Звёзды касались земли. Спала кукушка, спали травы, спал лес, но не я. В ночь на первое сентября я смиренно провожал летнюю пору, не принёсшую мне ни капли положительных эмоций. Все три месяца мне суждено было находиться в ветхом домике и утопать в постели от безделья. В одиночестве даже потолок упрямо давил на меня, и людские силуэты, что мелькали за окнами, плыли перед глазами. Казалось (нет, так оно и было), что всё лето обернулось в одно лишь предвкушение звездопада. Чертовски люблю это зрелище! Я загадываю желания одни за другими, и это дает мне надежду. Но порой мне очень жаль звёзды. Они сначала на высоте, в галактике... А потом раз - и резко падают. Прямо как я когда-то. Но, несмотря на это, во мне тайно жила мечта, что они не разбиваются, а просто нежно касаются земли, здороваясь с ней, пролетают, чтобы кого-то осчастливить, а потом снова поднимаются на небо. Мне хотелось, чтобы и со мной так же произошло.
С малых лет я встречал вечера так же: забираясь на огромный подоконник, я ловил звёзды взглядом, наблюдал за их призрачным танцем, а потом, совершенно не мысля, загадывал самые разные желания, надеясь, что всё сбудется.
Немного растворившись в своих воспоминаниях, я с ужасом обнаружил, что всё пропустил. На небе осталась гореть лишь одна звезда. Чего я хотел? Почувствовать себя живым, наконец. Я сгорал от одиночества и тотального бездействия.
Я пытался проговорить своё желание как можно внятнее и даже вытянул руку, дабы в полной мере ощутить магию последней августовской звезды. Она летела, а я, закрыв глаза, ощущал прилив сил и энергии, который в меня вселяло это явление природы.
Вдруг мне в ладонь упало что-то очень нелегкое. Глаза распахнулись, и передо мной сверкала настоящая звезда!
На часах пробило двенадцать. Первое сентября. Маленькая небесная жемчужинка начала таять и обернулась в крупный кленовый лист. Он был неестественно большим и ярким, словно художник пролил на него гуашь. Во мраке начинающейся осени тот будто светился, как небесное творение. Но я скептически отнёсся к такому явлению: желание поспать одолевало меня, и я принял это за ночные галлюцинации. Положил листок рядом с креслом, а сам уткнулся в подушку. Через минуту мной овладел сон...
Осень. Утро. Мои глаза ещё были закрыты, но аромат сентября и пение ветра уже успели долететь до сердца. За дверью были слышны звуки гитары, сливавшиеся со сладким тоненьким голоском. Я попытался нащупать кленовый лист. Его не было на месте.
Мне в новинку было просыпаться под мелодию струн: я жил один. Не успел я встать с кровати, как дверь внезапно отворилась, и в прихожей раздался незнакомый мне голосок:
-Извините, а вы Есенина не читаете?
Честно говоря, я сделался настолько нелюдимым, что даже немного испугался появления этой особы. Не успев разглядеть её лицо, я в спешке перебирал шкаф в поисках сборника. Через стеклянную витрину был виден пылающий костёр - её необыкновенные волосы.
-Не увлекаюсь, поэтому могу предоставить хоть на пожизненное пользование,- промолвил я, протягивая потрёпанную книгу.
Девушка подняла глаза. Изумрудные очи сначала резко поразили моё сердце, а затем ласкали душу. Я не слышал, не воспринимал происходящее. В глазах её плавали звёзды - точно те, что я вижу из года в год на небе. Она определённо была не проста.
- Печально, однако, что вы не заинтересованы творчеством поэта, но я сердечно вас благодарю. Тем не менее, рекомендую хоть немного увлечься музыкой стихотворений: поэзия лечит, - произнесла незнакомка.
- Ну и что ж она лечит? – недоверчиво спросил я.
- Душу. Душу она лечит. Молились за нас поэты, себя только не уберегли, - промолвила девушка чуть слышно, - впрочем, любите ли вы мелодию шестиструнной гитары? Я разучиваю новый романс. В качестве лекарства от всех болезней могу вам предложить ромашковый чай с кленовым сиропом. Ну же, я ощущаю, как вам одиноко - пойдёмте! - едва не взвизгнув, сказала она.
Я очнулся, сидя рядом с ней на шерстяном пледе. Таинственная незнакомка меня заманила, заколдовала, обескуражила! От этой девушки веяло жизнью, её рыжие волосы пахли корицей, на худеньком личике расположились сто три веснушки. Она пела, перебирая рукой струны, а я прочитывал слова по алым губам, которые будто были помазаны липовым мёдом. Бледное тело согревалось вязаным цитрусовым свитером, а взгляд красавицы устремился в густой лес, и я по-прежнему находил в них родные звёзды...
