Тот же день, в доме на улице Пропавшего Рассвета




День у меня прошел неплохо. Привезли вещи из дома Феликса, но их было на удивление мало. Всего лишь пара смен одежды и несколько смен белья – дорожная сумка, а не чемодан! Я уж было решила заподозрить болотника в жмотстве, но вовремя откопала на дне маленького чемоданчика письмо.

«Здравствуй, моя маленькая.

Мы меньше суток врозь, а я уже отчаянно скучаю. Дом без тебя стал пуст и одинок, надеюсь, это продлится недолго.

Вещей я специально просил положить немного, просто чтобы хватило на первое время. Отдельно передал пакет документов, в том числе некоторую сумму наличности с твоего собственного счета. Но все же советую прогуляться в банк, познакомиться с нашей системой поближе.

Люблю, целую, очень жду.

Твой Кик».

Я глупо заулыбалась и прижала бумагу к груди. Мой Кии-и-ик.

Так, Юля, не расплываться!

Честно попытавшись скинуть с себя любовную пелену, которая становилась все плотнее, но не особо преуспела в начинании. Забив на это заведомо проигрышное занятие, я быстро переоделась, привела себя в порядок и, захватив сумочку с документами, отправилась сначала в банк, а после в департамент переселенцев изучать свои права и обязанности.

В последнем мне удивились. Сначала тому, что я так поздно сподобилась прийти, а после, выяснив, что мне таки назначали риалана, – тому, что он мне все не рассказал. Было неловко. Но, засунув свои неудобства куда подальше, я все же настояла на консультации и не пожалела.

В общем-то, в Малахите переселенцам жилось хорошо. Пособие, подъемные, да и в дальнейшем государство еще пять лет опекало своих новых граждан. Эх, у нас бы так о людях заботились!

После прогулки по различным инстанциям я не на шутку утомилась, все же бюрократы есть бюрократы – в любом из миров! Вымотанная и проголодавшаяся, присела пообедать в первом попавшемся кафе под открытым небом. Кстати, интересно, как называются такие места на местном диалекте? Раз «автоматический переводчик» нашел аналог этого слова в моем словарном запасе.

Перекусив вкуснейшей рыбкой и выпив чаю, я направила свои стопы домой. Едва по привычке не ушла к Феликсу, но вовремя опомнилась и все же пошла к холостяцкому оплоту Лельера.

По дороге случилась весьма и весьма неожиданная встреча – меня почти сбил с ног выскочивший из-за угла арахн. Я шарахнулась к стене, чувствительно приложившись лопатками о каменную кладку, и выпустила из рук сумочку. Та бойко поволочилась за пауком, случайно зацепившим ее одной из лап. Остановившись, членистоногий озадаченно приподнимал одну лапу за другой, пытаясь понять, что ему мешает.

– Здравствуйте, – подошла я, доброжелательно глядя на арахна и пытаясь запихнуть поглубже иррациональный страх перед этими созданиями.

– Добрый вечер, Юлия, – с некоторой заминкой прострекотал паук. Серый, с красными разводами по шкуре и легким пушком на тельце! Это же Лариш!

– Как я рада вас видеть! – вполне искренне заявила я, уже гораздо более тепло глядя на нечаянно встреченного знакомого. – Вы куда-то торопились?

– А, это вас я сбил? – казалось, смутился плетельщик. – Простите, я пребывал в расстроенных чувствах и был несколько небрежен.

– Ничего страшного, – мило улыбнулась я в ответ, поправив шляпку с тонкой, короткой вуалью. – Я не в обиде.

– Вот и чудесно. А сейчас извините, я должен идти.

– Конечно-конечно, – у меня и в мыслях не было задерживать арахна, потому я забрала свою сумочку и сказала напоследок: – Насте привет!

Реакция на эту, в общем-то, безобидную и даже дежурную фразу была странная. Паук вновь перебрал ногами по мостовой, шерсть встала дыбом, увеличивая Лариша в размерах, а в фасеточных глазах пронеслось столько эмоций, что аж страшно стало.

– Непременно! – почти рявкнули на меня и, откланявшись, все с той же крейсерской скоростью унеслись вперед по улице.

– Чудно`, – задумчиво протянула я, ощущая, как расправляет крылышки исконно женское любопытство, которое намекнуло, что нам явно стоит прогуляться в гости к Насте.

Вроде как после нашей недавней беседы у них с Ларишем, наоборот, все должно было быть очень хорошо. А в итоге получилось непонятно что! И да, мне интересно, что тому виной…

Но сейчас – домой к Лелю! Меня там ждет литературка о фениксах, которую я запросила у служанки перед уходом. Та, все так же не поднимая глаз от пола, ответила, что спросит у господина и, если тот одобрит, конечно же, все даст.

