Важнейшей группой прав, обеспечивающей участие женщин в общественно-политической жизни, являются гражданские и политические права. Это, прежде всего, права женщин в области образования, право участия в местном самоуправлении, в области наследования, территориального передвижения, избирательное право. Уровень политических прав и свобод личности определяется свободой общества в целом, а также политической свободой той социальной общности, представителем которой она выступает. Важными предпосылками реализации политических прав гражданина являются сложившиеся на данном историческом этапе в государстве тип политического режима, уровень самоуправления, процедуры формирования всех структур власти и степень участия в них членов общества.
Поскольку в конце XIX - начале XX в., и вплоть до 1905 г., стержнем государственного устройства Российской Империи была самодержавная власть, органы представительной власти, а значит, и избирательные права населения отсутствовали, женские организации того периода были исторически не готовы к борьбе за политические права. Поэтому на первом этапе, 1860 - 1895 гг., женские организации сосредоточили внимание на отстаивание своих социально-экономических прав. Важнейшим событием этого периода стала борьба женщин за предоставление высшего образования, которое в итоге стало отправной точкой для решения женского вопроса. И тем самым явилась толчком к становлению и созданию женского движения в России в конце XIX - начале XX в. Такое стремление возникло в среде образованных женщин-дворянок, и только им было доступно образование, хотя и ограниченное. И тем самым можно отметить, что изначально женский вопрос заключался именно в решении проблемы женского образования и улучшении его, и лишь позднее развился во всеобъемлющую антропологическую дискуссию об индивидуальной одаренности и особенной судьбе женщины, где выявились потребности в приобретении иных гражданских и политических прав. Поэтому необходимо рассмотреть ход борьбы женщин за предоставление образовательных прав.
Путь женщин к высшему образованию и науке в дореволюционной России был достаточно труден. Настоятельные высказывания о необходимости расширения прав женщин в области просвещения слышались давно. Требования признать за женщиной право участвовать в этой сфере последовали сразу после отмены крепостного права. Освободительная эпоха 1860-х гг. явилась как нельзя благоприятствующей для решения этого вопроса.
Широкий размах требования равноправия женщин в области получения знаний приобрело в конце 1860-х - начале 1870-х гг. Проявилось это в первую очередь после того как в 1859 г., впервые в истории женского высшего образования женщины стали сами посещать лекции в Петербургском университете. Поскольку в университетах были разрешены публичные лекции, и их стали посещать гимназисты, чиновники, офицеры, дамы из общества, юные девушки разных сословий.
Но действовало это только до 1863-1864 гг., так как позже был создан Университетский устав 1863 г., который запрещал обучение женщин и к 1864 г. все женщины были удалены из университетов. Это побудило женщин через прошение получить право посещать университетские лекции. Первое такое прошение было подано ректору Петербургского университета в мае 1868 г. Среди подписавших его значились дочь военного министра Д.А. Милютина, графиня А.Н. Толстая, жена главного военного прокурора А.П. Философова и другие[58]. И только после этого прошения в России женщины смогли получить образование только с конца 60-х гг., с созданием в Петербурге Аларчинских высших женские курсов (1870), которые работали до 1875 г. Активными деятелями этих курсов были Н.В. Стасова, М.В. Трубникова, А.П. Философова, Е.Н. Воронина и профессор А.Н. Бекетов. Именно эти люди стояли у истоков создания других курсов, о которых речь пойдёт ниже. Тем самым начало постановки проблемы о женском образовании имело место.
Сама эпоха показала, что с отменой крепостного права, а затем последовавшего за ним развитием промышленности требовалось вовлечение женщин в изменившуюся систему производства не только бедных слоёв, но и представительниц дворянского происхождения. Эта смена просто напросто оставила без средств к существованию многих дворянок. А в России эта ситуация осложнилась тем, что круг профессий, которыми могла заниматься женщина был ограничен. А как женщина могла участвовать в системе производства, если она не имела места в жизни общества? И ее залогом и главным местом в жизни была семья и домашний очаг? Эти и многие другие вопросы встали ребром перед обществом. Поэтому первоочередной задачей среди женщин встала потребность в получении прав в области образования и его реализации в сфере производства. Всё началось с простого желания посещать высшие учебные заведения. И это право они завоевывали явочным путём. Присутствовали на занятиях в университетах, создавали кружки, где читались лекции по естественным науками и медицине[59]. Но царская семья не симпатизировала университетскому образованию девушек. Например, императрица не считала подходящим для женщины изучение естественных наук, заявив однажды делегации женщин, что они должны оставаться дома и вязать[60].
