Недалеко от города Великий Устюг на окраине дремучего леса стояла большая красивая усадьба. А в ней жил-поживал добрый волшебник Дед Мороз.
В это утро хозяина не было дома. Стояли первые дни декабря, и Дед, как обычно, отправился в мир – проехаться по городам и селам, посмотреть, как идут дела у людей, узнать их предновогодние мечты и желания. Вернуться он собирался только недели через полторы. На хозяйстве были оставлены верный слуга-помощник Шуршик и вызванная из Костромы внучка Снегурочка.
Метель, которая мела всю ночь, к утру немного утихла. Снегурочка и Шуршик спали, убаюканные ее завываниями. Сторож Снеговик, всю ночь простоявший во дворе неподвижной бдительной статуей, под утро тоже задремал и во сне увидел кошмар – будто бы в разгар летнего дня он очутился на берегу какого-то южного моря, на самом солнцепеке, и быстро плавился от невыносимой жары.
Под утро в ворота усадьбы громко постучали. Снеговик очнулся от страшного сна, огляделся, обрадованно тряхнул метлой и, переваливаясь, пошел к воротам.
– Кто там? – недоуменно, но строго спросил он раннего гостя.
– Полиция! – громко ответил голос с той стороны.
– Полиция? – удивился Снеговик, посмотрев на руку-ветку, на которой болтались часы. Было почти полседьмого.
– Да. Откройте!
Эти слова, произнесённые со стальной уверенностью, подействовали на Снеговика, и он послушно откинул щеколду калитки в створе ворот. Калитка распахнулась, и тут же в его круглое лицо, в место между носом-морковкой и ртом, врезалась большая деревянная лопата, которой дворники убирают снег. Сильный удар разрубил голову сторожа на две части – верхняя упала на землю, а нижняя осталась на теле.
– Вы что? – глупо спросил рот Снеговика. – Вы кто?
Полуобезглавленное тело неожиданно проворно взмахнуло метлой, но незваный гость снова оказался быстрее – он с силой пнул снежного сторожа ногой в грудь, и тот опрокинулся наземь. Второй удар лопаты отрубил нижнюю половину головы, и Снеговик замолчал.
– Готов, – сказал убийца, оборачиваясь к кому-то за своей спиной. – Пошли.
***
– Засудили однозначно! – воскликнул Тамбовский и гневно ударил пустой стопкой о стол.
– Твои чувства понятны, – осторожно сказал Топтыгин, –но так можно и стопку разбить.
– И чёрт с ней! Их засудили, засудили совершенно нагло. У Пятигорска и вступление, и музыкалка были гораздо лучше сочинских, а стэм и разминка примерно одинаковы. Сочи выиграли только капитанку и финал. Итого получается ничья.
– Получается, – согласился Топтыгин.
Соучредители и работники частного детективного агентства «Три товарища» Владимир Тамбовский и Михаил Топтыгин всю ночь смотрели записи игр КВН различных лет – полуфинальные, финальные, летние и юрмальские. Третий соучредитель, Алиса Третьякова, заявила, что ночь предназначена для сна, что всё с успехом можно посмотреть на выходных, и отправилась домой спать.
Её коллеги ждать выходных не стали – тем более, что заказов не было, и будни мало чем отличались от выходных, – купили водки, остались в конторе и всю ночь пьяно смеялись в экран компьютера.
Гнев Тамбовского вызвала летняя игра 2004 года. Преданный поклонник сборной Пятигорска заявил, что его кумиры проиграли «Утомлённым солнцем» из-за предвзятости жюри.
Топтыгин, которому больше понравились всё-таки Сочи, спорить не стал.
– Засудили и засудили, – сказал он. – Наплюй. Там всегда одних засуживают, а других протаскивают. Все как в жизни, сколько раз уже так было и будет. Давай лучше ещё выпьем.
– Выпьем обязательно, – пообещал красный от гнева и алкоголя Тамбовский, – но необъективность налицо.
– Ну так. Жизнь несправедлива. Я тебе лучше вот что скажу – тут, наверное, все перегаром пропахло, надо проветрить. Рабочий день начинается, скоро Алиса придет. А может, и клиенты.
Тамбовский хмыкнул:
– Про клиентов - хорошая шутка.
