ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ ИЗДАТЕЛЕЙ
Издания на немецком языке: 1905 Лейпциг и Вена, Дойтике. II + 83 страницы. 1910 22е расширенное изд., в том же издательстве. III + 87 страниц. 1915 33е расширенное изд., в том же издательстве. VI + 101 страниц. 1920 44е расширенное изд., в том же издательстве. VIII + 104 страницы. 1922 55е изд. без изменений., в том же издательстве. VIII + 104 страницы. 1924 G. S., т. 5, 1–119. (Расширенное.) 1925 66е изд. (по G. S.), Лейпциг и Вена, Дойтике. 120 страниц. 1942 G. W., т. 5, 27–145. (Перепечатка 66го изд.) 1987 G. W., дополнительный том, 739. (Только предисловие ко второму изданию.)
Без сомнения, «Три очерка по теории сексуальности» наряду с «Толкованием сновидений» являются самым значительным и оригинальным вкладом Фрейда в науку о человеке. Из-за того как эти очерки до сих пор публиковались на немецком языке, далеко нее просто определять, какой эффект они на самом деле имели при своем первом появлении. Дело в том, что в течение двадцати лет в последовательности различных изданий они постоянно изменялись и дополнялись автором гораздо больше, чем другие его работы, за исключением разве что «Толкования сновидений» 1. От всех более ранних немецких изданий настоящее издание отличается в одном важном отношении: хотя оно основывается на шестом издании 1925 года, последнем из опубликованных при жизни Фрейда (которому также соответствуют варианты, содержащиеся в «Собрании сочинений» и «Собрании трудов»), теперь оно снабжено всеми важными дополнениями, которые были сделаны после первой редакции, и со ответствующими датами 2. Кроме того, в нем в примечаниях издателей в своей первоначальной формулировке содержатся особенно интересные пассажи, которые были опущены или существенно изменены в более поздних изданиях. Таким образом читателю предоставляется возможность получить более ясное представление о том, какие изменения вносились в эти очерки по мере развития Фрейдом своих представлений.
1 Фрейд сам прокомментировал это обстоятельство и возможные разногласия, которые могли из-за этого появиться в тексте, в статье «Инфантильная генитальная организация» (1923e); см. ниже, с. 237. 2 Только во втором издании (1910) Фрейд отмечал добавленные сноски звездочками, но изменения в тексте никак не обозначал. (См. предисловие ко второму изданию, ниже, с. 43.)
Многие, наверное, с удивлением обнаружат, что все разделы, посвященные сексуальным теориям детей и до генитальной организации либидо (о том и другом речь идет во втором очерке), были добавлены только в 1915 году, то есть через десять лет после первой публикации книги. К этому же году относится и включенный в третью статью раздел, посвященный теории либидо. Менее удивительно то, что дальнейшее развитие биохимии (1920) привело к необходимости переформулировать раздел, в котором идет речь о химических основах сексуальности. Скорее следует удивляться обратному, ибо первоначальная формулировка этого абзаца, который теперь приведен в сноске, свидетельствует о необычайной дальновидности соответствующих представлений Фрейда, а также о том, сколь незначительными фактически оказались необходимые изменения. (С. 120.)
Несмотря на последующие многочисленные дополнения, сделанные после первой публикации, книга в основных чертах была подготовлена уже к 1905 году; ее истоки можно проследить даже еще дальше. После публикации писем Флиссу (Freud, 1950а) во всех деталях можно установить, с какого времени и каким образом Фрейд занимался данной проблемой; здесь же нам будет достаточно обрисовать это в общих чертах. К всеобъемлющему исследованию темы сексуальности Фрейда побудили клинические наблюдения, касавшиеся значения сексуальных факторов сначала для возникновения невроза тревоги и неврастении, а затем психоневрозов. Первое время, в начале девяностых годов, он подходил к ней с точки зрения физиологии и химии. Например, свою нейрофизиологическую гипотезу о процессах сексуального возбуждения и отвода напряжения он рассматривает в первой статье, посвященной неврозу тревоги (1895b, Studienausgabe, т. 6, с. 43). Фрейд стал уделять особое внимание химическим основам сексуальности по меньшей мере с этого времени. Он полагал, что этими побуждениями во многом обязан Флиссу, что проявляется, помимо прочего, в его ассоциациях по поводу знаменитого сновидения об инъекции Ирме, приснившегося летом 1895 года («Толкование сновидений», Studienausgabe, т. 2, с. 135–136). Фрейд также был обязан Флиссу указаниями на родственную проблему бисексуальности (см. ниже, с. 55, прим.), которую он позднее рассматривал как «решающий момент» (с. 124), хотя последние представления Фрейда о принципе действия этого фактора в конечном счете привели его к расхождению с Флиссом. В сообщениях Фрейда Флиссу, относящихся к 1896 году, мы находим первое упоминание об эрогенных зонах и их связи с перверсиями, а также — и в этом проявляются признаки более психологически ориентированного подхода — обсуждение вытесняющих сил отвращения, стыда и морали.