Через полчаса я устроилась в библиотеке вместе со стопкой старых книг и переданной запиской от Лельера в стиле: «Это все ерундистика, никто лучше меня тебе не расскажет».

Помня неплохие ораторские способности шута, я, конечно, охотно поверила этому утверждению, но все же решила и сама почитать.

Если своими словами…

Итак, фениксы. Неуравновешенные граждане с гипертрофированной манией величия. Если вкратце, они уверены, что мир по умолчанию у их ног, причем так, только так и никак иначе. В мозгах у пернатых долгое время активно эксплуатируется идея, что «Земля – есть центр Солнечной системы». Особо безнадежные личности считают, что их «Земля» плоская и они – одинокий разум во вселенной. Больше в оной ничего примечательного, кроме него исключительного, нет. Считается, что две из четырех жизней эти ребята теряют именно в молодости, пока активно пытаются «прогибать изменчивый мир». Пару раз умерев и поняв, что мир как-то пластичностью не отличается, пернатые умнеют и начинают, как и все остальные, искать свое место в нем.

Также у этой расы есть вполне официально признанная болезнь под названием «синдром Геримера». В народе ее называют «болезнью черного властелина». Но про это я уже, кажется, слышала от самого Леля.

Да, народец, конечно, примечательный. Мне искренне жаль те миры, в которых фениксов много! Если каждый едва оперившийся юнец одержим жаждой власти и норовит отгрохать себе «башню Саурона»… ы-ы-ы-ы… там весело!

Фениксы эмоциональные, часто одержимые идеей. У них всегда есть глобальный смысл жизни. Вот всегда! Если феникс живет просто так и еще не проел вам плешь на тему того, чего он желает, значит, с ним что-то не так.

Я задумалась. Что-то не припомню за Лелем навязчивых идей… он у нас просто милый домашний псих без претензий на мировое господство.

За изучением бумаг время текло незаметно, и за окном уже давно стемнело.

Я вздрогнула от того, что в библиотеке одновременно вспыхнул верхний свет и настольные лампы. Огляделась, но никого не увидела. Автоматическое освещение? Любопытно.

Произошедшее отвлекло меня от новой информации, и внезапно вспомнилось, что я в гостях у шута и тому, по идее, уже давно пора появиться. Не может же он меня просто тут поселить и бросить на произвол судьбы? А как же опека, а как же «развлечь подругу дорогую в тяжелый для нее жизненный период»? Это, кстати, цитата!

Слава богу, приступ самолюбования и «мне все должны» минул довольно быстро, но вот беспокойство за хозяина дома осталось. Мы и правда хотели начать работать… не могло же с Мастером что-то случиться? Или могло?..

– Так, Юлька! – Я решительно захлопнула книгу. – Работа с Мастером случилась! Он сейчас наверняка беспечно мучает кого-то в подвалах, так что можно не переживать! Главное, чтобы не на улицах и не лунных блондинок!

Я немного нервно рассмеялась, отдав себе отчет в том, что отныне считаю нормальным. Эх, Юлька, Юлька…

Когда все книги были сложены в аккуратную стопку, а мои разрозненные записи на листках нашли свое пристанище в рабочем блокноте, я окинула долгим взглядом пустынную библиотеку и задумалась.

– А чего я хочу?

И правда, а чего? Спать еще рано, да и ни в одном глазу. Что-либо делать – а с кем? Шута дома нет, а искать единственную служанку как-то совсем странно. Тем более что я ей скажу? Здрасте, я Юля и мне скучно? Восхитительно логично! В лучших традициях фениксов не иначе как принцип «с кем поведешься» срабатывает.

Решила, что надо взять книжку для вечернего чтения и остаток вечера провести у себя в комнате. Как умная девушка и воспитанная гостья, вот!

Я выбрала книжку. Я вышла в коридор. Я поднялась на второй этаж, прошла до своей комнаты и застыла, уже взявшись за округлую ручку. На том конце коридора белоснежная двустворчатая дверь, ведущая в половину Лельера, была слегка приоткрыта.

Мне часто доводилось в жизни испытывать искушения, но таких еще не было. С одной стороны, невежливо в отсутствие хозяина ходить по его личной территории, а с другой – он мне это не запрещал, более того, даже косвенно поощрял! Там, конечно, была еще какая-то мутная фраза про личную ответственность, но когда это охваченная любопытством женщина прислушивалась к здравому смыслу?

Я разжала пальцы, отпуская уже нагретый металл, и, прижав к груди книгу, двинулась вперед.

Меня манила эта дверь, как запретная каморка влекла Буратино, как тянула детей Нарния за створками платяного шкафа… но, наверное, самым точным было бы сравнение с тайной комнатой Синей Бороды. Ох, как я сейчас понимала его жен!