Но, не смотря на это, был поставлен вопрос о предоставлении высшего женского образования, в частности, медицинского, который возник в 1870-е гг. среди женщин, желающих посвятить себя повивальному искусству и врачебному образованию. Именно в медицинском образовании был достигнут наиболее быстрый успех в силу двух обстоятельств: во-первых, врачей, в том числе военных, катастрофически не хватало, и, во-вторых, после педагогики профессия врача казалась наиболее подходящей для женщины. Но для решения этого вопроса сначала требовалось предоставить эту деятельность через допуск женщин к высшему образованию, так как женщина не имела элементарного права получать его. Проблема заключалась в том, что для данного этапа развития вопроса он едва ли мог существовать. Поскольку в стране не было высших учебных заведений для женщин, а в существовавшие мужские их не допускали. Только в 1871 г. по высочайшему утверждению от 14 января, положением Комитета министров было постановлено "… содействие распространению для женщин врачебных курсов с привлечением на оные…"[61]. И в 1872 г. женщины всё - таки были допущены к занятиям в Военно-медицинской академии, при которой в качестве опыта были открыты Женские врачебные курсы. Но до этого положения в силу запретов получать образование русские женщины выезжали на учёбу заграницу. Только за период с 1864 по 1872 г. в Цюрихском университете училось 200 женщин, из которых три четверти составляли студентки из России[62]. И как раз большинство из них изучали медицину, некоторые философию. В ответ на это в 1873 г. последовало высочайшее распоряжение о запрещении русским женщинам учиться в Швейцарии[63]. Женщины, которые сумели получить высшее образование за границей, как правило, возвращались либо на родину, либо просто напросто перешли в другие европейские университеты. Но были и те, кто, получив образование в Европе, возвращались на родину и хотели получить доступ к работе по полученной специальности. Но первые женщины начали работать, не имея на это никакого юридического права. Так, к примеру, женщины-врачи до 1883 г. не были включены в списки врачей и даже в течение пяти лет служили в земских и городских больницах без официального документа[64].
Запреты, связанные с высшим образованием женщин, вызвали рост частной инициативы, под влиянием которой правительство пошло на уступки, а именно, дало разрешение на открытие различных частных женских курсов.
В 1872 г. были открыты первые Высшие женские курсы В.И. Герье в Москве[65]. Они сыграли важную роль в судьбе учрежденных курсов. Прежде всего, следует указать, что энергичная организаторская деятельность, развернутая В.И. Герье находила полное понимание со стороны многих его коллег, в том числе ректора Московского университета, историка С.М. Соловьева. По замыслу основателя, слушательницы должны были получать университетское, но в то же время и энциклопедическое образование, поэтому в учебной программе курсов с историей и литературой соседствовали и астрономия и энциклопедия естественных наук и гигиена[66]. Курсы В.И. Герье явились первым высшим учебным заведением в России, где женщины получали высшее историческое образование[67]. Получается, правительство дало согласие и разрешило женщинам посещать лекции и в последствии снова выезжать за границу и получать диплом[68], но проблема состояла в том, что прав как таковых с юридической точки зрения в Российской империи не было. Женщина по-прежнему оставалась в своей стране всё в том же бесправном положении.
В таких условиях, женщины в России не останавливались и решительно настаивали на продолжении вести начавшуюся борьбу за право на высшее женское образование. И объединёнными усилиями всё тех же незаурядных личностей М.В. Трубниковой, А.П. Философовой, Н.В. Стасовой были учреждены общеобразовательные курсы, которые привлекали массу слушательниц и послужили преддверием к открытию в 1878 г. Высших Женских курсов в Петербурге[69]. Они были учреждены уже по решению министра народного просвещения графа Д.А. Толстого, который вынужден был признать данную форму образования женщин, указав и дав понять, что эти курсы могут быть созданы на общественные средства, но при условии, если их официальным учредителем будет один из авторитетных профессоров[70].
