— Принимая девочку в класс, я думала о том, что детям пойдет на пользу, если у них будет такая подружка, как Минако.
— Вы что, шутите? Вы вообще в своем уме? Мой ребенок говорит, что из-за этой вашей новенькой он ничего не может делать — ни учиться, ничего! — истерично закричала женщина, стоявшая в заднем ряду.
"Как она может так говорить?" — подумала Котани-сэнсей, но вслух ничего не сказала.
— Мы, конечно, понимаем, что учитель волен поступать, как ему заблагорассудится, но когда это начинает мешать окружающим, то это уже серьезно. Как вы считаете? — обратилась мама Джунъичи к остальным родителям.
Котани-сэнсей была еще совсем молодой и чувствительной и потихоньку начала выходить из себя.
— Я не поступаю, как мне заблагорассудится! Я отдаю работе все свои силы.
В ответ кто-то из родителей спокойно заметил:
— Мы вовсе не обвиняем вас в том, что вы пренебрегаете работой. Но точно так же, как родители Минако заботятся о своей дочери, мы заботимся о своих детях. И мы беспокоимся, что если и дальше все будет продолжаться в том же духе, то у детей окончательно пропадет желание учиться. Поэтому мы и решили с вами поговорить.
И тут вдруг кто-то сказал:
— А вы, сэнсей, к тому же небеспристрастны.
Котани-сэнсей поняла, о чем сейчас пойдет речь, и внутренне сжалась.
— Вы когда у нас дома были, то даже чаю не согласились выпить. Сколько мы вас ни уговаривали, вы все твердили, что это не положено по правилам. А потом в другом доме, что там чай — вас к ужину пригласили, и вы почему-то согласились как миленькая. Почему же это, а?
Котани-сэнсей захотелось закрыть лицо руками.
— Так что знайте, некоторые родители крайне возмущены происходящим.
Это уже начинало смахивать на публичную расправу над несчастной учительницей.
Завуч воспользовался небольшой паузой и нетерпеливо спросил:
— Ну так что, сэнсей, может быть, вам стоит изменить свою позицию по этому вопросу?
Котани-сэнсей посмотрела ему прямо в глаза и отчеканила:
— Я оставляю Минако в классе.
— Что же это такое? — возмутилась мама Джунъичи.
— Сэнсей, и для кого это вы так стараетесь, защищаете Минако?
— Я делаю это для себя, — в сердцах ответила учительница.
Родители зашумели.
— Неслыханно! Разве учитель не должен все, что он делает, делать для детей?
— Я работаю для себя. А что там делают другие, я не знаю.
"Да как с ней можно разговаривать?!", "Да она не в себе!" — наперебой возмущались родители.
"Дедушка, помоги мне! Я просто сказала то, что думаю. Чтобы не повторить твоей ошибки, чтобы не предать, разве я могла поступить иначе? Дедушка, неужели я ошиблась? Дедушка, скажи, что мне делать…" — Котани-сэнсей закрыла глаза. У нее было сил продолжать этот спор..
Понятно, что в это день ей уже не хотелось навещать своих учеников.
"Прости меня, Тэцудзо-тян, — думала она. — Сегодня я позволю себе немного полентяйничать".
Глава 12
РАСПОГОДИЛОСЬ
Н а следующий день Котани-сэнсей по дороге на работу едва не плакала, так ей не хотелось туда идти. В первом полугодии, когда у нее было подобное настроение, она просто брала выходной, но сейчас она не могла так поступить. Каждый шаг от станции до школы давался ей с большим трудом.
У школьных ворот ее поджидала Минако. "Это еще что?" — подумала Котани-сэнсей.
Родители девочки и ее бабушка, естественно, тоже были здесь. Стояли неподалеку.
— Минако-тян, что случилось? Как твоя простуда? Когда болеешь, надо себя беречь, не тратить понапрасну силы.
Минако, глядя на учительницу, радостно засмеялась. Котани-сэнсей достала салфетку и вытерла девочке нос.