– Предлагаю что-нибудь другое посмотреть. Ты включай, а я пока форточку открою. Можно финал с абхазами и «Мегаполисом».
– Можно.
Абхазы и «Мегаполис» нравились обоим.
Тамбовский нашёл в интернете искомую игру и включил ее, а открывший форточку Топтыгин сел и стал разливать водку.
В этот момент зазвонил телефон.
***
Алисе снился сон, в котором всё было хорошо. Никаких проблем на работе, у агентства полно клиентов, на улице не декабрь, а солнечный июль, и сама она, то в красивом зелёном платье, то в красивом синем, прекрасна и весела.
Такие хорошие сны не снились ей давно. В комнате было тепло, за окном светало и затихала метель, Алиса спала и улыбалась во сне.
Телефонный звонок прервал её видения на самом интересном месте – когда они с Тамбовским оказались в Крыму на берегу моря.
Разбуженная Алиса несколько секунд тупо смотрела в потолок, соображая, что случилось и где она, потом с разочарованием потянулась к телефону и сняла трубку.
– Да, – просипела она. – Я слушаю.
– Алиса, – спросила трубка пьяным голосом, – я тебя не разбудил?
– Разбудил, – пробормотала возвращающаяся к реальности Алиса. Пьяный голос начал приносить извинения, но она прервала его. – Не извиняйся, Володя. Что-то случилось?
– У нас срочный вызов… э-э, заказ... Заказ и вызов.
Алиса обрадовалась так, что вскочила с кровати.
– Здорово! – воскликнула она. Сожаления о прерванном сне испарились, и сам он был моментально забыт. – Кто и что?
– Угадай, – слышно было, как Тамбовский довольно улыбается. Это обрадовало её ещё больше.
– Володя, ну прекращай, мне не угадать! Говори, что там?
– Ограбили дом Деда Мороза.
Алиса ошеломлённо села на кровать.
– Ты шутишь? – спросила она. Часы показывали двадцать минут девятого. В полумраке мерцали зелёный огонёк компьютерного экрана и красный огонёк выключателя.
– Не шучу. Приезжай на работу, надо ехать в Великий Устюг.
– Эээ… – пробормотала Алиса, растерянно глядя на циферблат часов. – Мне надо накраситься, одеться. Чаю попить. Приезжайте лучше вы ко мне.
– Вряд ли мы сможем к тебе приехать, – довольно засмеялся Тамбовский. – Мы пьяные.
Алиса разочарованно причмокнула.
– Сможем! – послышался из трубки протестующий фоновый голос Топтыгина. – Прямо сейчас приедем.
– А, нет, тут Миша говорит, что сможем. Я вот лично не смогу, только если он за рулём будет. Ты будешь за рулём?.. Он за рулём. А ты в таком состоянии сможешь доехать?.. – Фоновый голос Топтыгина уверенно заявил, что он в нормальном состоянии. – Сможет. Тогда жди, выезжаем.
– Ага, давайте, я постараюсь побыстрее, – Алиса поднялась и всунула ноги в тапки.
– Только на вокзал и оттуда в Великий Устюг тебе нас везти. Тут я Михаилу Потаповичу доверять не могу.
– Само собой, само собой, – заверила Алиса, подходя с телефоном к зеркалу и недовольно оглядывая себя. – Всё, я иду собираться.
– Подожди. Подожди, я ещё хотел спросить.
– Что?
– Ты сейчас голая? – прошептал в трубку Тамбовский.
Алиса рассмеялась от неожиданности и удовольствия.
– Не скажу, – ответила она.
***
Никуда они с Топтыгиным не поехали – через минуту окончательно пришедшая в себя Алиса перезвонила в контору и строго запретила обоим садиться за руль в пьяном виде. Они прибрались на столе, разбили стопку, подмели осколки, выбросили мусор, проглотили каждый по две таблетки «Похмелина» и стали собираться. Собравшись, вышли на улицу протрезветь и проветриться. Вернулись, выключили компьютер и снова вышли. Вернулись, Топтыгин взял забытые перчатки, и вышли опять.
На улице совсем рассвело. Метель закончилась, везде лежали сугробы и стояли белые от снега деревья. На тротуаре сосредоточенно трудился дворник с лопатой, и люди, шедшие на работу, мешали ему, а он мешал им.