Но хотя уже в 1896 году очень многие элементы теории сексуальности присутствовали в идеях Фрейда, заключительный штрих пока еще не был сделан. Фрейд с самого начала подозревал, что факторы, служащие причиной истерии, восходят к детскому возрасту; к началу 1895 года у него уже было наготове законченное объяснение истерии, в котором он исходил из травматического воздействия сексуального соблазнения в раннем детстве. Однако до 1897 года он рассматривал инфантильную сексуальность исключительно как «дремлющий» фактор, который мог пробудиться только при вмешательстве взрослого, причем с катастрофическими последствиями. И только летом 1897 года Фрейд ощутил необходимость отказаться от теории соблазнения. Об этом событии он сообщил в письме Флиссу от 21 сентября (письмо № 69) 1, а открытие им эдипова комплекса, случившееся примерно в это же время в процессе самоанализа (письма № 70 и № 71 от 3 и 15 октября), неизбежно привело его к пониманию того, что сексуальные импульсы обычно оказывают свое действие уже у самого маленького ребенка и ни в какой внешней стимуляции не нуждаются (см., например, письмо № 75 от 14 ноября). Благодаря этому выводу разрабатываемая Фрейдом теория сексуальности фактически была завершена. Тем не менее прошло еще несколько лет, прежде чем он сам по-настоящему примирился с собственным открытием. Так, например, в одном пассаже в работе «Сексуальность в этиологии неврозов» (1898а) он высказывается о сексуальной жизни и сексуальных переживаниях детей по-прежнему весьма противоречиво (см. с. 31 выше). С другой стороны, уже в первом издании «Толкования сновидений» (1900а) он совершенно определенно говорит о наличии сексуальных желаний также и у обычных детей (см., например, обсуждение эдипова комплекса в главе V, Studienausgabe, т. 2, с. 260 и далее). Очевидно также, что теория сексуальности в основных чертах уже была разработана, когда (в начале 1901года) он описывал историю «Доры» (ср. 1905e, Studienausgabe, т. 6, с. 85 и 125, прим. 2). Несмотря на это, Фрейд не спешил публиковать свои результаты. 11 октября 1899 года, незадолго до выхода в свет «Толкования сновидений», он писал Флиссу (письмо № 121): «Ближайшей преемницей книги о сновидениях могла бы стать теория сексуальности»,
1 Об отказе от теории соблазнения впервые открыто сообщается в данной работе в коротком пассаже и в сноске (с. 96–97), а вскоре после этого он был более подробно обоснован во второй работе Фрейда о роли сексуальности в этиологии неврозов (1906a, ниже, с. 151 и далее).
а спустя три месяца, 26 января 1900 года (письмо № 128): «К теории сексуальности накапливается материал, который ждет, когда его сумеет разжечь воспламеняющая искра». Однако эта искра долгое время никак не желала вспыхивать. Кроме небольшого эссе «О сновидении» и «Психопатологии обыденной жизни», которые появились в 1901 году, в течение пяти следующих лет Фрейд не опубликовал ничего значительного. Но затем в 1905 году он издал сразу три важнейших произведения: книгу об остроте, «Три очерка» и историю болезни «Доры» (1905e). Установлено, что последняя работа большей частью была написана еще за четыре года до этого, в 1901 году, но опубликована только в октябре-ноябре 1905 года. Над двумя другими книгами Фрейд работал одновременно. Эрнест Джонс (1962a, с. 25) сообщает, что Фрейд положил обе рукописи на два рядом стоявших стола и «в зависимости от настроения писал то на одном, то на другом». Обе книги и вышли почти одновременно; точные даты не установлены, но совершенно точно, что они появились как минимум за четыре месяца до выхода в свет истории болезни «Доры». Во всех более ранних немецких изданиях в первом очерке пронумерованы только разделы; да и то до 1924 года номерами была снабжена лишь первая его половина. В настоящем издании для удобства от начала до конца пронумерованы также разделы второго и третьего очерков.
