Наиболее дискуссионным по отношению к терминологии по-прежнему остается вопрос, допустимы ли в ней основные лексико-семантические процессы -- полисемия, омонимия, синонимия, антонимия.
С одной стороны, сама природа знака-термина с однозначным соотношением означающего и означаемого лишает его всяких предпосылок для развития полисемии или употребления в синонимичном ряду. С другой стороны, термины, будучи по природе чаще всего словами «естественного» языка, испытывают на себе влияние всех тех лексико-семантических процессов, которым подвержена лексика общелитературного языка. В действительности в любой отраслевой терминологии результаты всех этих лексико-семантических процессов налицо.
Правда, сравнение явлений полисемии и др. показывает, что протекание их в терминологии отлично от аналогичных явлений в общелитературной лексике. Отличие сводится к тому, что эти процессы не затрагивают характерных лексико-семантических признаков терминологии. Они протекают в тех пределах, которые не нарушают семантической определенности термина.
Проблема регулирования и упорядочения терминологических систем с неизбежностью возникает для всех терминологий, материальной субстанцией которых является естественный язык, для которых он база, строительный материал, основная интерпретация.
На пути к постулируемому изоморфизму системы научных понятий и системы терминов, к строго проведенному принципу однозначности соответствия элементов этих систем и их структурного подобия стоит сопротивление того специфического материала, каким является язык, языковой знак, слово.
Своеобразие в поведении этого особого знака характеризует как выбор его, так и функционирование его в системе и существование во времени, т. е. включенность в исторический процесс.
Научное мышление концептуально и как таковое с необходимостью протекает в словесной форме, причем совершается и развертывается мыслительный процесс —«речевое мышление» — в тех готовых, уже данных языковых формах, которые представляет ему соответствующая данному историческому моменту система языка, языковых средств. Отсюда же черпается и материал для закрепления узловых точек в процессе познания — научных понятий.
С определенным этапом в развитии научных знаний связаны первые опыты их систематизации, построения систематического описания определенных разделов наук, в ходе которого выявляются, регистрируются, определяются и соотносятся основные понятия, добытые в процессе научного познания, осуществляются первые попытки построения системы научных понятий. С этим этапом связано возникновение терминологий: установление круга терминов, относящихся к данной дисциплине и соотнесение их друг с другом в соответствии с принципами классификации понятий и сеткой научных противопоставлений (нанизывание терминов на понятийный каркас).
Этот этап коренным образом отличается от непрестанно происходящих в ходе развития познания актов терминации и создания терминов тем, что они впервые объединяются в систему, определенным образом организованную. Это чрезвычайно существенный момент и в истории науки, и в истории языка: ибо совокупность специальных слов, обслуживающих научные тексты, впервые предстает как некое организованное единство и в этом новом своем качестве становится обязательной для всех новых научных текстов, продуцируемых на данном языке. А в лексико-семантической системе языка появляется некий новый уровень — подсистемы терминологий определенных отраслей знания.
Родство терминологий с породившей их лексико-семантической системой языка самое тесное и прежде всего по материальному составу единиц. Ведь значительная часть терминов представляет собой продукт семантической деривации в рамках уже готового языкового знака. Базой новой номинации в их специальных сферах является общий язык, а опорным моментом — его содержательная сторона, состав его семем. Более того, обслуживать новую сферу начинают и те слова, которые являются названиями понятий бытовых, добытых в ходе практического познания мира, зафиксировавшие некогда начальную ступеньку в движении познавательной мысли и ставшие теперь представителями понятия научного. Научное и бытовое понятия сопрягаются не только одним знаком, но и одним участком семасиологического пространства — рамками значения. В этом отношении наличная содержательная сторона языка задает и предопределяет облик научных терминологических систем, равно как и строительный материал для нужд словообразовательной деривации и правила построения терминов-словосочетаний. Так что если говорить о выборе научных знаков, то он определен языковой традицией, традиционен (а не конвенционален).
А если говорить о принципиальном отличии терминологий как систем от лексико-семантической системы языка, то оно заключается не столько в составе и структуре их единиц и не в правилах введения их в контекст (в отличие от научных знаков-символов термины не составляют высказывания, высказывание дает весь научный контекст, где термины лишь опорные, несущие самую большую долю информации элементы). В этом смысле у терминов нет своей грамматики и синтаксиса. Противоположение терминологий на грамматическом и синтаксическом уровнях покажет лишь частные ограничения, накладываемые спецификой функционирования в специальной сфере или, наоборот, снятие некоторых ограничений, сложившихся в системе литературного языка (проблема отношения термина к общелитературной норме).
