называли, и будут называть всегда «бурлит кровь»; в наших венах текла та же жидкость, и она не позволяла задумываться о последствиях или о прошлых ошибках, гнала вперёд, подстёгивая словно плетью на пути к счастью… с которого я свернула по собственной глупости.
Он учился в старшем классе и всегда казался задумчивым, но в любой компании его улыбка могла поднять настроение каждому; о чём он задумывался в моменты безделья, я так и не узнала, сколько бы ни спрашивала. Парни вроде него легко заводили друзей среди сверстников, умели расположить к себе, я часто не могла устоять перед соблазном послушать какую-нибудь его смешную историю и усаживалась недалеко от их компании на лужайке у школы. Рисуя его портреты снова и снова, мне хотелось вложить в них тот свет, что я улавливала от его глаз, едва они скользи случайно по мне, сидящей как немая декорация к спектаклю его жизни. Точно, я всю жизнь – роль без слов.
Но разве нужны были слова? Порой хватает и визуальных контактов, чтобы захотеть быть с кем-то или ещё хуже – влюбиться, что я и сделала. Не сразу, конечно, это не пришло ко мне «с первого взгляда», как описывают в романтических мелодрамах, это чувство накапливалось с каждой случайной тёплой улыбкой и глушилось нерешительностью подойти и завести разговор. Я казалась самой себе просто неинтересной для него, тихоня с альбомом и карандашами. Мне не нравилось быть модной, не хотелось быть похожей на сверстников, у которых на уме только крутые сотовые и новые шмотки, от этого я считала себя серой мышью, блеклой и невзрачной, но мой мир полон красок. Мне лишь хотелось его сохранить, и только поэтому сложнее с каждым годом становилось просто открывать рот и растрачивать себя и свои краски на не нужных людей. Но он был мне нужен.
Я не знаю, почему даже годы спустя. Пройдя свою жизнь от начала и до сегодняшнего дня, я так и не нашла ответа на вопрос: «Почему я нуждалась в обществе какого-то парня из старшего класса?». Вариантов ответа может быть очень много, это и нехватка внимания, жажда почувствовать себя нужной и привлекательной, а может, простые гормоны, но я склоняюсь к другой комбинации моих чувств, она называется «жажда приключений». Да, каждая встреча с интересным человеком – это приключение, как начало занимательной игры, если все игроки достойны установленных правил. В нашей игре я думала, что сумею повлиять на результат, но я проиграла, так и не научившись играть по-настоящему.
Парень из старших классов почти год оставался для меня безымянным, пока однажды сам не решился сделать шаг навстречу мне. В тот день я узнала только его имя, а потом не хватило времени, чтобы понять, что сподвигло юношу полюбопытствовать в мой адрес. Его голос с того дня звучал в моих снах всё следующее лето, а имя так и просилось, чтобы его назвали, ведь оно такое необычное и красивое. Орландо…
***
Это та самая история, конец которой можно предугадать с первых строк, когда ты заранее знаешь, что любовь свела бедняжку с ума и заставила почувствовать боль. Да, всё именно так, но тогда я этого не знала и не хотела бы верить в эту милую ложь. Я была счастлива всё лето только от того, что имела возможность скучать по человеку, чьё имя ласкало мой слух; парень, который узнал меня и разглядел в одноликой толпе, стоял перед моими глазами несколько месяцев, пока мы не увиделись снова после тех аномально жарких каникул.
Ребята постепенно возвращались в школу, наполняя голосами её коридоры, и не было среди них того самого, чтобы помочь ожить после долгой разлуки. Я не сразу догадалась, что у старшеклассников начались подготовки к экзаменам, выпускные классы готовились порой даже на переменах, сидя молчаливыми кучками. В этой суматохе я едва не забыла, как звучит его смех.