"Здорово, что я все-таки пришла в школу!" — подумала она. От смеха девочки у нее словно камень с души свалился.
— Сэнсей, — сказала мама Минако, в руке она комкала носовой платок, время от времени прижимая его к глазам.
— Что с вами? — удивленно спросила Котани-сэнсей.
— Сэнсей… вчера вы… ради Минако… — от волнения женщина не могла говорить. Муж пришел ей на помощь:
— Вчера вечером к нам домой приходил заведующий учебной частью. Он нам все рассказал. И он попросил нас больше не доставлять вам неприятностей… То есть… он попросил нас забрать… то есть перестать водить…
— Безобразие! — возмутилась Котани-сэнсей. Она не ожидала от завуча такой подлости. Это называется воспользоваться чужой слабостью. Котани-сэнсей так рассердилась, что даже покраснела.
— Сэнсей, вчера Минако все утро стояла с ранцем у двери… бабушку за руку тянула, пойдем, мол… — мама девочки снова заплакала.
— Я до ноября никуда Минако не отпущу. Не волнуйтесь!
— Но заведующий…
— Я сама с ним поговорю. Минако-тян, пойдем скорее в класс, — Котани-сэнсей постаралась сказать это как можно беззаботней.
Увидев Минако, первоклашки Котани-сэнсей вздохнули с облегчением. На переменке многие из них подходили к Минако, пытались с ней играть. Разумеется, почти все, что делала Минако, по-прежнему ужасно мешало и учительнице, и детям. Но Котани-сэнсей встречала все ее выходки неизменной улыбкой и старалась не отчаиваться.
Больше всех от Минако страдал Джунъичи, ее сосед по парте. Это был тихий, спокойный мальчик. Минако часто рвала его тетрадки. А однажды разорвала и учебник — это был единственный раз, когда Джунъичи не выдержал и расплакался.
В первые дни, особенно во время обеда, когда Минако залезала в его тарелку, Джунъичи обижался на девочку. Стоило ей взять что-нибудь из его вещей — карандаш или резинку, — и он тут же сердито вырывал взятую без спросу вещь у нее из рук. Но теперь его отношение к Минако изменилось.
И не только Джунъичи, но и все остальные дети в классе стали относиться к Минако немного по-другому.
Теперь, когда Минако начинала рвать его тетрадку, Джунъичи не кидался ее отбирать, а спокойно говорил:
— Минако-тян, отдай мне тетрадку, пожалуйста.
Иногда Минако успевала совершить свое черное дело, иногда — нет, но в любом случае, возвращая мальчику тетрадь, она радостно смеялась. И Джунъичи смеялся в ответ. Не зная, в чем дело, можно было подумать, что эти двое весело во что-то играют.
Иногда Джунъичи протягивал девочке ненужные уже листы со словами:
— Вот это можешь рвать.
Если же все-таки Минако успевала порвать что-нибудь нужное, Джунъичи вздыхал и говорил:
— Минако-тян, нельзя рвать чужие тетрадки.
Он не сердился на нее, и поэтому Минако смеялась еще радостней. Тогда Джунъичи тоже начинал смеяться. В каком-то смысле это действительно походило на игру.
А во время обеда Джунъичи теперь сперва отставлял свою тарелку в сторону, так, чтобы Минако не могла до нее дотянуться. Когда она съедала все, что было у нее в тарелке, он спрашивал:
— Минако-тян, хочешь добавки?
Если девочка вертела головой туда-сюда, словно искала чего-то, то он делился с ней своей порцией. А когда Минако начинала смеяться, Джунъичи спокойно принимался за еду. Он уже знал, что раз Минако смеется, значит, она больше не будет пытаться залезть к нему в тарелку.
Когда Котани-сэнсей вторично завела с ребятами разговор о Минако, Джунъичи поднял руку и спросил:
— Сэнсей, Минако вам мешает?
— Да. Мешает, — честно ответила учительница.
— Но ведь она вам все равно нравится, да? Вы ее любите?
