Теоретические аспекты и когнитивно-дискурсивный анализ
Елена Петрухина (Россия)
Е.В. Петрухина. Образование новых слов в русском языке: теоретические аспекты и когнитивно-дискурсивный анализ // Slavische Wortbildung im Vergleich: Theoretische und pragmatische Aspekte. Swetlana Mengel (Hrsg.), серия Reihe Slavica varia Halensia, 2014, LIT Münster.
Отрывки из статьи
Покрытие возрастающих потребностей общества в номинации новых объектов и реалий может быть обеспечено несколькими словообразовательными источниками: 1) заимствованиями и их дальнейшим включением в деривационные процессы; 2) кальками; 3) реализацией потенциала словообразовательной системы за счет заполнения имеющихся лакун; 4) расширением мотивирующей базы словообразовательных категорий; 5) созданием дериватов по аналогии с отдельными словообразовательными моделями – за счет расширения сочетаемости морфем и аналогических законов деривации; 6) созданием индивидуальных дериватов в результате словотворчества. Названные источники деривации могут пополнять лексическую систему языка только в определенных условиях: когда создание новых слов связано с познанием мира и осмыслением нового опыта в процессе коммуникативной деятельности человека. Этот процесс является когнитивным, выражающим и формирующим знания о мире, и одновременно дискурсивным, неотделимым от восприятия и порождения речи в определенной коммуникативной ситуации (Кубрякова 2004, 391). Такой подход соответствует современной научной лингвистической парадигме, в которой язык «рассматривается либо как средство обеспечения когнитивной деятельности человека, протекающей в постоянных актах коммуникации, либо же как средство осуществления дискурсивной деятельности, обязательно имеющей когнитивные основания» (Кубрякова 2012, 66).
Если когнитивно-дискурсивные условия деривации не соблюдаются, то созданные слова, как правило, не выходят за ограниченные рамки игры со словами и не включаются в выполнение номинативной функции. Поэтому оригинальный способ пополнения словарного состава русского языка, предложенный М. Эпштейном в конце 20-го – начале 21-го века как сетевой проект «Дар слова» (Эпштейн 2000–2010), не принес ожидаемого результата. Этот способ заключается в индивидуальном словотворчестве – в «словарно-творческом жанре», когда от одного корня или по одной словообразовательной модели на основе ассоциаций и фантазии автора создаются новые слова, для которых подбираются значения и создаются примеры употребления. Затем они распространяются по Интернету, в том числе рассылаются участникам и читателям проекта (Эпштейн 2000, 2002). Впервые этот способ «словочеканки» был опробован на корне -люб-, которому посвящено 30 выпусков. Приведем примеры новообразований, которые авторы отнесли к душевной жизни человека (большая же их часть связана с физиологией): *любь, *любород, *любородный, *люботворный, *люботворец, *люботворчество, *безлюбый, *безлюбный, *слюбка, *вылюбить, *вылюбка, *налюбить, *налюбь, *улюбиться, *улюбье, *предлюбье, *вприлюбку, *суелюбие, *везделюб, *крутолюб, *долголюбие, *дальнолюбие, *любелька, *любчик, *любёнок, *любленик, *любленчество, *любоведение, *любоводство и др.Примеры интерпретаций: Любля относится к телу, любовь – к душе, а любь – к духу. Примеры употреблений: А ты все еще мечтаешь о стране Великая Любь, со стольным градом Новолюбск, где по улицам ходят одни только любляне и люблянки? (Эпштейн 2002). Проект «Дар слова» просуществовал более 10 лет, в его рамках были образованы тысячи слов. Но созданные слова не вошли в русский язык и были употреблены в основном лишь в выпусках и рассылках данного Интернет-проекта (отдельные производные, такие, например, как любь, встречаются также в произведениях В. Хлебникова). Небольшой «неологический» эффект оригинального и многолетнего проекта в области словотворчества обусловлен, с нашей точки зрения, нарушением когнитивно-дискурсивных условий появления нового слова в лексиконе, причем данное нарушение было обосновано в разработанных теоретических основах проекта.