Несколько минут оба стояли молча, с удовольствием вдыхая холодный свежий воздух и отчётливо понимая, что зря пили всю ночь.
– Зря пили всю ночь, – сказал Тамбовский. – Работать тяжело будет.
– Да, – не сразу ответил Топтыгин. – Глупо вышло.
Ему не хотелось говорить, а хотелось стоять, смотреть и дышать.
– С другой стороны, кто же знал?
– Никто не знал.
– И если бы нас в конторе не было, он бы, может, до нас и не дозвонился.
– Да.
– Ничего, в машине и в перемещателе выспимся.
Оба немного помолчали, глядя на дворника. Внезапно Тамбовский спросил:
- Ты знаешь, чем ложноногие змеи отличаются от остальных змей?
Топтыгин с некоторым удивлением посмотрел на товарища.
- Нет. Вообще никогда об этом не задумывался. Я даже не знал, что такие змеи существуют.
- Ложноногие змеи – это удавы и питоны. У них на скелете сохранились редуцированные остатки задних конечностей и таза. И они не убивают свою жертву ядом, потому что яда у них нет, а душат.
- Понятно.
Топтыгин помолчал, усваивая полученную информацию, затем спросил:
- Значит, удав Каа – ложноногая змея?
- Да, только он не удав, а питон. Удавы живут в Центральной и Южной Америке и Океании, а питоны в Африке и Азии.
- Ясно. Буду знать. А почему ты мне об этом говоришь?
- Не знаю. Посмотрел на лопату дворника, а там ассоциации пошли. Просто сказал, может, тебе интересно будет.
- Ну, да, - подумав, кивнул Топтыгин, - это довольно интересно.
Они подышали ещё, потом Тамбовский снял шапку, наклонился, зачерпнул снег из сугроба и основательно растёр им лицо, уши и шею.
– Я вот что подумал, Миша, – взбодрился он. – Ограблениями должна полиция заниматься, а этот – мм… Шуршик – только к нам обратился.
– Да.
– Тебе не кажется, что здесь что-то не так?
Миша кивнул:
– Кажется.
– Как считаешь, почему?
Топтыгин молчал почти полминуты.
– Возможно, растерялся. Возможно, скрывает что-то, что полиции нельзя говорить. Возможно, ещё что. Думаю, второе. Надо прямо у него спросить, как приедем.
– Надо, – согласился Тамбовский, - обязательно узнаем.
Он посмотрел в конец улицы, где из-за поворота как раз аккуратно выезжал синий – цвет, который отлично подходил к Алисиным рыжим волосам – автомобиль.
– Вон, Алиса уже мчится.
– Вы ведь мне сейчас всё расскажете? – утвердительно спросила подъехавшая Алиса, высовываясь из окна.
Через десять секунд они были уже в машине и всё ей рассказывали.
***
- Да, дело сомнительное, - согласилась Алиса, когда с ней поделились, что дело сомнительное. - Но, с другой стороны, они все такие. Можете вспомнить какое-нибудь несомнительное дело?
Никто такое дело вспомнить не смог.
- Мы не совсем про это, - уточнил Тамбовский. Ему хотелось пить. – Мы про грабёж и убийство. Это же всё серьёзно – грабёж и тем более убийство, пусть даже и Снеговика, которого, как он уверяет, можно оживить. Такое полиция должна расследовать, а не мы, причём по горячим следам. А он в полицию не позвонил. Нехорошо как-то.
- Нехорошо, - согласилась Алиса, внимательно глядя на дорогу. И возразила: - Но ведь, с другой стороны, почти никто из предыдущих клиентов тоже не звонил.
- Но там всё было не настолько серьёзно. А тут?
- Ладно, - уступила Алиса, останавливаясь на красный свет. – И какой из этого вывод?
- Вывода пока нет, просто на заметку. Вот сколько, к примеру, времени уже прошло? Около получаса, правильно? А сколько пройдёт, пока мы приедем?
- На перемещателе - немного.
- Всё равно это будет приличное время. Как мы их найдем? А вот полиция, может, и нашла бы. Почему он туда не позвонил?
- Вот и мы найдём. А что он не позвонил – ну, ты же сам сказал, что он – ну, вот куда он едет?! - что он не хочет, чтобы Дед Мороз узнал, - Алиса тронулась на зелёный, - и вообще не хочет предавать дело огласке.
