Привет, я Ким Чондэ, а ты?

Ordinary miracle

https://ficbook.net/readfic/873635

Направленность: Слэш
Автор: Happy Poison (https://ficbook.net/authors/253950)
Фэндом: EXO - K/M
Пейринг или персонажи: Ким Минсок/Чен, Чен, Сюмин
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Повседневность, AU, Songfic

Размер: Драббл, 6 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен

Описание:
все просто. просто первый день в большом городе, дождь и необыкновенный незнакомец за окном. просто минсок встретил своего чен-чена.

Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию

Примечания автора:
#np ólafur arnalds – only the winds
обложка https://cs315330.vk.me/v315330649/8c57/fPKkAlQeu5k.jpg

Плюх!

Минсок испуганно дергается, когда первая холодная капля падает ему на переносицу. Ну вот, первый день в столице встречает его дождем.

Минсок переехал в большой город на новую работу – более высокооплачиваемую и престижную. Босс слезно просил не покидать старого места. Да и сам Минсок не хотел уезжать. Привык. К месту, к коллективу. К дому. Но столица, этот рассадник пороков, неумолимо тянула его к себе. Хотелось пожить отдельно от родителей, полностью самостоятельной жизнью. Ему 23, пора подумывать и о семье. Поэтому, когда после особо выгодной сделки PR-менеджера Минсока пригласили на повышение, он, не раздумывая, согласился. Небольшая квартира, в которую он въехал только вчера ночью, была заставлена чемоданами и коробками, которые ждали, когда же их разберут.

Ай!

Еще одна ледяная капля скатилась за шиворот. А в следующий миг небеса разверзлись. Ливень грянул как из ведра. Прятаться через секунду не имело смысла, поэтому Минсок просто стоял под стеной дождя. Капли падали и бежали по щекам, по обнаженным рукам, а Минсок все стоял, прислушиваясь к ощущениям. В своем небольшом городке он безумно любил дождь. Тогда вся пыль вместе с грязными струйками убегала по мостовой в канализацию, а умытые дома как будто улыбались сверкающими стеклами. А еще запах. Густой пряный запах горячего пара, что поднимался с мокрого асфальта. Хотелось дышать полной грудью, наполнить себя им, а то и вовсе разорвать грудную клетку, отрыть легкие, дабы почувствовать в себе влажную истому.

Но здесь… Все было по-другому. Большой город пах иначе. Людьми, мокрыми сумками, отяжелевшей тоской. Даже капли казались тянущими, маслянистыми и, чувствовалось, оставляли грязные следы. Катарсиса не случилось, тяжело вздохнул Минсок.

От раздумий его отвлек приехавший трамвайчик, который, грохоча и разбрызгивая грязные капли, подъехал к остановке. К счастью, людей было немного, поэтому Минсок устроился на боковом сиденье возле заднего стекла. Ему нравилось это место. Никто не тревожит твой покой, можно сидеть и наблюдать за едущими за тобой машинами, фары которых сливаются в сплошные огненные полосы.

Две реки, подумал Минсок, глядя на огни фар. Две реки, которые появляются с наступлением темноты: красная и белая. С восходом они исчезают, как исчезает роса с листьев. Но это всего лишь фары. Всего лишь люди.

Минсок зачарованно наблюдал за ночным Сеулом. Он здорово задержался на беседе с новым шефом, поэтому улицы за окном дребезжащего трамвайчика заволокло темнотой. За стеклом проплывали горящие вывески и искры фонарей. Подтёки на окнах превращали картину в удивительное сюрреалистическое творение, хаос огней и красок. А окна грязные, подумалось Минсоку. Грязные окна, грязный город, грязная жизнь. Усталость и тоска внезапно навалились на плечи, уничтожая следы лихорадочного возбуждения от новизны и предвкушения. Минсок все ехал, глядя в окно, прислушиваясь к дребезжанию старого транспорта и грохоту капель об крышу. За ним по колее примостился другой трамвай. Минсок с интересом принялся разглядывать пассажира, сидящего на переднем сиденье. Чем-то он отличался от остальных. В его ушах были маленькие наушники. Голубые, отметил про себя Минсок. Утонченные, аристократичные черты лица, да и сам весь парень казался хрупким и изящным. Несмотря на то, что глаза паренька были закрыты, он казался более… живым? Минсок уже не отрываясь смотрел на него. Что это с ним? Он не мог отвести взгляд.

Хотелось узнать этого парня. Вот так просто. С первого взгляда, не вступая ни в какие контакты. Защищать это хрупкое тело и не менее хрупкую и чистую душу… Внезапно трамвай резко остановился на светофоре. Минсок дернулся от неожиданности, а парень открыл глаза. Ореховые, с теплым проблеском и крапинками детскости и невинности. Притягательные, манящие глаза. Любимые.