Системы терминологий противопоставлены лексической системе языка на уровне семантики. Это противоположение касается содержательной стороны термина и слова как особых семасиологических единиц и системных характеристик слова и термина определяемых принадлежностью этих единиц к различно организованным системам.
Здесь пойдет речь о второй из двух существенных для проблемы термина сторон: о системных характеристиках термина в отличие от слова, вопрос о содержательной стороне термина кар особой семасиологической единицы затрагивается лишь в той мере в какой это будет необходимо по ходу изложения,—проблемы эти тесно связаны, но в известном отношении и самостоятельны.
Необходимо показать, что слово как элемент лексической системы, чтобы стать термином, должно претерпеть существенные изменения в своих характеристиках, ибо терминологическое качество складывается как отрицание или трансформация ряда существенных семасиологических характеристик слова; что историю становления терминологий составляет постепенное избавление от регулирующего воздействия лексической системы и ее отношений, что соответственно определяет движение в сторону формализованных языков; что, наконец, лексическая система языка для национальных терминологий — постоянно действующий фактор, откуда идут импульсы, разрушающие чистоту терминологических отношений и препятствующие установлению изоморфизма системы терминов и системы понятий.
Каждая терминологическая система в любом этапе своего существования демонстрирует подобное накопление терминологического качества у составляющих ее элементов — терминов. Этот процесс можно наблюдать в отдельных звеньях любой современной терминологии. Но наиболее отчетливо прослеживается он при наблюдении над становлением терминологических систем, когда они берутся in statu nascendi (в момент образования).
Чем интересны эти периоды для выяснения вопроса о семасиологических характеристиках термина?
Формирующиеся терминологические системы — по необходимости, по самой логике вещей — системы-гибриды; их организуют две противоположные тенденции: привычные для слов, только что получивших специальную функцию отношения к лексической системе языка, и новые для них отношения, диктуемые стоящей за словами специального назначения системой понятий. На этой исходной позиции системные отношения терминов только становятся, только нащупываются связи понятий, их нормирующая и регулирующая сила еще слаба. В этих условиях особый вес получают общеязыковые лексические связи, за которыми историческая давность и известный автоматизм в реализации у всех говорящих на данном языке. Противоречия, возникающие из столкновения двух организующих принципов — причина внутренней динамики терминологических систем как систем языковых. Причем с особой отчетливостью обрисовывается здесь и основная тенденция этого движения.
Как известно, в составе всякой системы явлений в известных моментах воспроизводится история ее собственного происхождения и развития. И в терминологиях современных всегда есть отдельные участки и звенья, обычно новые, формирующиеся, демонстрирующие такую же гибридность отношений. На начальном этапе гибридна вся система в целом.
Поэтому изберем материалом для иллюстрации своих положений о системных характеристиках термина русские естественнонаучные и математические терминологии на ранних этапах их существования, для России это первая половина XVIII в. Для этого периода характерно наличие систематического изложения ряда научных дисциплин и определенный, довольно значительный объем научных текстов. Терминологии этого времени в весьма значительной части продукт семантических дериваций в пределах общенародного словаря. Особые, отсутствующие в системе общего языка научные слова — это термины иноязычного происхождения (и их русские переводы и кальки) — с точки зрения лексической системы — неологизмы (типы констелляция — созвездие, эквилибрис — равновесие и т. п.). Естественно, что материал для наблюдения дает в данном случае русская оригинальная лексика; а наиболее «чист» с точки зрения опыта тот материал, где слова, поступая в новую функциональную сферу, не претерпевают изменений в своей семантической структуре (перенос названия с бытового понятия на научное), ибо каждое значение слова в своих связях и оппозициях самостоятельно.
Первой и самой характерной чертой формирующихся терминологических систем является то, что научное понятие представлено в них, как правило, серией терминов, терминологическим рядом, пучком обозначений-аналогов. Это свойство всех научных дисциплин, т. е. терминологий вообще. Весьма значительную роль в создании терминологической множественности играет языковая синонимия, варьирование слова-термина по его синонимическому ряду.
Полисемические отношения широко проникают в формирующиеся терминологии. Ср.: число (мат.) обозначает понятие 'количество, цифра, член', площадь (мат.) 'площадь и плоскость ', размер (мат.) 'диаметр и диагональ \ круг (мат.) 'круг и шар '; количество (мат.) 'количество и величина ' (ср. количество дуги), верх (астр.) 'полюс и зенит ', отнога (геогр.) 'приток реки, горный отрог, залив ', устье (геогр.) 'морской пролив, устье реки, жерло вулкана'; термины руда 'крушец 3, металл 'минерал ' были каждый носителями трех смыслов и в научных контекстах взаимоза-менялись во всех своих значениях; образ в физике 'форма, фигура, изображение (опыт.) '; влажность 'влага в почве и воздухе и жидкость ' и т. д.