Петербургские Высшие женские курсы, носившие название Бестужевских, по имени первого директора профессора К.Н. Бестужева-Рюмина, не давали никаких прав вплоть до 1889 г., а лишь удовлетворяли потребность в высшем образовании, поскольку Министерство внутренних дел не утвердило устав. К тому же государство практически не осуществляло их финансирование. Эту задачу взяло на себя Русское женское взаимно-благотворительное общество, которое в течение 12 лет материально обеспечивало работу курсов. Как отмечала организатор этой работы А.П. Философа, начав с капитала 222 руб.25 коп. Высшие женские курсы стали располагать имуществом на сумму 1005100 руб. [71]. Все хозяйственные хлопоты этого дела лежали на плечах, как профессоров, так и на самих организаторах. Система преподавания на них носила университетский характер. Лекции читали профессора Петербургского университета К.Н. Бестужев-Рюмин, С.М. Соловьёв, Д.И. Менделеев, И.М. Сеченов, А.М. Бутлеров и др.
За период с 1878 по 1886 г. на курсах училось около 3 тысячи человек. Полный курс окончили 1014 человек[72]. Анализ показывает, что для достижения данной цели выбирались разнообразные пути. Наиболее распространённой формой являлись комитеты содействия материальной поддержке курсисток, первыми организаторами которых выступали М.В. Трубников и А.П. Философова[73]. Распорядительницы в течение 10 лет обеспечивали функционирование учебного процесса и создавали все необходимое для пополнения материальной базы. Члены общества вносили немалые средства. На собранные средства в 1884 г. был куплен участок земли, а в 1885 г. построен учебный корпус, где стали располагаться лаборатории, библиотеки и общественные места. Все это свидетельствует об огромном энтузиазме и простого желания получить образование и конечно об огромном потенциале общественной инициативы. Женщины стремились соединить потребность общества с деятельностью власти для продвижения вперед, для прогресса. И это могло быть огромным стимулом в развитии социальной сферы. Однако, не смотря на, казалось бы, общественное признание и социальную значимость женских курсов, государственная политика в этом отношении была непоследовательной. Россия была на данный момент традиционным, скорее консервативно-патриархальным обществом и для женщины того периода не было отведено место как в обществе, так и тем более в лабиринте русской образовательной системы. Поэтому решение этого вопроса было достоянием самих женщин, которые стремились показать необходимость в этой потребности, показав тем самым изменение самого общества. Но государство не стремилось поддерживать общественное мнение.
Вскоре были открыты высшие женские курсы в Казани, Киеве, Харькове и других городах[74]. Стоит заметить, что почти везде инициаторами и организаторами являлись сами женщины. Высшая женская школа в России создавалась подлинными энтузиастами, убеждёнными в её огромном значении для настоящего и будущего страны, вопреки неблагоприятным обстоятельствам, грозившим свести на нет результаты их усилий.
Во второй половине 1880-х гг. совсем неожиданно Министерством народного просвещения была предпринята попытка остановить процесс развития высшего женского образования. Это было выражено особым циркуляром министерства, по которому прием слушательниц на высшие женские курсы был прекращён[75]. Военный министр обратил внимание на ненормальность существования курсов и с 6 августа 1882 г. приём на курсы был прекращён. В конце 1880-х гг. свои двери закрыли московские, казанские и киевские курсы. Несмотря на прекращение приема в бестужевские курсы им все же посчастливилось более чем другим, поскольку их правление, состоящее из старых феминисток сумело доказать, что если курсы закроют, то русские девушки вновь отправятся за границу. Правительство, хотя и с неохотой, но все, же позволило курсам возобновить свою деятельность, но на новых условиях. Теперь курсы лишились автономии, следовательно, повысилась плата за обучение, и были введены ограничения. Ограничения касались как организаторов, так и участниц, слушательниц. Некоторые из директоров, включая и Надежду Стасову, были уволены, надзор был усилен, но курсы спасены. И во вторых институт должен был содержаться на частные средства, а в слушательницы принимались лица только христианского исповедания. Лишь в 1900 г. в сходной ситуации в Москве были открыты новые женские курсы. Других курсов не было вплоть до 1905 г. [76].
