Не забудем и еще об одном моменте: во время Тайной вечери Иисусу уже
было известно о предательстве одного из Апостолов. Ни разу не назвав имени
Иуды, он сделал несколько вполне недвусмысленных намеков, после которых
тому осталось лишь бежать, воспользовавшись оставленной для него Учителем
лазейкой: "А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит
ему: купи что нам нужно к празднику, или чтобы дал что-нибудь нищим. Он,
приняв кусок, тотчас вышел; а была ночь" (Ин 13:29-30). Почему Иисус так и
не назвал имени предателя - то ли не был до конца уверен в своей
информации и его намеки являлись проверкой, то ли просто не хотел
кровопролития (среди Апостолов были весьма крутые ребята - тот же Петр) -
не столь важно. Интереснее другое: как Иисус получил информацию об измене
в своем окружении?
Вопрос этот может показаться совершенно дурацким: ясное дело, что
Христос знал об этом в силу своего божественного всеведения; да и как он
мог бы получать такого рода сведения незаметно для безотлучно находившихся
при нем Апостолов? Ну, тему "всеведения" я затрагивать не буду, а вот
насчет отсутствия у Христа устойчивых контактов за пределами его обычного
окружения, описываемого Евангелистами - позволю себе поспорить.
Прежде всего: почему, собственно, Тайная вечеря - Тайная? Что
известно о доме, где она происходила, откуда затем Христос с Апостолами
двинулись в Гефсиманию? Можете не напрягать память и не лезть в книжный
шкаф за Новым Заветом - абсолютно никаких сведений на сей предмет в нем не
содержится. Что весьма странно: Евангелисты всегда достаточно подробно
говорят о хозяевах домов, где Учитель останавливался по какой-либо
надобности, а вот о месте, где произошло такое важнейшее событие - ни
звука [в христианском предании за Сионскую горницу - место проведения
Тайной вечери - принимают гробницу Давида, что на южном склоне Сионской
горы (Библейская энциклопедия I:323); именно это помещение фигурирует,
например, на многочисленных живописных полотнах, посвященных этому
эпизоду; мы, однако, никак не можем принять эту точку зрения; то, что
Гробница Давида была построена лишь в IV веке н.э. - это полбеды, в рамках
нашего подхода гораздо важнее то, что в Писании прямо указано - Тайная
вечеря происходила в жилом доме (см. далее)]. Описание же того, как
Христос и Апостолы нашли этот дом, заслуживает, на мой взгляд,
цитирования.
С утра в четверг Апостолы спрашивают у Учителя - где он собирается
есть праздничную пасху? И тогда Христос отправляет в Иерусалим Петра с
Иоанном, снабдив их такими инструкциями: "Он сказал им: вот, при входе
вашем в город встретится с вами человек, несущий кувшин воды; последуйте
за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину дома: "Учитель
говорит тебе: где комната, в которой бы мне есть пасху с учениками моими?"
И он покажет вам горницу большую, устланную, готовую; там приготовьте. Они
пошли, и нашли, как сказал им и приготовили пасху" (Лк 22:10-13). Эпизод
этот, прямо скажем, кажется взятым не из Священного Писания, а из
"Семнадцати мгновений весны" (или, скорее, из "Аквариума"). Совершенно
ясно, что речь в нем идет о связных, обмене вещественными и словесными
паролями, конспиративной квартире и о классическом способе обнаружения
слежки (посредством контрнаблюдения, осуществляемого напарником "человека
с кувшином"). Ясно, кстати, и то, что Петр и Иоанн были посланы именно
затем, чтобы проверить - не засвечена ли явка. Хозяин же квартиры, в
точном соответствии с требованиями конспирации (не претерпевшими, как
видно, изменений за последние двадцать веков), так и не увиделся с ее
посетителями - оттого-то в Евангелиях и нет никаких сведений о нем.
Евангелистам все это явно не показалось заслуживающим внимания; для
нас же весьма существенен тот факт, что Иисус поддерживал конспиративные
(или, по крайней мере, неафишируемые) контакты с по меньшей мере одной
неизвестной Апостолам иерусалимской группировкой. Члены же последней (в
число которых входил "человек с кувшином"), напротив, знали Апостолов по
крайней мере в лицо.