Мы встретились в тот день случайно, самым обычным образом, какой только можно было представить. Орландо сел за мой столик, даже не спросив разрешения, но от этого я не посчитала его невеждой или грубияном, напротив, яркая улыбка обезоружила меня, вогнав в краску. Такие озорные глаза наблюдали за мной ровно столько, чтобы я успела запомнить их цвет. Карий. Я была смущена и сражена одновременно той простотой, что парень позволил в мой адрес, он был настоящим, не старался понравиться обманом, не делал этого специально. Сейчас мне кажется, что это была не случайность, он готовился к этой встрече.
Долгая беседа, кремовые пончики за обе щеки, вредная кола и смех, смех, смех. Если бы именно эта встреча была первой, только тогда бы я назвала это любовью с первого взгляда, чистой, юношеской и красивой. Невинный флирт был уместен, но почему-то его не последовало, мы общались скорее как старые хорошие друзья, что сейчас меня обижает, ведь я хотела бы чувствовать немного другое, например, влюблённость. Орландо как всегда выглядел очаровательно со своими аккуратно расчёсанными кудрями цвета каштана, хотя и показался слегка небрежен с развязанными шнурками. Конечно, внешний вид – это не то, на что должна обращать внимание молодая девушка, но это о многом могло сказать. Например, я могла предположить, что ему либо с большой неохотой удаётся следить за собой, а значит, он неряха, либо из-за усердной подготовки совсем не остаётся времени на себя; разумеется, мой идеал мужской красоты не мог быть первым вариантом, я видела в нём только хорошее с девичьей непосредственностью, свойственной мне в силу возраста.
С того дня мы виделись как можно чаще, и я могла называть Орландо своим молодым человеком, мне нравилось его так называть, это сближало на более высоком уровне, сам факт наших отношений подтверждался в этом определении. Мы много болтали о пустяках, делились мечтами и планами на будущее, роднились с каждым днём, и я не заметила, как он, и только он, оказался для меня на первом месте, важнее чего-либо другого, что, конечно же, я тогда не считала глупостью, как считаю сейчас. Наши совместные походы в кино, не прекращающиеся поцелую и море подростковой романтики – всё я вспоминаю с особым трепетом, нежно храню как самое дорогое, что осталось от парня из старшего класса.
***
Пусть я вела себя как влюблённая дурочка, это совершенно нормально для девчонки вроде меня, самой обычной, которой ничего не стоит отдать своё сердце первому встречному парню с красивыми глазами. Пусть я не замечала ничего в мире, кроме него, не видела дальше своего носа, не слушала всякие нравоучения и советы по поводу того, как и что мне делать в отношениях с противоположным полом. Зря, разумеется, я была так слепа, вот только уже поздно, моё сердце всё равно в конце окажется разбитым, сколько бы я не вспоминала по-разному эту любовь.
Я была с Орландо довольно долго, целых три месяца, за это время мы успели стать не просто влюблёнными, с ним я стала женщиной. Занимательное приключение двоих подростков в моей спальне с розовыми занавесками, но оно было и осталось как приятный опыт. Абсолютно нормально открывать возможности своего тела в столь юном возрасте, в этом-то и был весь интерес ситуации, к которой меня склонил избранник. Нет, не насильно, он действительно покорил и соблазнил без всяких дурных умыслов, в первый раз, во всяком случае. Перед моими глазами не стояло сцен более возбуждающих, чем его пронзительные глаза в момент полного экстаза, больше мне не доводилось делить пастель с парнем мечты.
Как будто охотник получил свой трофей после продолжительной приманки, но я не думаю об Орландо плохо даже сейчас, когда за моими плечами опыт и с более развязными мужчинами, делавшими жалкие попытки затащить меня в постель, за одного я вышла замуж больше пятнадцати лет назад. Да, я чувствовала себя использованной самым грязным образом, словно на его футболке появилась новая звёздочка героя-любовника, но, сколько бы я не убивалась в слезах по расставанию, мне не хватило смелости выяснить, за что он так поступил со мной. Я смирилась и вернулась в обычную жизнь, продолжая по старой привычке наблюдать со стороны за его улыбкой.