Что заставило государство принять такие меры? Для того чтобы ответить на этот вопрос стоит обратить внимание на период в истории, а именно на 1880-е гг. Самодержавие столкнулось с такой заразой как революционно-демократическое движение. Развитие этих идей шло из Запада, и молодежь, приехавшая с намерением учиться, не оставалась в стороне: "наши студенты и студентки, конечно, принимали горячее участие в рабочем движении, то есть следили за ним, читали рабочие газеты, брошюры и горячо принимали сторону той или другой партии"[77]. И тем самым получалось, что русские студенты нередко начинали заниматься политикой, а не учением: "Большинство из них решило полностью посвятить себя революции, для них учёба отошла на второй план"[78]. Мемуарист свидетельствует, что пользовавшиеся гостеприимством маленькой республики, радикально настроенные русские не испытывали благодарности к земле, давшей им приют: "Их шокировало благополучие чуждых во всём пришельцев, их раздражал уклад жизни русских или, скорее отсутствие всякого уклада, порядка в их жизни, шум и беспокойство"[79].
Действовал и другой фактор, а именно формирование системы женского образования. И происходило это на фоне столкновения взглядов сторонников женского равноправия во всех сферах духовной жизни и консерваторов, отрицавших необходимость замены закрытых сословных женских учреждений учебными заведениями иного рода. В качестве одного из доводов последних фигурировал тезис о том, что образование не должно быть многогранным, поскольку его задача - готовить женщину к роли жены и матери, а не к профессиональному труду. К тому же власти стали осознавать, насколько легкой добычей для революционной пропаганды являлись русские студенты за границей. Правительство видело, какое революционизирующее влияние оказывает образование, особенно высшее, на женскую молодёжь, поэтому в годы реакции женские учебные заведения оказывались первыми, на кого нападало самодержавие для сдерживания сложившейся ситуации. Стоит задаться вопросом, а действительно было ли это так? Зачем русской девушке хотелось получить образование, что побудило её сделать этот шаг? Чем же объяснить непреодолимое желание русских женщин учиться в университете? Может у них была общая неудовлетворенность самой жизнью, и они придумывали, что заграница даст возможность выбрать путь, иной путь, где будет лучше? Но они не задумывались, как будет этот путь им устроен. Там их ждала бедность, недоброжелательность местного населения, неопределённость своего положения. Заграницей они оказались ничем и никем, постоянно не хватало денег, приходилось буквально голодать, и на выручку приходила взаимопомощь. У них был свой мирок, они, сплотившись, жили своим замкнутым мирком, собирались на сходки, встречи, организовывали кружки. И при таких обстоятельствах легко попадали под влияние революционных агитаторов разного толка[80]. Всё это было подхвачено огромным желанием русских женщин участвовать и влиять на образовательный процесс. В своих воспоминаниях Стасов отмечает, что "…это была горячая, свежая, искренняя потребность, вызванная обстоятельствами…"[81]. И общественное мнение очень часто становилось на их сторону, находилось немало бесплатных сотрудников и меценатов, и наконец, изобретались способы обойти запреты. И тем самым доказывая, что эти запреты наоборот усиливали эту борьбу и заставляли женщин искать новые пути развития и выхода из сложившейся ситуации. К примеру, стали собирать пожертвования, печатать научные статьи и просто обсуждать вопрос о женском врачебном деле в частных кружках. Тем самым женщины не упускали случая поставить на очередь вопрос о призвании к жизни закрытых женских врачебных курсов[82].