Тамбовский хотел возразить, спросив: «Почему же он не хочет предавать дело огласке?», - но тут заговорил Топтыгин.
- А вот этот мешок? – подал он голос с заднего сиденья. – Он действительно настолько важный? И правда, что из него можно достать всё, что угодно?
- Как я понял, не всё, - повернулся к нему Тамбовский, - а только что-то небольшое или среднее. В общем, что-то не слишком большое.
- Машину нельзя достать?
- Не знаю. Нет, наверное. Хотя, может, и да. Смотря, какую машину. Некоторые запчасти к машине – точно можно.
- Деньги можно достать?
- Хороший вопрос. Не спрашивал. По логике, можно.
- Как ты достанешь оттуда деньги? – удивилась Алиса, перестраиваясь в первый ряд и окидывая взглядом витрину магазина одежды. – Их же государство выпускает, у них у всех номера. О, какое пальто красивое.
- Не знаю, - ответил Топтыгин. – Почему нет? Может, у них договор с Центробанком.
- Под строгую отчётность выдают деньги к Новому году?
- Почему нет? Некоторым людям нравится, когда им дарят деньги.
- Мне не нравится, когда мне дарят деньги, - не согласилась Алиса. – Это как-то пренебрежительно.
- А мне нравится, - Топтыгин вдруг разговорился. - У меня трое детей, так что деньги как подарок не помешают. И вообще, понятно, почему мешок украли: если достать можно, что угодно, то можно достать и деньги - допустим, - и золото, и драгоценности, и ценные вещи. Странно, что это сделали только сегодня, а не гораздо раньше.
- Кто его знает, - Алиса посмотрела на Топтыгина в зеркало, - может, и раньше делали, только мы не знали.
- Если бы раньше делали, - усомнился Тамбовский, - то охрана, наверное, совсем не такая была бы.
Алиса снова остановилась на красный.
- А давайте, - предложила она, - если найдём мешок, то попросим что-нибудь себе оттуда достать?
Топтыгин промолчал, а Тамбовский после короткой паузы покачал головой:
- Звучит сомнительно.
- Почему? Я же имею в виду что-нибудь небольшое, забавное.
- Я против. Михаил Потапыч, а ты?
- Я тоже против.
- Хорошо, - не расстроилась Алиса, - тогда и я тоже против.
Они уже подъезжали к вокзалу.
- У меня ещё вопрос, - сказал Топтыгин.
- Какой? – одновременно откликнулись двое остальных.
- Вот ты говорил про ложноногих змей. Что у них сохранились остатки ног. Правильно ли я понимаю, что это значит, что они эволюционно менее развитая группа по сравнению с другими змеями? Ну, раз у них сохранились остатки ног, а у всех других - нет.
Тамбовский развернулся и посмотрел на товарища с уважением:
- Да, - признал он. - Ты всё правильно понимаешь.
- Вокзал, - объявила Алиса. – Приехали.
***
В мирно гудевшем перемещателе, куда они заехали на машине и в ней же там и сидели, было тепло, светло и вполне себе уютно. Тамбовскому хотелось спать.
– Я всё думаю про убийство, – заговорил он, отчасти потому, чтобы до конца разобраться в своих сомнениях, а отчасти, чтобы не заснуть. – Этот Шуршик сказал, что Снеговика теоретически можно оживить. Но ведь его самого и Снегурочку оживить нельзя?
– Думаю, нет, – не сразу ответил Топтыгин. Судя по голосу, его тоже клонило в сон.
– Я к тому, что Снеговика грабители сразу же убили, а Шуршика со Снегурочкой не тронули. Почему?
– Почему? – переспросила Алиса, разглядывавшая себя в зеркало. Ей спать не хотелось – она почти выспалась. Ей хотелось скорее заняться делом.
– Потому что, возможно, преступники знали, что Снеговика можно оживить. Поэтому его они ликвидировали, а людей трогать не стали. На мокрое дело не пошли. Снеговик ведь – это не человек.
– Да, может, и не знали, – встряла Алиса. – Знать ведь такое вовсе не обязательно. Снеговик – это, в конце-концов, просто снеговик, то есть, как ты верно подметил, не человек.