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ
Автор, не обманывающий себя относительно пробелов и неясностей этого небольшого сочинения, все же воспротивился искушению включить в него результаты исследований последних пяти лет и при этом разрушить его единый документальный характер. Поэтому он воспроизводит первоначальный дословный текст с нее значительными изменениями и довольствуется добавлением нее скольких сносок, которые отличаются от более старых примечаний стоящим спереди знаком * 2. Впрочем, его заветная мечта — чтобы эта книга побыстрее устарела, когда новое, которое она когда-то принесла, становится всеми воспринятым, а недостаточное, которое встречается в ней, заменяется более правильным. Вена, декабрь 1909 года.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ
Наблюдая в течение десятилетия за тем, как принимается эта книга и какое воздействие она оказывает, я хотел бы снабдить третье издание несколькими замечаниями, направленными против неверного ее понимания и невыполнимых требований, которые к ней предъявляются. Поэтому прежде всего следует подчеркнуть, что все, о чем здесь говорится, вытекает из повседневного врачебного опыта, который должны углубить и сделать научно значимыми результаты психоаналитического исследования. «Три очерка по теории сексуальности» не могут содержать ничего другого, кроме положений, которые вынужден принять или позволяет подтвердить психоанализ. Поэтому исключено, что их когда-нибудь удастся расширить до «теории сексуальности», и совершенно понятно, что нее которых важных проблем сексуальной жизни они вообще не касаются. Но не следует думать, что эти пропущенные главы обширной темы остались для автора неизвестными или что он пренебрег ими как второстепенными.
Зависимость этого труда от психоаналитического опыта, побудившего к его написанию, проявляется не только в выборе, но и в расположении материала. Повсюду соблюдается определенный порядок следования; вначале оговариваются случайные моменты, диспозиционные моменты отодвигаются на задний план, а онтогенетическое развитие принимается во внимание прежде, чем филогенетическое. В анализе случайные моменты играют главную роль, ему удается их преодолеть почти без остатка; диспозиционные же моменты проявляются позади них как нечто такое, что пробуждается вследствие переживания, но оценка которого выходит далеко за пределы области работы психоанализа.
Такая же зависимость господствует в отношениях между онто- и филогенезом. Онтогенез можно рассматривать как повторение филогенеза, поскольку он не меняется из-за более нового переживания. Филогенетические задатки проявляются позади онтогенетического процесса. Но, в сущности, предрасположение представляет собой осадок более раннего переживания вида, к которому добавляется новое переживание отдельного существа как сумма случайных моментов.
Наряду с полной зависимостью от психоаналитического исследования я должен подчеркнуть в качестве особенности этой моей работы преднамеренную независимость от биологического исследования. Я старательно избегал привносить научные предположения из общей сексуальной биологии или из сексуальной биологии отдельных видов животных в исследование, которое позволяет нам изучить сексуальную функцию человека с помощью техники психоанализа. Правда, моя цель была — узнать, что можно открыть средствами психологического исследования в области биологии человеческой сексуальной жизни; мне удалось указать на связи и совпадения, выявившиеся при этом исследовании, но я не мог позволить сбить себя с толку, если в некоторых важных пунктах психоаналитический метод приводил к выводам и результатам, которые существенно отличались от тех, что опирались исключительно на биологию.