Резко дернувшись, трамвай поехал дальше. Минсок плавно повел головой. Магия рассеялась. Колея завернула, и второй трамвай уехал, увозя незнакомца с собой, забирая остатки очарования. Минсок еще раз тряхнул головой, отводя наваждение. Странно, думал Минсок, выходя из трамвая. Или необыкновенно. Или удивительно. Непонятное ощущение, накрывшее его при виде паренька, упорно не желало отпускать, цепляясь призрачными лохмотьями за железную расхлябанную приступку. Как тонкая паутинка, оно тянулось за Минсоком до самого дома, задевая и окрашивая все вокруг голубовато-серым мерцанием. Очень странно.

Первая вспышка молнии блеснула, когда Минсок пытался найти ключи от домофона. Вот и свет в родном краю, усмехнулся он, нащупывая небольшой кусочек железа. Оглушительный раскат грома оборвался хлопаньем двери, растерянно запнулся и побежал пугать бездомных кошек и голодных собак.

Наконец-то я дома, блаженно подумал Минсок, закрывая за собой дверь. Впереди вечер, обещающий быть уютным. Распаковать чемоданы и коробки, разложить все вещи, вдыхая в бетонные стены жизнь. Квартира была чистой и удобной. С помощью немногих друзей, которые переехали сюда раньше него, с утра он успел обставить кухню. Заваривая чай, Минсок уже представлял, как будет раскладывать милые сердцу мелочи, которые не поленился привезти из родного города. Магниты на холодильнике: из Италии, Америки и просто милые зверушки. Статуэтки в сервант, которые достались ему от бабушки. Рамки с фотографиями на стенах: он сам, его друзья, родители, брат, коллеги… Воспоминания, которые сделают эту квартиру домом. Но стоило Минсоку на минуту замереть и закрыть глаза, как память услужливо переносила его в дребезжащий трамвай. Гремели капли по железной крыше, а за грязными подтеками вырисовывалось красивое лицо одинокого пассажира.

На следующее утро Минсок, наскоро позавтракав, побежал на работу. Первый рабочий день, поэтому парнем овладело лихорадочное возбуждение. Времени много – он всегда рано встает – поэтому можно пройтись пешком. Солнце дрязняще слепило, буквально швыряя в глаза детали, которые вчера не заметил Минсок. Он шел не спеша, с удовольствием осматриваясь вокруг. Ничто не убегало от цепкого взгляда. На канализационном люке разлеглись, лениво умываясь, две кошки: дымчато-серая и рыжая. На красных лавочках сидели пожилые бабульки, которые приглядывали за копошащимися в песочнице детьми. Густые зеленые кусты и высокие красивые деревья. Вчера, под свинцовыми тучами, они казались готически мрачными, но сегодня зелень искрилась фейерверками, манила зайти в прохладную тень, послушать шепот листвы. Минсок улыбнулся: он любил выискивать такие детали, а потом собирать их в красивую картину. Но чего-то не хватало. Немного наморщив лоб, парень решил поспешить на работу, не желая опаздывать. Незамеченная паутина воспоминаний тоскливо повисла на еще влажных ветках.

Минсок устало привалился к жесткой спинке сиденья. Заваливаясь в такой же, как и вчера, старый и дребезжащий трамвай, Минсок направился на то самое место. Свое, мелькнуло в голове. По-хорошему сумасшедший день. Множество знакомств, новые обязанности, новое место, первые шаги… Все крутилось в карусели, но Минсок был доволен. Пока его все устраивало, даже нравилось. Он чувствовал кожей: приживется. Почему? Сам не знал. Возможно, потому что высоченная башня по имени Пак Чанель – его новый напарник – дал ему прозвище Баоцзи. Булочкой Минсока называли и на прежней работе. Это был добрый знак. Ему здесь будет хорошо. А еще должно случиться что-то удивительное. Минсок усмехнулся – что за детсад? – но, выпустив взгляд за окно, удивленно застыл. Голубые наушники, взлохмаченные волосы, аристократичное лицо. И подрагивающие крылышки ресниц, отбрасывающие тень на бледные щеки. Он. Тот же парень на том же месте. Удивительно. Минсок всматривался в каждую черточку, ощущая, как чудесный образ вгрызается в гранит его памяти. Будто почувствовав пристальный взгляд, парень открыл глаза. Они несколько секунд рассматривали друг друга, а потом… Грохот, скрежет и поворот.

Мало. Минсоку мало. Он безумно хотел смотреть на парня еще. Видеть. Ощущать. Когда его трамвай завернул по колее, Минсок был готов поклясться, что губы парня растянулись в приветливой улыбке. Они обязательно увидятся, обещает себе Минсок, на этот раз надежно фиксируя чарующую атмосферу сказки.

Так продолжалось изо дня в день. Поздним вечером Минсок садился в трамвай – последнее боковое у окна – и ждал. Парень всегда сидел там же, или, в редких случаях, когда уступал место какой-то аджуме, стоял рядом. Минсок всматривался в затемненное стекло и замечал, что его отражение и образ незнакомца сливаются в одно целое: он – более призрачный, паренек напротив – четкий и реальный. И каждый раз заканчивался одинаково: светофор, поворот, встреча взглядов и улыбка.

