Критерий фальсифицируемости теорий по Карлу Попперу
4 января
114 дочитываний
4 мин.
321 просмотр. Уникальные посетители страницы.
114 дочитываний, 36%. Пользователи, дочитавшие до конца.
4 мин. Среднее время дочитывания публикации.
Данная статья относится к Категории: Методология науки
К. Поппер в 1990 году
Карл Поппер опубликовал книгу: Логика научного исследования / Logic of Scientific Discovery, где предложил критерий фальсифицируемости / falsifiability теорий. Применение этого критерия – по мысли его автора – позволяет отделить научное знание от ненаучного.
В 1953 году Карл Поппер так описал ход своих рассуждений:
Летом 1919 года я начал испытывать всё большее разочарование в этих трёх теориях - в марксистской теории истории, психоанализе и индивидуальной психологии, и у меня стали возникать сомнения в их научном статусе. Вначале моя проблема вылилась в форму простых вопросов: Что ошибочного в марксизме, психоанализе и индивидуальной психологии?, Почему они так отличаются от физических теорий, например, от теории Ньютона и в особенности - от теории относительности?. Для пояснения контраста между этими двумя группами теорий я должен заметить, что в то время лишь немногие из нас могли бы сказать, что они верят в истинность эйнштейновской теории гравитации. Это показывает, что меня волновало не сомнение в истинности трех других теорий, а нечто иное. И даже не то, что математическая физика казалась мне более точной, чем теории социологии или психологии. Таким образом, то, что меня беспокоило, не было ни проблемой истины - по крайней мере, в то время, - ни проблемой точности или измеримости. Скорее я чувствовал, что эти три другие теории, хотя и выражены в научной форме, на самом деле имеют больше общего с примитивными мифами, чем с наукой, что они в большей степени напоминают астрологию, чем астрономию.
|
|
2. Карл Поппер и Сирил Хошл
Я обнаружил, что те из моих друзей, которые были поклонниками Маркса, Фрейда и Адлера, находились под впечатлением некоторых моментов, общих для этих теорий, в частности, под впечатлением их явной объяснительной силы. Казалось, эти теории способны объяснить практически всё, что происходило в той области, которую они описывали. Изучение любой из них как будто бы приводило к полному духовному перерождению или к откровению, раскрывающему нам глаза на новые истины, скрытые от непосвящённых. Раз Ваши глаза однажды были раскрыты, Вы будете видеть подтверждающие примеры всюду: мир полон верификациями теории. Всё, что происходит, подтверждает её. Поэтому истинность теории кажется очевидной, и сомневающиеся в ней выглядят людьми, отказывающимися признать очевидную истину либо потому, что она несовместима с их классовыми интересами, либо в силу присущей им подавленности, непонятой и нуждающейся в лечении.
Наиболее характерной чертой данной ситуации для меня выступает непрерывный поток подтверждений и наблюдений, верифицирующих такие теории. Это постоянно подчёркивается их сторонниками. Защитники психоанализа Фрейда утверждают, что их теории неизменно верифицируются их клиническими наблюдениями. Что касается теории Адлера, то на меня большое впечатление произвел личный опыт. Однажды в 1919 году я сообщил Адлеру о случае, который, как мне показалось, было трудно подвести под его теорию. Однако Адлер легко проанализировал его в терминах своей теории неполноценности, хотя даже не видел ребёнка, о котором шла речь. Слегка ошеломленный, я спросил его, почему он так уверен в своей правоте. В силу моего тысячекратного опыта, - ответил он. Я не смог удержаться от искушения сказать ему: Теперь с этим новым случаем, я полагаю, Ваш тысячекратный опыт, по-видимому, стал ещё больше! При этом я имел в виду, что его предыдущие наблюдения были не лучше этого последнего - каждое из них интерпретировалось в свете предыдущего опыта и в то же время рассматривалось как дополнительное подтверждение.
|
|
Карл Поппер, Наука: предположения и опровержения / Предположения и опровержения: рост научного знания, М., Аст, 2004 г., с. 65-66.
3. К. Поппер, около 1980 года
И далее:
Зимой 1919/20 года эти рассуждения привели меня к выводам, которые теперь я сформулировал бы так:
(1) Легко получить подтверждения, или верификации, почти для каждой теории, если мы ищем подтверждений.
(2) Подтверждения следует принимать во внимание только в том случае, если они являются результатом рискованных предсказаний, то есть когда мы, не будучи осведомлёнными о некоторой теории, ожидали бы события, несовместимого с этой теорией, - события, опровергающего данную теорию.
(3) Каждая хорошая научная теория является некоторым запрещением: она запрещает появление определённых событий. Чем больше теория запрещает, тем она лучше.
(4) Теория, не опровержимая никаким мыслимым событием, является ненаучной. Неопровержимость представляет собой не достоинство теории (как часто думают), а её порок.
|
|
(5) Каждая настоящая проверка теории является попыткой её фальсифицировать, то есть опровергнуть. Проверяемость есть фальсифицируемость; при этом существуют степени проверяемости: одни теории более проверяемы, в большей степени опровержимы, чем другие; такие теории подвержены, так сказать, большему риску.
(6) Подтверждающее свидетельство не должно приниматься в расчёт за исключением тех случаев, когда оно является результатом подлинной проверки теории. Это означает, что его следует понимать как результат серьёзной, но безуспешной попытки фальсифицировать теорию. (Теперь в таких случаях я говорю о подкрепляющем свидетельстве.)
(7) Некоторые подлинно проверяемые теории после того, как обнаружена их ложность, всё-таки поддерживаются их сторонниками, например, с помощью введения таких вспомогательных допущений ad hос или с помощью такой переинтерпретации ad hoc теории, которые избавляют её от опровержения. Такая процедура всегда возможна, но она спасает теорию от опровержения только ценой уничтожения или, по крайней мере, уменьшения её научного статуса. (Позднее такую спасательную операцию я назвал конвенционалистской стратегией или конвенционалистской уловкой.)
Всё сказанное можно суммировать в следующем утверждении: критерием научного статуса теории является её фальсифицируемость, опровержимость, или проверяемость.
Карл Поппер, Наука: предположения и опровержения / Предположения и опровержения: рост научного знания, М., Аст, 2004 г., с. 68-69.
4. Image by Felix Wolf from Pixabay
Замечу, что критерий фальсифицируемости разделяет множество теорий на: научные и ненаучные (которые принципиально неопровержимы, так как их не может опровергнуть какой-либо факт).
Критерий фальсифицируемости не является критерием истинности либо возможности успешного применения той или иной теории...
Приблизительно двадцать пять лет назад я предложил отличать эмпирические, или научные, теории от неэмпирических, или вненаучных, теорий, указав на то, что эмпирические теории опровержимы, а неэмпирические теории неопровержимы. При этом я руководствовался следующими соображениями. Каждая серьёзная проверка теории является попыткой опровергнуть её. Следовательно, проверяемость есть то же, что и опровержимость или фальсифицируемость. И поскольку мы хотим называть эмпирическими или научными только такие теории, которые можно проверить эмпирически, постольку мы должны заключить, что именно возможность эмпирического опровержения является отличительной особенностью эмпирических, или научных, теорий. Если принять этот критерий опровержимости, то мы тотчас же увидим, что философские, или метафизические, теории неопровержимы по определению.
Карл Поппер, Кантовская критика и космология / Предположения и опровержения: рост научного знания, М., Аст, 2004 г., с. 329.