Прошёл учебный год, и его класс выпустился со школы, забрав и Орландо во взрослую жизнь, а меня ждало ещё два семестра обучения. За это время я должна была отдавать себя всецело учёбе, поэтому старательно избегала встреч с кем-либо из ребят и мыслей о том, кто с самого начала предал меня, как только ответил на брошенные исподтишка взгляды. Довольно колко в сердце было наблюдать за счастливой парой на выпускном балу, очередная звёздочка на сегодняшнюю ночь, это тоже милая ложь, о которой я предпочла умолчать, не влезать в его отношения с моей подругой. Этот вечер стал последним, когда я называла её так, потому что посчитала, что и она меня предала. Как же глупо! Я не плакала, я смотрела на них и улыбалась. Я не верила в этот успех в отношениях, но очень надеялась, желая счастья обоим. И я думала, будто вижу причину слёз на моей гитаре в последний раз.
***
Может быть, тогда я была слишком наивна и считала, будто мир крутится вокруг меня, поэтому он принадлежал мне, как Орландо. Расставание больно ударило по моему сердцу, но, разве, моя жизнь на этом закончилась? Отнюдь. Я продолжала дышать и делать себя счастливой с кем-то другим, уже после того, как моя голова отболела экзаменами и заморочками о выпуске со средней школы.
Судьба парня, которым я была сражена во времена учёбы, мне не была известна, да я и не стремилась её узнать, потому что Орландо остался всего лишь воспоминанием, страницей юной подростковой жизни. Если бы тогда я успела поставить жирный крест на той любви, то, возможно, так бы не мучилась в последующие годы обучения, где мне нередко по счастливой случайности удавалось видеть те самые озорные глаза, но они никогда не замечали меня.
Я училась в консерватории при школе актёрского мастерства (забавно, но Орландо ни разу не говорил мне, что мечтает играть на сцене), но моя роль была невидима, моё место находилось в оркестровой яме за виолончелью. Музыка привлекала меня всегда, казалась важнейшей составляющей театра, она могла передать всё красивым языком мелодий, а не кривляньями на сцене, которые я теперь стала видеть на любимом лице с той же периодичностью, что и в школе. И каждый его дебют на сцене в новой роли, я видела чужого человека, и каждый раз себя спрашивала, кидая мимолётные взгляды туда, под свет прожекторов, а кем именно был Орландо со мной? Уж собой ли?
Именно в эти годы студенчества мне открылась вся его ненасытность в отношении к противоположному полу, мой мужчина пользовался популярностью среди юных девушек, но я старалась не обращать внимания на меняющуюся пару Орландо чуть ли не раз в месяц. Сердце девчонки во мне рвалось и металось, оно ревновало и хотело в самых стервозных стилях надеть на него ошейник, но ещё не сформировавшаяся женщина тихо и мудро подсказывала, что придёт время и я встречу своего человека. Конечно, так и случилось в дальнейшем, и я оказалась замужем за тем, кто мог не стесняясь называть меня «детка», любить меня и наших детей, но тогда мне этот противный голос рассудка мешал спокойно существовать.
Я хотела забыться в учёбе, во влюблённости в нашего пианиста, что был старше меня лет на десять, и вместе мы провели замечательные выходные, я даже мечтала попробовать взять от молодости всё, сделав тату с двусмысленной цитатой на откровенном месте в вырезе декольте. Ну и дура же я была! Но сожалеть слишком затратно и глупо, потому что тогда мне было забавно наблюдать, как некоторые взгляды со сцены были направлены вниз, ко мне. Жаль только одного, что тогда у меня ещё не было нужного уровня отсутствия скромности, чтобы самой обольстить желанного повзрослевшего на моих глазах мужчину. Орландо меня не замечал, потому что я не стремилась привлекать к себе внимания именно от него, ему больше нравились глуповатые девчонки-коллеги в коротких юбках. Кому нужна девушка с синими волосами и глубоким вульгарным декольте, если из-под длинного платья не видно её раздвинутых под инструмент ног? На тот момент это нравилось только одной очень симпатичной скрипачке.