Заинтересовавшись конспиративными контактами Иисуса, я принялся
изучать - под соответствующим углом зрения - текст Нового Завета, тут же
обнаружив целый ряд многообещающих эпизодов. Однако на третьем или
четвертом из них я решительно сказал себе "Стоп", почувствовав, что
начинаю подгонять факты под концепцию. Эдак недолго уподобиться нашим
полоумным "патриотам", способным обнаружить проявления Вселенского
Жидомасонского Заговора даже в шестиконечности снежинок. И все же есть
один эпизод, который нам следует рассмотреть, ибо он, возможно, имеет
прямое отношение к событиям Страстной недели. Речь идет о Преображении
Господнем.
Незадолго до своего третьего (и последнего) похода в Иерусалим
Христос, сопровождаемый Петром, Иоанном и Иаковым, поднялся на гору
совершить молитву. Дальше произошел ряд событий, из которых мы, как
водится, опустим без комментариев прямые чудеса: воссияние лика и одежд
Иисуса, опускающиеся на участников облака и глас с неба. "Сухой остаток"
же будет выглядеть так: "Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но
пробудившись увидели славу Его и двух мужей, стоявших с Ним; и когда они
отходили от Него, сказал Петр Иисусу: Наставник! хорошо нам здесь быть:
сделаем три кущи, одну Тебе, одну Моисею, и одну Илии" (Лк 9:32-33).
Иисус, однако, ни единым словом не стал подтверждать домыслы учеников о
том, что беседовавшие с ним люди - действительно Моисей и Илия. А дальше -
самое интересное: "И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря:
никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческой не воскреснет
из мертвых" (Мф 17:9); "И они удержали это слово, спрашивая друг друга,
что значит: воскреснуть из мертвых?" (Мф 9:10). Попросту говоря: трое
Апостолов оказались нечаянными свидетелями встречи Иисуса с некими двумя
людьми, которая явно не предназначалась для их глаз. Иначе с чего бы это
Учитель потребовал, чтобы они держали язык за зубами - до самой смерти?
Вернемся, однако, к генеральной линии нашего расследования - к
событиям четверга Страстной недели. Итак, как и когда могла быть незаметно
для Апостолов передана Иисусу информация о предательстве Иуды (кто ее
передал - это отдельная тема)? Здесь существует бессчетное множество
способов (например, через практически невычисляемого связника,
закамуфлированного под нищего на паперти), однако в данном случае можно
предположить простейший: Иисус нашел соответствующее сообщение в заранее
оговоренном месте явочной квартиры - "большой, устланной, готовой", после
чего и обвинил Иуду в предательстве.
Есть, однако, и еще одна загадка. После окончания Тайной вечери Иисус
с одиннадцатью Апостолами покинули Иерусалим и совершили свое шествие в
Гефсиманию - масличный сад у подножья Елеонской горы, что восточнее города
[информация к размышлению: поселок Вифания, с которым был связан ряд
примечательных событий (см. выше), расположен на той же самой Елеонской
горе, что и Гефсиманский сад, только первый на юго-восточном, а второй -
на западном ее склоне]. Судя по продолжительности бесед, ведшихся по
дороге, путь был неблизкий. В Гефсиманском саду, после Моления о чаше,
Христос и был арестован. В евангельских текстах не содержится никаких
намеков на то, что Учитель заранее делился с Апостолами своими планами -
куда именно он собирается направиться из Иерусалима. Между тем. Иуда,
покинувший Тайную вечерю задолго до ее окончания, безошибочно привел
группу захвата именно туда, куда следовало, - в Гефсиманский сад.
Надеюсь, этому персонажу мы не станем приписывать дар всеведения?
Тогда давайте рассуждать логически. Ну, как Иуда угадал само место - более
или менее ясно: видимо, Гефсимания служила Апостолам постоянным убежищем в
течение последних дней ("Днем Он учил в храме; а ночи, выходя, проводил на
горе, называемой Елеонскою" - Лк 21:37); отметим, что в Гефсиманском саду
действительно есть скала с большой пещерою, которая, судя по всему, и
служила Апостолам жилищем (Библейская энциклопедия, I:159). Именно отсюда
они, видимо, и отправились в Иерусалим на Тайную вечерю. Непонятно другое;
на чем основывалась уверенность Иуды в том, что Иисус вернется в эту ночь
на свою заведомо засвеченную базу? Ставя себя на место Учителя, он должен
был бы предположить, что тот попытается вырваться из-под колпака и
немедленно исчезнуть из окрестностей Иерусалима, как уже неоднократно
проделывал ранее (например, Ин 10:39-40). Эти "исчезновения" Иисуса очень
интересны сами по себе, однако сейчас речь не о них.