Свет снова причудливо замигал, словно само провидение предупреждало меня о том, что в некоторые места лучше не соваться. Но мне было любопытно. А еще я хотела найти ту портретную галерею, которую мы проходили, когда я в первый раз попала в дом шута, незадолго до ограбления. Я хотела ее найти… и увидеть наконец, кто именно изображен на картинах. Были у меня нехорошие подозрения, но не хотелось думать, что все так запущено.

На какой-то миг я замялась возле дверей, но все же решительно потянула на себя. По ту сторону был мрак, неяркий свет от ламп коридора выхватывал лишь смутные очертания большой комнаты. Я осторожно вынула из пазов в настенном бра прохладную сферу света и двинулась вперед.

Опасения оказались беспочвенны. Стоило мне выйти на середину комнаты, оказавшейся гостиной, как огни загорелись и в ней. Противоположные двери были гостеприимно распахнуты во всю ширь. Я прерывисто выдохнула и двинулась дальше.

Я еще в прошлый раз пришла в ужас от состояния этих комнат. Пыль, осколки стекла, хрустящие под подошвами туфель, разлитое по дорогому паркету вино. Валяющаяся бутылка, нечаянно задетая носком обуви, со звоном откатилась к стене, и я замерла от страха. В окружающей мертвой тишине это казалось звуком набата…

Я шла, ощущая, как свет освещает мой путь в этот самый миг, а после гаснет, оставляя во мраке на крошечном пятачке, и вспоминала слова Леля о том, что он постоянно впечатляет самого себя. Друг мой, ты сам поддерживаешь свое сумасшествие. Тебе это нравится! Тебе просто нравится утопать в своем мраке и саморазрушаться! Ты пестуешь это в себе с такой заботой и самоотдачей, что даже страшно становится! Твоя темная сторона – как твоя личная, шутовская половина дома. Ты сознательно не приводишь ее в порядок, позволяешь зарастать пылью и закрываешь окна плотными шторами.

Как можно помочь тому, кто наслаждается своим безумием?!

На картинную галерею я набрела совершенно случайно. Просто за очередной дверью оказалась не гостиная или коридор, а просторная галерея с большими стрельчатыми окнами, сквозь которые лился лунный свет. Слыша лишь свои шаги и свое дыхание, я, не торопясь кидаться к первому же портрету, с каким-то мазохистским удовлетворением тянула, лишь больше разжигая свое любопытство.

Интересно, а психическое состояние может быть заразным?

Я не стала и дальше наслаждаться этим сомнительным предвкушением. Двинулась вперед, вскинула руку с зажатой световой сферой и, осветив портрет, внимательно вгляделась в изображение.

Красивая женщина. Эльфийка с серебряными волосами, нежными чертами лица, тонкой, изящной фигурой и ласковой полуулыбкой на чувственных губах.

Хозяйка Серебряной Горы. Серебряная Госпожа. Серебрянка. Прекрасная безумная садистка, которая сделала Леля таким же.

Да, все же это заразно.

Я опустила руку, позволяя чертам лица девушки затеряться в тенях, сделала два шага вдоль стены к следующему портрету и осветила уже его. Опасения подтвердились.

То же лицо, но уже другая поза – не величественно восседающая на троне, а лениво развалившаяся на тахте в лучах солнечного света. Красивая, светлая и невинная до восхищения. И отвращения, если вспомнить, какая редкостная гадина скрывается под ангельской маской.

Следующая картина.

Серебрянка в лучах луны в поле. Полупрозрачная сорочка, красивое тело – эта картина дышала свежестью и чувственностью, понять, что там именно она, можно было только по уникальным волосам.

Дальше…

Обычный поясной портрет. Проказливая улыбка на розовых губах, шаловливый прищур голубых глаз… словно девчонка, замыслившая проказу. Не верится.

Еще шаг…

Эта картина была уже не так невинна. Почти обнаженная, ведь короткая легкая туника не в счет, эльфийка стояла на краю подземной купели. Мокрая, ухмыляющаяся как последняя бестия… с кнутом в руке.

И еще…

Чопорное, почти монашеское черное одеяние под горло. Она стоит, попирая босой ногой виолончель, а белый пол расчерчен странным алым узором.

И еще одна картина…

Почти точная копия предыдущей, но виолончель прислонена к стене, тонкая фигура Серебрянки затянута в белый балахон с алыми разводами, которых становилось все больше и больше к подолу, пока, наконец, снежный цвет не растворялся в багряном. Белый пол с красным узором казался почти естественным продолжением платья.

Я замерла, в странном оцепенении рассматривая эту картину. Почему-то чем дольше смотрела, тем более жутко становилось. Красная краска до ужаса напоминала кровь. И я почему-то знала – чью.

Зачарованная ужасной эстетикой этих картин и предположений того, что кроется за рисунками, я совсем забылась. Не видела и не слышала ничего, а потому, когда на плечи легли чьи-то теплые руки, у меня сердце в живот обвалилось, и я едва не потеряла сознание от страха. Сфера выскользнула из моих пальцев и с тихим звоном покатилась по полу, освещая стены неровными всполохами.