Олесе едва стукнуло восемнадцать, а она уже решила, что способна обольстить третьекурсницу с совершенно другими предпочтениями. Странный опыт, не зашедший дальше нежных поцелуев и объятий, почему-то по невероятной случайности привлёк ко мне внимание Орландо. Он мельком стрельнул по мне, идущей под ручку с девчонкой, глазами и залился смехом в своей компании. Если бы пробудившееся во мне чувство было обидой, я не обратила бы на насмешку внимания, но это была боль. Укол был таким болезненным от родного человека, что мне захотелось избавиться от всего, что связывало меня с ним, выбросить в окно, разбить и перестать любить. Нам оставалось учиться в одном заведении последний семестр, но наши дороги соприкасались ещё не раз, а моё сердце всё не унималось.
***
Весь этот последний семестр совместного обучения я то и дело натыкалась на своё кудрявое чудо в коридорах или за сценой, и каждый раз мы обменивались дежурными фразами или даже дружеским поцелуем в щёку, но я не надеялась стать ему другом, потому что не могла видеть его глаза, смотрящие в сторону другой девицы. Мне удалось тайком мечтать об этих мимолётных встречах, не привлекая его внимания всякими глуповатыми улыбками или провокационными нарядами, казалось, его вообще не заботило моё существование. Вот так просто можно забыть то, чем болел, оставив выработанный иммунитет в себе, даже не подозревая о его наличии в твоём сердце. Может, Орландо сознательно отталкивал меня как перевёрнутую страницу надоевшей книги? Правда убила бы меня.
Если бы жизнь знала, как мне было больно, стала бы она продолжать держать нас так мучительно близко и далеко друг от друга? Существует ли где-то там ангел, способный на такие подлые повороты судьбы? Даже если и да, то он точно знал, как ударить больнее, заставить кровоточить уже и без того осушённое сердце.
После выпуска я слышала очень много новостей о блестящей карьере бывшего любовника, парня из старшего класса, и это вызывало во мне лёгкое чувство гордости, как если бы он по-прежнему оставался моим. Я была счастлива видеть его успехи, иметь возможность наблюдать за его прекрасным лицом в своём телевизоре, дома, где никто бы не узнал, что я представляю. Моё воображение возвращало меня снова и снова в наши ночи, добавляло недостающих, забытых за долгие восемь лет кусочки мозаики из шёпота в темноте и поцелуев по утрам. Мне хотелось помнить те мгновения, когда он делал меня счастливой, как обладательницу спортивной дорогой машины, у которой, как оказалось, внутри слишком мало места для меня. Но, разве, я была огорчена фактом нашего расставания? Отнюдь. Я продолжала жить и ждать, в попытке отыскать своё счастье.
Было в дальнейшем много взлётов и падений в моей карьере музыканта, но мой уровень никак не дотягивал до тех высот, что сумел достичь Орландо, что бы я не делала. Его все любили и возносили всё выше, а я оставалась на сцене для своей немногочисленной, но искренней публики. Пока однажды и на моей улице не прошёлся праздник. Я, именно я была удостоена чести попасть под внимание одного страстного любителя музыки, он был глубоко поражён теми сплетениями нот, что я написала для того судьбоносного Рождественского вечера. На седьмом небе я создала свою группу.