Мы как-то привыкли исходить из того, что в ту ночь в основе всех
действий (а вернее - бездействия) Христа лежало его твердое намерение
"испить чашу сию". Между тем, сыщикам для успеха реальных
оперативно-розыскных мероприятий необходимо как минимум верно
отрефлектировать мотивации разыскиваемого. Кажутся ли способными на столь
точное проникновение в помыслы Спасителя Иуда и стражники Синедриона?
Вопрос, по моему, риторический. И - с другой стороны: пусть Иисус уже
окончательно распорядился собственной жизнью. Однако мог ли такой человек,
как он, сознательно подвергать риску - смертельному, и притом совершенно
бессмысленному - своих учеников, оставаясь вместе с ними? В момент ареста
Учитель заявляет: "Если меня ищете, оставьте их, пусть идут! (да сбудется
слово, реченное Им: из тех, которых Ты мне дал, Я не погубил никого)" (Ин
18:8-9). Однако, прямо скажем: его собственный вклад в то, что ученики
остались живы, кажется минимальным. Ведь это же просто "преступный
недосмотр", что их не перебили на месте в момент инцидента с Малхом!
Все эти соображения позволяют предположить следующее. Иисуса в ту
ночь ждало в Гефсиманском саду некое дело - настолько важное, что, не
сделав его, он не мог ни покинуть Иерусалим (даже под угрозой ареста), ни
добровольно сдаться первосвященникам; Иуде же было об этом известно. Можно
предположить, что в саду - месте своего последнего укрытия - Иисус должен
был либо что-то взять в условленном месте, либо, напротив, оставить, либо
- что скорее всего - с кем-то встретиться. И если его действительно ждал в
саду некий человек (вспомним, например, годичной давности ночной визит к
Иисусу члена Синедриона Никодима), то становится понятным, почему Иисус,
не считаясь с опасностью, постарался успеть в Гефсиманию раньше сыщиков.
Когда должна была произойти эта встреча (произошла ли она в
действительности - это отдельный вопрос)? Думаю, что в тот самый момент,
когда Иисус удалялся в одиночестве в глубину сада - совершить Моление о
Чаше, и вот почему. Давайте сопоставим сцены Моления о Чаше и Преображения
Господня (смотри выше). В обоих случаях Христос удаляется от учеников,
дабы совершить в уединении молитву. В обоих случаях его сопровождают трое
Апостолов, причем одни и те же - Петр, Иоанн и Иаков. В обеих случаях все
трое "телохранителей" странным образом засыпают. Как вы думаете, не
многовато ли тут совпадений, и не идет ли в действительности речь об одной
и той же, малопонятной для Апостолов, встрече Учителя? Тем более, что есть
и прямое указание на то, что Иисус был в саду не один (Лк 22:43);
Евангелист, правда, полагает, что с Учителем находился "ангел", но это уже
чистые домыслы.
Сформулируем вопрос несколько иначе: а могли ли Апостолы разглядеть в
глубине сада разговаривавшего с Учителем человека (даже если таковая
встреча заведомо происходила)? Думаю, что нет, и вот почему. Вспомним
другое событие этой же ночи - отречение Петра во дворе дома Каиафы: "Между
тем рабы и служители разведши огонь, потому что было холодно, стояли и
грелись; Петр тоже стоял с ними и грелся" (Ин 18:18). Это - во дворе
городского особняка; можно себе представить, какой колотун был в ту
весеннюю ночь в Гефсиманском саду. Поэтому вполне резонно предположить,
что Апостолы тоже жгли костер, чтобы согреться. А это значит - в принципе
не способны были разглядеть хоть что-то за пределами освещенного им круга.
Ну хорошо, а могли что-нибудь заметить трое бесславно заснувших
"сопровождающих"? Кстати, как раз в свете такого допущения этот странный
сон становится понятным и естественным. Надо думать, ученики через
несколько минут своего бдения (а кстати - не возлагал ли Учитель на эту
троицу обязанностей дозорных?) промерзли до костей и решили - буквально на
секундочку! - отойти к костру согреться. Увы, такие "секундочки" всегда
кончаются одинаково - молниеносно разморило в тепле, и привет горячий...
Так что особых надежд на их свидетельства я бы тоже не возлагал, однако
кое-что они все-таки наверняка заметили - _д_о_ и _п_о_с_л_е_ своего
пребывания у костра. Во всяком случае, сведения о посещавшем Иисуса
"ангеле" наверняка исходят от них - больше просто не от кого.
