Перейдем теперь к хронологический последнему, но, безусловно,
важнейшему узлу событий - явлениям Христа после его воскресения. В
подтверждение их реальности Мак-Дауэлл приводит следующие рациональные
доводы:
1. Трудно допустить, чтобы враждебно или, по крайней мере, критически
настроенные свидетели (коих, надо думать, хватало) упустили бы случай
разоблачить нелепые слухи о явлениях умершего человека. Между тем, никаких
следов подобных разоблачений ни в каких архивах пока не обнаружено.
2. Свидетелями явлений были десятки людей, вплоть до "пятисот
братиев" за один раз (при явлении на горе Галилейской). Мыслимо ли
допустить, что 500 человек одновременно ошиблись, или все до единого
сговорились солгать?
3. Люди встречали воскресшего Христа поодиночке и группами, находясь
в разном эмоциональном состоянии, в различное время суток (Магдалина - на
рассвете, путники по дороге в Эммаус - днем, Апостолы - вечером, затемно).
Это разнообразие обстоятельств, при которых происходили явления, позволяет
отвергнуть часто эксплуатируемый атеистами тезис о "галлюцинациях".
4. Мак-Дауэлл обращает внимание на то, что первые явления Христа были
не ученикам, а женщинам - Магдалине и мироносицам. По его мнению, это
важный (хотя и косвенный) довод против возможности фальсификации. Дело в
том, что по иудейским законам свидетельства женщин не имели никакой
юридической силы, а потому устраивать для них какие-либо инсценировки было
совершенно бессмысленно.
Как легко видеть, убедительность приведенных доводов весьма различна:
1. Да простит меня Мак-Дауэлл, но его тезис об отсутствии в архивах
разоблачений, касающихся воскресения, есть парафраз известного анекдота
времен "борьбы с космополитизмом и низкопоклонством". Западные ученые
находят в египетской гробнице III тысячелетия до нашей эры кусок медной
проволоки; на этом основании делается вывод, что древние египтяне уже
тогда пользовались телеграфом. В ответ советские ученые ответственно
заявляют, что на территории России в захоронениях III тысячелетия до нашей
эры проволоки никто никогда не находил - следовательно, русские в это
время уже пользовались _б_е_с_п_р_о_в_о_л_о_ч_н_ы_м_ телеграфом.
А если серьезно, то полное единообразие архивных данных по некоему
вопросу - это вообще палка о двух концах: здесь все зависит от исходной
посылки. Для воспитанного в демократическом обществе Мак-Дауэлла такое
единообразие кажется решающим аргументом за; для меня же (продукта
советского тоталитаризма) оно скорее свидетельствует о целенаправленной
чистке архивов - обычное дело! Попутно замечу: если что и убеждает меня в
исторической подлинности евангельских текстов и отсутствии позднейшего их
редактирования, так это именно содержащиеся в них разночтения и
несообразности [придя к этому выводу совершенно самостоятельно, я с тем
большим интересом обнаружил впоследствии сходную аргументацию в уже
упоминавшейся апологии Д.Мережковского "Иисус неизвестный"].
2. Если мы проранжируем известные явления Христа по степени
убедительности подтверждающих их свидетельств, то пресловутое "явление
пятистам братиям на горе Галилейской" должно в действительности занять
место в самом конце этого списка. Любой студент психологического
факультета (а равно - ярмарочный зазывала) подтвердит, что толпу таких
размеров можно в два счета убедить в чем угодно - в отличие от каждого из
составляющих ее людей. В социальной психологии это называют "усилением
суггестивного эффекта в условиях группы", в миру - "стадным чувством";
ярчайший пример тому - приснопамятные сеансы Кашпировского.
Эти же соображения, кстати, в полной мере относятся и к неупомянутому
Мак-Дауэллом (и формально не являющемуся предметом нашего анализа)
Вознесению Господню. Отметим, кстати, что последний эпизод фигурирует лишь
в Евангелии от Луки (Лк 24:50-52) и в "Деяниях Апостолов" (Деян 1:2-11),
которые основаны на свидетельствах Святого Павла, не являвшегося прямым
его очевидцем. Ни Левий Матфей с записывавшим за Петром евангелистом
Марком, ни (что уж вовсе странно) Иоанн - то есть никто из
непосредственных участников событий - не упоминают о Вознесении ни единым
словом. Возвращаясь же к "явлению на горе Галилейской", отмечу, что и с
фактической его стороной все обстоит вовсе не так гладко, как это
представляется Мак-Дауэллу (смотри ниже).