В этом третьем издании я сделал много вставок, но отказался обозначать их, как в предыдущих изданиях, особыми пометками. В настоящее время прогресс научной работы в нашей области замедлился, тем не менее нельзя было обойтись без некоторых дополнений к этому сочинению, чтобы оно продолжало оставаться в контакте с вновь появившейся психоаналитической литературой 1. Вена, октябрь 1914 года.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ЧЕТВЕРТОМУ ИЗДАНИЮ
После того как схлынули паводки военного времени, можно с удовлетворением констатировать, что интерес к психоаналитическому исследованию в нашем огромном мире не угас. Но не все части учения постигла одинаковая судьба. Чисто психологические положения и изыскания психоанализа, касающиеся бессознательного, вытеснения, конфликта, который ведет к болезни, выгоды от болезни, механизмов симптомообразования и др., пользуются все большим признанием и принимаются во внимание даже принципиальными противниками. Граничащая с биологией часть учения, основы которой изложены в этом небольшом сочинении, продолжает вызывать ничуть не меньше возражений и даже побудила кое-кого, кто в свое время интенсивно занимался психоанализом, отойти от него и встать на новую точку зрения, которой роль сексуального фактора в нормальной и нездоровой душевной жизни опять ограничивается. И все же мне трудно предположить, что эта часть психоаналитического учения отдалилась от действительности, которую требуется объяснить, намного больше, чем первая. Воспоминания и все повторные исследования говорят мне, что она возникла в результате таких же тщательных и непредвзятых наблюдений, и объяснение указанной диссоциации в общественном признании не доставляет трудностей. Во-первых, описанные здесь начальные стадии сексуальной жизни человека могут подтвердить только такие исследователи, которые обладают достаточным терпением и техническим мастерством, чтобы довести анализ до первых детских лет пациента. Часто для этого отсутствует даже возможность, поскольку врачебная деятельность требует внешне более быстрого излечения больного. Другие же — не врачи, — применяющие психоанализ, вообще не имеют доступа к этой области и возможности составить суждение, на которое не влияли бы их собственные антипатии и предубеждения. Если бы люди умели учиться, непосредственно наблюдая за детьми, то эти три очерка вообще могли бы остаться ненаписанными.
Необходимо, однако, напомнить о том, что нечто из содержания этого сочинения, а именно акцент на значении сексуальной жизни для всего, что делается людьми, и предпринятая здесь попытка расширить понятие сексуальности, с давних пор порождало сильнейшие мотивы сопротивления психоанализу. Испытывая потребность в полнозвучных лозунгах, дошли до того, что стали говорить о «пансексуализме» психоанализа и делать ему бессмысленный упрек, будто он объясняет «все» сексуальностью. Этому можно было бы удивляться, будь мы способны сами забыть воздействие аффективных моментов, которые приводят людей в замешательство и делают их забывчивыми. Ведь философ Артур Шопенгауэр уже давно показал людям, насколько их действия и желания предопределяются сексуальными стремлениями — в обычном смысле слова, — и мир читателей все же не смог полностью выкинуть из головы столь захватывающее напоминание! Что же касается «расширения» понятия сексуальности, которое становится необходимым благодаря анализу детей и так называемых извращенцев, то да позволено будет напомнить всем тем, кто с высоты своей точки зрения с презрением смотрит на психоанализ, как близко расширенная сексуальность психоанализа смыкается с Эросом божественного Платона (См. Nachmansohn, 1915). Вена, май 1920 года.
I
СЕКСУАЛЬНЫЕ ОТКЛОНЕНИЯ 1
Факт половой потребности у человека и животного в биологии выражают гипотезой о «половом влечении». При этом следуют аналогии с влечением к принятию пищи, голодом. В народном языке обозначения, соответствующего слову «голод», не имеется; в качестве такового наука пользуется словом «либидо» 2.
Популярное мнение содержит вполне определенные представления о природе и свойствах этого полового влечения. Должно быть, в детстве оно отсутствует, появляется примерно к пубертату и в связи с процессами созревания, выражается в явлениях неодолимого притяжения, которое один пол оказывает на другой, а его цель состоит в половом соединении или, по крайней мере, в таких действиях, которые находятся на пути к нему.
Но у нас имеются все основания усмотреть в этих характеристиках весьма неверное отображение действительности; если присмотреться к ним пристальнее, то они оказываются полными заблуждений, неточностей и поспешных выводов.
Введем два термина: если мы назовем человека, от которого исходит половое притяжение, сексуальным объектом, а действие, к которому подталкивает влечение, сексуальной целью, то научно установленные факты говорят нам о том, что в отношении обоих — сексуального объекта и сексуальной цели — имеются многочисленные отклонения, отношение которых к условной сексуальной норме требует детального исследования.