Мы были прекрасным коллективом, друг с другом дружившими всегда, ещё со студенчества, наша совместная работа принесла свои плоды, и именно мы были представлены на ежегодной премии в качестве молодых победителей, как лучший дебют года. Если бы я знала о том, как сильно разволнуюсь, когда услышу его родной голос из динамиков, объявлявшего моё сценическое имя, то, наверное, успела бы чуть успокоиться, а не так глупо опозориться на самом важном мероприятии в моей жизни. Но тогда этот провал не был важен, меня мучила мысль, узнал ли он ту девчонку, в чьих мыслях жил все эти годы? Наверное, нет, я видела, как он был занят своей новой подругой на вечере после концерта.
Куча выпивки, громкая музыка и танцы не помешали мне с чёрной завистью наблюдать за тем, как изящные пальцы супермодели скользили в его взъерошенные волосы. Он принадлежал мне! С этой злой мыслью меня стошнило в туалете клуба. Я очень надолго запомнила, как возвращалась домой пешком в тот прохладный вечер, и случайно меня занесло на проезжую часть, прямо под выезжающий с парковки дорогущий BMW. Как же к счастью из-за руля показался Орландо, я помнила, как взволнованно он выглядел.
Он не сразу, но узнал меня. Да это было сложно без коротких синих волос и без юного лица. Я могу поклясться, что выглядела как настоящая проститутка с ярким сценическим гримом и блестящим платьем, не подходящим для повседневного ношения. От стыда я бросалась неловкими извинениями, а он смеялся и пытался помочь мне вызвать такси, пока его спутница не потеряла терпение и не уговорила Орландо пропасть из ветки повествования моей жизни. Может, это и к лучшему, что он уехал, выпившей я могла попытаться вернуть его любовь ко мне.
Спустя полгода я едва не умерла, Орландо объявил, что женится на той самой модели. Когда так хочется кричать и реветь, приходиться улыбаться и продолжать выражать в своей музыке всю скорбь по потерянной, но не забытой любви. Это был конец, и я знала, что однажды так и случится. Я потеряю любовь, я потеряю боль, но не устану хранить сладость его поцелуев и нежность голоса в своём сердце из собранных снова кусочков. Счастливое событие в его жизни помогло наконец заново начать мою, где я едва не забыла о собственном счастье в погоне за совершенно чужим мне мужчиной.
***
Годы. Чёртовы годы прошли с момента нашей последней неловкой встречи, и до меня дошла эта шокирующая истина, что не было моего счастья в обладании желанным мужчиной. Я потратила на эту любовь уйму своей нежности, слёз и ненависти, а она оказалась ненастоящей, настолько выдуманной, насколько может позволить подростковый максимализм. Как же я была зла, когда осознала свою глупость, я ненавидела Орландо за подлость, за обман и то равнодушие, что душило меня очень длительный срок. А главное, виновата я была сама, потому что нет людей на земле, способных любить.
Я взрослела, я росла с дыркой в сердце и с поселившейся в ней ненависти дальше, чтобы забыть Орландо, не видеть его счастье, не знать имени его ребёнка, не помнить нанесённые обиды, я сделала смыслом своей жизни работу, выбрав одиночество.
Но всё слишком быстро изменилось, когда появился тот, кто смог законопатить трещины и пустить заново горячую кровь в покорёженный двигатель моей жизни. Он сумел заставить меня потеряться в головокружительной канители из событий, вознёс до тех высот, что не мог бы подарить Орландо. Посвятив всю себя только самое себе, я уделила внимание давно наболевшим желаниям о покое, семье и счастье, как-то тихонько отошли на второй план нелепые обиды и разбитое сердце. Как-то легко и непринуждённо я стала кому-то принадлежать, я забыла, что значила для меня любовь из средней школы.
Оглядываясь назад, я больше не хочу клеймить подростковую наивность «глупостью», я не хочу называть человека, что научил меня любить и отпускать тем именем, что он не заслужил. Большая часть моей жизни осталась позади, и кажется, будто нет больше ничего, столь же великого и рокового, как любовь. Сколько же всего она мне принесла, как сильно била и как высоко возносила!