— Конечно, люблю, — улыбнулась Котани-сэнсей. Вечно Джунъичи скажет что-нибудь такое, что от улыбки никак не удержишься.
— Минако хорошая, но ужасно мешает. Так? Вот вы и расстраиваетесь, да, сэнсей? Поэтому с нами советуетесь.
— Точно! — сказала Котани-сэнсей, а про себя подумала: "Ну что за чудо этот мальчик!"
— У меня есть идея.
— Какая идея, Джун-тян?
— Давайте мы будем дежурить. У нас будут дежурные по Минако.
— Дежурные по Минако?
— Ну, есть же дежурные по столовой или дежурные по классу, которые открывают окна и отмечают в журнале, кто пришел, а кто нет. А дежурные по Минако будут заботиться о Минако: играть с ней, сидеть на уроке, гулять. Они будут все время рядом с ней.
— Это замечательная идея. Только ведь заботиться о Минако очень трудно. Ты же сам видел, Джунъичи. Даже для меня это непросто.
Джунъичи кивнул и снова поднял руку.
— Можно я расскажу, как я это придумал? Можно? Минако-тян порвала мне тетрадку, но я не рассердился. Потом она порвала книжку, но я не рассердился. Потом она забрала у меня пенал и стирательную резинку, но я не рассердился, а наоборот, поиграл с ней в паровозик. Я не сердился, и потому ее полюбил. А если ты кого-то любишь, то даже если он тебе мешает, ты все равно знаешь, что он хороший.
Котани-сэнсей на мгновение потеряла дар речи. Когда Джунъичи спросил у нее, мешает ли ей Минако, она честно ответила ему, что да, мешает. Но теперь, после того, как он предложил ввести дежурство по Минако и подробно объяснил, как он до этого додумался, Котани-сэнсей поняла, что он ее проверял. Мальчик хотел объяснить ей — и не только ей, но и всему классу, — что нельзя относиться к Минако просто как к ходячей неприятности!
— Джун-тян, ты очень умный мальчик, — с чувством сказала Котани-сэнсей.
Весь класс единогласно проголосовал за дежурство по Минако. Решили начать прямо на следующий же день. Котани-сэнсей предложила дежурить парами: мальчик и девочка. Даты дежурства разыграли в лотерею. Те, кому выпало быть первыми, обрадовались. Те, кто оказался в самом конце, сидели с недовольным видом.
В этот день Котани-сэнсей после школы отправилась навещать Кацуичи. Папа Кацуичи работал мясником. Завидев на пороге Котани-сэнсей, он взволнованно произнес:
— Сэнсей, пожалуйста, если вам не трудно, поднимитесь на второй этаж.
Котани-сэнсей поднялась по лестнице и застыла в изумлении. В комнате собралась целая толпа родителей ее учеников. Их было примерно столько же, сколько поджидали ее вчера в кабинете у директора. Но это были совсем другие лица. Сюда пришли в основном те, кто работал в мастерских, лавках и ресторанчиках торгового квартала.
— Сэнсей, мы узнали о вчерашнем и пришли сюда, чтобы вас поддержать. Мы все на вашей стороне. И не только мы.
"Этого еще не хватало", подумала Котани-сэнсей. Ей не понравилось, что ситуация все больше запутывается и усложняется.
— Мы своим ушам не поверили, когда услышали. Учитель, не жалея ни сил, ни времени, заботится о несчастном ребенке, болеет за него всей душой, а тут… Как можно лезть к такому человеку с придирками? Что они все, с ума посходили, что ли?! Вы же каждый день после школы ходите по домам, находите время для каждого отстающего ученика. Да таких учителей днем с огнем не сыщешь!
— Мне кажется, вы не совсем правы, — окончательно расстроившись, перебила говорящего Котани-сэнсей. — Я еще очень неопытная. С тех пор как я приняла Минако в класс, у нас стало меньше времени на учебу, и мы не успеваем пройти за урок весь новый материал. И я понимаю, что это не может не беспокоить родителей.