Минсок много думал о нем. Про себя он нарек незнакомца Ченом. Чен-Чен, нежно повторял он про себя, готовя утренний кофе или выглаживая стрелку на брюках. Минсок представлял, какой он. Ему нравилось гадать и строить предположения. Наверняка очень добрый и немного наивный. А еще горделивый и чуть-чуть тщеславный. Точно младше самого Минсока. Когда смеется, то кадык смешно ходит вверх-вниз под тонкой кожей. А еще Чен-Чен поет. В этом Минсок не сомневался ни на минуту. У его Чен-Чена прекрасный высокий голос, который пробирает до глубины души. Выходные, когда на работу идти не надо было, стали пыткой. Он с нетерпением ждал понедельника, просыпаясь со счастливой улыбкой.

Минсок и не заметил, когда случайный интерес перерос в нечто большее. Он влюбился. Вот так просто. В эти закрытые глаза, густые волосы, в приветливую улыбку, которую он видел лишь на протяжении нескольких секунд. В свои фантазии. Выдумки? Нет, Минсок не выдумывал. Он будто вспоминал то, что было раньше. Он знал это. Чен посещал в его снах. Они гуляли по Сеулу, держась за руки, то смеясь, то нежно целуясь.

Поцелуи. Минсок осознавал, как сильно он хочет поцеловать парня. Разумеется, до этого у него были какие-то отношения с девушками. Но Чен-Чен не вызывал никаких сомнений. Минсок тысячи раз проигрывал в своем воображении эту сцену. Он подождал его на остановке. Или они случайно сели в один трамвай. Или Чену стало нехорошо, и Минсок ему помог. В общем, познакомились. И договорились встретиться. Возможно, они пошли в шумный ночной клуб, где громкая музыка, выпивка и дергающиеся тела. Они сели вдалеке от центра веселья вдвоем, болтали, перекрикивая гул, но большей частью – просто любовались друг другом. Или они выбрали парк. Небольшой уютный скверик, где много деревьев и мало людей. Естественно, они задержались до глубокой ночи и решили присесть отдохнуть. Скамейки с презрением отвергнуты, и они умостились на прохладной траве. И потом…

Минсок медленно наклонился к младшему, замирая в нескольких миллиметрах от чужих губ. Он с тревогой всматривался в лицо парня, пытаясь угадать каждую мысль, и одновременно наслаждался дыханием любимого. Но Чен лишь прикрыл глаза и сам потянулся к старшему, соединяя их губы. В этот миг мир перестал существовать. Все вокруг превратилось в эфемерные тени, которые в беспорядочном водовороте кружили вокруг одинокой пары в ночном парке. Минсок легко прижимался к младшему, обнимая его за талию и чувствуя руки на своих плечах. Чен слегка простонал, открывая ротик и разрешая старшему все. Их языки неуверенно столкнулись, но вскоре сплелись в медленном танце. Возбуждение волнами расходилось по телу, заставляя кровь кипеть, а рассудок отключаться. Звезды смущенно прикрывались тучами, оставляя пару наедине, а парни все целовались, не в силах оторваться друг от друга.

Новый вечер спустя три недели на новом месте. Минсок взволнованно держал в руках блокнот с яркими записями на первых страницах и маркер.

Привет, я Ким Минсок, а ты?

Минсок чувствовал себя по-детски неловко, но отступать не собирался. Он хочет хоть как-то наладить контакт. Мысль зайти в тот трамвай почему-то не посетила его с недавних пор рыжую голову. Да и так не интересно.

В предвкушении Минсок занял свое место. Но… Сиденье позади пустует. Никого нет, а с темного стекла на Минсока смотрит лишь его собственное отражение. Никого. Секунды потерянной мелочью катились по колеям.

Так продолжалось неделю. Минсок ждал, а Чен-Чена все не было.

– Ты похудел, Баоцзи, – осуждающе трубил Чанель. – Ты уже не булочка, ты уже сухарик.

Минсок лишь отмахивался. Он видел, что Чанель пытался шутить, приободрить его. Но Минсоку больше всего хотелось выставить большой желтый знак с черной надписью: «Моя улыбка временно не работает по техническим причинам». Он не мог признаться в том, что очень тосковал. За кем? За парнем, которого каждый вечер видел в полупустом трамвае? Окружающие списывали это на тоску по дому. Минсок лишь вздыхал. Пусть ошибаются. Для них точный обман лучше неведения. Или правды, это уж как посмотреть. Каждый вечер Минсок упрямо доставал блокнот и маркер и прятал их лишь тогда, когда трамвай сворачивал к его дому. Дни отравляющей тоской тянулись один за другим.

Десятый вечер. Минсок сжимал в руке блокнот, глядя в окно позади. Через пару минут должен подъехать трамвай. Заняв уже родное сиденье, парень прикрыл глаза. Кажется, он задремал. Ночи стали одинокими и печальными. Уйдя из реальной жизни, Чен-Чен убежал и из снов Минсока, оставляя его наедине с кошмарами. Минсок сонно открыл глаза.