Доводы 3) и 4), напротив, представляются мне вполне резонными.
Давайте теперь, приняв во внимание упомянутые соображения Мак-Дауэлла,
детально проанализируем все случаи явлений воскресшего Христа близко
знавшим его людям. Вполне очевидно, что показания именно этой группы
свидетелей наиболее весомы. Мы не будем касаться лишь явлений Христа "один
на один" - Апостолу Петру и Брату Господню, Иакову, ибо такие
свидетельства вряд ли можно счесть убедительными в юридическом смысле, тем
более что никаких подробностей этих явлений в Новом Завете не приведено.
Хронология анализируемых явлений (я, так же как и Мак-Дауэлл, считаю этот
фактор весьма важным) приводится здесь по Фаррару.
1. На рассвете третьего дня после казни, когда обнаружившие
опустевшую гробницу стражники отправились с рапортом к первосвященникам,
на месте захоронения появились женщины-мироносицы. Вошедши в отверзтый
склеп, они видят "юношу, облаченного в белые одежды. Когда же недоумевали
они о том, вдруг предстали перед ними два мужа в одеждах блистающих. И
когда были они в страхе, и наклонили лица свои к земле, те сказали: Не
бойтесь, ибо знаем, что вы ищете Иисуса распятого. Что вы ищете живого
между мертвыми? Его нет здесь: он воскрес. Помните, как он говорил вам еще
в Галилее, сказывая, что Сыну Человеческу надлежит [...] быть распяту и в
третий день воскреснуть. И ВСПОМНИЛИ ОНИ СЛОВА ЕГО. Ангел же сказал: [...]
пойдите скорее, скажите ученикам Его, что ОН ВОСКРЕС ИЗ МЕРТВЫХ И
ПРЕДВАРЯЕТ ВАС В ГАЛИЛЕЕ: ТАМ УВИДИТЕ ЕГО". Что женщины и сделали.
Итак, сообщение женщин-мироносиц о воскресении Христа есть то, что в
суде называют "показаниями с чужих слов", в данном случае - со слов неких
"мужей в блистающих одеждах". Оные мужи, помимо прочего, передают через
женщин ученикам и инструкцию вполне практического характера: немедленно
уносить ноги из Иерусалима и некоторое время отсидеться на родине, в
Галилее. Что же, весьма разумно: в Иерусалиме в ближайшие дни будет
довольно жарко, ибо реакция разозленных и перепуганных первосвященников
может быть очень жесткой. Достать же Апостолов из традиционно враждебной
иудеянам Галилеи у Синедриона в любом случае руки коротки.
Здесь следует специально оговорить одно обстоятельство. Евангелие от
Матфея утверждает, что вслед за ангелами женщинам явился и сам Христос.
Это указание (Мф 28:9-10), однако, кажется весьма странным по нескольким
причинам. Дело в том, что вся сцена у гробницы (за изъятием упомянутого
эпизода) - это тот нечастый случай, когда рассказы всех четырех
Евангелистов, включая и Иоанна, совпадают почти полностью; в текстах же
Синоптиков совпадения доходят до текстуальных. Можно ли представить себе,
что все Евангелисты (кроме Матфея) упустили в своих рассказах событие,
важность которого не нуждается ни в каких комментариях? Более того: их
тексты фактически впрямую отрицают явление Иисуса женщинам-мироносицам
(например, Мр 16:19 и Лк 24:23).
Кажется вполне очевидным, что в данном случае свидетельства Петра
(чье повествование легло в основу Евангелия от Марка) и Иоанна заслуживают
большего доверия - просто потому, что они, в отличие от Левия Матфея, были
непосредственными участниками этого события (смотри ниже). Обращает на
себя внимание и то, что Христос в рассказе последнего сказал лишь:
"радуйтесь", после чего воспроизвел, почти слово в слово, предшествующее
указание ангелов - отправляться в Галилею (сравните: Мф 28:7 и 28:10).
Поэтому можно предположить, что испуганные женщины просто приняли за
Учителя одного из "блистающих ангелов"; Левий Матфей же, сам не будучи
непосредственным свидетелем события, лишь добросовестно записал их
сбивчивый рассказ.
2. На самом деле первой опустевшую гробницу с отваленным камнем
обнаружила Мария Магдалина и тут же побежала известить об этом Апостолов.