Несмотря на то, что были устроены преграды для развития образования, сам процесс развития высшего женского образования в других районах страны полностью не был прекращён. Благодаря усилиям общественности женская высшая школа продолжала существовать. Она лишь приняла несколько иные формы. В борьбе за высшее образование женским организациям приходилось прибегать к разным средствам. Огромную роль за сохранение Бестужевских курсов сыграло "Русское женское взаимно-благотворительное общество". Так, когда Бестужевские курсы были закрыты правительством, "Русское женское взаимно-благотворительное общество", используя свои связи, обратилось в январе 1889 г. непосредственно к императору Александру III с просьбой разрешить прием слушательниц. Государь во избежание недовольства общественности разрешил возобновить прием[83]. С этого момента можно утверждать, что начался качественно новый этап в развитии высшего женского образования, а именно с положения от 28 сентября 1889 г., согласно которому Высшие женские курсы получили статус государственных, с соответствующим расписанием и финансированием[84]. Как можно объяснить это решение? С одной стороны правительство пресекало возможность участия женщин в сфере образования, а с другой разрешило им участвовать в этой области. Этот шаг был, сделал вполне объяснимо, гораздо спокойнее было открыть высшие женские курсы в России, где они находились бы на виду у властей. Тем самым решено было выбрать из двух зол меньшее[85].
И в 1891 г. представление об открытии женского медицинского института было внесено на рассмотрение в Государственный совет, который соглашаясь в принципе с предложением министерства о пользе учреждения. По этим соображениям, 3 февраля 1892 г. последовало Высочайшее повеление, по которому предоставлялось министру народного просвещения право внести устав Женского медицинского института. Проект, вскоре был принят на заседании Государственного совета 22 апреля 1895 г. [86]. А в 1897 г. женщина-врач получала впервые равные права с мужчинами и на врачебную деятельность и государственную службу. Окончившим курс выдавался диплом на звание женщины-врача, который предоставлял им широчайшие права: право частной практики, право занимать должности врачей при женских учебных и богоугодных заведениях, женских и детских больницах, врачебно-полицейских учреждениях[87]. А в 1904 г. Институт был приравнен к медицинским факультетам университетов и содержался полностью за счёт государственной казны. Окончившие институт получали права врача и право получения ученой степени доктора медицины.
Таким образом, были рассеяны все сомнения относительно Высшего медицинского образования, и тем самым вопрос был решен. Женщины сумели доказать свое умение осуществлять доблестные подвиги. Несмотря на незавершённость, ими был сделан первый шаг к осуществлению своих стремлений и потребностей.
И уже в начале ХХ в. потребности экономического развития, а также давление общественности заставили правительство принять, хотя и половинчатые, меры по профессиональному образованию женщин. В ответ на просьбу коммерсантов было разрешено открыть в Москве Высшие женские коммерческие курсы[88]. Открылись Женские сельскохозяйственные курсы и Технико-графический институт, Высшие педагогические курсы в Петербурге и Москве, высшие юридические, строительные, технические курсы, Коммерческие курсы иностранных языков для будущих учительниц. В 1910 г. Высшие женские курсы на собственные средства действовали во всех университетских городах. Число желающих учиться было так велико, что прием осуществлялся на основе конкурса аттестатов и сдачи экзаменов. К 1913 г. на 19 высших курсах училось около 25 тыс. женщин[89].
Быстро стало развиваться высшее женское техническое образование. Главным инициатором движения за их создание была предприимчивая журналистка и феминистка Прасковья Ариан, выпускница Бестужевских курсов[90]. Установив связи с преподавателями технических училищ и с такими известными феминистками, как А.П. Философова, Е.И. Конради и другими, имевшими большой опыт по сбору денег на женские нужды, она в 1904 г. создала своё собственное общество по изысканию средств для нового женского учебного заведения и через несколько дней получила разрешение. Так был открыт Петербургский Женский технический институт (1906-1924), который стал первым учреждением подобного рода. В первое десятилетие своего существования он выпустил около 50 женщин-архитекторов, дизайнеров и инженеров[91]. В Совете министров было даже как-то заявлено, что "ни в одном государстве не существует столько высших учебных заведений специально для лиц женского пола, как в России"[92].