– Юлька, Юлька… – протянул знакомый голос, и на меня пахнуло знакомым терпким запахом алкоголя. – Ты слышала присказку о том, что любопытство не одну кошку сгубило?

– Слышала, – едва заметно кивнула я и попыталась развернуться, но шут не позволил, сильнее сжав пальцы на предплечьях. Несколько удивившись, я хотела было повернуть голову и спросить, в чем дело, но мне не позволили и этого. Рука феникса скользнула по моей шее и замерла на ней, чуть поглаживая ногтями пульсирующую артерию, а вторая скользнула выше, на подбородок.

– Что ты делаешь?

– Смотрю с тобой картины, – хмыкнул он. – Ты против? Разве ты не этого хотела? А кто, как не я, тебе расскажет обо всем этом наиболее полно? Стоило ли красться, Юленька, если можно было просто попросить?

– Эм, кажется, во мне только что благополучно сдохла тяга к искусству.

– Да? Какая досада. Но ничего, мы как-нибудь справимся! Воскресим! Со мной это сработало, думаю, с тягой к искусству будет то же самое. Почти как новая… только немного покореженная.

– Лель…

– Что такое? Итак, вернемся к началу нашей экспозиции. На ней вы можете наблюдать Серебряную Госпожу во всем ее блеске. Тронный зал Серебряного Града, серебряный трон посреди, как вы уже поняли, серебряного зала, и на нем обалденно Серебряная Госпожа в белом наряде, расшитом, конечно же, серебром. Я не очень часто повторялся?

– Пару раз, – чуть дрогнувшим голосом ответила я, мысленно досадуя на то, что я вновь превратилась в послушного, очарованного кролика.

Лель же продолжал изображать из себя Каа.

– Ты хорошо меня слышишь?

Угу… правда, вижу не очень, но «Мы слышим тебя, Каа. Твои бандерлоги».

– Вот и чудно, значит, продолжим. Так, дальше тут не особо интересно – фантазии художника на тему того, что эта эльфийская дрянь очень хорошая. Ладно бы только сам заблуждался, но он способствует распространению этой ереси… возмутительно, не так ли? Дальше… дальше мои любимые… и мои знакомые. Белый пол, алые разводы… белое платье, красная кровь… По рисункам отчетливо видно, что художник очень даже в курсе милых развлечений этой непогрешимой дряни. Впрочем, это так и есть. Я нашел совершенно седого и некогда весьма красивого юношу в какой-то подворотне в Изумрудном. Он рисовал и продавал свои работы за копейки лишь для того, чтобы купить дурь, ненадолго забыться в дурмане и не подпускать к себе воспоминания. О, как я его понимал.

– Ты ему помог?

– Конечно, помог. Я же не зверь… Спросил, чего он хочет, и, получив подтверждение, дал избавление от мук.

– Как?

– Убил.

Руки на шее разжались, и я перестала ощущать присутствие за спиной. Немного постояла, но, услышав скрип открывающихся ставней, порывисто развернулась, уже не зная, что думать. Но, слава всему, шут лишь распахнул одно из окон и уселся на подоконник, прикуривая очередную сигарету от вспыхнувшего на кончиках пальцев огонька. Он покосился на меня, негромко рассмеялся и похлопал по подоконнику рядом.

– Иди сюда. Я закончил… и да, меня отпустило.

– А почему прихватило?

– Увидел тебя здесь. Я не особенно люблю это место, но снять картины тоже выше моих сил. Пока она жива, так точно.

– Лель, всегда хотела спросить… А почему ты ее сам не убьешь? Ты же этого хочешь!

– А как ты себе это видишь? Вот я, Мастер Пытка, почетный и уважаемый член общества, телепортируюсь в Аквамарин и зверски убиваю на глазах у народа всеми обожаемую Серебряную Госпожу? Ха-ха. И снова ха.

– Да, это сложно, – вздохнула я в ответ.

– Конечно, сложно, – кивнул Лель и пояснил: – Меня Гудвин не пускает, потому как ему осложнения в отношениях с соседним государством не нужны. У меня вообще по магии безумно много ограничений, и без его карт-бланша я слаб.

– А почему ее не судят? Ты ведь не единственный пострадавший!

– В Аквамарине Серебрянку весьма ценят… Увы, во всех мирах, как правило, закрывают глаза на мелкие недостатки хороших правителей.

– Это нечестно…

– Это естественно, – горько усмехнулся он и, затушив сигарету о серый камень, внезапно спросил: – Юлька, хочешь чаю?

– Уместно ли звать слуг? – усомнилась я, припоминая, который сейчас час.

– В это время тут никого уже нет. Так что у нас будет самообслуживание!

– Это интригующе, – наигранно бодро проговорила я, вкладывая руку в предложенную ладонь. – Пошли!