К тому времени как она, сопровождаемая Петром и Иоанном, вернулась к месту
погребения, женщины-мироносицы уже ушли. Апостолы, осмотрев склеп и найдя
в нем лишь пустые погребальные одеяния, пожали плечами и вернулись в
Иерусалим. "А Мария стояла у гроба и плакала (...] И видит двух ангелов в
белых одеяниях сидящих [...] И говорят ей: жена! Что ты плачешь? Говорит
она им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Сказавши сие,
оборотилась она назад и увидела Иисуса стоящего, НО НЕ УЗНАЛА ОНА, ЧТО ЭТО
ИИСУС. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? Кого ищешь? Она, ДУМАЯ ЧТО
ЭТО САДОВНИК, говорит ему: Господин! Если ты вынес Его, скажи мне где ты
положил Его, и я возьму Его." И лишь после некоторых наводящих обращений
она осознала-таки, что разговаривающий с ней человек - сам Иисус.
Вообще-то немного странно - не узнать сразу любимого человека, вы не
находите? Ну да ладно - горе, потрясение, неверный свет рассветных
сумерек... Интереснее вот что. Ангелы в белых одеяниях, беседовавшие чуть
ранее с женщинами-мироносицами, исчезли, едва только у гробницы появилась
Мария в сопровождении Петра с Иоанном; вновь ангелы показались лишь после
того как женщина осталась в одиночестве. И даже для передачи Апостолам
указаний Учителя - отправляться в Галилею - ангелы почему-то предпочли
воспользоваться посредничеством женщин, вместо того, чтобы прямо сказать
это находившимся здесь же Иоанну и Петру.
3. В тот же день двое учеников Христа, не входивших в число
Апостолов, шли по дороге в город Эммаус. "И когда они разговаривали и
рассуждали между собой, сам Иисус приблизившись пошел с ними; НО ГЛАЗА ИХ
БЫЛИ УДЕРЖАНЫ, И ОНИ НЕ УЗНАЛИ ЕГО." Ведя между собой долгую (и
теологически весьма важную) беседу, трое спутников достигли Эммауса, где
ученики пригласили незнакомца разделить с ними трапезу. Тут-то и
"открылись глаза у них, и, НЕСМОТРЯ НА ИЗМЕНИВШИЙСЯ ВИД, они узнали, что с
ними был Господь." Вот это да... Что же это должен быть за "изменившийся
вид", чтобы ученики не узнали своего Учителя - среди бела дня, ведя с ним
долгую беседу? Как понимать слова Марка о том, что Христос "ЯВИЛСЯ В ИНОМ
ОБРАЗЕ" (Мр 16:12)? Из чего, собственно говоря, следует, что незнакомец
был Христом? Немудрено, что Апостолы, с которыми два ученика поделились
своим открытием, не поверили им точно так же, как чуть ранее - женщинам.
4. Вечером того же дня десять Апостолов, скрываясь от иудеян, сидели
в запертом доме. Неожиданно внутри этого помещения возник Иисус,
"сказавши: Мир вам! Сказав это, Он показал им руки и ноги и ребра свои.
Ученики обрадовались, увидевши Господа." Господь присутствовал с ними
телесно, но В ИЗМЕНЕННОМ ВИДЕ: Апостолы даже полагали, что видят духа.
Чтобы убедить их в том, что они имеют дело с живым человеком, Иисус
предлагает им потрогать себя и в завершение ест с ними рыбу и мед. При
этой встрече отсутствовал (как по заказу) Фома - скептик, вечно лезущий со
своими вопросами и сомнениями куда не велено. Услыхав рассказы товарищей о
явлении, он заявил: "Не уверую, если не вложу персты в раны от гвоздей на
руках Его."
Перечитывая эту сцену, трудно отделаться от странного впечатления,
будто Иисус, начавши первую встречу с Апостолами именно с демонстрации
ран, использует их... ну, скажем, как удостоверение личности. С другой
стороны, достаточно странной выглядит, если вдуматься, и реплика Фомы. С
чего бы это нормальный человек - не садист и не чекист - вдруг вздумал
поковырять пальцем в ранах у кого бы то ни было? Апостол Фома (Близнец)
заработал, между прочим, свое ставшее нарицательным прозвище "Фома
Неверующий" именно своей репликой в этом конкретном эпизоде, а вовсе не
тем, что отличался какой-то особенной, маниакальной подозрительностью.
Что-то в рассказе товарищей его явно насторожило, и я, кажется,
догадываюсь - что именно. Он наверняка спросил их - а как двигался
Учитель? - и, услыхав в ответ: нормально, как все люди - почувствовал
неладное. Раз уж Отец Небесный воскресил Христа в той самой плоти, в
которой тот принял крестную казнь (о чем, собственно, и свидетельствует,
характер ран), то плоть эта, по идее, должна бы и вести себя
соответственно. Возникает вполне резонный вопрос: что же это за раны, если
человек, щиколотки которого пробиты гвоздями размером с железнодорожный
костыль, ходит как ни в чем ни бывало?