1 Данные, содержащиеся в первой статье, почерпнуты из известных публикаций фон КраффтааЭбинга, Молля, Мёбиуса, X. Эллиса, фон ШренкааНотт цинга, Лёвенфельда, Эйленбурга, И. Блоха, М. Хиршфельда и из работ в ежегоднике «Jahrbuch fьr sexuelle Zwischenstufen», который издается последним. Поскольку у них приведена и прочая литература по этой теме, я могу воздержаться от подробных ссылок. [Дополнение, сделанное в 1910 году:] Результаты, полученные в ходе психоаналитического исследования инвертированных, основываются на сообщениях И. Задгера и на собственном опыте. 2 [Дополнение, сделанное в 1910 году:] Единственно пригодное слово в немецком языке «Lust» [удовольствие], к сожалению, двусмысленно и обозначает как ощущение потребности, так и удовлетворение. [См. прим. на с. 117.]
(1) ОТКЛОНЕНИЯ ОТНОСИТЕЛЬНО СЕКСУАЛЬНОГО ОБЪЕКТА
Популярной теории полового влечения больше всего соответствует поэтический вымысел о разделении человека на две половины — мужчину и женщину, — стремящиеся снова соединиться в любви 1. Поэтому большой неожиданностью будет услышать, что есть мужчины, сексуальный объект которых — не женщина, а мужчина, и есть женщины, для которых сексуальным объектом является не мужчина, а женщина. Таких лиц называют противоположно-сексуальными или, лучше сказать, инвертированными, а сам факт — инверсией. Число таких лиц весьма значительно, хотя точное его определение сопряжено с трудностями 2.
(А) Инверсия
Поведение инвертированных
Данные люди ведут себя в различных направлениях совершенно по-разному. (а) Они абсолютно инвертированы, то есть их сексуальный объект может быть только одного с ними пола, тогда как противоположный пол никогда не бывает для них предметом полового желания, а оставляет их холодными или даже вызывает у них сексуальное отвращение. В таком случае вследствие отвращения мужчины неспособны совершить нормальный половой акт или при его совершении не испытывают никакого наслаждения.
(б) Они амфигенно инвертированы (психосексуальные гермафродиты), то есть их сексуальный объект может принадлежать как к одному с ними, так и к противоположному полу; следовательно, у инверсии отсутствует свойство исключительности.
(в) Они случайно инвертированы, то есть при определенных внешних условиях, среди которых на первом месте стоят недоступность нормального полового объекта и подражание, они могут избрать сексуальным объектом лицо одного с ними пола и в половом акте с ним получить удовлетворение.
1 [Это, несомненно, намек на «Пир» Платона и изложенную там теорию Аристофана. Фрейд упоминает ее еще раз гораздо позднее, а именно в шестой главе работы «По ту сторону принципа удовольствия» (1920g), Studienausgabe, т. 3, с. 266.] 2 Об этих трудностях, а также попытках выяснить относительное число инвертированных см. работу М. Хиршфельда в «Jahrbuch fьr sexuelle Zwischenstufen» (1904).
Далее, инвертированные демонстрируют различное поведение в своем суждении об особенности своего полового влечения. Одни принимают инверсию как нечто совершенно естественное, так же, как нормальный человек — направленность своего либидо, и энергично отстаивают ее равноправие с нормальной направленностью. Другие же восстают против факта своей инверсии и ощущают ее как болезненную навязчивость 1.
Другие вариации касаются временных отношений. Либо характерное свойство инверсии существует у индивида с давних пор, насколько хватает его воспоминаний, либо оно обратило на себя внимание у него только в определенный момент до или после пубертата 2. Эта особенность либо сохраняется на всю жизнь, либо временами исчезает, либо представляет собой отдельный эпизод на пути нормального развития; более того, она может проявиться только в позднем возрасте по истечении длительного периода нормальной половой деятельности. Наблюдалось также периодическое колебание между нормальным и инвертированным сексуальным объектом. Особенно интересны случаи, в которых либидо меняется в смысле инверсии после того, как был приобретен тягостный опыт с нормальным сексуальным объектом.
В целом эти различные ряды вариаций существуют независимо друг от друга. Относительно крайней формы обычно можно предположить, что инверсия существовала с очень раннего возраста, и что данный человек свыкся с этой особенностью.
Многие авторы отказались бы объединить в одну группу перечисленные здесь случаи и предпочли бы подчеркивать различия, а не общее в этих группах, что связано с предпочитаемой ими формой оценивания инверсии. Но как ни верны такие разделения, все же нельзя не заметить, что существует множество переходных ступеней, и поэтому образование рядов напрашивается чуть ли не само собой.