— Если вы действительно так думаете, сэнсей, то я хочу вам сказать, что вы ошибаетесь, — сказал папа Кацуичи, молодой мужчина совсем немногим старше Котани-сэнсей. — Думать так — значит не видеть дальше своего носа. Я, конечно, не очень разбираюсь в вопросах образования, но согласиться с тем, что нужно руководствоваться только интересами собственного ребенка, я не могу. Да, я понимаю, что легко на словах призывать, мол, давайте будем выше своих шкурных интересов. И что весь мир живет как раз по законам личной выгоды, я тоже понимаю. Но именно поэтому в школе детей должны научить тому, что можно жить и по-другому. Забота о ближнем, умение уважать чувства других людей — все это уже давно не в моде, тем не менее даже в нашем торговом деле без взаимного доверия никак нельзя. Если вдуматься, то человеческие отношения — это именно то, ради чего стоит жить. Вы понимаете, о чем я?
Котани-сэнсей прекрасно все понимала и была полностью с ним согласна.
— Мы не хотим оставаться в стороне и молчать. Вы не волнуйтесь, мы не собираемся делать ничего ужасного, просто пойдем к директору и все ему объясним.
— Я очень рада, спасибо! — поблагодарила родителей Котани-сэнсей. — Но все-таки лучше вам к директору не ходить.
И она рассказала собравшимся родителям о сегодняшнем разговоре с детьми.
— Совсем скоро у Минако и у всех нас начнется новая жизнь, мы с детьми с нетерпением ждем завтрашнего дня. И я буду очень вам признательна, если вы согласитесь наблюдать за всем этим со стороны, не вмешиваясь.
— Вас понял, — кратко, по-мужски ответил папа Кацуичи.
— Ну что, — обратился он к остальным родителям, — значит, не будем вмешиваться. Или кто-то против?
Таких не было.
— Вы не забывайте, сэнсей, мы на вашей стороне. Если вам понадобится наша помощь, вы только скажите, — наперебой заговорили мамы. А хозяйка рыбной лавки вдруг сказала:
— Вы, сэнсей, так много времени уделяете детям, что, наверное, совсем забросили своего мужа. Так не годится. С мужем надо быть поласковей.
— Да, а то если о муже не заботиться, он вас бросит. И нам тогда тоже несладко придется.
— Вы тогда ко мне приходите, сэнсей. Я свою нынешнюю жену прогоню и на вас женюсь, — пошутил папа Кацуичи, и все засмеялись.
"Какие они милые", — думала Котани-сэнсей.
Вчера в это время она плакала, а сегодня — смеется. Сначала бывает пасмурно, потом солнечно. "Вот и распогодилось", — думала учительница. На душе у нее было легко-легко.
От Кацуичи она отправилась к Тэцудзо.
— Тэцудзо-тян, привет. Извини, вчера я поленилась и не пришла.
— Ага, — ответил Тэцудзо. Вместо "угу" он теперь говорил "ага". Котани-сэнсей казалось, что эти "ага" звучат гораздо приветливей, чем "угу", и ей было приятно.
— Ну что, профессор, как продвигаются опыты? — шутливо спросила Котани-сэнсей. Сразу было видно, что она в хорошем настроении.
Тэцудзо подал ей тетрадку.
— Смотри-ка, неделя прошла. Хорошо, значит, уже должен быть результат, — сказала учительница, листая тетрадку.
На пяти банках из коллекции Тэцудзо красовались наклейки: "Проводится опыт".
В них сидели специально отобранные Котани-сэнсей и Тэцудзо мухи. В четырех банках находились мухи разных видов — комнатная муха, зеленая муха-каллифорида, мясная муха и черная муха-скатофагида — в каждой банке по четырнадцать мух одного вида. А вот в пятую банку Котани-сэнсей и Тэцудзо посадили по пять штук каждого вида, так что всего в ней получилось 20 мух. Опыт, который проводил Тэцудзо, назывался "мушиная еда". Три раза в день он записывал в свою тетрадку, какая муха на какую еду садится. Конечно, если муха садится на еду, это еще не значит, что она ее ест. Садиться и есть — это не одно и то же. Но Котани-сэнсей предпочла не вдаваться в такого рода детали, решив, что для первоклассника это не очень важно.