Вряд ли кто-нибудь из верующих решится бросить камень в Фому -
памятуя о том, что вопрос о природе тела воскресшего Христа сразу стал
одной из острейших теологических проблем. Во всяком случае, из длинных (и,
по совести говоря, весьма запутанных) рассуждений Святого Павла (1 Коринф
15:35-54) можно заключить, что оно не является впрямую возвращенной к
жизни земной плотью; а коли так - то при чем тут раны? Неудивительно, что
Фома решил для себя этот вопрос попросту, по-крестьянски: "не поверю, пока
сам не пощупаю".
Есть здесь и еще один непонятный для меня момент. Проходить сквозь
стены и появляться внутри запертого помещения - безусловная привилегия
призраков. Однако есть мед с рыбой дух никак не может - следовательно,
перед нами существо из материального мира. Что-то тут не стыкуется. Я
лично ничего не имею против призраков (тем более таких, как Тень отца
Гамлета, или, скажем, убитый самурай из "Расемон"), но давайте все же
будем минимально последовательны и избежим соблазна менять правила по ходу
игры. Я готов признать, что Евангелист правдиво описал свои
н_а_б_л_ю_д_е_н_и_я_, но вот с его _и_н_т_е_р_п_р_е_т_а_ц_и_я_м_и
согласиться никак не могу. Во всяком случае, до тех пор, пока не будут
опровергнуты две приоритетные (по "Бритве Оккама") гипотезы: 1)
появившийся был вполне материальным существом, лишенным в действительности
сверхъестественных черт; 2) появившийся к реальному миру не принадлежал ни
в каких своих проявлениях, а все его черты (в том числе и
подчеркнуто-материальные) равно иллюзорны.
5. Пожелание Фомы было удовлетворено нескоро, лишь восемь дней
спустя. Апостолы, теперь уже в полном составе, вновь сидели в запертом
помещении. Вновь внутри появляется Христос, вселяя в Апостолов трепет, и,
снова продемонстрировав раны на руках и на боку, предлагает Фоме потрогать
их. А дальше - самое интересное. Христианские комментаторы всегда пишут,
что Фома действительно осязал раны Спасителя, после чего и уверовал -
окончательно и бесповоротно (например, Библейская энциклопедия I:135); вот
как излагает евангельский текст Гладков: "Внезапно стал среди них Господь
и, сказав всем: мир вам! обратился к Фоме: подай перст твой сюда и
посмотри руки Мои. - Фома повиновался, пальцем своим осязал гвоздевые раны
рук. Потом Господь говорит ему: подай руку твою и вложи в ребра Мои, и не
будь неверующим. - Господь обнажил свой прободенный бок, рана которого
была столь велика, что можно было вложить в нее руку. Фома, убедившийся
уже, что действительно руки Господа пробиты гвоздями, протягивает теперь
руку свою к ране в боку, осязает ее, и, падая перед Ним, восклицает:
Господь мой и Бог мой!"
А вот как это выглядело на самом деле: "Пришел Иисус, когда двери
были заперты, стал посреди них и сказал: мир вам! Потом говорит Фоме:
подай перст твой сюда и посмотри руки Мои; подай руку твою и вложи в ребра
Мои; и не будь неверующим, но верующим. Фома СКАЗАЛ ЕМУ В ОТВЕТ: Господь
мой и Бог мой!" (Ин 20:26-28). То есть - никакого "осязания" в
действительности не было; Фома повел себя так, как и любой нормальный
человек на его месте, а предшествующие посулы его, как и следовало
ожидать, были лишь ораторским приемом. Все это можно было бы, конечно,
счесть малосущественной деталью, если бы не одно "но". Христос, напомню,
присутствовал "в измененном виде"; именно способность появляться внутри
запертого дома плюс характер ран и послужили основой для идентификации
появившегося человека с Христом. Но что это в действительности были за
раны - как выясняется, никому не ведомо.