Однако по-прежнему значительное количество девушек училось за границей. Только в швейцарских вузах перед первой мировой войной обучалось 6 тыс. русских женщин[93]. Главной причиной тому было недоброжелательное отношение власти ко всем этим курсам. Курсы работали, но не было полной уверенности, что они будут работать в дальнейшем.
Следует отметить, что развитие среднего и высшего образования затрагивало интересы женщин привилегированных и разночинных слоев. Так, к примеру, в Бестужевских курсах на 1902 г. из 967 человек, по крайней мере, 874 слушательницы принадлежали к хорошо обеспеченным слоям населения. Для Московских высших курсах аналогичные цифры составляли соответственно 719 и 688[94]. Для большинства же женского населения России, работниц и крестьянок, доступ к полноценному образованию был закрыт, во-первых, потому, что экономическая элита была заинтересована в дешевой неграмотной женской рабочей силе, а во-вторых, потому, что государственная политика в сфере образования женских масс, придерживаясь принципа сохранения духовных установок феодально-крепостнического общества, была направлена на сдерживание всеми возможным средствами распространения идей об освобождении женщин.
Реформирование сферы женского образования осуществлялось крайне медленными темпами, с преобладанием методов административного воздействия, отличалось консервативностью и противоречивостью.
Но, тем не менее, решив одну проблему, женщины столкнулись с другими. Большинство из них, к какому бы направлению они не стремились, по окончанию курсов должны были позаботиться о будущей работе или профессии. Но образованные женщины, искавшие работу на своём пути, столкнулись лишь с грубостью и враждебностью, неравенством и незащищённостью.
Таким образом, женщины в России в начале XX в. имели разнообразные возможности для получения высшего образования. Однако дипломы женских высших учебных заведений не давали по существу никаких дополнительных прав при трудоустройстве. Требовалось, прежде всего, уравнение в правах дипломов высших женских курсов и мужских учебных заведений. Но власти сдерживали свои позиции. Стоило только иметь место брожению в умах общественности, так правительство сразу же вставало на уступки обществу, но как выяснилось позже ненадолго. К примеру, поражение первой революции в России вызвало резкое изменение правительственной политики в вопросе о высшем женском образовании. Ещё в 1907 г. в Министерстве просвещения находили, что допущение женщин с надлежащим образовательном цензом в университеты на правах студентов вполне соответствует требованиям справедливости и, что министерство относится к этому вопросу с полным сочувствием, с оговоркой на то что, разрешение этого вопроса должно последовать не иначе как в законодательном порядке[95]. А после третьеиюньского переворота, 1 августа 1907 г. министр П. Кауфман, отметив, "что вольнослушательницы установили неправильную точку зрения на своё положение в университете" и предписал им "что они не могут ни получить выпускных свидетельств, ни быть допущены к окончательным экзаменам"[96].
И уже 21 мая 1908 г. министерским циркуляром было запрещено принимать женщин в университеты. Но остановить раз начавшийся процесс было уже не возможно. Движение женщин за профессиональную деятельность и доступ к образованию пострадало не существенно, поскольку интеграция женщин в мир просвещения и профессионального труда успешно продолжалось. К этому добавилось распространившаяся по всей стране женская деятельность в общественных организациях. Власть понимала, что целый ряд женщин из профессиональных и общественных объединений насчитывавших уже тысячи женщин, которые могли иметь силу против правительства. И правительству приходилось лавировать между ними из-за пошатнувшегося положения. Тем самым, не решив основных проблем, а только усугубляя и приобретая новые. Всё это говорит о нерешимости и неспособности власти в выборе путей развития.
Следовательно, вопрос о высшем женском образовании был решён частично и касался лишь представительниц привилегированных слоёв общества. Так как встречал множество всяческих препятствий со всех сторон, таких как недостаток средств, так и всяческие препятствия на разрешение. К тому же отказ правительства давать средства. Как будто женщина являлась, каким-то сторонним элементом в своём Отечестве и не вносила своей доли труда для материального обеспечения страны. Но это лишь побуждало женщин настойчиво стучаться в двери университета[97].