/////////////////////////////////////////////
Когнитивная значимость новых производных слов
2.1. К вопросу о терминологии: неологизмы, окказионализмы и потенциальные слова. Поясним некоторые термины, используемые в данной статье: «неологизмы», «потенциальные слова» и «окказионализмы», которые были определены в советской теории словообразования в 70-е годы 20-го века (и не потеряли своей актуальности до настоящего времени). «Неологизмами » обычно называют новые узуальные слова (как производные, так и заимствованные), которые вошли в основной лексический фонд и зафиксированы словарями недавно, причем точка отсчета и время вхождения определяется по-разному – от двух-трех до пяти-семи десятилетий (Котелова 1971). Например, к неологизмам можно отнести такие ставшие уже узуальными слова, как силовики, политкорректность, градообразующий, банкротить (редеривация от обанкротиться). Много таких слов найдем в книге Е.А. Земской «Словообразование как деятельность» (1992), например, документалистика, неология, конфликтология, одноцветье, многоцветье. Эти дериваты среди толковых русских словарей зафиксированы лишь в Словаре Ефремовой (2000), конфликтология также в Словаре Скляревской (1998).
Потенциальные слова созданы по продуктивным словообразовательным моделям и типам, свободно производятся в речи, но не отмечены толковыми словарями. Например: оказатель (услуг), откладыватель, самозанятость, шоссейник (спортсмен, специалист в велосипедных гонках по шоссе). Такие потенциальные слова, употребленные в электронных средствах массовой коммуникации, но не вошедшие в толковые словари русского языка, включает Электронный словарь-справочник синонимов русского языка ASIS В.Н. Тришина, содержащийболее 500 тыс. слов и фразеологизмов, 1900 тыс. синонимических связей и постоянно пополняющийся (Словарь синонимов ASIS, 2014), о словаре см. (Тришин 2013). Например, к потенциальному слову откладыватель (‘тот, который что-то откладывает’) приводится такой синонимический ряд:, отсрочник, откладчик, откладатель, которые зафиксированы в ряде письменных текстов электронных СМИ и интернет-коммуникации.Но даже этот самый большой словарь русских слов не включает все частотные потенциальные дериваты, например такие, как суммативный (17 400 вхождений на 20 мая 2014 г. в поисковой системе Google), структурщик (3 960), митингист (1 300).
Новые электронные технологии, позволяющие находить употребленные дериваты в разнообразных по жанру текстах благодаря поисковым программам, подтверждают мнение лингвистов о том, что четкой границы между неологизмами, включение которых в словарь дает им статус узуальных слов, и потенциальными словами, не отмеченными в классических словарях, нет (Петрухина 2009). Зыбкость разграничения неологизмов и потенциальных дериватов прослеживается уже в самом определении неологизмов, которое дает автор нескольких выпусков авторитетного Словаря-справочника новых слов и значений Н.З. Котелова.
Среди новых слов выделяются и «впервые образованные или заимствованные из других языков слова», и «производные слова, которые как бы существовали в языке потенциально и были образованы от давно образовавшихся слов по известным моделям лишь в последние годы (их регистрируют письменные источники только последних лет)» (Котелова 1971: 7).
К неологизмам Н.З. Котелова относит также слова, «известные в русском языке и ранее, но… ушедшие на какое-то время из активного употребления, а сейчас ставшие широко употребительными» (Котелова 1971: 7)[1]. Особый и наиболее значимый разряд «вернувшейся» лексики, по мнению Г.Н. Скляревской, составляют термины религий, прежде всего православия (ср. среди них производные слова: приход, соборование, владыка, миряне, таинство, причащение, рукоположение, миропомазание и др.) (Скляревская 2001).
Окказиональные слова – это «одноразовые» лексические единицы (часто индивидуально-авторские), лишенные воспроизводимости, а значит, и исторической протяженности своего существования, поэтому они не способны устаревать (в то время как понятие неологизма противопоставлено понятию архаизма). Указывается на такие признаки окказиональных слов, как их речевая природа (это речевые новообразования), поэтому они сохраняют свою новизну независимо от момента создания, творимость (невоспроизводимость), функциональная одноразовость, зависимость от контекста, экспрессивность, номинативная факультативность, индивидуальная принадлежность. Важной особенностью окказионализмов является нарушение при их создании законов словообразования. Они могут обладать затемненностью семантики, поэтому значение некоторых неологизмов невозможно установить вне контекста. В окказионализме, сложном слове, могут быть объединены логически или стилистически несовместимые компоненты (Земская 1973, 238; Лыков 1976, 11–35). Многие окказионализмы создаются для уникального использования в конкретном, в частности художественном, тексте. Приведем примеры таких индивидуально-авторских литературных неологизмов из «Словаря неологизмов» С. Н. Толстого (Словарь неологизмов, 2004), составленного по произведениям русских писателей:
РАСЧЕРЕСЧУРИТЬСЯ – В. Мaяковский (грохотом рaсчересчурясь).