Четыре вида, которые они с Тэцудзо выбрали для опыта, были очень распространенными видами, живущими в непосредственной близости от людей. И хотя Тэцудзо не держал у себя комнатных мух, Котани-сэнсей попросила его сделать исключение на время опыта. "Без комнатных мух, — сказала она, — твой опыт не будет иметь научной ценности".
Выбрать подходящую "еду" для опыта оказалось не так-то просто, ведь мухи садятся на что попало. Сначала Котани-сэнсей думала поделить "мушиную еду" на пять групп: животная пища; растительная пища; пища, богатая жирами; пища, богатая белками, и пища, богатая углеводами. Но, разумеется, Тэцудзо был слишком мал для всех этих понятий. В конце концов они просто отправились вдвоем на свалку, и мальчик показал ей пальцем, что может сгодиться для опыта: рыбные объедки, дохлые животные, куриная кожа, фрукты, овощные очистки, бобовая паста мисо, конфеты, смола, цветы и так далее.
Посоветовавшись с Тэцудзо (который при этом кроме "ага" ничего не говорил), учительница сделала следующий выбор: рыбные кости, говядина, топленый жир, фрукты, овощные очистки и круглые леденцы.
Вообще-то Тэцудзо и так знал, какие мухи что любят. Так что для него этот опыт был вроде бы абсолютно бесполезным. И Котани-сэнсей прекрасно это понимала. Однако, похоже, Тэцудзо был доволен. Утром, перед тем как идти в школу, днем после уроков и вечером перед сном — три раза в день он аккуратно записывал данные в свою тетрадку. Ни одного дня не пропустил.
— Тэцудзо-тян, вот смотри, по твоим записям видно, что мясные мухи, каллифориды и скатофагиды, любят рыбу и мясо.
— Ага.
— А комнатная муха любит фрукты и сладости, но не брезгует и любой другой едой. А помнишь, ты говорил, что она еще экскременты ест? То есть какашки. Получается, что среди мух она самая непривередливая.
— Ага.
— А вот жирную пищу мухи не любят. На топленый жир за эту неделю почти никто из них не садился.
— Ага.
— Послушай, знаешь, что я заметила? На леденцы каждый день садилось примерно одно и то же количество мух. А на рыбьи косточки, на говядину и на фрукты, то есть на ту еду, которая портится, мухи садились в разные дни по-разному — то чаще, то реже. Вот посмотри, на рыбу больше всего мух слетелось в третий день. А на фрукты — в пятый.
Котани-сэнсей воодушевилась.
— Тэцудзо-тян! Это же открытие! Выходит, что мухи не любят ни свежую рыбу, ни слишком старую… Значит, по количеству мух мы можем определить степень свежести рыбы… Тэцудзо-тян, я очень тебя прошу, если ты пойдешь в магазин за рыбой, постарайся не покупать ту, над которой летают мухи!
Котани-сэнсей поймала себя на том, что вдруг заговорила как бывалая домохозяйка.
Что касается Тэцудзо, то особой радости по поводу своего открытия он не проявил.
Глава 13
ДЕЖУРСТВО ПО МИНАКО
П ервыми дежурили Юджи и Тэруе. Так что Минако сидела не на своем обычном месте, а зажатая между ними, как котлета в сэндвиче.
Джунъичи со своего места помахал ей рукой. Она радостно улыбнулась и помахала в ответ. Но не прошло и пяти минут после начала урока, как Минако встала и пошла к Джунъичи.
— Минако-тян, ты ко мне больше не приходи, — с этими словами Джунъичи взял девочку за руку и подвел к дежурным.