Тем самым равного права на образование с мужчиной женщина в условиях сложившегося режима так и не получила. Принцип совместного обучения, которое отстаивало передовая общественность, так и не был осуществлён. Будучи допущены в университеты лишь в качестве вольнослушательниц, женщины часто не могли пользоваться библиотеками, учебными пособиями, лабораториями. бывало во многих университетах они не допускались к экзаменам вовсе и не могли получать диплома. Государство продолжало препятствовать образованию женщин при одновременном разрешении. Что только объяснялось противоречивостью и слабостью власти. В обрез прогрессивной общественности и активным участием различных деятелей для поддержания образования женщин.
По мере расширения доступа к образованию, включения в сферу профессиональной деятельности, накопления политического опыта, роста самосознания к деятельницам движения пришло понимание необходимости отстаивать гражданские права женщин. Первой организацией в России, вступившим на этот путь, было как раз "Русское женское взаимно-благотворительное общество". Его требования освободить женщин от паспортных стеснений, уравнять их в правах наследства были обращены к административным учреждениям, городским и земским самоуправлениям. Женщин поддерживали известные юристы К.Д. Кавелин, И.Д. Беляев, Г.Н. Мотовилов и другие[98]. Однако результативность политической деятельности общества периода 1895 - 1905 гг. была низкой. И лишь с нарастанием к 1905 г. революции в умах либералов и народных масс, организованных политических выступлений рабочего класса, появлением общественных и профессиональных союзов тактика и направленность деятельности женских организаций заметно изменились.
1905 г. стал этапным для женского движения в его борьбе за политические права женщин. Рескрипт Николая II от 18 февраля, его Указ от 6 августа 1905 г. об учреждении новой Государственной думы и Манифест от 17 октября о правах и свободах граждан породили у женщин надежду, что государство востребует их энергию, способности и инициативу, стимулировали деятельность "Русского женского взаимно-благотворительного общества"[99].
Первое в России требование привлечь женщин к участию в представительном "собрании уполномоченных" было сформулировано на общем собрании "Русского женского взаимно-благотворительного общества" по инициативе А.П. Шабановой и направлено в комитет министров. Ответа не последовало, но, как писала Анна Николаевна, его прочла вся Россия в опубликованном законе от 6 августа 1905 г., по смыслу которого женщины приравнивались к лицам несовершеннолетним, слабоумным и состоящим под судом[100]. После появления Манифеста от 17 октября совет женского взаимно-благотворительного общества обратился к председателю Совета министров, графу С.Ю. Витте с запросом: причисляются ли женщины к избирательным классам, или половина населения России лишена права голоса? В ответе отмечалось, что данный вопрос правительством не обсуждался. Не удовлетворившись, женское общество направило в Совет министров мотивированное ходатайство о необходимости распространения закона от 17 октября и на женщин. Власти предпочли отмолчаться.
Таким образом, в соответствии с новым законодательством женщины не были включены в состав правоспособных граждан. Несмотря на ряд демократических преобразований, правительство упорно придерживалось идеологии патриархата, намеренно не замечало возросшего интеллектуального потенциала значительного слоя женщин. Можно сказать, что именно с этого периода вплоть до октября 1917 г. либерально-демократическое направление женского движения оформилось и действовало как общественно-политическая структура в политической системе России.
Параллельно с "Русским женским взаимно-благотворительным обществом" в политическую жизнь включилась в феврале 1905 г. новая организация - "Союз равноправия женщин" (СРЖ). СРЖ изначально выдвинул главной целью своей деятельности политическое равноправие женщин. В его программе содержались требования демократических свобод, созыва Учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, равного избирательного права без различия пола, национальной принадлежности и вероисповедования. Требования уравнения прав женщин и мужчин касались всех сфер жизни и всех слоев общества. Союз считал необходимым добиваться: равноправия крестьянок в будущих аграрных реформах; охраны труда работниц, социального страхования наравне с мужчинами; допуска женщин к общественной ислужебной деятельности; совместного обучения лиц обоего пола; отмены законов, унижающих человеческое достоинство.