6. Некоторое время спустя, уже в Галилее, семь Апостолов (интересно,
кстати, куда подевались еще четверо?) вышли на ночной лов рыбы в
Генисаретском озере ("Море Галилейское"), однако "не поймали в ту ночь
ничего. А когда уже настало утро, Иисус стоял на берегу; НО УЧЕНИКИ НЕ
УЗНАЛИ, ЧТО ЭТО БЫЛ ИИСУС." Следуя его советам, они вновь забросили сеть -
на сей раз чрезвычайно удачно. "Тогда ученик, которого любил Иисус,
говорит Петру: это Господь. Симон же Петр, УСЛЫШАВ ЧТО ЭТО ГОСПОДЬ,
опоясался одеждой [...] и бросился в море. А другие ученики приплыли в
лодке." На берегу их ждал костер и приготовленная еда - печеная рыба и
хлеб. "Иисус говорит им: придите, обедайте. ИЗ УЧЕНИКОВ ЖЕ НИКТО НЕ СМЕЛ
СПРОСИТЬ ЕГО: КТО ТЫ? ЗНАЯ, ЧТО ЭТО ГОСПОДЬ." После этого и следует
знаменитый диалог с Петром - "Паси овец моих".
Вы что-нибудь понимаете? Ну, то, что Апостолы в этом эпизоде опять не
узнали своего Учителя - это бы еще полбеды, к этому мы, кажется, уже
успели привыкнуть. Однако в данном случае речь все-таки идет о человеке, с
которым они - безотносительно ко всем их предыдущим совместным странствиям
- дважды встречались за последние дни: беседовали, "осязали", делили
трапезу. Я долго пытался вспомнить - что же мне все это напоминает? И
вдруг понял: так сироту приучают называть "папой" усыновившего его
человека...
7. Наконец, последним по счету Фаррар упоминает "явление пятистам
ученикам и Апостолам на горе Галилейской". Принципиальная ценность такого
коллективного свидетельства была обсуждена нами выше. Что же до
фактической стороны дела, то она такова: "Одиннадцать же учеников пошли в
Галилею, на гору, куда повелел им Иисус, И, увидевши Его, поклонились; А
ИНЫЕ УСУМНИЛИСЬ" (Мф 28:16-17). Одним словом - все как обычно.
Итак, подведем итоги. Если апеллировать к столь любимым Мак-Дауэллом
юридическим правилам, то придется признать следующее. НИ В ОДНОМ ИЗ
РАССМОТРЕННЫХ ЭПИЗОДОВ НИ ОДИН СУД НЕ ПРИЗНАЛ БЫОПОЗНАНИЕ ВОСКРЕСШЕГО
ХРИСТА БЛИЗКО ЗНАВШИМИ ЕГО ЛЮДЬМИ СОСТОЯВШИМСЯ. У этого вывода есть два
достаточно неожиданных, на мой взгляд, следствия:
1). Если бы явления Христа на самом деле были плодом индивидуальных и
коллективных галлюцинаций (версия, столь любимая атеистическими
комментаторами), то свидетели имели бы дело лишь со своими собственными
представлениями об Учителе. В этом случае каждый видел бы именно то (и
только то), что ему надо. Вот, например, Святой Павел (на тот момент - еще
свирепый гонитель христиан фарисей Савл): ни разу в жизни в глаза не видя
Иисуса, он, тем не менее, сразу понял, с кем беседует. Между тем,
явственные (хотя и несколько завуалированные) сомнения свидетелей по
поводу аутентичности воскресшего Христа неопровержимо доказывают: все они
имели дело не с плодами собственных воспоминаний, а с реальным человеком
из плоти и крови. Был ли он Христом - это уже отдельный вопрос.
2). Я уже имел случай заметить, что в моих глазах несообразности,
содержащиеся в евангельских текстах, свидетельствуют именно в пользу
подлинности последних. Так вот, зафиксированные Евангелистами сомнения
свидетелей явлений представляются наиболее ярким случаем такой "гарантии
от противного". Общеизвестно, что телесное воскресение - это ключевой для
христианства момент во всей истории Иисуса из Назарета: "А если Христос не
воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша" (1 Коринф 15:14).
В силу этого логично предположить, что именно обсуждаемая группа
"накладок" должна была бы исчезнуть из Евангелий при первом же
целенаправленном "редактировании" исходного текста. Сотрудник
оруэлловского "Министерства Правды", проглядевший накладку такого уровня,
несомненно, был бы немедленно распылен.
Вспомним теперь о том, что говорил Мак-Дауэлл о разнообразии
обстоятельств явлений (различное число свидетелей, разное время суток и
т.д.). Давайте все же попытаемся найти хоть что-нибудь объединяющее для
всех этих событий. Так вот, такой общий признак действительно есть: это
ПЛОХАЯ ОСВЕЩЕННОСТЬ. Явления 2 и 6 происходили в предрассветных сумерках,
явления 4 и 5 - вечером, да еще и в запертом помещении. Лишь явление 3 (по
дороге в Эммаус) и, возможно, 7 (на горе Галилейской) происходили при
ярком дневном свете, но именно здесь, как мы помним, дело с опознанием
обстояло наиболее кисло.
