— С ума сошла!
— Нет. — Катя разлепила ресницы и, обхватив его за шею, приникла к губам, шепча: — Это ты, ты свел меня с ума! И убиваешь своей холодностью!
Молодой человек в ярости швырнул ее в сугроб.
— Возвращайся домой, человек! — Последнее слово прозвучало из его уст как ругательство.
Девушка подставила лицо пушистым снежинкам и, прислонившись щекой к шершавой коре дерева, сказала:
— Уходи.
Он не сдвинулся с места, тогда Катя поднялась и, поправив тапок на ноге, побрела в сторону березовой аллеи. Сердце неистово колотилось, было совсем не холодно, а к глазам вновь подкатывали слезы.
— Куда ты идешь? — Лайонел поравнялся с ней и схватил за запястье.
— Отпусти, — она взглянула на него, — ты холодный.
Молодой человек выпустил ее руку и молча пошел рядом. Так они добрались до конца извилистой аллеи. Лайонел остановился на светофоре, а Катя пошла через дорогу. Сразу две машины засигналили ей, водители ударили по тормозам.
Девушка болезненно поморщилась, когда Лайонел схватил ее за шиворот свитера и уволок с проезжей части.
— Да ты решила покончить с жизнью! — понимающе усмехнулся он.
— Читаешь мысли?! — сыронизировала Катя, целенаправленно шагая к железнодорожной станции.
Войлочные подошвы тапок бесшумно касались снега, прохожие оборачивались, Лайонел угрюмо шел чуть позади.
Девушка миновала еще одну дорогу, возле привокзального торгового центра торопливо ходили люди, бегали бездомные собаки. Снегопад усилился.
Катя перешла одни пути, за ними другие и остановилась у третьих, раздумывая, в какую сторону лучше пойти.
— Ляг на четвертой линии, — негромко подсказал Лайонел. — Через семь минут пройдет товарняк.
Ноги проваливались в снег, девушка быстро двигалась вдоль блестящих путей, шум голосов, машин, лай собак удалялся. Отойдя подальше от станции, девушка легла вдоль шпалы, положив шею на рельсу.
— Тьфу, — сплюнул Лайонел, — не могу смотреть на этот цирк!
— Не смотри!
— Самоубийцы не попадают в рай, — напомнил он тоном духовного наставника.
— Рай мне в любом случае не грозит, — сказала Катя, глядя в сверкающие ледяные глаза. — Ведь я спала с дьяволом.
Молодой человек оскорбленно фыркнул. Некоторое время постоял над ней, затем нервно прошелся туда-сюда.
— Осталась минута, — сообщил он.
— Ты очень красивый, я говорила когда-нибудь? — будто не слыша его, спросила она.
Лайонел дернулся, точно от пощечины.
— А ты жестока.
Катя сильнее прижала к груди руки с замерзшими непослушными пальцами. Затылку передался холод железа, и по нему побежали мурашки. Рельсы завибрировали.
— Едет, — констатировал Лайонел и сделал к девушке неуверенный шаг.
— Не спасай меня, если не любишь и не хочешь быть со мной, — предупредила она.
— Господи, видел бы тебя мой брат!
Катя улыбнулась замерзшими губами. Она радовалась, что Вильяма нет рядом. Он никогда бы не позволил ей лежать на рельсах и ждать, пока колеса поезда отрежут голову. Применил бы силу, заключил в объятия, целовал и утешал бы. Любовь оказалась самой странной вещью на свете. Она не внимала гласу рассудка, враждовала с ним и в конечном счете победила.
Рельсы вибрировали все сильней, мокрый снег застилал глаза. Лайонел присел на корточки, всматриваясь девушке в лицо. Бесстрастный взгляд бродил по ее телу, то и дело останавливаясь на побелевших губах и расстеленных по снегу волосах.
— Тебе страшно? — спросил молодой человек.
— Очень, — честно созналась Катя и повернула голову. Черный поезд несся на нее, ослепляя ярким светом. Сердце билось с каждой секундой быстрее, дыхания не хватало, воздуха вдруг стало слишком много, он не помещался в легких, и она захлебывалась в нем.
— Не глупи! — с отчаянием попросил Лайонел, протягивая ей руку. — Жизнь так прекрасна, потеряешь ее и никогда этого не узнаешь!
— Прекрасна она для тех, кто не одержим тобой! — Голос задрожал. — Чей мир не разбился на дне твоих прекрасных ледяных глаз.
Стук железных колес оглушал, Катя не понимала уже своих мыслей, в голове стоял сплошной грохот. Но успела заметить, как молодой человек поднялся с корточек и отошел.
— Только попроси, и будешь жить! — крикнул он.
— Нет, — беззвучно произнесла она и закусила нижнюю губу, чтобы не закричать.
Катя не видела поезда, но ощущала, как на нее надвигается огромная махина, каждой клеточкой замерзшего тела. И не знала, на какой доле секунды до столкновения не выдержал Лайонел. Он вытянул девушку прямо из-под поезда и, оторвав от земли, крепко сжал в объятиях.
Мимо, грохоча, проносились вагоны, с белого неба падали огромные лохматые снежинки. Катя смотрела в холодные голубые глаза, и ее била мелкая дрожь, сердце колотилось приглушенно.
С золотых ресниц сорвалась одна маленькая капелька, прокатилась по белой гладкой щеке и, столкнувшись со снежинкой, исчезла.
— Прости, прости меня, — с запоздалым раскаянием зашептала девушка, осыпая поцелуями его лицо. — Я не знала...
Лайонел поставил ее на землю, снял свое пальто и укутал в него. А потом как маленькую девочку ласково погладил по голове.
— Твоя очередная победа надо мной, — подытожил он. — Ты счастлива?
Катя уткнулась лицом ему в грудь и с наслаждением вдохнула свежий морозный запах его одеколона.
— Мне не нужны победы, мне нужен ты.
Лайонел засмеялся:
— То есть напыщенный, самовлюбленный, грубый идиот? Так ты говорила?
Она тоже засмеялась и, подняв на него глаза, шепнула:
— Я люблю тебя.
Их взгляды встретились, девушка ждала, что он скажет ей то же самое, но тот промолвил:
— Трудно... Давай пока по-другому. Этого никто не повторит. — Лайонел отступил и лучезарно улыбнулся. — Я могу для тебя снегом стать, чтобы прикасаться к твоему лицу ледяными поцелуями, кружить в глазах и таять на твоей горячей коже от нежности...
И он исчез. А с неба посыпался снегопад из тончайших прекрасных звездочек, отливающих серебром.
Катя завороженно смотрела, как эти идеальные снежинки кружатся у нее над головой, маневрируя между обычными снежными лохмотьями, и ей хотелось смеяться от счастья. Ее вампир с ледяным сердцем боялся трех слов, но запросто мог превратиться в самый красивый на свете снег.
Девушка вытянула руку — в ладонь ей приземлилась большая серебристая снежинка. Катя сжала кулачок и поднесла его к груди, где бешено стучало ошалевшее сердце.
Глава 23