РЕВОЛИЦЫЙ – В. Мaяковский, "Нордерней" (нa зaкaт, нa моря револицие).
РЕБЯЧЕГЛАЗЫЙ – Е. Зaмятин, "Рaсскaз о сaмом глaвном" (ребячеглaзые лицa).
СИНЕСОННЫЙ – С. Кирсaнов, "Дорогa в Венецию" (к лaгуне синесонной).
СКАЛОЗУБЫЙ, НАГЛОВЗОРЫЙ – М. Цветaевa, "Стихи к Пушкину" (скaлозубый, нaгловзорый).
СКЛАБ – М. Цветaевa (людоедицa с Поволжья склaбом о ребяческий костяк) (нуждается в пояснении: образовано редеривацией от осклaб, осклaбиться).
СВАЛЕНЬ – А. Белый, "Москва под удaром", гл. 1 (свaлень событий).
СВАЛЯШИНА – А. Белый, "Московский чудaк", гл. 3, 5. (блеклой свaляшиной… волос).
Как представляется, именно такие индивидуальные образования составляют ядро окказионализмов. Целью их создания является передача неповторимого переживания, личностной интерпретации явления, они не претендуют на его типизацию (поэтому не являются объектом исследования в данной статье).
В связи с различением потенциальных и окказиональных слов возникает еще вопрос, могут ли потенциальные слова создаваться по отдельным словообразовательным моделям или это характерно только для окказионализмов? Деривация по образцу может идти в двух направлениях: заполняя лакуну в словообразовательной и лексической системах или обходя ее и создавая новое сочетание смыслов. О потенциальных (предсказуемых) дериватах можно говорить в том случае, если словообразовательная парадигма, причем как многочленная, так и двучленная, «подготовила место» для определенного слова, которого в качестве узуального деривата не существует, но оно может быть легко образовано. Такой потенциальный дериват выражает «потенциальную семему», т.е. «некий структурированный в системе языка смысл, существование которого обусловлено имеющимися лексическими или лексико-грамматическими парадигмами» (Попова, Стернин 2002, 165). Например, композит домостроительство предполагает антонимическую парадигму, заданную второй его частью (строительство – разрушение) и не реализованную в системе. Но в дискурсе потенциальная словообразовательная парадигма легко актуализируется:
В переводе с греческого экономика – это домостроительство. Ещё Аристотель разделял экономику и хрематистику – деятельность, направленную на обогащение. Сегодня в России мы имеем хрематистику. Но поскольку трудящиеся в России не понимают мудрёных греческих слов, скажу прямо: «Мы имеем антиэкономику – доморазрушение » (В. Катасонов. Управлять экономикой должны патриоты. Литературная газета, 2013, N47).
Аналогический образец может вызывать самые разные ассоциации, при выражении которых словообразовательными средствами появляются непредсказуемые окказионализмы: громкодоверитель (по образцу громкоговоритель), моремыка (по образцу горемыка и с двойной его каламбурной членимостью: мыкать горе и жить в горах) (Земская 1992, 182, 194). В дальнейшем мы анализируем неологизмы и потенциальные слова (уже не проводя их разграничение и для краткости используя объединяющий термин «неологизм»), выражающие новые концепты или новые комплексы смыслов и расширяющие когнитивное пространство русского языка.
2.2. Когнитивно-дискурсивные характеристики неологизмов, заполняющих лакуны в словообразовательной системе русского языка. В монографии И.С. Улуханова «Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация» (1996) русская словообразовательная система была представлена как совокупность реализованных и потенциальных единиц, т.е. как совокупность «клеток», одни из которых «заполнены», а другие «пустуют». Основной причиной словообразовательных лакун являются неполные словообразовательные цепочки, т.е. пропущенные, а также крайние нереализованные звенья, которые могут восстанавливаться в дискурсе, например: земля ˃ землить ˃ заземлить ˃ заземлять (Куда и как землить кабель? 9 000 вхождений на инфинитив в Рунете в поисковой системе Google на конец апреля 2014); смышленый ˃ смышленыш ˃ несмышленыш (более 10 000 вхождений, неологизм используется для названия сайтов и образовательных программ). Отсутствие однословной номинации для выражения того или иного концепта вовсе не означает его отсутствие в общей концептуальной картине мира. Но производное слово создается с целью экономии языковых средств лишь в том случае, если имеется коммуникативная потребность этноса регулярно выражать данный комплекс смыслов. Так, дериват разгосударствление (от государство) появилось в Толковом словаре русского языка С.И. Ожегова только в издании 1992 г., когда смысл ‘ передача государственной собственности в собственность коллективных или частных владельцев’ стал в России актуальным[2]. Но л ишь в последнее десятилетие в связи с обсуждением связи государства с крупными транспортными, энергетическими и другими предприятиями начали заполняться другие звенья данной цепочки (остается пустой одна «клеточка»). Ср.: государство – *государствить (не реализовано) – огосударствить – огосударствливать – огосудраствление (последние три деривата представлены в Словаре Ефремовой (2000): ‘передача или переход чего-либо в полное ведение или в собственность государства; чрезмерное усиление органами власти контроля над чем-либо; слияние чего-либо с государством)’ – разгосударствить (не зафиксировано в словарях русского языка) – разгосударствление.