ОПУСТЕВШАЯ ГРОБНИЦА
Вскоре после того, как крестная казнь совершилась, на сцене появились
еще два достаточно загадочных персонажа. Один из них - Иосиф Аримафейский,
"знаменитый член Совета, который и сам ожидал Царствия Божия" (Мр 15:43);
в апокрифическом Евангелии от Петра он охарактеризован как "друг Пилата и
Господа". Именно он забрал, с разрешения прокуратора, тело казненного
преступника - "царя Иудейского" - и затем похоронил его в собственной
гробнице. Евангелисты представляют Иосифа как "тайного ученика Христа" (Ин
19:30), хотя в предшествующем тексте Нового Завета нет никаких упоминаний
о его контактах с Иисусом или Апостолами - ни до, ни, что самое странное,
после погребения. Существует, правда, предание, согласно которому он будто
бы первый проповедовал Евангелие в Британии, но оно кажется
малоправдоподобным даже официальной Церкви (Библейская энциклопедия
I:364).
Помогал же ему Никодим, также бывший членом Синедриона. В отличии от
Иосифа, Никодим действительно дважды встречался с Христом, причем первый
раз провел в беседе с ним целую ночь (Ин 3:1-21), а в другом эпизоде
открыто выступил в его поддержку перед другими членами Синедриона (Ин
7:50-52). Поэтому можно предполагать, что инициатором погребения в
действительности был не Иосиф, а именно Никодим. Предание относительно
дальнейшей судьбы Никодима выглядит гораздо более скромным ("впоследствии
принял крещение от Апостолов" - Библейская энциклопедия II:17), а потому
вызывает куда большее доверие.
Как бы то ни было, два видных представителя местного истэблишмента
бросили достаточно демонстративный вызов иудейским властям, причем в тот
самый момент, когда стало ясно, что шутки кончились, а все "официальные"
ученики Христа дрогнули и думали лишь о собственном спасении. Что побудило
их к этому? Одно лишь "ожидание Царства Божьего"? Гм... Иосифу с
Никодимом, между прочим, было что терять - в отличие от учеников, имевших
социальный статус бомжей.
Это все - преамбула. А теперь настала пора непосредственно перейти к
одному из ключевых эпизодов нашей истории - исчезновению тела Христа из
охраняемой гробницы. Гробница эта, принадлежавшая, как было сказано выше,
Иосифу Аримафейскому, представляла собой новый, только что вырубленный в
скале склеп, расположенный в достаточно уединенном месте близ Иерусалима;
последнее обстоятельство сильно облегчало задачу охранников. Вход в
гробницу, заваленный тяжелым камнем (Мак-Дауэлл приводит цифру - полторы
тонны) и опечатанный имперской печатью, охраняла римская стража. То, что
стража была именно римская (то есть высоко дисциплинированная и притом
нейтральная относительно внутрииудейских разборок), играло существенную
роль в аргументации Мак-Дауэлла и Гладкова, и было ими обосновано детально
и убедительно [здесь может быть выдвинуто следующее возражение: в ответ на
просьбу первосвященников "Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите,
охраняйте как знаете" (Мф 27:65); эти слова прокуратора в принципе можно
понять как отказ ("У вас же есть собственная, храмовая, стража - вот и
разбирайтесь сами со своими скандалами!"); Мак-Дауэлл, однако, приводит
чисто лингвистические доводы в пользу того, что в оригинальном
евангельском тексте (в отличие от многих переводов на европейские языки)
все три глагола должны читаться в едином наклонении - повелительном;
означенная фраза, таким образом, в действительности звучит как "имейте
стражу; пойдите, охраняйте как знаете", то есть: "Возьмите солдат и
действуйте далее по собственному усмотрению"].
На рассвете третьего дня стражники, с изумлением обнаружив, что
камень отвален и гробница опустела, немедленно извещают об этом
первосвященников. Те, "собравшись со старейшинами и сделавши совещание,
довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши
ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до
правителя, мы убедим его, и вас от неприятностей избавим. Они, взявши
деньги, поступили, как научены были." (Мф 28:11-15). Пилат впоследствии
счел, что первосвященники фактом дачи взятки подтвердили невиновность
солдат, и не стал подвергать последних наказанию.