— Смотри за ней как следует! — наказал он Юджи.
Котани-сэнсей с улыбкой наблюдала за происходящим. Она твердо решила по возможности не вмешиваться, пусть дети разбираются сами.
В середине урока, отчаявшись добраться до Джунъичи, Минако развернулась и вышла из класса. Дежурные поспешили вслед за ней. Юджи не очень-то любил учиться и только и ждал случая, чтобы улизнуть из класса.
Котани-сэнсей тихонько засмеялась себе под нос.
— Минако-тян, я бабочка! — воскликнул ужасно довольный Юджи и принялся размахивать руками, изображая порхающую бабочку. Минако захихикала и тоже превратилась в бабочку.
Три бабочки полетели на спортивную площадку. Бабочка Минако — впереди, бабочки Юджи и Тэруе — за ней следом, не отстают ни на шаг, вспотели.
На площадке как раз проходил урок физкультуры для шестых классов.
— Чего это они тут делают? — подозрительно глядя на радостную троицу, спросил один из шестиклассников.
Набегавшись вволю, первоклашки полезли на горку.
Минако любит забираться куда-нибудь повыше. Но руки-ноги у нее слабые, поэтому Котани-сэнсей строго-настрого наказала одну ее не пускать — лезть вслед за ней и смотреть, чтобы она там хорошенько держалась. Вот так Юджи и Тэруе оказались на горке.
Вообще, горка не пользовалась у ребят особым успехом. В первом полугодии на ней время от времени играли первоклашки, но за лето она успела покрыться ржавчиной.
С этой-то ржавой горки и скатилась Минако. Юджи с Тэруе тоже скатились вслед за ней.
— У меня вся попа красная, — расстроенно сказала Тэруе.
— И у меня, — поддакнул Юджи.
А Минако засмеялась и снова полезла на горку. Дежурные — за ней.
Минако скатилась, и дежурные тоже скатились.
— Минако-тян, у тебя тоже попа стала красная. Хватит кататься с горки. Пойдем на перекладину. Минако-тян! — проникновенно сказала Тэруе. — Ты ведь у нас молодчина и умница. Пойдем туда. — И она принялась гладить Минако по голове, стараясь ее задобрить.
— И чего она к этой горке прилипла? — недовольно сказал Юджи.
Минако выскользнула из-под руки Тэруе и засмеялась. А потом побежала и снова залезла на горку.
— У меня так одежда порвется, — чуть не плача, сказала Тэруе.
В конце второго урока Юджи и заплаканная Тэруе притащили хихикающую Минако в класс. У каждого из них сзади на одежде красовалась огромная дыра. Все так и покатились со смеху. И даже трусы, если присмотреться, были запачканы и порваны…
Короче, первый день был очень трудным.
После уроков дежурным долго хлопали. А когда бабушка Минако, которая пришла встретить внучку из школы, со слезами на глазах поблагодарила Юджи и Тэруе, те просто засияли от удовольствия. Думается, в эту ночь оба они спали крепко-прекрепко.
Дети быстро поняли, что дежурство по Минако — дело очень непростое. Почти все они за два-три дня до своего дежурства шли к тем, кто уже отдежурил, и расспрашивали их о Минако. Самым большим специалистом в этой области считался Джунъичи. Он охотно и очень подробно отвечал на любые вопросы.
С того дня, как начались дежурства, Котани-сэнсей стала выпускать "Вестник", в основном в нем рассказывалось о том, как прошло дежурство, но были новости и об учебе и вообще о том, что интересного произошло за день. "Вестник" предназначался для родителей. Девизом Котани-сэнсей взяла запавшие ей в память слова Джунъичи:
Минако-тян порвала мне тетрадку.
Но я не рассердился.
Потом она порвала книжку.
Но я не рассердился.
Потом она забрала у меня пенал и стирательную резинку.
Но я опять не рассердился,
А наоборот поиграл с ней в паровозик.
Я не сердился,
И потому ее полюбил.