Сотни новых дериватов заполняют крайние «клеточки», прежде всего при помощи префиксов, а также суффиксов. Приведем примеры таких потенциальных слов, извлеченных нами из социально-политических и экономических статей «Литературной газеты» за 2013 год, демонстрирующих расширение мотивирующей базы продуктивных словообразовательных типов: анти рыночник, анти право, бес собственнический, пере нацелить, митинг ист ы, парадоксал ист, требова тель, сотвори тель, настроен ческ ий, помолвоч н ые кольца, пересмешнич ест во, всечеловеч н ость, само занятость. Много неологизмов такого типа (наряду с многочисленными производными от заимствованных корней, имен известных политических деятелей и «ключевых» слов периода перестройки и начала 90-ых годов типа путч, ваучер) содержится в Русско-немецком словаре новых слов под ред. Р. Беленчиковой и И.С. Улуханова (2007), например: банализация, бананистый, безбудущность, безбытность, безвыбросный, бездотационный, клановость, кремлевед, русскость, застойщик, занитраченный, занебесье, проплатить, проплачивать. Активно образование новых существительных с суффиксами -ациj(а), -ение, -ость, -тель, -ник, -щик с уменьшит. суффиксами, с приставками анти-, без-, де-, внутри-, меж-, глаголов с суффиксами -ирова-, -и-, -ова -, наречий на -о, относительных прилагательных с суффиксами -ск-, -н- и др.
По мнению некоторых ученых, подобные производные слова, заполнившие лакуны в словообразовательной системе, «не содержат серьезных когнитивных прорывов. Они реализуют лишь не слишком активную тенденцию к «подравниваю» собственно словообразовательных реализаций» (Милославский 2010: 178). М. Эпштейн вообще считает, что подобные неологизмы, образованные по моделям продуктивных типов, характеризуются «неживостью, механичностью» и «не представляют какого-то нового образа или понятия», (Эпштейн 2006). Возникает вопрос, могут ли подобные производные слова, вписывающиеся в продуктивные словообразовательные типы, приобретать дополнительные смыслы и расширять когнитивное пространство русского языка. Действительно, такие дериваты реализуют, не нарушая словообразовательных законов, в известной степени уже предопределенные словообразовательной системой «потенциальные семемы» (Попова, Стернин 2002, 165). Как мы уже отмечали, реализация заложенной в словообразовательной системе потенции возможно лишь при коммуникативной, дискурсивной необходимости выразить соответствующее содержание. И именно через дискурсивную востребованность такие неологизмы могут совершить и «когнитивный прорыв» – например, в экономической и социологической терминологии, когда происходит замена заимствованных терминов русскими, например: «оригинатор» – начинатель, «эмитент» – выпускатель (акций), «транзакционный» – сделковый. Например: В большинстве случаев выпускатель акций ищет профессиональную помощь; Мнение о сделковом характере государственной регистрации прав на недвижимость отвергается и Конституционным Судом РФ.
Станут ли подобные дериваты узуальными, зависит не только от количества употреблений таких неологизмов, но и от того, каков «коэффициент их прагматической релевантности» – насколько они служат целям выделения и описания нового явления, объекта или процесса (Кубрякова 2010). В данном случае этот коэффициент во многом определяется сознательным выбором говорящего, который отдает свое предпочтение русскому термину.