Классифицируя эти события, легко заметить, что два явления Апостолам,
произошедшие в Иерусалиме, явственно стоят среди них особняком. Во-первых,
только здесь появившийся ясно и недвусмысленно называет себя. Во-вторых,
только здесь он несет на себе явственные следы крестной казни -
характерный набор ран. Видимо, как раз в результате сочетания этих двух
факторов воскресший Христос был здесь узнан с несколько большей
уверенностью, чем в остальных случаях.
При этом - внимание! - именно эти два явления - самые
бессодержательные со смысловой точки зрения: Спаситель является затем
лишь, чтобы дважды продемонстрировать свои раны, поесть рыбы с медом, да
еще укорить учеников за недостаточную веру. И наоборот: все сколь-нибудь
догматически важные и продолжительные речи были произнесены Христом в ходе
двух других явлений - по дороге в Эммаус и на Генисаретском озере. Здесь,
как мы помним, не было ни ран, ни должной уверенности в личности
произносившего их человека. Кстати, о ранах: интересная получается
картина. Значит, в Эммаусе их еще не было (мыслимо ли допустить, что
ученики за несколько часов общения не обратили внимания на такую
"деталь"?), потом они появляются - ровно на два иерусалимских явления, а к
моменту Галилейских явлений вновь бесследно исчезают...
Рассмотрим теперь хронологическую последовательность явлений вот под
каким углом зрения. Первыми свидетелями были женщины - потрясенные горем,
напуганные, но, несмотря на это, единственно сохранившие верность
погибшему Учителю; при этом большая часть разъяснений по поводу
происходящего исходит от неких "мужей в белых одеждах". Следующее явление
- двоим ученикам, не входящим в число наиболее близких к Иисусу. И лишь
после того, как информация об этих встречах достигает Апостолов, и они
оказываются должным образом подготовлены - Христос является и им. Но не
всем: скептик Фома оказывается лишенцем. И лишь после того, как строптивец
на протяжении недели подвергается психологической обработке со стороны
товарищей, следует явление всем одиннадцати Апостолам. При этом трудно
отделаться от ощущения, что в ходе этого второго явления никто кроме Фомы
Христа не интересует вовсе. Согласитесь, что последовательность
выстраивается весьма красноречивая: на одном ее конце - персоны наиболее
экзальтированные и внушаемые, или малознакомые, на другом же - наиболее
близкие и самостоятельно мыслящие. При этом каждая предыдущая ступенька
получает возможность психологически воздействовать на последующую.
И все же цепь явлений Христа различным лицам страдает некоторой
неполнотой. А вернее сказать - в ней зияет гигантский, совершенно
необъяснимый провал. Кому только не являлся Иисус - и паре шапочно
знакомых учеников из Эммауса, и "пятистам братиям", и явно нелюбимому
брату Иакову; одного лишь человека он так и не удостоил своим посещением.
Собственную мать.
Это настолько не лезет ни в какие ворота, что Гладков завершает свой
рассказ об имевших место явлениях таким замечательным рассуждением: "По
преданию, Христос явился прежде всех Богоматери. Хотя Евангелисты ничего
не говорят об этом явлении, НО ТРУДНО ДОПУСТИТЬ ПРЕДПОЛОЖЕНИЕ, что Он,
являясь несколько раз Апостолам, ни разу не порадовал Своим появлением
Свою мать, о Которой так заботился в предсмертных муках на кресте."
Действительно, допустить такое трудно, но вот ведь - приходится. Что же до
слов "По преданию...", то они в этом контексте смотрятся - ну в точности
как магическая вводная "Как известно..." из приснопамятных "Заявлений
ТАСС".
ТРЕТЬЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ МАК-ДАУЭЛЛУ: "КРАСНАЯ КАРТОЧКА"
Вот, собственно говоря, и все. Наше повествование подошло к той самой
минуте, когда Рекс Стаут собирает всех своих героев в кабинете Ниро
Вульфа, дабы тот мог изобличить убийцу, вызвав у особо эмоционального
читателя возглас: "Как же я сам-то не дотумкал!" В соответствии с канонами
классического детектива автор не прячет в рукаве никаких тузов: читателю
известны все факты до единого, так что многие, без сомнения, уже сложили
эту головоломку самостоятельно.