Я еще готов допустить, что в божественную, мессианскую, сущность
Христа действительно поверили некоторые иудейские иерархи. Иное дело -
римляне; все, что нам известно из исторических и литературных источников
об их менталитете, позволяет утверждать, что в описываемое время римское
общество было по сути атеистическим. Именно этим обычно объясняют
принципиальную неспособность античной цивилизации противостоять начавшейся
несколько десятилетий спустя моральной экспансии христианства. Поэтому
сама мысль о том, что прагматичные римляне, относящиеся безо всякого
пиетета и к собственным-то богам, готовы всерьез воспринимать еврейские
россказни о Мессии, воскресающем на третий день после смерти - сама эта
мысль представляется мне абсурдной. Это во-первых.
Во-вторых, следует напомнить о том, что дисциплинарный устав римской
армии был весьма суров. Мак-Дауэлл отмечает, что воины, заснувшие на
посту, подлежали неукоснительной смертной казни (безотносительно к
результату подобной халатности). Памятуя об этих двух соображениях,
в_с_е_ действия _в_с_е_х_ участников инцидента - и стражников, и
первосвященников, и Пилата - следует признать совершенно нелепыми (причем
вне зависимости от того, по какой причине в действительности опустела
гробница). Все они как будто сговорились делать именно то, что более всего
противоречит реальным интересам каждого из них. Судите сами.
Вот, например, стража обнаруживает поутру пропажу "охраняемого
объекта". Если солдаты действительно бдели всю ночь, они могут быть
уверены в том, что это неприятнейшее происшествие не является результатом
каких-то сложных игр иудейских властей. С другой стороны, пропажу
обнаружили сами стражи, а не кто-то из начальства. Самое логичное при
таком раскладе - снять на рассвете караул, как это и планировалось, и
нагло отрапортовать, что все в порядке - авось обойдется. Если же
впоследствии иудейское начальство обнаружит вскрытую гробницу и поднимет
шум - сделать морду ящиком и заявить, что когда караул снимали - гадом
буду! - все было о'кей, а уж чего там дальше случилось - не могу знать; и
пускай эти азиатские чурки сами приглядывают за своими жмуриками -
заколебали уже, Ваше благородие!
Ну ладно, пускай начальник караула - не тертый прапор советского
розлива, а, что называется, "девушка честная, но глупая". Почему, однако,
дисциплинированный римлянин отправился со своим покаянным рапортом не к
отцам-командирам, как того требует устав, а к туземному начальству? Он что
- действительно рассчитывает на заступничество со стороны ненавистного
Пилату Синедриона? Ну, тогда он просто полный дурак. Дальше - больше.
Синедрион предлагает стражникам - за умеренную плату - подписать себе
смертный приговор (признать свой сон на посту). Стражники соглашаются и,
честно отрабатывая полученную взятку, трезвонят по всему городу о якобы
совершенном ими должностном преступлении - а то вдруг римское командование
останется в прискорбном неведении об их подвигах.
Что до первосвященников, то им - если они действительно желали
оспорить факт воскресения - просто следовало, "не отходя от кассы",
официально обвинить солдат в том, что те уснули на посту и прошляпили
покражу тела. Иудеи не могли не понимать, что в глазах римских офицеров
этот инцидент просто не может иметь никаких иных объяснений, и лепет
солдат о каких-то чудесах лишь усугубит их вину. Представьте-ка себе
современного генерала, которому пытаются всучить примерно такой рапорт:
"Докладываю, что во время несения караула рядом с нашим постом
приземлилась летающая тарелка, парализовавшая личный состав голубым
свечением, после чего зелененькие человечки вынесли из охраняемого нами
склада 42 автомата и 12 ящиков ручных гранат"; догадайтесь с трех раз,
какова будет реакция генерала? [здесь я подразумеваю нормальную армию, а
не так называемые "Вооруженные силы Российской Федерации" образца
1991-дробь-95 годов] Между тем, именно вступив в переговоры со стражниками
и дав им взятку, первосвященники фактически расписались в своем признании
факта воскресения Христа. Что и было констатировано Пилатом.
Теперь прокуратор. Его подчиненные сперва заснули на посту и проспали
"охраняемый объект", за что подлежат смертной казни. Мало того, они берут
взятку у местного царька и затем выполняют его указания; в любой армии
мира это считалось бы даже больше криминалом, чем сам первоначальный
проступок. В нашем случае, однако, минус на минус удивительнейшим образом
дает плюс: стражники в итоге не были подвергнуты Пилатом вообще никакому
наказанию - его якобы удовлетворила версия о чудесном исчезновении тела.