2.3. Неологизмы с точки зрения обогащения когнитивного пространства русского языка. Новое производное слово может служить обогащению когнитивного пространства языка в том случае, если помогает осмыслить новый факт, явление. Именно то, что замечено и выделено, познано и названо, закрепляется в языковой и концептуальной картине мира. В этом проявляется ориентирующая функция языка, о которой писала Е.С. Кубрякова (Кубрякова 2012, 68–70). Большую роль в осмыслении новых реалий играют композиты, выражающие актуальные комплексы смыслов, важные для общества в определенный период его существования. Так, неологизм наукоград был создан в кризисном 1991-ом году инициативной группой по сохранению и развитию городов, имеющих высокий научно-технический потенциал. В 1999 г. это слово, до сих пор не зафиксированное в толковых словарях, сыграло большую роль в разработке закона о таких муниципальных образованиях, которых в России насчитывается около 40 (в поисковой системе Google данное слово имеет 610 000 000 вхождений, на 7.05.2014 г.). Например: Наукоград Реутов получил статус города науки в 2003 году; В правительстве Самарской обл. есть проект по строительству нового наукограда. Неологизм градообразующий (отмеченный в Словаре Ефремовой) сыграл свою роль в осознании роли промышленного предприятия, обеспечивающего и поддерживающий развитие и функционирование города (27 500 вхождений, Google, 7.05.2014), ср.: Челябинские власти озадачились спасением градообразующего предприятия – металлургического завода в Златоусте. Данный неологизм расширяет свое значение, выражая не основной, а просто важный для города институт или предприятие: Коломенский краеведческий музей – градообразующий культурный центр. Еще более частотен синоним моногород (82 400), который зафиксирован лишь в Словаре синонимов ASIS, например: Что и как нужно сделать, чтобы снизить риски социально-экономического развития моногородов России?
В.В. Виноградов, изучая историю русских слов, неоднократно отмечал, что некоторые слова с особенной силой и остротой отражают стиль и мировоззрение общества в ту или иную эпоху (Виноградов 1994). К таким словам, по нашему мнению, относятся некоторые композиты с первой частью ново-: новоевропейцы, новоевропейский, новомученики, новорусские. Некоторые из них имеют дополнительные смыслы, не предполагаемые семантикой составляющих частей, и заслуживают отдельного рассмотрения. Остановимся лишь на неологизме новорусский, имеющем несколько значений. Первое значение, представленное в употреблениях этого слова на сайтах Рунета, связано, причем без семантического приращения, с семантикой словосочетания новый русский (‘стремительно разбогатевший, как правило, сомнительным способом в 90-е годы ХХ века в России человек, не обладающий при этом высоким уровнем интеллекта и культуры’). Композит наследовал это значение, например, анекдоты о новых русских могут начинаться так: «Приходит новорусский (или новый русский) в ресторан » …. Этот неологизм может использоваться также как прилагательное: Новорусский китч: дворец Владимира Брынцалова. Но в Словарь Ефремовой данный неологизм (в функции существительного и прилагательного) вошел с другим значением, имеющим приращенный семантический компонент. Новорусский, сущ. – ‘тот, кто, отрицая исконные ценности и качества русского народа в культуре, быту, политике и т.п., переориентировался на Запад’; новорусский, прил. – ‘свойственный новорусским, характерный для них’: новорусский народ, новорусский город. На страницах «Литературной газеты» этот композит употребляется во втором значении. Так, в следующем примере словосочетание новорусский народ вступает в оппозицию с сочетанием русский народ: Новорусскому народу евродемократию подавай, народ русский социальной справедливости желает, чтобы воры сидели в тюрьме. Может ли эти фантазии реализовать власть? Вопрос риторический (Литературная газета, 2013, №49).
В создании значимых новых смыслов участвуют также «малые словообразовательные ряды» (Кубрякова 2010). Например, словообразовательный ряд человек – очеловечить (природу, технику) – очеловечивание, по аналогии с дериватами типа разминировать, разблокировать порождает потенциальные дериваты расчеловечить – расчеловечивание, богатые ассоциативными связями. Речь идет, прежде всего, о расчеловечивании самого человека, и эта проблема, как оказалась, активно обсуждается на страницах философских и литературных журналов: … происходит (да и произошло уже, произошло, свершилось!) расчеловечивание и разбожествление человека с утратой сердцевины, центра … Мелкое и ничтожное пожрало великое. В человеке. (Ю. Казарин. «Урал», 2011, №7). Отметим, что неологизм разбожествление образован по той же самой модели. Но дериват расчеловечить может использоваться и без отрицательных коннотаций, воплощая в себе идеи философии постмодернизма. «Постмодернизм – продукт не только разума, но и в определённом смысле физиологии человека. Это философия «расчеловеченного» индивидуума… Это философия изменённого человека». (Л. Сычева, ЛГ, 10.08.2011).