В борьбе за политические права СРЖ выбрал два пути: первый - воздействие на представительные органы власти и общественные движения, второй - участие в забастовочной революционной деятельности политических партий левого толка, помощь политическим ссыльным и заключенным. В 1905 г. состоялись три съезда союза. Его отделения были созданы в 48 городах, в том числе и Москве и Петербурге. Где обсуждалась тактика действий в условиях повой политической ситуации. Так, собравшийся в октябре 1905 г. второй съезд принял решение бойкотировать Булыгинскую думу извне и обратиться к обществу с призывом организовать выборы "свободного собрания представителей".
Стала проходить агитация среди земских и городских собраний. На эту работу ушло лето 1905 г. Так в июле земский съезд, собравшийся в Москве, получил 30 заявлений от отделений СРЖ с предложением включить в решения съезда требование избирательного права для женщин[101]. Однако съезд был явно не готов к обсуждению этого вопроса. Ни одного заявления прочитано не было. В резолюции равноправие признавалось принципиально необходимым, но несвоевременным. Женщины придерживались другого мнения. Они считали, что "в отсталой России крутой перелом должен совершиться сразу: поэтому простая экономия сил требует, чтобы перелом был доведен до конца чтобы обновлению дали проникнуть как можно глубже во все сферы народной жизни, охватить им всю массу населения"[102]. Тем не менее с учетом патриархальности массового сознания решить эту задачу было нелегко. И Союз равноправия берется за формирование общественного мнения. С этой целью бюро СРЖ рассылает членам земских съездов 169 писем-анкет с вопросом об их отношении к избирательным правам женщин. Из 61 полученного ответа 4 были полностью отрицательными, 22 человека допускали возможность расширения прав женщин с ограничениями, 35,или 57%, - ответили утвердительно.
Если познакомиться с аргументами противников и сторонников политического равноправия женщин в начале XX в. то противники считали, что, во-первых, вступая в общественную деятельность, женщина перестает быть матерью, во-вторых, что к политической деятельности стремится мало женщин. Третий аргумент был довольно примечателен: борьба за политические права очень действует на психику, а потому отрицательно скажется на атмосфере семьи[103]. Частичные сторонники политического равноправия женщин исходили из этой же точки зрения, хотя и облекали ее несколько в иную форму. Они утверждали, что политика это дело грязное, не для утонченных женских натур, а потому и может умалиться и творческая деятельность матери и ухудшиться качество расы. Другим аргументом являлась преждевременность предоставления женщинам избирательных прав. Со своей стороны сторонники политического равноправия утверждали, что женщины такие же люди, как и мужчины, что многие из них стоят выше мужчин в умственном и нравственном отношении, а потому им должны быть предоставлены те же права, те же должности, что и мужчинам[104].
О самих результатах опроса общественность была широко оповещена. Между тем, сама атмосфера ожидания демократических перемен, многочисленные женские инициативы на местах способствовали тому, что либерально настроенная часть общества склонялась на сторону женщин. В защиту их избирательных прав в июне и августе 1905 г. высказались тверской, костромской и ярославский земские съезды, уфимское, орловское, макарьевское, старицкое земские собрания, ковенская и либавинская городские думы, первый съезд делегатов Крестьянского союза, съезд городских деятелей. Однако последний перед выборами в Государственную думу земский съезд, собравшийся в сентябре 1905 г., большинством в 9 голосов постановил не включать этот вопрос в повестку дня.
Более успешно шла пропаганда идей равноправия на съезде Крестьянского союза, собравшегося в июле 1905 г. Откликаясь на обращения активисток, депутаты отмечали:". раз мы, крестьяне, добиваясь земли, не исключаем из пользования ею и женщин, то было бы непоследовательно лишать их политических прав. Это особенно важно в тех местностях, где мужское население занимается отхожими промыслами и дома остаются одни женщины"[105]. В результате съезд высказался за активное и пассивное избирательные права женщин.
Таким образом, несмотря на то, что довольно широкие круги общественности выступали за демократическую реформу политической системы России, всеобщие выборы, созыв Учредительного собрания, гарантии личных свобод и т.д. Вопрос о рас