Я знала в начале пути этой истории, что буду счастлива, я верила в лучшее и строила планы, но не догадывалась заранее, насколько затянется эта игра. Даже если бы и был шанс узнать другую ветку сюжета, я не отказалась бы от нелепых кудрей и весёлых глаз, потому что так было суждено, потому что это научило меня любить, чтобы в дальнейшем я нашла то самое чувство, точно распознав его в череде моих дней. Совершённая ошибка спасла меня от того, чтобы не остаться одной в этой жизни, где на каждом углу может поджидать очередная подлянка от судьбы. Так что каждый опыт нужно научиться ценить.
Наверное, этой рассказанной историей мне хотелось оставить маленькую мысль, что цепляться за что-то глупо, но я не хочу это говорить. Намного важнее научиться бороться за желанное. Я должна была хвататься за него, должна была научить его любить меня. Не сдаться и зализывать раны по тёмным комнатам, а идти к вершине, туда, где я могла бы зажечь свои собственные звёзды нашей любви.
И почему-то это пришло ко мне только сейчас, когда уже всё позади, когда нет возможности исправить хоть что-нибудь, слишком поздно, чтобы начинать сначала. Но это именно то начало, когда стоит вспомнить всё, понять свою жизнь, прислушаться к себе и своим мыслям… Обрести заслуженный покой для своего искалеченного сердца.
Локи
Когда я впервые увидел тебя там, на поле битвы среди кровавых ошмётков наших врагов, ты кашляла кровью, стекающей по твоим улыбающимся устам. Ты задыхалась в насмешке непобеждённая, но во взгляде я читал мольбу о смерти. Ничуть не страшась, твои глаза смотрели на меня в упор, и твой натужный голос тонул в крови. Я так и не узнал, что ты хотела сказать. Я хотел насладиться твоей смертью сполна, ведь ты уже проиграла и по какой-то нелепой случайности выжила, обречённая увидеть глаза своего убийцы.
Я был готов прекратить твои муки, но мой неразумный брат хотел ответов на вопросы, которые ему могли дать те, кого он без разбору убивал, но не ты. Ты всего лишь солдат. Но самый прекрасный из всех, что я видел; великолепная в своей гордости и предсмертной агонии, заглушённой в моём разуме болезненными всхлипываниями. Но живая…
Живая ты нужна была Царю, чтобы он продлил твою жалкую жизнь на срок, ему одному угодный. Всех интересовало, что среди вас, поганых жалких колдунов Альфхельма, делает женщина. Никто не стал бы разбираться, кого убивает, уверен, ты была не одинока в этом стаде неразумных баранов, что пришли на нас войной. Чья-то беспощадная воля гнала на верную гибель, и я ничуть вас не жалею; вы просто слишком жалкие, чтобы справиться со своим же сумасшедшим вождём.
Будучи уверенным, что ты доживаешь остатки своей убогой жизни в какой-нибудь самой скверной темнице Асгарда, я и думать забыл о тебе, пока однажды мой путь не пролёг мимо Палат Врачевания, откуда до моих ушей донёсся издевательский смех, знакомый и чистый, не нарушенный кровавыми подтёками. Ты была там, смертельно бледная и с хищно блестящими глазами. Я забыл, куда шёл, сражённый либо твоим бесстрашием, либо поразительной глупостью. Молода и безрассудна, столь притягательна в сумасбродстве.
Я так и не узнал твоего имени; ты смеялась мне в лицо, пока стражник пытался утихомирить тебя и безвольно свалился с ног, сражённый твоей магией. Жалкая ведьма, за такую ошибку мне и самому было дозволено казнить пленницу на месте, но я выжидающе за тобой наблюдал. Львица. Дикая и необузданная стихия… загнанная в клетку под моим пристальным взглядом.
Не сдалась и не молила о пощаде. Глупая. Гордыня – это ужасная союзница, мне ли не знать? Я хотел тебе это объяснить, но ты не слушала, т<