И мы пошли.

Каким-то шестым чувством я поняла, что пока все сказанное должно остаться в этой галерее и продолжать слишком болезненный разговор о прошлом не надо.

Лель меня удивил. Мы спустились на первый этаж, но свернули не в те двери, из которых вкусно пахло едой, а в одну из соседних. Маленькая, неприметная, похожая на дверцу кладовки – ничего не предвещало того, что за ней такое… богатство.

Там оказалось на удивление уютно. Маленький круглый столик, пара стульев возле него, большой шкаф с разнообразными баночками, мешочками и засушенными веточками трав.

– Что это? – Я подошла к шкафу и, взглядом попросив позволения, вытащила одну из банок. Открутила крышку и глубоко вдохнула пряный аромат яблока с легкими нотками корицы.

– А это – моя маленькая коллекция.

Шут прислонился спиной к стене и, скрестив руки на груди, с улыбкой наблюдал за мной.

– Коллекция?.. – Я перенюхала еще несколько баночек и неверяще спросила: – Чай и кофе?

– Скорее чай, – поправил музыкант. – Кофе люблю, но без фанатизма, а вот чай – слабость.

– Удивительно, – прошептала я, потрясенно глядя на друга. – Вот чего угодно от тебя ожидала, но не такого. Уж не знаю почему…

– Стереотипы, детка, – истинно лельеровским тоном протянул шут. – И ты вся в их власти. Впрочем, не ты одна, так что не расстраивайся.

Такой тон и слова почему-то задели, хотя, в общем-то, шут был прав. Подтвердилась крылатая фраза о том, что истина неприятнее всего.

– Ладно, – уже более миролюбивым тоном продолжил Лель. – Ты выбрала, что мы будем пить?

– М-м-м… наверное, вот это! – Я протянула банку, снятую первой. Очень уж запала в душу кислая яблочная нотка, оттененная пряностью.

– Хороший выбор, – голосом продавца-консультанта похвалил приятель и ушел в другую часть каморки колдовать над чайничком.

Наполнил водой большой медный заварник с затейливым орнаментом по бокам. И положил на него засветившиеся ладони. Чайник раскалился на глазах.

– Ничего себе ты портативный кипятильник! – присвистнула я. – Лель – незаменимый человек в походах!

– Юлька, я в принципе незаменимый человек, и не только в походах! – самодовольно откликнулся он.

Я только с улыбкой покачала головой. Ох уж этот шут!

И ни следа от недавней меланхолии.

– Кстати, а где ты был?

– Наслаждался уникальным зрелищем «Трое расстроенных мужчин совместно думают над тем, как вернуть своих дам сердца». Кстати, план Феликса мне показался наиболее рабочим, так что жди! Все будет красиво!

– А ты, наверное, сидел и советовал, предатель? – усмехнулась я.

– Ну вот, опять предатель. Они меня так же называли, и как раз за то, что я стоически молчал! А ты-ы-ы… эх, Юля, в друзей надо верить.

– В то, что ты совсем уж молчал, прости, но не верю. Как минимум комментировал!

– Не без того, – скромно признался Лельер, выдвинул для меня кресло, дождался, пока я сяду, и придвинул ближе к столику. Сам опустился напротив и, сложив руки на груди, начал изучать меня взглядом. Это было не назвать никак иначе. Он смотрел – как трогал, сметал барьеры, разрушал щиты в попытке заглянуть куда-то глубже.

Это дико нервировало.

К тому, что для Лельера флиртовать так же естественно, как и дышать, я привыкла давно и уже не обращала на это особого внимания, но вот так… Бр-р-р.

Скорее бы чай заварился.

– Любопытно, – наконец проговорил шут Гудвина, прерывая столь мучительный для меня зрительный контакт.

– Мне даже страшно выяснять, к чему относится эта характеристика.

Я нервно улыбнулась и провела указательным пальцем по столу, прослеживая древесный узор.

– Страшно? – Он резким птичьим движением склонил голову набок и в этот момент, как никогда, напомнил Мастера Хина.

– Я привыкла… – на миг замешкалась, но все же внесла коррективу: – Я думала, что привыкла к тебе любому. Думала, что знаю, какой ты… Чего от тебя ожидать. Но ты… аверс, реверс… как стороны монеты. Аверс был изучен, но внезапно оказалось, что на реверсе совершенно другой узор. Потому сейчас, когда ты так пристально смотришь, но и не думаешь двусмысленно шутить… меня это напрягает!

В синих глазах на миг мелькнула рассеянность, а после Лель с нажимом потер висок и проговорил:

– М-да…

– Что – м-да? – настороженно переспросила я.

– Не думал, что приличное поведение может стать поводом для страшных подозрений.

– Это не подозрения!

– Да-да, это личный дискомфорт, – хмыкнул в ответ Лель и, очертив окружность на чайничке, сказал: – Готово.