А если ты кого-то любишь,
То даже если он тебе мешает,
Ты все равно знаешь,
Что он хороший.
На пятый день дежурства произошел неприятный случай.
Во время второго урока дежурные — Киоши и Мичико — вслед за Минако отправились на спортивную площадку. Там они немного поиграли, а потом Минако закричала: "Пись-пись". Дежурные потащили ее в туалет, но она описалась по дороге.
— Не успели, — спокойно констатировал Киоши.
— Сходи попроси у Котани-сэнсей запасные трусы, — скомандовала Мичико. Она была очень самостоятельной девочкой и решила сама переодеть Минако.
Но Котани-сэнсей не дала Киоши трусы, а принесла их собственноручно.
— Ай-яй-яй, — сказала она и начала было стягивать с Минако мокрые трусики.
— Сэнсей, мы с Киоши сегодня дежурные, и мы сами все сделаем, — обиделась Мичико.
От удивления Котани-сэнсей не сразу нашлась, что ответить.
— Извини, пожалуйста, — наконец сказала она. — Тогда я пойду обратно в класс.
— Ага, идите, — тем же обиженным тоном ответила Мичико.
Дальнейшие события развивались так: как только с Минако сняли мокрые трусики, она страшно обрадовалась и тут же полезла школьный пруд. В этом пруду разводили водоросли, и берег у него был очень скользкий. Поэтому Минако сразу же поскользнулась и шлепнулась в воду. Разумеется, Мичико кинулась ей на помощь. Она протянула Минако руку, та схватилась за нее, и спустя секунду Мичико тоже очутилась в воде.
Они трепыхались в пруду, как тонущие стрекозки. Киоши испугался и заорал что есть мочи. На крик прибежал Саяма-сэнсей, который проводил на спортплощадке урок физкультуры. Он залез в пруд и вытащил обеих девочек. Он, кстати, тоже поскользнулся и упал, когда залезал в воду. Это был действительно ужасно скользкий пруд.
Котани-сэнсей влетело по первое число. И больше всего ей попало от завуча.
Она горячо извинялась, но даже не пыталась оправдываться, опасаясь того, что ей прикажут прекратить эту затею с дежурствами. А этого ей совсем не хотелось.
Вообще-то Котани-сэнсей с самого начала была готова к такого рода происшествиям. Она осмотрела всю территорию школы и составила примерный список возможных неприятностей, которые могут случиться с Минако в том или ином месте. Учительница объяснила детям, что ни в коем случае нельзя пускать Минако на крышу, нельзя позволять ей приближаться к бочке, в которой жгут мусор, и к другим опасным объектам. Она сказала им, что если Минако не будет их слушаться, то нужно удерживать ее силой. Причем только разговорами дело не ограничилось. Вместе с ребятами Котани-сэнсей обошла все опасные места и объяснила детям, в чем заключается опасность и что именно может произойти.
Она понимала, что, несмотря на эти меры предосторожности, неприятных происшествий вряд ли удастся избежать. Но в данном случае Котани-сэнсей была готова рискнуть. Были в школе учителя, которые заявляли, что главная задача учителя состоит в том, чтобы опекать детей и оберегать их от увечий, но Котани-сэнсей презирала такой подход.
По правде сказать, она не ожидала, что ее будут ругать так сильно. "Ну и влетело же мне", — думала она, покидая кабинет директора.
— Все в порядке? — спросил попавшийся ей навстречу Орихаши-сэнсей.
Вместо ответа она заплакала. Крупные слезы капали из ее глаз одна за другой.
Подошел Адачи. Похлопал ее по плечу.
"А ну, не расклеивайся! — сказала Котани-сэнсей сама себе. — Завтра Тэцудзо дежурный. Хоть бы все прошло хорошо".
Вместе с Тэцудзо должна была дежурить Яёй — тихая, незаметная девочка. Если бы Тэцудзо дежурил с кем-нибудь более самостоятельным, вроде Мичико, то Котани-сэнсей так бы не волновалась. Но Яёй была совсем какая-то беспомощная.