Не могу не напомнить в этой связи другой эпизод. Когда некоторое время
спустя Апостол Петр столь же таинственно исчез из охраняемой темницы,
Ироду и в голову не пришло принимать во внимание "чудесный" характер этого
события, и он тут же казнил стражников - согласно уставу (Деян 12:19).
Кстати, об исчезновении Святого Петра: "в ту ночь Петр спал между
двумя воинами, скованный двумя цепями, и стражи у дверей стерегли темницу
[...] Ангел, толкнув Петра в бок, пробудил его и сказал: встань скорее. И
цепи упали с рук его. И сказал ему Ангел: опояшься и обуйся [...] надень
одежду твою и иди за мною. [...] Прошедши первую и вторую стражу, они
пришли к железным воротам, ведущим в город, которые сами собою отворились
им; они вышли, и прошли одну улицу, и вдруг Ангела не стало с ним" (Деян
12:6-10). Кто как, а я лично вполне солидарен с Иродом: эти события,
конечно, можно счесть _т_а_и_н_с_т_в_е_н_н_ы_м_и_, но уж никак не
ч_у_д_е_с_н_ы_м_и_. И если Ирод заинтересовался личностью действовавшего в
этом эпизоде Ангела (а то нет!), он наверняка обратился за консультацией
не к штатным богословам, а к шефу своей службы безопасности. Надо
заметить, что могущественные посланцы Высших Сил проделывали такие фокусы
с освобождением арестантов уже не в первый раз (например, Деян 5:18-24).
Неудивительно, что терпение тетрарха Галилеи унд Переи лопнуло ("Я царь
или не царь?!"), и он попытался поставить на место вконец оборзевших
Ангелов.
Опровергая версию о том, что тело Христа действительно было выкрадено
учениками, Мак-Дауэлл, среди прочего, приводит и такое соображение. Дело в
том, что сломать римскую печать, которой была опечатана гробница, для
жителя Иудеи было делом совершенно немыслимым. По римскому закону за это
распинали вниз головой, а секретные службы Империи не знали ни сна, ни
отдыха до тех пор, пока преступник не будет схвачен. Эти сведения,
безусловно, интересны, однако Мак-Дауэлл странным образом не замечает
того, что печать-то - как ни крути - сломана была, а вот расследования как
раз не было, даже самого поверхностного. Хотя, казалось бы, чего проще -
быстренько распять пару-тройку учеников, и закрыть тем самым дело о сломе
печати; некоторое время спустя Нерон именно таким способом и закроет дело
о "поджоге" Рима. В действительности, как мы знаем, ничего похожего не
произошло, и это полностью вписывается в общую картину странного
благодушия римских властей.
Я могу найти этим странностям единственное объяснение. Показания
проштрафившихся стражников и некоторые другие детали этого инцидента -
всплыви они в ходе официального расследования - были по какой-то причине
столь неудобны для Пилата, что он предпочел спустить на тормозах все это
дело. Вообще создается впечатление, что в этом эпизоде и римские, и
иудейские официальные власти действуют по молчаливому уговору, дружно
пытаясь потушить скандал, чреватый опасными разоблачениями. Можно,
например, предположить, что оба "заклятых друга" являются здесь объектами
крупного шантажа со стороны некоей "третьей силы".
В этой связи весьма примечательно апокрифическое Евангелие от Петра.
Оно, видимо, ставило своей задачей искоренить всякие сомнения в факте
воскресения: здесь оно происходит прямо на глазах множества людей, и при
деятельном участии двух ангелов. "Небеса раскрылись, и сошли двое мужей,
излучавших сияние. Камень, приваленный к двери, отвалился сам собой, и оба
юноши вошли в гробницу [...] они [стража] снова увидели выходящих из
гробницы трех человек - двоих, поддерживающих одного, и крест, следующий
за ними. И головы двоих достигали неба, а у того, кого вели за руку,
голова была выше неба". В итоге Евангелист несколько перестарался -
количество чудес на погонный метр текста не уложилось даже в самые мягкие
нормы правдоподобия; возможно, поэтому версия и были признана апокрифом.