– Вот и чудно, – с облегчением выдохнула я.

– Сахар, сладости? – коротко спросил шут, аккуратно поднимая чайничек и наливая в чашку тонкой струйкой.

– Зачем сахар? Лишь вкус портить.

– Рад, что ты разделяешь мои взгляды.

Лельер придвинул ко мне одну чашку, на которой от повышения температуры начали поступать затейливые узоры, и взял другую.

Я подняла кружку на уровень глаз, с любопытством глядя, как на белом фарфоре расцветают яркие цветы.

Взглянула на друга.

Картина на редкость мирная и почти пасторальная.

Свет и тени причудливо ложились на его лицо, делая более заметными круги под глазами от усталости и общие черты со «второй ипостасью». Эх, Лель, как бы ты ни прятал свой настоящий облик, он все равно выглядывает отовсюду. Стоит только начать смотреть более внимательно.

Тонкие нервные пальцы сильнее сжались на ручке, а ноздри дрогнули, улавливая мельчайшие оттенки аромата.

– Вкус-с-сно, – довольно улыбнулся Лель.

Я вздрогнула от звука его голоса. Черт, опять сама не заметила, как провалилась в созерцание.

– Ну что, дорогая моя Юля… пойдем!

Он схватил меня за руку и потащил в гостиную, по дороге рассказывая, что у него где-то завалялась колода карт и мы перед сном просто обязаны сыграть партейку! И непременно на раздевание. Я, разумеется, высказала шуту все, что думаю о его нравственности, и, если честно, с немалым облегчением. Привычный балагур Лель был ближе того до невозможности острого и больного мужчины, с которым я в очередной раз столкнулась в картинной галерее.

Глава 14

Утро началось с грохота.

Я села на постели, пытаясь сообразить, откуда крики и стук, и вообще, где я нахожусь.

– Юля, вставай! – орали за дверьми.

Выбравшись из постели и поддерживая мужские спальные портки, я протопала к дверям и распахнула их. Лель едва увернулся от створки, которая почти что засветила ему в лоб, внимательно оглядел меня и… совершенно вульгарно заржал, сползая по противоположной стене.

– Сволочь, – зевнула я, опираясь о косяк. – Чего тебе надобно от меня в столь ранний час?

– Как чего? – удивился шут, совладав с первым приступом хохота. – Ты разве не помнишь, о чем мы вчера говорили?

Я честно попыталась воскресить воспоминания. Воспоминания, придавленные бутылкой выпитого вчера за картами вина, особо воскресать не желали, но я была настырной. В голове появилась смутная картина о том, что бокала после третьего я сказала, что меня не устраивает моя физическая форма, и Лель торжественно пообещал заняться этим вопросом как можно скорее. Судя по всему, «как можно скорее» наступило уже сейчас.

– Эм… я передумала, – честно сообщила в ухмыляющуюся блондинистую морду и попыталась было закрыть дверь, мысленно уже уносясь в объятия одеяла.

– Как бы не так! – Между дверью и косяком быстро была вставлена чья-то ступня. – Ты вчера предупреждала о таком! Поздно! Одевайся и пойдем.

– Куда? – зевая, без особого энтузиазма осведомилась я.

– Как куда? Бегать! Одежда в шкафу! Жду тебя через двадцать минут внизу. Если не придешь, то поднимусь и вытащу из постели за пятку.

Я одарила шута мрачным взглядом и развернулась к шкафу, слыша, как за спиной тихо закрывается дверь. Увы, робкие надежды на то, что вещей там не окажется, не оправдались. Я, поняв, что от здорового образа жизни отвертеться не получится, отправилась в душ.

 

Пробежка и Лель выжали из меня все соки и нервы. Особенно нервы, особенно комментариями! Я, наверное, держалась и бежала только потому, что не теряла надежды все же нагнать державшегося чуть впереди гада и… нет, даже не стукнуть, а отвесить хорошего пинка!

Приползла домой без сил. Растрепанная, запыхавшаяся и пропыленная. В холле нас ждал до отвратительного свеженький и улыбчивый посыльный с букетом цветов.

– Здравствуйте! – обаятельно улыбнувшись во все клыки, проговорил ниор. – Могу я увидеть леди Юлию Аристову?

Ага, то есть он даже мысли не допускает, что сия леди – это я.

– Можете, – кивнул ему шут и указал на меня. – Вот.

Прислонившись к стене и все еще пытаясь выровнять дыхание, я лишь вяло махнула рукой, что да. Вот.

К чести посыльного, он не позволил никаким эмоциям отразиться на своем лице, подошел ко мне и с поклоном протянул букет. Выпрямился, толкнул вдохновенную речь о том, как радостно ему дарить прекрасные цветы прекрасным девушкам, а особенно таким восхитительным, как я. «Восхитительной мне» как раз сползла на глаза прядь волос из небрежно стянутого на макушке пучка.