"Тэцудзо, не подведи!" — взмолилась про себя Котани-сэнсей.
На следующий день, как и во все другие дни, Тэцудзо пришел в школу с таким видом, будто ему ни до чего нет дела. Яёй, наоборот, с самого утра пребывала в ужасном беспокойстве. Во время первого урока Минако играла со счетными палочками и стеклянными шариками и вела себя более-менее спокойно. Тэцудзо по-прежнему выглядел так, будто все это его не касалось. Котани-сэнсей начала нервничать. Этот мальчишка был непробиваемым. Казалось, его безразличие к окружающим не имеет границ.
Во время второго урока Минако наскучило играть, и она стала поглядывать на дверь. Неожиданно Тэцудзо встал из-за парты и пошел на выход. Минако радостно засеменила за ним. Яёй побежала следом.
Котани-сэнсей продолжала вести урок, время от времени посматривая в окно.
Ей было видно, как идет по школьному двору Тэцудзо, а за ним — две девочки. За все дни с начала дежурства Котани-сэнсей впервые видела такое. Обычно Минако всегда бежала впереди, а дежурные ее догоняли. Котани-сэнсей стало интересно.
Тэцудзо, Минако и Яёй дошли до сакуры, росшей неподалеку от школьных ворот. Они встали под деревом и задрали головы. Раскрыв рты, они стояли и смотрели наверх, в гущу ветвей и листьев. Минако и Яёй повторяли за Тэцудзо каждое его движение.
Потом Тэцудзо принялся трясти дерево. Сверху что-то посыпалось. Тэцудзо аккуратно подобрал упавшие предметы, один за другим.
Минако и Яёй заглянули ему через плечо. У Тэцудзо в руках было несколько гусениц, каждая сантиметра четыре длиной. Яёй скривилась, но Минако очень обрадовалась. Она трогала гусениц рукой и смеялась.
Они отнесли гусениц в песочницу. Тэцудзо выкопал с краю песочницы ямку и положил туда свою добычу. Потом он разровнял поверхность песка в центре, широким жестом, как сеятель пшеницы, разбросал там гусениц и засыпал насекомых толстым, сантиметра в три, слоем песка.
После этого все трое встали на коленки и уставились на песок. Спустя полминуты из песка показались зеленые головки. Минако переводила взгляд с гусениц на Тэцудзо и радостно смеялась. Похоже, что все это ей очень нравилось. Тэцудзо два-три раза повторил опыт с гусеницами, а потом Минако проделала то же самое самостоятельно. Независимо от того, кто их закапывал, гусеницы неизменно высовывали свои головки из песка. Минако смеялась еще громче и радостней, чем раньше. Настроение у нее было отличное.
Для верности Котани-сэнсей время от времени выходила из класса на улицу, чтобы проверить, как идут дела у Тэцудзо и его подружек. Удостоверившись, что все в порядке, она возвращалась обратно в класс. Тэцудзо нисколько не старался развлечь Минако, он просто делал то, что ему самому было интересно. Тем не менее Минако явно получала от этого огромное удовольствие.
Котани-сэнсей восхищенно вздохнула. Все, кто дежурил до этого, пытались подстроиться под Минако. Она качается на качелях, и дежурные качаются. Она прыгает на шине, и они прыгают. Как бы дежурные ни старались, все равно она все делала по-своему. Поэтому им было проще уступить, чем заставить ее сделать что-то, чего она не хотела. Но с Тэцудзо все было по-другому. Он даже ни разу не посмотрел в сторону Минако.
К началу третьего урока троица скрылась из виду. Теперь Котани-сэнсей не видела их из окна. Обеспокоенная, она отправилась на поиски и нашла их у западного крыла школы. Еще издалека она услышала громкий смех Минако и подумала, что сегодня девочка в прекрасном расположении духа. Из смешанной с водой красной глины, оставшейся тут со времен недавнего ремонта, дети лепили что-то вроде небольших скульптур.