Помимо влияния полисемических отношений родного языка, к полисемии научного знака вели переводы иноязычных терминов: разделенное в одном языке оказывалось соединенным в другом. Полисемия как следствие несовпадения семантических систем разных языков, различного распределения семантических единиц между языковыми знаками при интенсивности переводов в пределах научного языка факт очень частый (ср. образ — лат. figura, forma). Возможны и факты перенесения на данную национальную почву полисемических отношений иного языка (так, полисемантизм слова количество в русском научном языке— отражение полисемии лат. guantitas 'количество, величина J; то же в слове круг: лат. circulus означает и 'круг ', и 'шар ' и т. п.).
К реальной полисемии знака в пределах данной терминологии следует присоединить и возможность влияния на осмысление термина, произведенного путем семантической деривации, иных, не специальных смыслов данного многозначного слова. Отношения между значениями в одной лексеме не нейтральны. В этом же ряду явлений стоит смещение семантических ориентиров при этимологических переводах, «оживляющих» деривационный признак (ср. термины русского научного языка: леность, косность для понятия инерция; толща — масса, парный круг — атмосфера, костка — куб, шишка — конус, лоно — синус и т. п.).
Так обстоит дело с полисемическими и синонимическими связями — характернейшими чертами лексико-семантической парадигматики. Формирующиеся терминологии первоначально оказываются полностью подчиненными им, и — как следствие этого— связь понятий в них затемнена, а иногда и существенно нарушена связями слов в языковой системе. Язык дает материал для терминологий, но он же навязывает им принципы своей организации. С этой точки зрения с возникновением терминологических систем возникает потребность в их упорядочении.
Дальнейшая история терминологий в отношении этих двух черт лексико-семантической системной организации — это разрушение парадигм плана выражения, изоляция слова-термина от его синонимических, ассоциативных и прочих языковых связей, устранение полисемии языкового знака. В этом существенная черта динамики терминологических систем, нарушаемая, правда, время от времени движением попятным. Причем стимулировать это будет не только язык, но и само движение понятий. Так, полисемией может обернуться в научных терминологиях и само развитие понятий. Формирование на базе одного научного понятия ряда новых, самостоятельных, происходит первоначально под одним языковым знаком, и лишь позднее новая серия выделяется номинально; так, физический термин тяжесть довольно долго обслуживал целый ряд отпочковавшихся понятий: вес, тяжесть, давление, тяготение (ср.: «Тяжесть планет к солнцу»). Точно так же синонимическая серия может быть следствием естественной научно-логической операции рассмотрения понятий в разном отношении. Языковая избыточность всегда будет возникать на участках новых, формирующихся разделов знания.
В заключение подведем итог. Системность терминологий (т. е. принцип системной их организации) существенным образом отличается от системности лексики общего языка. Эта новая организация создается путем упразднения тех общеязыковых зависимостей, которые вступают в противоречие с регулирующим сферу терминологий фактором — системой понятий. Поэтому семасиологические характеристики термина возникают как отрицание или существенная трансформация семасиологических характеристик слова.
Самый общий принцип новой организации — создание взаимно-однозначных соответствий между системами понятий и системой терминов: одно понятие — один знак, один знак — одно понятие (т. е. принцип формализованных языков). Следующий градус изоморфности — подобие в структурах (термина и понятия).
Но изоморфизм этих систем всегда относителен. Принцип однозначности никогда не достигается во всей системе в целом, разные звенья терминологической цепи будут с необходимостью представлять разную степень выраженности изоморфных отношений, и, наконец, изоморфные отношения с неизбежностью будут нарушаться самим функционированием системы (ср. возникновение полисемических отношений как следствие развития самих понятий). Кроме того, научные терминологии, сосуществующие на положении над- или подсистем наряду с общей лексической системой языка и противополагаемые ей, никогда не прекращают получать импульсы, идущие из общего языка и нарушающие чистоту и строгость достигнутых и поддерживаемых в них отношений (ср. пучки синонимов при терминации новых понятий).
Поэтому можно утверждать, что основные семасиологические характеристики терминов (моносемия, отсутствие синонимии и пр.) существуют как ведущая тенденция в данном функциональном классе слов и никогда не реализуются полностью.
Все бы хорошо, но все же какие проблемы возникают при становлении терминов, их полисемии и омонимии.
Глава 2