///////////////////////////
Литература
Виноградов 1994: В.В. Виноградов, История слов. Изд. Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН. Москва.
Земская 1973: Е.А. Земская, Современный русский язык. Словообразование. Москва.
Земская 1992: Е.А. Земская, Словообразование как деятельность. Москва.
Кара-Мурза 2013: С. Кара-Мурза, Манипуляция сознанием: XXI век. Москва.
Котелова 1971: Н.З. Котелова, Ю.С. Сорокин (ред.). Предисловие. Новые слова и значения: словарь-справочник по материалам прессы и литературы 60-х годов. Москва.
Котелова 1988: Н.3. Котелова, Теоретические аспекты лексикографического описания неологизмов. В: Советская лексикография. Москва, 46–63.
Кубрякова 2004: Е.С. Кубрякова,Актуальные проблемы изучения словообразовательных систем славянских языков. В: Е.С. Кубрякова. Язык и знание. Языки славянской культуры. Москва.
Кубрякова 2010: Е.С. Кубрякова, Роль аналогии в порождении новых производных слов. В: Новые явления в славянском словообразовании: система и функционирование. Доклады XI Международной научной конференции Комиссии по славянскому словообразованию при Международном комитете славистов (ред. Е.В. Петрухина), МГУ, Москва.
Кубрякова 2012: Е.С. Кубрякова, В поисках сущности языка. Когнитивные исследования. Москва.
Лыков 1976: А.Г. Лыков, Современная русская лексикология (русское окказиональное слово). Высшая школа. Москва.
Милославский 2010: И.Г. Милославский, Роль словообразования в расширении когнитивного пространства русского языка». В: Вiдображення iсторiï та культури народу в словотвореннi. Ред. Е.А. Карпиловська i Н.Ф. Клименко. Киïв.
Петрухина 2006: Е.В. Петрухина, Актуальные вопросы системного словообразования. В: Славистика: синхрония и диахрония. Сборник статей к 70-летию И.С. Улуханова. Институт русского языка им. В.В. Виноградова РАН. Москва, 142–154.
Петрухина 2010: Е.В. Петрухина, Возможности, функции и конкуренты словопроизводства в современном русском языке. В: Новые явления в славянском словообразовании: система и функционирование: Доклады XI Международной научной конференции Комиссии по славянскому словообразованию при Международном комитете славистов (ред. Е.В. Петрухина). Филологический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, 424–442.
Петрухина 2012: Е.В. Петрухина, Контекстная деривация в соотношении со словообразовательной системой (на материале русского языка). Słowotwórstwo słowiańskie: system i tekst. Prace Komisji Słowotwórczej przy Międzynarodowym Komitecie Slawistów; seria 13/ Red. J. Sierociuk. Poznańskie Towarzystwo Przyjaciół Nauk, 287–297.
Скляревская 2001: Г. Н. Скляревская, Слово в меняющемся мире: русский язык начала XXI столетия: состояние, проблемы, перспективы. В: Исследования по славянским языкам. № 6. Сеул, 177-202.
Стернин, Попова 2002: И.А. Стернин и З.Д. Попова (ред.). Язык и национальная картина мира. Воронеж.
Тришин 2013: В.Н. Тришин, Мощь русского языка по данным синонимического словаря-справочника компьютерной оценочной системы ASIS. Вестник УМО. Экономика, Статистика и Информатика, № 6, 2013, 7–13. https://www.audit-it.ru/articles/soft/a119/597862/303871.html.
Улуханов 1996: Улуханов И.С. Единицы словообразовательной системы русского языка и их лексическая реализация. Москва.
Эпштейн 2000–2010: М. Эпштейн, Дар слова. Проективный лексикон. ttp://www.emory.edu/INTELNET/dar0.html
Эпштейн 2000: М. Эпштейн, Однословие. Новый мир. №9. https://magazines.russ.ru/novyi_mi/2000/9/epsh.html.
Эпштейн 2002: М. Эпштейн. Дар слова. Выпуск 4. https://old.russ.ru/krug/20021125_dar-pr.html
Эпштейн 2003: М. Эпштейн. Предисловие. В: Г. Л. Тульчинский, М. Н. Эпштейн (ред.). Проективный философский словарь. Новые термины и понятия. Санкт-Петербург.
Словари
Словарь Ефремовой 2000: Т. Ф. Ефремова, Современный толковый словарь русского языка. Москва.