– Ладно, - Тамбовский всё отчетливее осознавал, что сон его побеждает, но пытался бороться. - А ещё он сказал, что слышал про нас самые хорошие отзывы. Это он так польстил или это правда?
– Конечно, правда, – в голосе Алисы была твёрдая уверенность. – Что, разве мы с вами плохие специалисты? Вы вспомните все наши достижения. О нас даже в журнале писали.
Её слова казались – или ему хотелось, чтобы они казались - вполне убедительными. Перемещатель убаюкивающе гудел.
– А Дед Мороз разве страшный? – спросила вдруг Алиса.
Тамбовский вздрогнул - вопрос фактически разбудил его.
- Почему это?
- Ну, Шуршик сказал, что не хочет, чтобы Дед Мороз знал. Что, значит, он боится наказания?
– Кто его знает. Думаю, если волшебник такого уровня рассердится, то сделать может всё, что угодно.
– Да?
- Да.
Алиса подумала и согласилась:
- Ты прав. Наверное, действительно может. – И, подумав ещё, добавила. - Тогда и я бы, пожалуй, тоже не хотела, чтобы он про меня такое узнал.
Тамбовский посмотрел на неё. Алиса сидела вполоборота - так, что свет ламп поделил её лицо почти пополам, как на старинных картинах или ретро-фотографиях, и её зелёные глаза в этом ракурсе сияли удивительно дивно. Он почувствовал некоторое смятение.
– У тебя, наверное, немало тайн там, в твоей рыжей душе, – попытавшись придать своему голосу иронию, сказал он. Алиса поймала его взгляд, и Тамбовский отвернулся. Какое-то время она молчала.
– Тайн у меня мало, практически нет, можешь не сомневаться. И ты это хорошо знаешь, – ответила она наконец - совершенно серьёзно, каким-то особенно волнующим, грудным голосом. – Я женщина приличная.
Тамбовский не нашёлся, что на это сказать. Выход оставался только один.
– Я, пожалуй, пока посплю, – фальшиво пробормотал он, поспешно закрывая глаза. – Разберёмся на месте, – и облегчённо откинулся в кресле.
Алиса улыбнулась и перевела взгляд на Топтыгина. Тот уже спал.
– Хорошо, – сказала она, надевая наушники. – У нас ещё минут двадцать.
***
В Великом Устюге шёл снег. Выехав из перемещателя, Алиса приоткрыла окно, и по-хозяйски ворвавшийся внутрь свежий морозный воздух разбудил спящих.
– Красиво тут, правда? И сколько снега! Смотрите, какая церковь, - она с интересом рассматривала город. – И вон там церковь, тоже красивая, - в её голосе было искреннее восхищение. – Кстати, мы уже скоро приедем. Ребята, а вы представляете, какие это всё-таки большие деньги? У нас таких заказов никогда раньше не было. Мы с ними все свои дела поправим, и как раз под Новый год. Здорово же!
– Мы делим шкуру неубитого медведя, – ответил ей Топтыгин, зевая.
- Типун тебе на язык, Михаил Потапович, - возмутилась Алиса, обгоняя снегоуборочную машину.
Тамбовский покосился на товарища, но в последний момент передумал шутить.
Город кончился, начался лес, а затем показалась и усадьба. Возвышавшаяся вдалеке справа от них, она быстро приближалась – большой, красивый и добродушно-мощный терем, окружённый заснеженными соснами.
Тамбовский вытащил из внутреннего кармана телефон и позвонил:
- Здравствуйте, Шуршик. Мы подъезжаем.
Машина остановилась метров за пятьдесят до ворот, чтобы не повредить возможные следы. Они вышли на дорогу.
- Хорошо! - сказала Алиса, пуская изо рта пар и потягиваясь.
- Да, - согласился Тамбовский, глубоко дыша, чтобы избавиться и от сна, и от похмелья. Ему хотелось пить этот холодный, потрясающе свежий и пахнущий хвоёй воздух. Он несколько раз зачерпнул снег из сугроба и протёр им лицо.
Топтыгин сосредоточенно вытащил из кармана телефон и начал фотографировать окрестности. Тамбовский с сожалением прервал дыхательные процедуры и стал вытаскивать из багажника снаряжение.
- Зря всё-таки пили, - пробормотал он.