Ниор еще раз радостно улыбнулся. Я – ему. Лель – нам. И показал на дверь.

Мужик оказался понятливым и вымелся из дома буквально со скоростью звука.

– Цветочки! – протянул шут, выхватывая у меня букет. – Красивые! Редкие и дорогие.

– Отдай! – рявкнула я, пытаясь выхватить букет.

– Потом, – отмахнулся от меня Лель и пошел к лестнице на втором этаже. – Красивые какие! Мне вот цветы никогда не дарили! А мне, может, завидно?

– А концерты?

– Там их в меня кидают. Это не то. Кстати, для справки, вот это – аквамаринские орхидеи. Считаются цветами королей, на языке цветов же означают нежную и трепетную любовь.

– Интересно, – чуть покраснела я.

– Да! – радостно согласился шут и насмешливо пропел: – И кто же мог нам это подарить? Прямо ума не приложу!

– Гад ты, – уныло протянула я, наконец-то забирая букет. – Вредный, ехидный и противный гад. Тебя ни одна девушка не выдержит!

– А как же то, что я хороший друг, обаятельный тип и, хочу заверить, просто потрясающий любовник?

– Правда? – хмыкнула я.

– Можем проверить! – воодушевленно отозвался Лельер, начиная расстегивать рубашку.

– Иди в пень! – эмоционально пожелала приятелю я и сбежала в свою комнату.

Там я аккуратно поставила цветы в уже принесенную служанкой вазу. Хм, интересная у Леля горничная… очень интересная. Цветы только принесли, а для них уже все готово.

Среди нежных лепестков и зеленых стеблей нашелся маленький конвертик. Я улыбнулась, провела бумагой по губам, чуть прикрыв глаза и уловив знакомый запах. Кик хранил в ящике для бумаг саше со специальными травами, которые отпугивали мелких насекомых. Да, те самые приятные нотки.

Развернув послание и пробежавшись взглядом по строчкам, я расплылась в еще более широкой улыбке.

«Доброе утро, мое солнце.

Желаю тебе хорошего дня и много-много терпения. Лель тот еще сосед. Но ты сама так решила, и препятствовать я не смею.

Люблю, скучаю и очень жду встречи.

Смею пригласить мою леди на свидание. Сегодня, 18.00. Что скажешь?»

– Я скажу «да!», – тихо протянула я в ответ и закружилась по комнате, ощущая себя совершенно и безрассудно счастливой.

Еще немного полетав по спальне, я плюхнулась на кровать и некоторое время смотрела в потолок.

– И что я раньше переехать не сообразила? Какая прелесть сразу началась! Конфетно-букетный во всей красе!

Спустившись к завтраку, я застала за столом Мастера Хина.

Затормозив от неожиданности, я застыла на пороге, задумчиво его разглядывая. Острое лицо, длинный нос, хищный разрез синих глаз, серебристо-седые волосы, аккуратно зачесанные назад. И синий форменный камзол с черепами на рукавах.

– Доброе утро.

– Здравствуй, Юля, – улыбнулся он мне в ответ и кивнул. – Присаживайся. Что будешь кушать?

– А у нас есть выбор?

Выбор был. Каша или зерновые хлопья в кефире а-ля мюсли. Немного подумав, решила попробовать последние.

– Какие планы на день? – светски спросил у меня Мастер ближе к десерту.

– Пока не знаю, – пожала плечами в ответ. – Быть может, схожу в гости к Насте или Ришке, ну и продолжу изучение материалов по фениксам. Кстати, об этом, когда ты сможешь уделить мне внимание?

– Не знаю, – спокойно ответил мужчина и потянулся к бокалу с апельсиновым соком.

– Как это не знаешь?! – даже немного возмутилась я. – А как же терапия? Ты меня для чего сюда притащил?

– Я тебя сюда притащил для того, чтобы ты не пошла абы куда, – чуть заметно улыбнулся Мастер. – Ну и потому, что мне приятно твое общество, разумеется.

– Ну уж нет! – Я со звоном поставила кофейную чашку на блюдце. – Раз обещал мне практику – изволь ее обеспечивать! Где я еще такой образец найду?

Он несколько секунд смотрел на меня удивленным взглядом, а потом расхохотался, вытирая выступившие в уголках глаз слезы.

– О-о-о, Юлька, ты прелесть! Образец!

– Извини, – немного смутилась я.

– Ничего, ничего! – поспешно заверил меня Мастер. – Просто это очень забавно звучало.

– В общем, давай думай, когда ты сможешь уделить для этого время. – Я вновь решительно посмотрела на Хина.

– Ну-у-у… Хорошо, – вздохнул тот. – Давай попробуем завтра.

Почти сразу Мастер попрощался и отбыл на работу. В пыточные казематы Малахита.