Она, однако, содержит любопытнейшую подробность: в этом Евангелии -
единственном изо всех - караул _с_о_в_м_е_с_т_н_ы_й_. Это римские
легионеры во главе с центурионом Петронием [слово "центурион",
употребленное в тексте этого Евангелия, заставляет предположить, что его
автор был римлянином, а не жителем Палестины; дело в том, что во всех
канонических Евангелиях римские офицерские звания - центурион и военный
трибун - приводятся как, соответственно, "сотник" (например, Лк 7:2-9) и
"тысяченачальник" (например, Ин 18:12)], и плюс еврейские старейшины и
книжники, совместно бдящие - что абсолютно неправдоподобно! - в одной
палатке. То, что неизвестный Евангелист, простодушно сочинявший
"суперубедительную" версию воскресения, не забыл, в числе прочих, и эту
деталь, весьма показательно. Ясно, что совместный караул (обеспечивающий
взаимный контроль) снимал бы все вопросы еще убедительнее, чем чисто
римский - из канонической версии.
Давайте, однако, еще раз проверим с самого начала всю
последовательность событий, происходивших вокруг таинственно опустевшей
гробницы. Отмотаем пленку немного назад. Итак, в пятницу, во второй
половине дня, Никодим и Иосиф забирают тело Христа и совершают над ним все
обряды, положенные по еврейскому обычаю. Подробное описание этих обрядов я
с большим (чисто этнографическим) интересом прочел у того же Мак-Дауэлла.
Евреи перевивали покойника многими слоями матерчатых полос, пропитанных
благовонными составами. Количество переносимых на ткань смолистых веществ
достигало при этом 40-50 килограммов; в итоге покойник оказывался
заключенным в толстую матерчато-смоляную скорлупу. "Пустые погребальные
пелены", обнаруженные Петром и Иоанном в гробнице Христа, представляли
собой нечто вроде пустого кокона, из которого выпорхнула бабочка.
До наступления темноты Никодим и Иосиф успевают перенести тело в
расположенную за городом гробницу и заваливают вход в нее камнем; все это
происходит в присутствии спутниц Иисуса: "Последовали также и женщины,
пришедшие с Иисусом из Галилеи, и смотрели гроб, и как полагалось тело
Его" (Лк 23:55). Кстати, о камне. Надо думать, он был вовсе не так велик,
как иногда указывают (Мр 16:4) - ведь в тот вечер его спокойно кантовали
два человека, явно не бывшие тяжелоатлетами. На следующее утро (в субботу)
иудейское руководство спохватилось: "собрались первосвященники и фарисеи к
Пилату и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик тот, еще будучи в
живых, сказал: после трех дней воскресну; итак, прикажи охранять гроб до
третьего дня, чтоб ученики Его, пришедши ночью, не украли Его, и не
сказали народу: воскрес из мертвых" (Мф 27:62-64). Наплевав ради такого
случая на священный для еврейского ортодокса субботний покой,
первосвященники в сопровождении солдат отправляются к гробнице и
опечатывают закрывающий ее камень. Остающаяся же у гробницы римская
стража... Стоп!!! А ну-ка, еще один повтор!! "На следующее утро
первосвященники..." Вот оно: значит, С РАННЕГО ВЕЧЕРА ПЯТНИЦЫДО ПОЗДНЕГО
УТРА СУББОТЫНЕОПЕЧАТАННАЯ ГРОБНИЦА НАХОДИЛАСЬ ВООБЩЕ БЕЗО ВСЯКОГО
ПРИСМОТРА. Интересно, что же в результате "приняли на ответственное
хранение" римские солдаты?
ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ МАК-ДАУЭЛЛУ: "ЖЕЛТАЯ КАРТОЧКА"
Нельзя сказать, что христианским комментаторам это обстоятельство
вовсе не приходило в голову. Вот, например, что пишет Гладков: "Прежде
всего им [первосвященникам] надлежало удостовериться, не украдено ли тело
Иисуса в предыдущую ночь, с пятницы на субботу, иначе не за чем было бы
приставлять стражу [...]. И они несомненно приказали отвалить камень,
удостоверились, что тело Господа не украдено, и лишь тогда вновь привалили
камень, приложили к нему печать..." Из евангельского текста, правда, это
впрямую не следует ("Они пошли, и поставили у гроба стражу, и приложили к
камню печать" - Мф 27:66), однако я согласен с Гладковым - проверка,
несомненно, была. Попробуем, однако, представить себе, как это все
выглядело в реальности.
Вот солдаты отваливают камень, закрывающий вход в погребальную
пещеру. Синедрионовским "уполномоченным" - правоверным евреям - не
позавидуешь. Мало того, что они уже осквернились, нарушив Шабат, так им
еще нужно осмотреть склеп (вспомните шок, в который повергло евреев
желание Иисуса увидеть умершего Лазаря). Как вы думаете, станут ли наши
ортодоксы приумножать свои субботние подвиги еще одним страшным нарушением
Моисеева закона - прикосновением к мертвому телу - и проверять, что там
лежит на самом деле: покойник или... ПУСТОЙ "КОКОН" ИЗ ПОГРЕБАЛЬНЫХ ПЕЛЕН?