1 Такое сопротивление навязчивости инверсии может составить условие, благоприятствующее терапевтическому воздействию посредством суггестии или психоанализа [слова «или психоанализа» были добавлены в 1910 году]. 2 С разных сторон справедливо подчеркивалось, что автобиографические сведения инвертированных о времени возникновения их склонности к инверсии недостоверны, поскольку они могли вытеснить из памяти проявления своих гетеросексуальных ощущений. [Дополнение, сделанное в 1910 году:] Психоанализ подтвердил это подозрение в отношения ставших ему доступными случаев инверсии и коренным образом изменил их анамнез благодаря устранению детской амнезии.
ПОНИМАНИЕ ИНВЕРСИИ
Первая оценка инверсии выразилась в представлении, что она является врожденным признаком нервной дегенерации, и это согласовывалось с тем фактом, что врачи-наблюдатели впервые натолкнулись на нее у нервнобольных или у лиц, производивших подобное впечатление. В этой характеристике содержатся два указания, которые следует рассмотреть независимо друг от друга: врожденность и дегенерация.
Дегенерация
Относительно дегенерации необходимо выдвинуть ряд возражений, которые касаются употребления этого слова во всех случаях без разбора. Вошло в обычай причислять к дегенерации всякого рода болезненные проявления, которые не имеют непосредственно травматического или инфекционного происхождения. Предложенное Маньяном подразделение дегенератов содействовало тому, что даже в самых совершенных формах нервной деятельности не исключается возможность использования понятия дегенерации. При таких обстоятельствах позволительно спросить, какая польза и какое новое содержание содержит заключение, выраженное словом «дегенерация». Представляется более целесообразным не говорить о дегенерации в случаях,
(1) когда нет одновременно нескольких серьезных отклонений от нормы;
(2) когда работоспособность и жизнеспособность в целом сильно не пострадали 1.
То, что инвертированные не являются дегенератами в этом истинном смысле, вытекает из нескольких фактов.
(1) Инверсия встречается у людей, которые не обнаруживают никаких иных серьезных отклонений от нормы.
(2) Она также встречается у людей, работоспособность которых не нарушена, более того, которые отличаются особенно высоким интеллектуальным развитием и этической культурой 2.
(3) Если не принимать во внимание пациентов из своей врачебной практики и попытаться охватить более широкую область, то
1 С какой осторожностью необходимо ставить диагноз дегенерации и сколь несущественное практическое значение он имеет, можно заключить из рассуждений Мёбиуса (1900): «Если окинуть взором обширную область вырождения, которую мы здесь отчасти осветили, то сразу становится видно, что постановка диагноза “вырождение” имеет весьма малую ценность». 2 С выразителями идеи «уранизма» следует согласиться в том, что некоторые из самых выдающихся людей, о которых у нас вообще есть сведения, были инвертированными, возможно, даже абсолютно инвертированными.
в двух направлениях наталкиваешься на факты, которые не позволяют трактовать инверсию как признак дегенерации.
(а) Нужно иметь в виду, что у древних народов на вершине развития их культуры инверсия была частым явлением, чуть ли не институтом, наделенным важными функциями;
(б) Она чрезвычайно распространена у многих диких и примитивных народов, между тем как понятие дегенерации принято ограничивать высокой цивилизацией (И. Блох); даже среди цивилизованных народов Европы климат и раса оказывают огромное влияние на распространение инверсии и на отношение к ней 1.
ВРОЖДЕННОСТЬ
Врожденность, совершенно естественно, приписывали только первому, самому крайнему классу инвертированных, основываясь при этом на заверении этих людей, что ни в один период жизни другой направленности полового влечения у них не проявлялось. Уже сам факт существования двух других классов, особенно третьего [«случайно» инвертированных], трудно соединить с идеей о врожденном характере инверсии. Отсюда склонность сторонников этого мнения отделить группу абсолютно инвертированных от всех других и как следствие — отказ от общеупотребительного понимания инверсии. Соответственно, в ряде случаев инверсия имеет врожденный характер, в других случаях она может возникать иным способом.
Противоположность этому мнению составляет другое, согласно которому инверсия предстает приобретенной особенностью полового влечения. Оно основывается на том, что
(1) у многих инвертированных (в том числе и у инвертированных абсолютно) можно выявить сексуальное впечатление, оказавшее на них влияние в раннем возрасте, последствием которого оказывается сохраняющаяся гомосексуальная склонность;
(2) у многих других людей можно выявить внешние благоприятствующие и сдерживающие влияния жизни, в тот или иной период приведшие к фиксации инверсии (исключительное общение с лицами того же пола, общность во время войны, содержание в тюрьмах, опасности гетеросексуальных отношений, целибат, половая слабость и т. д.);
1 При рассмотрении инверсии патологическая точка зрения отделена от антропологической. Это изменение остается заслугой И. Блоха (1902–1903), который настоятельно подчеркивал факт распространения инверсии в древних культурах.
(3) от инверсии можно избавиться при помощи гипнотического внушения, что было бы удивительным при ее врожденном характере.
С этих позиций можно вообще оспаривать существование врожденной инверсии. Можно возразить (Xэвлок Эллис [1915]), что при более детальных расспросах в случаях, отнесенных к врожденной инверсии, наверное, тоже было бы выявлено событие в раннем детстве, определившее направленность либидо, событие, которое просто не сохранилось в сознательной памяти человека, но которое он мог бы припомнить при соответствующем воздействии. По мнению этих авторов, инверсию можно, пожалуй, считать лишь часто встречающейся вариацией полового влечения, которая предопределяется множеством внешних жизненных обстоятельств.
Этой внешне достигнутой таким образом уверенности кладет конец возражение, что многие люди, несомненно, испытывают такие же сексуальные влияния (в том числе в ранней юности: соблазнение, взаимный онанизм), но не становятся из-за этого инвертированными или не остаются такими надолго. Таким образом, напрашивается предположение, что альтернатива «врожденный– приобретенный» либо является неполной, либо не охватывает все условия, имеющиеся при инверсии.
ОБЪЯСНЕНИЕ ИНВЕРСИИ
Ни предположением, что инверсия является врожденной, ни другим предположением, что она приобретается, сущность инверсии не объясняется. В первом случае необходимо выяснить, что в ней является врожденным, если не присоединиться к самому грубому объяснению, что у человека уже при рождении имеется связь полового влечения с одним определенным сексуальным объектом. В другом случае встает вопрос, достаточно ли разнообразных случайных влияний, чтобы объяснить приобретение инверсии, не допуская того, что нечто в самом индивиде не идет навстречу этим влияниям. В соответствии с предыдущими нашими рассуждениями отрицание этого последнего момента недопустимо.
ОБЪЯСНЕНИЕ ИНВЕРСИИ ПРИВЛЕЧЕНИЕ БИСЕКСУАЛЬНОСТИ
С тех пор как появились работы Фрэнка Лидстона [1889], Кьернана [1888] и Шевалье [1893], для объяснения возможности сексуальной инверсии приводят рассуждения, содержащие новое возражение популярному мнению. Согласно этому мнению, человек может быть либо мужчиной, либо женщиной. Но наука знает случаи, в которых половые особенности кажутся стертыми и из-за этого определение пола становится затруднительным, прежде всего в области анатомии. Гениталии этих людей сочетают мужские и женские признаки (гермафродитизм). В редких случаях оказываются сформированными оба половых аппарата одновременно (истинный гермафродитизм); чаще всего имеет место обоюдная недоразвитость.
Однако самое важное в этих ненормальностях то, что они неожиданным образом облегчают понимание нормального строения. Известная степень анатомического гермафродитизма присуща, собственно, и норме; у каждого нормально сформированного индивида мужского или женского пола имеются следы аппарата противоположного пола, которые либо продолжают существовать, не выполняя никакой функции, в качестве рудиментарных органов, либо сами были преобразованы для осуществления других функций.
Точка зрения, вытекающая из этих давно известных анатомических фактов, представляет собой представление об изначальной бисексуальной предрасположенности, которая в ходе развития изменяется на моносексуальность с незначительными рудиментарными остатками противоположного пола.
Напрашивалась мысль перенести это представление на психическую область и понимать инверсию в различных ее проявлениях как выражение психического гермафродитизма. Чтобы решить вопрос, требовалось лишь постоянное совпадение инверсии с душевными и соматическими признаками гермафродитизма.
Однако это ожидание не оправдалось. Отношения между предполагаемым психическим и легко доказуемым анатомическим гермафродитизмом нельзя представлять себе столь близкими. То, что встречается у инвертированных, — это зачастую снижение полового влечения вообще (Xэвлок Эллис [1915]) и легкая анатомическая недоразвитость органов. Зачастую, но отнюдь не всегда или хотя бы в большинстве случаев. Таким образом, нужно признать, что инверсия и соматический гермафродитизм в целом независимы друг от друга.
Далее, придавалось большое значение так называемым вторичным и третичным половым признакам и подчеркивалось, что они часто встречаются у инвертированных (X. Эллис [там же]). И в этом тоже есть много верного, но нельзя забывать, что вторичные и третичные половые признаки вообще весьма часто встречаются у противоположного пола, намекая тем самым на гермафродитизм, хотя при этом сексуальный объект в смысле инверсии не изменился.
Психический гермафродитизм нашел бы воплощение, если бы наряду с инверсией полового объекта по меньшей мере происходило изменение прочих душевных свойств, влечений и черт характера в направлении, характеризующем противоположный пол. Однако подобную инверсию характера можно встретить с некоторой регулярностью только у инвертированных женщин; у мужчин с инверсией сочетается полнейшее душевное мужество. Если настаивать на существовании душевного гермафродитизма, то необходимо добавить, что в его проявлениях в различных областях отмечается лишь незначительная взаимная обусловленность. Впрочем, это же относится и к соматическому гермафродитизму; согласно Хальбану 1, отдельные случаи недоразвитости органов и вторичные половые признаки встречаются в целом независимо друг от друга.
Учение о бисексуальности в его самой грубой форме сформулировано одним из представителей инвертированных мужчин: женский мозг в мужском теле. Но мы не знаем особенностей «женского мозга». Замена психологической проблемы анатомической является столь же бессмысленной, как и неправомерной. Объяснение, предложенное фон Краффтом Эбингом, кажется сформулированным более точно, чем объяснение Ульриха, но в сущности ничем от него не отличается. Краффт Эбинг считает [1895, 5], что бисексуальное предрасположение обеспечивает индивида как мужскими и женскими мозговыми центрами, так и соматическими половыми органами. Эти центры развиваются только к пубертатному периоду, по большей части под влиянием независимых от них по своим задаткам половых желез. Но к мужским и женским «центрам» относится то же, что и к мужскому и женскому мозгу, и, кроме того, нам совсем неизвестно, вправе ли мы допустить для половых функций наличие отдельных участков мозга («центров»), таких же, как, например, для речи 2.
1 J. Halban (1903). См. там также литературу по данному вопросу. 2 Первым, кто привлек для объяснения инверсии бисексуальность, по-видимому, был (согласно реферативному обзору в шестом томе «Jahrbuch fьr sexuelle Zwischenstufen») Э. Глей, который еще в январе 1884 года опубликовал статью («Les aberrations de l’instinct sexuel») [«Отклонения сексуального инстинкта] в «Revue philosophique». Примечательно, впрочем, что большинство авторов, сводящих инверсию к бисексуальности, придают значение этому моменту не только в отношении инвертированных, но и всех нормальных людей и, следовательно, понимают инверсию как результат нарушенного развития. Так, например, Шевалье (1893).
Тем не менее после всех этих рассуждений остаются в силе две мысли: что и при объяснении инверсии необходимо учитывать бисексуальное предрасположение, разве что мы не знаем, в чем, кроме анатомического формообразования, состоит это предрасположение, и что речь идет о нарушениях, которые касаются развития полового влечения.
СЕКСУАЛЬНЫЙ ОБЪЕКТ ИНВЕРТИРОВАННЫХ
Теория психического гермафродитизма предполагает, что сексуальный объект инвертированных противоположен сексуальному объекту нормальных людей. Инвертированный мужчина, подобно женщине, не может устоять перед очарованием, исходящим от мужских качеств души и тела, он сам себя ощущает женщиной и ищет мужчину.
И хотя это верно в отношении целого ряда инвертированных, все же далеко не составляет общего свойства инверсии. Не подлее жит сомнению, что большая часть инвертированных мужчин сохраняет психический характер мужественности, обладает сравнительно немногочисленными вторичными признаками противоположного пола и в своем половом объекте ищет, в сущности, женские психические черты. Будь это по-другому, то осталось бы непонятным, для чего проституированные мужчины, предлагающие себя инвертированным, — сегодня, как в древности — во всех внешних проявл