В прошлом я фотограф. Мной вдруг овладело непреодолимое желание запечатлеть эту особу на снимке. Её неземная красота не должна была скрыться в глухом лесу! Хотя, следует признаться, что зацепила меня отнюдь не внешность...
- Боюсь, фото получится весьма странным, - пролепетала она, - но я поддержу любое развлечение!
Пока ёжик читал своим детёнышам сказки, пока листья танцевали танго, и солнце боролось с тёплым дождём, мой фотоаппарат не в силах был остановить съёмку. Девушка обнимала молоденький дуб, и её волосы сливались с охристой листвой, звонкий смех проплывал по речке волной наслаждения, а я всё так же вглядывался в её зелёные глаза и не находил дна. Спустя четыре с четвертью часа места для новых снимков уже не было. Мы разлетелись по домам прежде, чем зашло солнце.
Полтора месяца я спал урывками, потому что был счастлив. Рядом с постелью всегда лежало перо с тетрадью, ведь отныне мне свойственно проснуться среди ночи от прилива вдохновения. Как только юная особа приходила ко мне, деревянное сердце дома начинало биться вдвое быстрее. Пол-осени мы читали друг другу стихотворения поэтов двадцатого века, смотрели старые комедии, уплетая оладушки с мёдом, или я заплетал её рыжие волосы. Однажды мне захотелось назвать её по имени, но спустя сорок с чем-то дней нашего знакомства она так и не представилась.
- Так как же тебя зовут, красавица? - неожиданно спросил я, испугав её вопросом.
Она слегка замялась, но потом спокойно промолвила:
- Мой дорогой друг, имя - это последнее, что нужно знать о человеке. Оно нужно не нам, а нашим ближним, чтобы те могли нас как-то величать. Если ты хочешь, придумай мне имя.
-Ты вылитая Осень. Такая же мудрая и волшебная, - уверенно произнес я, ни секунды не раздумывая.
Моя душа находила это время года в каждой её частичке: в загадочных глазах, в терпком запахе духов, в её пристрастии к творчеству, в душевной теплоте и даже в этих огненно-рыжих волосах, которые согревали мои холодные руки. Я ощущал настоящий дух осени, вплетая в косы девушки поздний октябрь, подаривший рябину и разноцветные ладошки деревьев. Но в этот раз девица впервые исчезла, не сказав мне ни слова. Её поведение было весьма странным. Мне показалось, что она заболевала.
Решение было принято: на следующий день в семь пятнадцать я стоял у порога, захватив на подносе лекарство от всех болезней - ромашковый чай с кленовым сиропом. Я надеялся, что Осени станет легче. Но после продолжительного стука в дверь мне никто не открыл - дом был пуст.
Внезапно мне на глаза попался крупный, яркий, точно искусственный кленовый лист. Я, пытаясь не уронить гостинец, поднял его с земли и... замер в оцепенении. Именно этот листок оказался в моих руках первой сентябрьской ночью, но исчез с появлением уже родной девушки. Приглядевшись, я увидел бледную надпись, выведенную смолой: "А ведь ты догадлив: меня действительно зовут Осень. Моя гитара разбудит тебя через год. Ожидай."
Осознание ситуации пробежало по венам, словно кипяток, и ударило в виски столь сильно, что я пролил и чай, и сироп. Да не существовали таблетки и микстуры без неё, потому что Осень и была тем самым лекарством от всех болезней! Эта хрупкая рыжеволосая девушка появилась в моей жизни так же неожиданно, как и исчезла, но именно она заставила меня почувствовать себя живым впервые за долгое время. По ночам я сочинял романсы, пробуждался вместе с солнцем, чтобы приготовить ей завтрак, и даже заплетал косы, целуя мягкие пряди. Мне хотелось обнять глухой лес, окунуться в водопад, прокричать на закате о том, как я счастлив...
Мой взгляд невольно обратился к небу. "Оттуда пришла ты", - подумал я и уже ни капли не сомневался. Ещё два месяца назад на нем было тысячи звёзд, а сейчас - ничего. Только хмурые угнетающие тучи накопились. Минутой позже пошёл холодный ливень. Мне показалось, что это рыдает моя Осень.
Я сжал кленовый лист, что есть мочи, и впервые заплакал. А зима уже хрипло дышала в спину…