Голову кладу на рельсы, что они в лучшем случае сунули в склеп самый
кончик носа и тут же дунули как ошпаренные замаливать грехи в ближайшую
синагогу, на ходу бросив через плечо: "Опечатывай!" Легионеры же, надо
думать, переглянулись многозначительно, покрутив пальцем у виска, а потом
послали кого-нибудь из салаг в соседнее селение за портвейшком и неспешно
приступили к несению службы.
Вот вам и искомая версия. Иосиф с Никодимом, дождавшись ухода женщин
и наступления темноты, извлекают тело из гробницы и кладут на его место
заранее приготовленную "куклу" - матерчатый "кокон". Утром они же сами -
через вторые руки - подбрасывают своим коллегам из Синедриона идею о
необходимости охраны склепа; в какой обстановке будет происходить - по
случаю пасхальной субботы - "приемка объекта", они предвидели точно.
Появление у гробницы стражи - очень важный элемент плана, позволяющий
убить сразу двух зайцев. Во-первых, это заранее дезавуирует неизбежные в
будущем попытки первосвященников списать исчезновение тела на происки
учеников; во-вторых, оно создает убедительное алиби для авторов
инсценировки и снимает с них всякие подозрения.
В ночь с субботы на воскресенье Никодим и Иосиф - опять-таки через
вторые руки - информируют прокуратора о том, что его люди охраняют
"пустышку". Немедленно посланный на место офицер подтверждает: в гробнице
действительно нет ничего, кроме тряпок. Первой в голову Пилату приходит
вполне естественная мысль: он попался в расставленную первосвященниками
ловушку, цель которой - скомпрометировать ненавистного евреям прокуратора.
Теперь ему остается только наступать. Проинструктированные им легионеры
заявляются на рассвете в Синедрион и устраивают там скандал, суля
офонарелым со сна первосвященникам вывести их на чистую воду и вообще
вывернуть наизнанку всю эту жидовскую лавочку. Первосвященники,
растерянные ничуть не меньше Пилата, клянутся и божатся, что они не имеют
к этой истории никакого отношения, и находят взаимоприемлемый выход:
пускай тело будет якобы украдено учениками. Малость покочевряжившись для
виду, солдаты соглашаются; приказ прокуратора выполнен, обе стороны более
или менее сохранили лицо, да еще и толика денег от Синедриона проистекла,
так что в расположение части они возвращаются "с чувством глубокого
удовлетворения и законной гордости".
Иосиф же с Никодимом тем временем блистательно завершают свою
комбинацию. Самое для них опасное - это если римляне, стакнувшись с
первосвященниками, сообразят немедленно запечатать гробницу обратно и
сделать вид, будто вообще ничего не произошло (проделать это
самостоятельно, в одиночку, Пилат не рискнет из опасения, что все это -
хитрая провокация Синедриона). В этом случае Иосиф может, конечно, на
следующий день вскрыть при свидетелях опечатанную гробницу - как-никак,
свою собственную! - и "обнаружить" исчезновение тела; беда, однако, в том,
что тогда его уши будут торчать из комбинации так, что их уже не спрячешь.
Поэтому необходимо, чтобы первым вскрытую и опустевшую гробницу обнаружил
кто-то другой. Вот тут-то и появляются на сцене женщины-мироносицы.
Без малого два тысячелетия перечитывают люди эту сцену и удивительным
образом не задают себе элементарного вопроса: а с какой, собственно
говоря, целью явились ни свет ни заря к гробнице Христа две Марии -
Магдалина и Иаковлева - и Саломея? Какие такие обряды собирались они
совершить, если в пятницу сами присутствовали при погребении и знали, что
Учитель похоронен "по первому разряду" (Ин 19:39-40)? Зачем они принесли с
собой благовония ("мироносицы"), если Никодим уже употребил "состав из
смирны и алоэ, фунтов около ста" (Ин 19:39), и все это было им известно?
Откуда вообще взялась эта замечательная идея - ПОТРЕВОЖИТЬ ПОКОЙ МЕРТВОГО,
что по любым человеческим законам - грех, а по еврейским - вещь совершенно
немыслимая? А вот если предположить, что истинной целью предрассветных
бдений женщин-мироносиц (а также