Интересно, а он там палач или как? Ведь, по идее, начальник департамента дознания не должен ежедневно лично гулять к пленникам?

Ладно, не мое это дело! Мое дело связано только с личной, а не рабочей стороной его жизни.

После ухода Лельера я и правда решила прогуляться в гости к Насте. Сверившись с адресом, оставленным девушкой в прошлую встречу, я поняла, что это, в общем-то, недалеко, и решила прогуляться пешком. Конечно, есть вероятность, что ее нет дома, но что ж. В таком случае пройдусь до департамента переселенцев, благо все бумаги с собой. Я вчера далеко не все сделала.

До места назначения я добралась за полчасика. Оглядела небольшой, очень симпатичный и утопающий в цветах дом, я открыла калитку и, пройдя по дорожке несколько метров, пару раз позвонила в колокольчик рядом с дверью. Мне открыла сумрачная, недовольная Настя, которая, впрочем, немного просветлела лицом, когда увидела меня.

– Привет. – Она сделала шаг вперед и приобняла меня за плечи. – Визит нежданный, но радостный.

– Да вот как-то так получилось, – виновато улыбнувшись, я развела руками. – Свободный день, безумно много перемен в жизни в последнее время и желание обсудить.

– Ой, как я тебя понимаю! Разувайся, проходи, будем чай пить!

Я мысленно радостно потерла ручки. Все же мне очень не хватало живительной терапии женских посиделок!

За чаем и вкусняшками мы немного разговорились. Я рассказала, что ушла от Кика. Настя даже поперхнулась очередным глотком и еще после закашлялась, когда узнала, у кого именно я сейчас живу.

– То есть… вы теперь с Лелем вместе? – осторожно спросила переселенка, явно прикидывая, как бы мне половчее высказать свое честное мнение, если это и правда так.

– Ты что?! Просто так получилось, что я у него живу до отъезда в Аквамарин, а после возвращения уже буду искать себе домик или квартирку. Кстати, хотела с тобой поговорить на эту тему. Какие есть «подводные камни» и что надо знать?

Следующие минут двадцать у нас были посвящены разбору непростой темы о съеме жилья. В Малахите, как и везде, с этим обстояло не так уж и просто!

Уже незадолго до ухода, в одну из тех пауз, во время которых начинаешь понимать, что все уже обсудили и пора домой, Настя внезапно сказала:

– Юль, а что бы ты делала, если бы тебя обманули?

– Смотря как обманули, – пожала плечами я. – Все зависит от последствий, от моей боли.

– Последствий никаких нет… ну, за исключением того, что я психанула и сказала вообще на глаза мне не показываться.

– Не вчера, часом? – вспомнила я сбившего меня с ног Лариша.

– Да, вчера, – удивленно посмотрела на меня переселенка и, получив объяснение, откуда я про это знаю, немного расслабилась и невесело рассмеялась. – Вот так и бывает – наглупишь, наговоришь разного на эмоциях, а потом сидишь и боишься, что он и правда больше не придет.

– А почему ты так отреагировала? Как вообще все было?

– Лариш пришел… с цветами, весь такой уверенный, сказал, что ему вдруг внезапно стало плевать на мои страхи. Отныне мы будем решать все мои сложности вдвоем. Я малость офонарела от такой внезапной смелости… ты же знаешь Лариша! Он корректный до безумия! Чтобы от него и такое… в общем, не верится просто. А дальше он обернулся.

– И? – не выдержала я после краткой паузы.

– И… и там тот, с кем мы конфликтуем почти все время, что я пребываю в Малахите! И кого я, разумеется, знаю под совсем другим именем! А дальше слово за слово… Он мне пять, а я ему десять. В итоге указала на дверь и сказала больше не приходить в любом виде.

– Обалдеть, – высказалась я. – Но получается, ты хочешь, чтобы он вернулся?

– Не знаю я, чего хочу, Юль! Я в этом плане… в общем, прав он. Я трусиха.

Я уже прикинула, что неплохо бы косвенно донести до Лариша то, что, быть может, стоит сходить к Насте в гости повторно.

– Только не говори ему!

– Кому? – немного растерялась я и, невинно хлопнув ресницами, добавила: – Я же с Ларишем почти не общаюсь.

– Зато с его альтер-эго очень даже общаешься, – неразборчиво буркнула приятельница и убежала на кухню за новой порцией чая.

А я сидела и анализировала полученную информацию. Общаюсь, значит… со второй ипостасью Лариша. Но в моем окружении только Кик, Лель и Айлар Тис. Методом исключения у нас остается только Айлар. Красноглазый, серокожий нелюдь, у которого как раз очень натянутые отношения с Настенькой. И если вспомнить, что паук у нас тоже пепельно-серый в багровых разводах, – сразу все становится ясно.

Очень любопытственно!

А еще ин



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2018-12-19 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: