— Если честно, это слишком грустная история, чтобы посвящать ей такое чудесное утро, — ответил он. — Расскажите лучше о себе.
Она с любопытством склонила голову, видимо, заинтригованная окружающей его атмосферой трагедии. Тиму уже случалось ловить на себе такие взгляды. Возможно, когда-нибудь ему захочется воспользоваться тем, как некоторые женщины реагируют на печальные истории, но пока он был к этому не готов.
— Я просто осматриваю достопримечательности, мечтаю и отдыхаю. Я путешествую по Калифорнии с… Впрочем, теперь я одна. Керка со мной больше нет.
Значит, его звали Керк.
— Керка?
Она многозначительно изогнула брови.
— Похоже, я хотела от него слишком много.
Это можно было понимать как угодно, но приподнятые брови недвусмысленно давали Тиму понять, что именно она имеет в виду. Он до сих пор мысленно слышал голос Керка, обзывавшего ее всеми грязными словечками, какие он только знал. Когда Тим представлял себе женщину, к которой были обращены все эти слова, она ничуть не напоминала это прелестное создание на балконе. Женщина из соседнего номера оказалась милой и даже очень обаятельной.
— Мне очень жаль, — сказал в ответ Тим.
— Похоже, сегодня утро грустных историй, — улыбнулась она. — Кстати, меня зовут Диана.
— Тим, — кивнул он.
— Простите, если этой ночью мы не давали вам спать, Тим.
Он ухмыльнулся, чувствуя, что заливается еще более горячим румянцем, и отвел глаза. Если бы он предвидел это замечание, то подготовился бы и сделал вид, что спал и ничего не слышал, но подобная прямота его обескуражила.
— Да нет, все нормально… Я хочу сказать, это было недолго…
Диана надула губки.
— Кажется, я могу обидеться.
— Нет, нет, я не это имел в виду! — От смущения он даже начал заикаться. Потом рассмеялся над собственным смущением. — Я хотел сказать, что сплю так крепко, что надо мной можно из пушек палить. Да и кто хотя бы раз не спал по другую сторону тонкой стены?
|
|
В ее глазах заплясало веселье.
— Вот именно. Это вы в точку.
Она выпрямилась в кресле, чтобы сделать глоток кофе, и ее грудь туго натянула тонкую ткань купальника, а со лба на лицо упала прядь светлых волос, выбившихся из «хвоста».
— Так вы мне расскажете, что делаете в Санта-Монике?
Ее прямота и искренность оказывали на него какое-то завораживающее впечатление. В сидящей перед ним женщине сочетались честность и страстность. Именно ее голос любительницы плотских утех раздавался из-за стены сегодня ночью. Но Диана была многогранной личностью, и сейчас перед ним предстала совершенно новая грань, а в ее глаза закралась печаль.
— Я ничего не имею против грустных историй. У меня самой их хватит на несколько томов мемуаров. Я большая девочка. Я смогу это принять.
Что-то в последней реплике навело его на мысль, что она произнесла ее, чтобы его поддразнить. Но потом он решил, что ему показалось, что он сам придал невинной фразе сексуальный подтекст, явившийся лишь эхом предыдущей ночи.
— Вам все это может показаться странным, — нерешительно произнес он.
Диана слегка повернула свое кресло, продолжая наслаждаться солнцем и одновременно умудрившись превратить их балконы в своего рода исповедальню, странную и одновременно удивительно интимную.
— Я люблю все странное.
Тим подумал о Керке — идиоте, который, судя по всему, покинул эту женщину после такой ночи. Каким надо быть придурком, чтобы от нее отказаться?
|
|
— Ну хорошо, — сдался Тим, загибая страницу и кладя книгу себе на грудь. Несколько секунд он смотрел вдаль, на океан, прежде чем снова взглянуть в светящиеся любопытством глаза Дианы. — Полагаю, я совершаю своего рода путешествие. Я побывал в Новом Орлеане, Монреале и в Мартас-Винъярд неподалеку от Кейп-Кода. Я даже съездил в глухую деревушку на берегу Мексиканского залива. Все эти места много значили для меня и моей жены Дженни в те годы, которые мы провели вместе.
Глаза Дианы засветилось таким сочувствием, что у него едва не разорвалось сердце.
— Она умерла?
— Чуть больше года назад. Рак поджелудочной железы. Для нее это было так мучительно, что, наверное, даже лучше, что она скончалась очень быстро. Но я оказался к этому не готов. Я не успел привыкнуть к мысли, что мне придется жить без нее. Мне потребовался целый год, чтобы я принял тот факт, что должен продолжать жить. Я знаю, что она этого хотела бы. Мне всего тридцать семь лет. Если повезет, впереди у меня еще много дней жизни. Так что сейчас я в отпуске, но одновременно это своего рода прощальный тур.
— Ух ты! — почти восхищенно прошептала Диана. — Это самый романтический рассказ, который я когда-нибудь слышала. Вы кажетесь мне просто идеальным мужем.
Его охватило уже привычное чувство вины. Долгие годы она, подобно ржавчине, слой за слоем покрывала его сердце. После того как он предал Дженни, он каждый день пытался сделать что-нибудь, чтобы заслужить ее прощение. Он сомневался, что это ему когда-нибудь удастся, но если бы у него было больше времени, возможно, он когда-нибудь достиг бы своей цели.
|
|
— Далеко не идеальный, — отозвался Тим, глядя на Тихий океан.
— Да нет, ты классный парень, — прошептала, переходя на «ты», Диана. — Я такие вещи чувствую. И еще ты счастливчик.
— Счастливчик? — непонимающе нахмурился Тим.
Ее глаза уже снова блестели озорством. Она встала и поправила бретельку лифчика.
— Ты сам сказал, что крепко спишь, — напомнила она.
Положив одну руку на ручку двери и готовясь вернуться в номер, она обернулась через плечо, приняв позу до такой степени сексуальную, что Тиму стало трудно дышать.
— Мне всегда стоит больших трудов заснуть. Мне обязательно нужен кто-то, кто сможет меня утомить. Я сплю хорошо только тогда, когда совершенно выбиваюсь из сил и превращаюсь в сплошную массу дрожащего желе. А теперь, когда Керка больше нет… — Диана почти застенчиво отвела глаза, а потом, как будто вновь обретя смелость, в упор посмотрела на Тима. — Не знаю, что я буду сегодня делать.
Тим не смог проронить ни слова. Он боялся даже пошевелиться, чтобы она не заметила, какой эффект возымели ее слова. Впрочем, она, скорее всего, уже поняла, как он на нее реагирует.
Судя по всему, подобная немота Диане очень даже понравилась. Она открыла дверь в свою комнату.
— Хорошего дня, Тимоти.
Ему едва удалось прохрипеть:
— И тебе тоже, — прежде чем дверь зашуршала и закрылась.
Изумленно покачав головой, он вернулся к книге, чувствуя, как медленно проходит вызванная Дианой эрекция, уже вторая за весьма краткий промежуток времени. Спустя несколько минут он понял, что его мысли блуждают, и он не помнит ни слова из того, что прочитал, и тихонько посмеялся сам над собой. Это и в самом деле было приглашение? Она это серьезно?
Хотя это не имело никакого значения. Как бы его ни возбуждало одно присутствие этой женщины, Тим знал, что сексуальные свидания у него в будущем. В другой жизни он отдал бы полжизни за возможность переспать с такой женщиной, как Диана, и знал, что еще долгие годы, если не до конца жизни, будет помнить то, что услышал прошлой ночью. Возможно, когда-нибудь он даже пожалеет о том, что сохранил верность женщине, от которой остались одни воспоминания, но это путешествие он посвятил именно их с Дженни любви, и это было превыше всего. Он хотел начать новую жизнь, но не сейчас.
Думая о Дженни, он снова засмеялся. Если бы она была жива и он смог рассказать ей эту историю, она замучила бы его ласковыми, но безжалостными насмешками. Она часто повторяла, что мужчины — это жалкие, примитивные и невероятно предсказуемые существа. Павлов использовал собак для подтверждения своей теории относительно запрограммированных реакций на определенные раздражители. Но все, что ему необходимо было сделать, — это поместить какого-нибудь мужчину в одну комнату с Дианой, и необходимость в дальнейшем экспериментировании отпала бы сама собой.
Эта последняя остановка его прощального тура оказалась и самой странной.
Дженни задразнила бы его насмерть. Господи, как же ему ее не хватало!
Его разбудил звонок. Он начал шарить по тумбочке, пытаясь в полной темноте нащупать телефон. Ему удалось снять трубку, только когда он зазвонил во второй раз. Прижав ее к уху, он заметил призрачное сияние, исходящее от будильника.
Семнадцать минут первого. «Кому это не спится после полуночи? Какого черта…»
— Алло, — хрипло произнес он.
— Я не могу уснуть, — прошептала она.
Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осмыслить это. Когда все детали пазла сложились в картинку, он даже задохнулся.
— Диана?
— Привет, — сонным голосом протянула она.
Тим вернулся в отель около восьми часов и в полном одиночестве поужинал в расположенном на первом этаже ресторане. После этого он, затаив дыхание и ощущая, как бьется сердце, прошел мимо ее номера. Его целый день не оставляли воспоминания об утренней беседе на балконе, и он поймал себя на том, что фантазирует о ней, задаваясь вопросом, было ли это едва завуалированное приглашение провести с ней ночь чем-то большим, чем смелым флиртом.
Все это терзало ему сердце. Он намеревался посвятить этот странный отпуск Дженни, и то, что ему не удавалось отогнать мысли о Диане, казалось темным пятном на его чистых намерениях. Но, Господи ты Боже мой, он всего лишь человек, и ничто человеческое…
— Ты хорошо провел день? — спросила она, не дождавшись ответа.
— Да, пожалуй. Ты… Тебе известно, который час?
Даже ее смех звучал мягко и призывно.
— Известно. Прости. Я же говорила тебе, что мне трудно уснуть.
На мгновение это заявление повисло в воздухе между ними. Лежа в темноте и слушая ее шепчущий прямо в ухо голос, Тим обнаружил, что к нему стремительно возвращаются на удивление отчетливые воспоминания о прошлой ночи. Ему даже показалось, что он слышит стук изголовья кровати о стену у самой головы. Теперь, когда он знал, как она выглядит, всплывающие перед ним картинки уже не были лишь плодом воображения.
— Послушай, Диана, мне было очень приятно общаться с тобой сегодня утром…
— Можно, я к тебе приду?
Тим плотно зажмурил глаза. Ну почему это произошло с ним не до того, как он встретил Дженни, или в будущем?
Через полгода… да что там, возможно, уже через месяц он будет настроен совершенно иначе.
— Прости, я только…
Ты можешь вставить его, куда хочешь.
Боже правый, что же ему делать? Сердце бешено колотилось в груди. Тим чувствовал, что его щеки горят, и эта женщина в очередной раз наградила его мучительной эрекцией. На этот раз при помощи еле слышного шепота. Осознание того, что он почти не контролирует собственное тело, заставило его почувствовать себя полным идиотом.
— Тим, не надо, — прошептала она. — Подумай вот о чем. Ты пытаешься забыть, верно? Мы можем помочь друг другу. Я заставлю тебя забыть, а ты поможешь мне уснуть.
— Все не так просто.
— Да нет, все очень просто. — Она снова ласково и призывно засмеялась. — Милый, доверься мне. Со мной ты забудешь, как тебя зовут.
Лежа в темноте, Тим почувствовал, как его губы раздвигаются в улыбке.
— А вот в этом я нисколько не сомневаюсь. Ты и представить себе не можешь, насколько заманчиво звучит твое предложение. Хотя, скорее всего, тебе это отлично известно. Но дело не в том, что я пытаюсь забыть Дженни… Я вообще не хочу ее забывать. Я хочу примириться с тем фактом, что ее больше нет, и…
Он замолк. Все остальное было слишком личным, и он не хотел посвящать в это постороннего человека.
— И? — прошептала она.
Тим сделал глубокий вдох и повернулся набок, зажав трубку между ухом и подушкой.
— Я когда-то ее предал. Приняв твое предложение, я предам ее во второй раз. Во всяком случае, я это так ощущаю.
— Ты же сказал, что она умерла больше года назад.
— Для меня она все еще жива. И я должен с ней попрощаться. Что бы ни предложила мне жизнь в будущем, я это приму, но не здесь. Это место было частью нас обоих.
— Пожалуйста! — протянула она капризным голосом маленькой девочки. — Я не могу уснуть.
Слова застряли у Тима в горле, когда на него обрушилась реальность этого разговора. Она сказала «пожалуйста». И теперь, когда он напомнил себе, о чем она его просит, чего от него ожидает, ни о чем другом он и думать не мог. Сегодняшняя ночь могла бы стать ночью всей его жизни.
Но воспоминания об этой ночи не будут его радовать. Скорее, они станут его преследовать.
— Прости, — повторил он. — Спокойной ночи, Диана.
Протянув руку к телефону, чтобы вернуть трубку на рычаг, он на мгновение замер, не решаясь оборвать разговор. Тем не менее если она и произнесла что-то, он этого не услышал. Он бросил трубку и откинулся на подушку со смешанным чувством облегчения и сожаления.
Возбуждение улеглось, его сменило чувство безмятежного покоя. Он почти ожидал, что телефон зазвонит снова, но тот молчал. Тим закрыл глаза и зарылся в простыни. Разговор с Дианой прогнал сон, и некоторое время он тщетно пытался уснуть, но постепенно начал снова погружаться в дрему.
— Тим.
Он встрепенулся, но не проснулся, продолжая смотреть какой-то сон.
— Тим.
На этот раз он моргнул и открыл глаза. Его окружал мрак, и он, протянув руку, начал обшаривать огромную кровать, чтобы убедиться, что он в ней один. Ее голос звучал так близко.
— Ты не спишь?
Ее не было в комнате. Ее голос доносился из-за тонкой стены. Точнее, не голос, а любовный шепот, хотя, чтобы он услышал, ей, скорее всего, пришлось говорить достаточно громко.
Он хотел ответить, но передумал.
— Подумай о том, что ты всегда хотел сделать, но никогда не осмеливался попросить у женщины, — снова заговорила она. — Меня тебе даже просить не понадобится. Ты сможешь делать все, что захочешь, и я тебя не остановлю. Я не скажу «нет». Более того, я скажу «еще».
Воображение услужливо подсунуло ему несколько возможных сценариев. Она снова завладела его вниманием.
— Пожалуйста! — произнесла она. — Ты мне нужен.
Она начала в мельчайших подробностях рассказывать все, что готова для него сделать, и все, что она хочет, чтобы он с ней сделал, и какое наслаждение это все ей доставит. Как она станет стонать и даже кричать.
Наконец, не дождавшись ответа, она вздохнула:
— Хорошо. Придется позвать коридорного. Но в том, что произойдет, будешь виноват только ты.
Будешь виноват только ты… Какого черта? О чем это она?
Тим накрыл голову подушкой, спасаясь от ее голоса, но она, похоже, сдалась. Все же ее обещания продолжали эхом звучать у него в голове. Он лежал на боку, свернувшись калачиком, не в силах избавиться от эрекции. Он не мог отрицать, что от ее слов его охватило сильнейшее возбуждение. Одновременно его душу переполняла печаль и тоска по Дженни. Так грустно ему не было с того дня, когда она навсегда его покинула.
В какой-то момент Тим снова задремал, хотя соблазн продолжал жечь его изнутри.
От резкого стука в дверь он вздрогнул и проснулся. У него болели глаза, а голова была словно набита ватой. Ему удалось ненадолго задремать, но этот сон был неглубоким и беспокойным. В полном мраке он откинул одеяло и начал выбираться из постели.
«Должно быть, это она. Ненормальная! — подумал Тим. — Она что, собирается меня постоянно преследовать?»
— Кто там? — раздался голос Дианы.
Тим замер, удивленно наморщив лоб. В чью дверь стучали — его или ее? С такими тонкими стенами сказать наверняка было очень трудно.
В ответ раздался чей-то приглушенный голос. Он услышал, как Диана отпирает свою дверь и из любопытства прижал ухо к стене. Он услышал дребезжание тележки и голоса. Тиму даже почудилось, что он уловил запах еды. Бургер?
Он взглянул на тумбочку. В непроглядном мраке комнаты он едва различил тусклый свет будильника, который, ложась спать, отвернул в сторону. Нащупав край кровати, он заполз на нее и развернул будильник к себе, чтобы узнать, который час.
Доставка еды в два часа тринадцать минут? Он не знал, что в этом отеле существует круглосуточное обслуживание номеров. Или кто-то согласился нарушить правила ради Дианы? У Тима возникло ощущение, что она всю жизнь только тем и занимается, что кого-то соблазняет и к чему-нибудь склоняет, при этом неизменно добиваясь желаемого для себя результата.
В нем вспыхнула искра раздражения. Хотя при мысли о ней он испытал уже знакомое возбуждение, досада оттого, что ему вторую ночь подряд не дают толком поспать, придушила остатки желания.
Он услышал зрук закрывающейся двери соседнего номера. Похоже, парень, согласившийся накормить Диану, ушел. Но мгновение спустя бормотание возобновилось. Тим четко различал голос Дианы и незнакомый мужской голос. Затем голоса приблизились. Кровать скрипнула подвесом тел.
— Вот увидишь, — говорила Диана. — Это будут самые лучшие чаевые в твоей жизни.
Тим не смог сдержаться и, расхохотавшись, упал на кровать.
— Она это что, серьезно? — прошептал он.
Хотя удивляться тут было нечему. Диана предупредила, что если он не придет к ней, чтобы заняться сексом, то она позовет коридорного. Наверное, в реальном мире подобные ситуации встречались довольно часто, но Тиму показалось, что он попал на страницу писем «Пентхауса» или стал героем порнофильма.
А за стеной уже шумели. Как же быстро она раздела этого парня! Тим лежал в темноте, глядя в потолок и прислушивался к все ускоряющимся стонам и мычанию. Диана подстегивала парня почти теми же словами, с которыми обращалась к своему любовнику прошлой ночью. Тим почувствовал вновь зарождающуюся эрекцию и не на шутку разозлился. Он был невероятно измучен, его нервы были истрепаны, и все происходящее его скорее забавляло, следовательно, не должно было возбуждать. Тем не менее он ничего не мог с собой поделать. Мужчины и в самом деле — жалкие и предсказуемые существа.
«Не такие уж и предсказуемые, — подумал он. — Я же к ней не пошел».
Но он знал, что гордиться ему нечем. В других обстоятельствах он не упустил бы шанса заняться сексом с женщиной, подобной Диане, и испытывал бы такое же чувство благодарности, которое в настоящий момент, вне всякого сомнения, испытывал коридорный.
Звуки из-за стены достигли начального крещендо. Диана издала вибрирующий горловой стон, и к ней тут же присоединился вопль мужчины, потрясенного своим сказочным везением. Впрочем, если принять прошлую ночь за эталон, то на этом Диана не успокоится. Как только парень немного отдохнет…
Стон не стихал. Мужской голос то взлетал, то стихал — похоже, в такт спазмам его оргазма. Судя по голосу, он продолжал кончать, как если бы она довела его до пика наслаждения и каким-то образом на нем удерживала. Парень начал звать Бога, но даже эти слова скорее напоминали сдавленное мычание.
Изголовье кровати стучало о стену в быстром ритме, подчеркивая каждый спазм. Диана разговаривала с ним, подстегивала его, и Тим не мог понять, что же это за женщина, какими тантрическими чарами она способна удержать мужика на пике экстаза. Внезапно он понял, что, хотя всегда будет знать, что поступил правильно, он также будет до конца жизни сожалеть о том, что не испытал ощущений, с которыми в настоящий момент знакомился этот везунчик за стеной.
И тут коридорный заплакал.
Оргастические стоны смолкли. Теперь он рыдал и каждые несколько секунд повторял одно слово — «пожалуйста». По его тону Тим понял, что мужик хочет с этим покончить. С него было довольно.
Диана рассмеялась.
— Давай, малыш, — проворковала она. — Трахни меня еще сильнее.
Теперь настала ее очередь стонать. Из-за стены доносились звуки, подобные тем, которые издают любовники, слившиеся в глубоком поцелуе или занимающиеся оральным сексом. Эрекция Тима вернулась с новой силой, хотя в глубине его души нарастала тревога. Теперь в криках коридорного ему слышалась боль или даже страх.
Тим дотянулся до лампы и включил свет. Сидя в кровати, он смотрел на стену и пытался понять, что именно он слышит.
В том, что произойдет, будешь виноват только ты.
Но что же на самом деле там происходит? То, что он слышал, мало походило на секс и еще меньше — на наслаждение. Теперь, когда он всерьез над этим задумался, ему показалось, что некоторые из вчерашних стонов тоже были криками боли. Что, черт побери, эта женщина делает с беднягой коридорным?
Тим снял трубку и потянулся к телефону, чтобы набрать номер стойки регистрации, но засомневался, стоит ли это делать. Что он, черт возьми, им скажет? Он вернул трубку на рычаг и встал с постели. Натягивая брюки, которые были на нем накануне днем, он перебирал в уме всю имеющуюся информацию. Он мог бы постучать в стену или выйти в коридор и постучать в дверь. Но если он ошибается… если это просто какой-то сверхъестественный секс или какие-то садо-мазо-штучки, которые он не в состоянии постичь в силу своей наивности, он окажется в дурацком положении. И Диана решит, что он ревнует или сожалеет о своем отказе. А такое удовольствие он ей доставлять не собирался.
Приглушенные стоны Дианы становились все громче. Изголовье продолжало громыхать о стену, хотя, если он не ошибался, ритм несколько замедлился. Но Тим уже не сомневался в том, что среди стонов, издаваемых мужчиной, он слышит всхлипывания и рыдания.
«Это не наслаждение!»
Окончательно проснувшись, он подошел к балконной двери и, стараясь действовать как можно тише, отодвинул ее в сторону. Поколебавшись одно мгновение, он подошел к разделяющим балконы перилам и осторожно перебросил через них ногу, на мгновение замерев, прежде чем перебраться со своего балкона на соседский.
«Меня арестуют, — подумал он. — Чертов вуайерист! Извращенец! Она решит, что я люблю подглядывать».
Но все эти сомнения его не остановили. Что-то здесь было не так. Он почувствовал, как волосы на затылке встают дыбом, а все внутри леденеет от ужаса.
Он подкрался к раздвижной двери, которая оказалась наполовину открытой. Шум прибоя на пляже Санта-Моники заглушал звук шагов его босых ног. Он замер у двери. Шторы по другую сторону стекла скрывали его от тех, кто находился в комнате. Но там, где дверь была приоткрыта, штору отдернули, и в комнату лился лунный свет. Тим глубоко вздохнул, затаил дыхание и медленно наклонился, чтобы заглянуть в комнату.
Опершись коленями о кровать, Диана сидела на смуглом мужчине, раскачиваясь с такой силой, что спинка кровати громко стучала о стену. При виде чувственных изгибов ее тела, на котором перламутровый свет луны смешивался с глубокими ночными тенями, у Тима перехватило дыхание. Но затем он заметил, как изгибается под ней тело мужчины. Его бедра приподнимались с кровати вслед за ней, но не так, как если бы он стремился в нее проникнуть, а словно с каждым движением она увлекала его за собой. Казалось, ее орган захватил его плоть и, каким-то непостижимым образом намертво с ней соединившись, снова и снова втягивал его в себя, как будто выдаивая из него все соки.
Тим как зачарованный наблюдал за этим странным действом, за ритмичным покачиванием груди Дианы и не сразу заметил странные тени вокруг ее лица. Мужчина продолжал вскрикивать. Его глаза закатились, и белки тускло поблескивали в лунном свете, а щеки ввалились. Он казался совсем больным. Господи Иисусе, сколько же ему лет? Диана прижималась ртом к его груди, и сначала Тим подумал, что она облизывает его соски. Но вот она немного повернулась, слегка отвела голову назад, и сердце Тима в ужасе сжалось и замерло.
Его мозг пытался осмыслить то, что видели его глаза. Он смотрел, затаив дыхание. Нежелание верить в происходящее боролось в его душе с переполняющим его ужасом, отвращением и страхом. Мороз пополз по его спине, в животе забурлило. К горлу подступила тошнота, и ему стоило больших усилий сдержаться.
Рот Дианы растянулся в бледную, пронизанную голубыми венами воронку, присосавшуюся к груди бедняги чуть повыше сердца. Ее губы подрагивали от ритмичных сосательных движений, кожа вокруг них влажно блестела. Тим не мог отвести глаз от омерзительного хобота, в который превратилось ее лицо.
По лицу мужчины струились слезы.
Тим с возрастающим ужасом наблюдал за тем, как его лицо становится все тоньше, все изможденнее. Его тело начало сморщиваться и даже усыхать. Тим попытался и не смог представить себе, как он выглядел, прежде чем лечь в эту постель.
Керка со мной больше нет, — сказала Диана о мужчине, который провел с ней прошлую ночь. Куда, черт возьми, подевался этот самый Керк?
Коридорный уронил голову, и на мгновение его глаза встретились с глазами Тима. Этого было достаточно.
Настежь распахнув балконную дверь, Тим ворвался в комнату. Диана подняла голову, но ни раскачивание бедер, ни стук кровати о стену, ни даже чудовищные сосательные движения не то что не прекратились, но даже не замедлились.
— Слезай с него! — крикнул Тим.
Подбежав сзади, он обеими руками схватил ее за плечи и попытался стащить с кровати.
«Слишком тяжелая! Какого…»
Он напрягся и рванул изо всех сил.
Свалившись на ковер, Диана потащила за собой коридорного, потому что и ее промежность, и жуткий растянутый рот намертво присосались к его телу. Ее бедра продолжали двигаться, а он беспрестанно стонал. Только теперь его голос звучал гораздо тише, а кожа начала приобретать чудовищный угольно-серый цвет. Из открытого рта клубился дым, как будто его внутренности пожирал пожар.
— Господи Иисусе! — ахнул Тим.
Ему хотелось выскочить из этой комнаты и попытаться забыть обо всем, что он здесь увидел, но он знал, что эта сцена теперь будет всегда стоять перед его глазами.
Он наклонился и попытался их рассоединить, но Диана начала отбиваться, и ее ногти оставили глубокие борозды на его шее. Она и ее жертва лежали теперь на боку. Растянутая воронка ее рта по-прежнему касалась груди коридорного, но Тим заметил, что ее губы, подобно гусеницам, ползают по коже в попытке удержать завоеванную позицию.
— Нет. Ни за что! — крикнул он.
Одной рукой держась за окровавленную шею, он босой ногой лягнул эту тонкую бледную плоть. Ее рот оторвался от кожи жертвы, издав мерзкий чавкающий звук, и Тим заметил длинный, черный, тонкий, как игла, и длинный — невероятно длинный! — язык, вонзившийся в грудь несчастного. Стремительно втянув язык между губами, она резко развернулась к Тиму.
— Кто ты? — прохрипел Тим.
Диана зашипела, оторвалась от жертвы и бросилась на Тима. Она атаковала его скрюченными, как когти, пальцами, и паника, словно яд, заструилась по его жилам. Что он натворил? Какого черта он вмешался? Он схватил ее за запястья, но она была невероятно сильной. Резко развернувшись, она швырнула Тима о стену и протянула к нему свои длинные растянутые губы, между которыми плясал длинный черный язык. Теперь Тим увидел, что на кончике этого жуткого языка блестит жало. Он что было сил оттолкнул ее от себя, и, размахнувшись, ударил в висок. Потом прижал ее к зеркальной двери встроенного шкафа, которая тут же рассыпалась на мелкие осколки, изрезавшие им ноги, и продолжал бить, нанося удар за ударом…
Краешком глаза Тим успел заметить коридорного, прежде чем тот ударил его телефоном по голове. Он отшатнулся, врезался в стену и сполз на ковер. Кровь заливала ему правый глаз, а боль немилосердными тисками сжимала череп. Его обступила тьма, и на несколько секунд он отключился.
Он снова открыл глаза, услышав исполненный отчаяния голос коридорного. Парень представлял собой поистине жалкое зрелище. Из него почти полностью высосали жизнь, его тело сморщилось и ссохлось, но член бедняги по-прежнему сохранял мощную эрекцию.
— Прошу тебя, закончи! — умолял он.
Жуткий обезображенный рот существа, которое Тим знал как Диану, улыбнулся. Она протянула бедняге руку, подвела его к кровати и снова уселась сверху, прососавшись ртом-миногой к его сердцу, а промежностью захватив его член.
Под пыточный мотив стука кровати о стену и их стонов, Тим с трудом поднялся на окровавленные ноги. Оттолкнув с дороги тележку коридорного, он едва не споткнулся о его униформу. Сквозь остатки зеркальной двери он увидел лежащее в шкафу тело. Съежившийся отросток между ног некогда был пенисом. Тело было обтянуто сморщенной задубевшей кожей, которая в нескольких местах лопнула, обнажив сухое розовое мясо. Щеки потрескались так сильно, что из них торчали кости. Из этого тела высосали всю влагу вместе с молодостью, силой и жизнью.
«Керк. А теперь еще и этот парень».
То, что Диана сделала с Керком и один Бог ведает со сколькими парнями до него, она делала сейчас с коридорным, который, подобно наркоману, уже отчаянно в ней нуждался. Он хотел, чтобы она закончила начатое. Он был у нее на крючке без малейшей надежды сорваться. Все, что делало его личностью, у него уже отняли.
Керка со мной больше нет…
Похоже, я хотела от него слишком много…
Тим толкнул дверь, вывалился из комнаты и, с трудом переставляя окровавленные ноги, бросился бежать по коридору. Он ударил по кнопке вызова лифта, но потом подбежал к двери на лестницу и распахнул ее настежь. После смерти Дженни многие из тех, кто его любил, говорили, что теперь она будет его оберегать. Он никогда в это особенно не верил, ведь она покинула этот мир. Между ними выросла стена. Но после этой ночи его уверенность поколебалась. Похоже, даже эти стены порой становились необычайно тонкими.
Он, спотыкаясь, бежал вниз по лестнице, ведущей в вестибюль отеля, в очередной раз спрашивая себя, простила ли его Дженни за то, что он сделал. Но впервые в жизни это было совершенно праздное любопытство. Он любил ее, как умел, и знал, что она тоже его любит. Но она умерла и уже никогда не сможет даровать ему прощение, к которому он так стремился. Он понял, что должен заслужить его в собственных глазах. Тим не сомневался, что он это сделает. Он искупил свою вину.
И сегодняшняя ночь стала тому доказательством.
Лилит Сэйнткроу