Что же до остальных, то им ничего не остается, кроме как ознакомиться
с одним манускриптом, подлинность которого, правда, не подтверждена пока
экспертами. Почти двадцать веков пролежал он в запечатанном кувшине,
случайно найденном недавно спелеологами из Университета Бен-Гуриона при
изучении одной из карстовых пещер близ Иерусалима. Автор манускрипта был
некогда вызван из небытия одной лишь силой булгаковского гения. Как теперь
выяснилось, он обрел вполне самостоятельную жизнь, удивительным образом
сохранив все те черты, которыми некогда наделил его Мастер. Итак, слово
"человеку, никогда не расстававшемуся со своим капюшоном" - начальнику
тайной службы при прокураторе Иудеи военному трибуну Афранию.
[Б.М.Гаспаров в своем исследовании "Из наблюдений над мотивной структурой
романа М.А.Булгакова "Мастер и Маргарита" (Даугава, 1989, N_1: 78-81) на
основании целого ряда текстологических аргументов впрямую идентифицирует
Афрания с... Воландом. По его мнению, "начальник тайной стражи" - это
всего лишь ершалаимская маска Сатаны, точно такая же, каковой в Москве
служил "профессор черной магии". Против подобного отождествления, однако,
может быть выдвинут целый ряд серьезных возражений. Я, например, могу
представить себе Воланда - "вольного сына эфира" - в самых различных
ипостасях, но уж никак не в качестве представителя служилого сословия;
Афраний, между тем, высказывается на этот предмет вполне определенно: "Я,
прокуратор, пятнадцать лет на работе в Иудее. Я начал службу при Валерии
Грате". С моей точки зрения, версия Гаспарова интересна в основном как
отражение характерной для современного человека склонности к демонизации
секретных служб. Постмодернистский Афраний Анджея Вайды, сменивший капюшон
и меч на темные очки и пистолет в наплечной кобуре, смотрится куда
убедительнее.]
Тайная служба Империи
Иерусалимская резидентура
--- --
¦ Антиохия ¦
Проконсулу Сирии Вителлию
¦ Сугубо конфиденциально ¦
L-- ---
Проконсул!
Некоторое время назад мною была разработана и, с устного разрешения
прокуратора Иудеи Понтия Пилата, осуществлена тайная операция под кодовым
названием "Рыба". Ныне операцию эту можно считать успешно завершенной; я
бы даже сказал - слишком успешно, ибо если о ее ходе и результатах станет
известно в Риме, нам обоим не сносить головы. Несомненно и то, что утечка
информации по "Рыбе" - произойди она в ближайшие два-три года - объективно
имела бы катастрофические последствия для восточной политики Империи.
Ставя себя на место прокуратора, я должен честно признать: положение столь
серьезно, что внезапная смерть инициатора и непосредственного руководителя
операции была бы наилучшим выходом из создавшейся ситуации. Я же, как
легко догадаться, имею особое мнение по этому вопросу и собираюсь
отстаивать его всеми доступными мне способами.
Прокуратор уже уведомлен о том, что существует подробное изложение
хода операции, которое в случае моей безвременной кончины или ареста
незамедлительно попадет в руки заинтересованных лиц. Получение Вами,
проконсул, этого документа означает, что Игемон не внял предупреждению и я
уже мертв - зарезан "еврейскими террористами", отравился несвежими
устрицами или казнен за шпионаж в пользу Парфии, Индии либо Атлантиды.
Если же прокуратор проявит благоразумие, то документ этот никогда не
покинет тайника в окрестностях Иерусалима. Означенные обстоятельства
делают, как мне сдается, излишними унизительные клятвы - "говорить правду,
одну только правду, etc", покойнику врать не резон...
Около трех лет назад наша служба осуществляла операцию "Кентавр" -
массированное внедрение агентуры в организации зелотов, безмерно
расплодившиеся за последние годы на галилейской территории. В числе прочих
в Галилею был тогда заброшен и специальный агент Демиург. Иудеянин по
происхождению, он должен был, согласно разработанной для него легенде,
действовать под именем Иуды Симона, уроженца захолустного городишки
Кариота: это сводило к минимуму риск наткнуться при выполнении задания на
"земляка".
Иуда (будем называть его так) имел задание на первых порах
присоединиться к окружению одного из галилейских бродячих проповедников,
что не составляет никакого труда. Завязав прочные отношения с радикалами,
которыми кишмя кишат все эти секты, и заручившись соответствующими
рекомендациями, агент должен был приступать ко второй фазе внедрения -
теперь уже непосредственно в конспиративные структуры зелотов. Начиная с
этого момента Иуда должен был прекратить всякие контакты с нашей
галилейской резидентурой, ибо служба безопасности зелотов очень бдительна
и достаточно грамотна.
Действуя совершенно автономно, он должен был нарабатывать себе
авторитет среди галилейских экстремистов - год, два, или сколько
понадобится. При такого рода инфильтрациях все должно быть без дураков;
Иуда, в частности, имел санкцию на осуществление терактов против
представителей местной, а при крайней необходимости - и имперской военной
администрации.
По достижении же должного уровня в иерархии подполья ему следовало
аккуратно и ненавязчиво убедить руководство организации в том, что глупо
не использовать его знание обстановки в Иудее и обширные тамошние связи. В
конечном итоге Иуда должен был бы возвратиться на родину, имея необходимые
полномочия на организацию постоянно действующего канала связи между
галилейскими и иудейскими организациями зелотов, а в перспективе - стать
координатором их совместных действий. Это представлялось нам настолько
важным, что Иуде было приказано не отвлекаться ни на какие иные, даже
самые соблазнительные, возможности (например, проникнуть в службу
безопасности). Для первичного же внедрения нами была выбрана - в общем-то
случайно - действовавшая в Капернауме секта некого Иешуа Назареянина.
Задание, как можно видеть, было очень сложным, однако я оценивал
шансы на успех примерно как два к одному. Демиург был лучшим туземным
агентом, с которым я когда-либо работал - решительным, хладнокровным и
необыкновенно удачливым. Он был прекрасно подготовлен технически (навыки
ведения слежки и ухода от нее, маскировки, пользования тайниками и
системами связи, владения оружием и приемами рукопашного боя), но самое
главное - обладал врожденным даром молниеносно располагать к себе самых
различных людей. Службу он начинал во вспомогательных туземных частях
спецназа на парфянской границе. Парень был смел, дьявольски хитер, а
главное - не боялся крови, так что его очень скоро начали использовать как
пенетратора (агента-рейдовика) в разведывательно-диверсионных операциях на
вражеской территории. Жизнь пенетратора обыкновенно бывает короткой, как
его сирийский меч, однако Демиургу повезло. Как-то раз он получил
возможность продемонстрировать мне свой артистический талант и шанса
своего не упустил. С того самого дня его стали использовать исключительно
для внедрения в иудейские радикальные группировки; затрудняюсь даже
подсчитать, проконсул, скольким экстремистам за последние пять лет стоило
жизни удивительное обаяние Демиурга.
Нельзя сказать, чтобы он был вовсе лишен недостатков - хотя, с другой
стороны, что еще считать недостатком... Дело в том, что Демиург никогда не
скрывал, что работает исключительно ради денег, и день, когда он накопит
сумму, достаточную чтобы заняться (под новым именем) крупным бизнесом
где-нибудь на Кипре или в Александрии, станет последним днем нашего
сотрудничества. Меня лично эта ясность в отношениях вполне устраивала. Как
всякий разведчик, я терпеть не могу тех, кто сотрудничает с нашей службой
"из идейных побуждений": эти вечно норовят в самый неподходящий момент
устроить истерику или вдруг начинают корчить из себя весталку. Демиург же
работал за деньги и, смею вас уверить, жалованье свое отрабатывал на все
сто, и даже более. Жалованье это, между прочим, почти такое же, как у
письмоводителя городской управы, а вот характер работы несколько иной:
трупы агентов, попавшихся в руки службы безопасности зелотов, обыкновенно
являют собою зрелище не для слабонервных... Короче говоря, Демиург любил
деньги, знал себе цену как профессионалу и - по совести говоря, не без
оснований - полагал, что ему недоплачивают.
Изучая агентурные донесения по начальной фазе операции "Кентавр", я
наткнулся среди них и на ничем не примечательный рапорт Иуды-Демиурга. Тот
сообщал, что у него возникла досадная заминка на старте. В секте Иешуа
Назареянина действительно есть немало зелотов, однако все они полностью
утратили - якобы под влиянием проповедей Учителя - связь со своими
прежними организациями, а потому не представляют ныне никакого
оперативного интереса. Иуда просил в этой связи санкции на свой отход от
Назареянина и на самостоятельный поиск иной секты для первичного
внедрения.
...Мой старый приятель Поликтет Антиохийский - замечательный
скульптор и запойный пьяница - очень здорово описывал мне состояние,
возникающее у художника, когда вещь, над которой бьешься неделю за
неделей, внезапно возникает в твоем мозгу - завершенная до самой последней
черточки. "Ну вот, моя Артемида уже почти готова; остались пустяки -
изваять е