Брюллов писал Жуковского у себя в мастерской. Мягкое кресло, книги, картины, беседы с остроумным Карлом Павловичем – всё приводило Жуковского в приятное расположение духа. Он любил бывать у художника. Брюллов также получал удовольствие: он симпатизировал Жуковскому и давно знал его. В 1835 году в Италии он писал его небольшой акварельный портрет, который подарил поэту П.А. Вяземскому.
Живописный портрет рождался также легко и быстро. Мокрицкий сообщает по этому поводу: «В мастерской нашей прибавилось ещё одно прекрасное произведение: портрет В.А.Жуковского – и как он похож! Поразительное сходство с необыкновенной силой рельефа. Сеанс продолжался не более двух часов, и голова, кажется, почти окончена.
Несмотря на кажущуюся лёгкость, Брюллов не сразу пришёл к окончательному варианту. Существует описание первоначального решения композиции, сделанное Мокрицким. На портрете «вы видите дородного мужчину, покойно сидящего в креслах; голова его наклонена вперёд: руки сложены одна на другую выше колен… в правой руке держит он перчатку…». В окончательном варианте перчатки нет. Брюллов убрал её; она отвлекала внимание зрителя от рук, которые играют в характеристике человека не меньшую роль, чем лицо.
Портрет отличался сдержанным коричневатым колоритом и отсутствием эффектов. Последнее шло от самой модели. Созерцательное спокойствие, а не только ум и благородство отличали образ поэта и человека, стремившегося «смягчить, а не тревожить» сердца.
Цель, с которой создавался портрет, держалась в тайне, и лишь когда всё было кончено, заговорили о лотерее. Деятельное участие в ней принимали фрейлина Ю.Ф. Баранова, приятельница Жуковского, и М..Ю. Виельгорский. Как и предполагалось, портрет достался императрице.
Остальное описано самим Шевченко в повести «Художник»:
«Поутру рано получаю я (рассказ ведётся от лица художника Сошенко. – А.К.) собственноручную записку В.А. Жуковского такого содержания:
«Милостливый государь!
Приходите завтра в одиннадцать часов к Карлу Павловичу и дожидайтесь меня у него, дожидайтесь меня непременно, как бы я поздно ни приехал.
В.Жуковский.
Приведите и его (Шевченко) с собою».
…Ровно в одиннадцать часов явился я на квартиру Карла Павловича, и Лукьян, отворяя мне дверь, сказал: «Просили подождать…» Я не заметил, как вошёл в мастерскую Карл Великий в сопровождении графа Виельгорского и В.А.Жуковского. Я с поклоном уступил им своё место и отошёл к портрету Жуковского… я замирал от ожидания. Наконец Жуковский вынул из кармана форменно сложенную бумагу и, подавая мне, сказал: «Передайте это ученику вашему». Я развернул бумагу – это была его отпускная, засвидетельствованная графом Виельгорским, Жуковским и К. Брюлловым…
В продолжение нескольких дней мой ученик был так счастлив, так прекрасен, что я не мог смотреть на него без умиления. Во все эти дни хоть он и принимался за работу, но работа ему не давалась, и он, было, положит свой рисунок в портфель, вынет из кармана отпускную, прочитает её чуть не по складам, поцелует и заплачет. На другой день часу в десятом утра одел я его снова, отвёл к Карлу Павловичу и, как отец любимого сына передаёт учителю, так я передал его. С того дня он начал посещать академические классы и сделался пенсионером Общества поощрения художников».
В 1845 году Шевченко получил звание художника живописи исторической и портретной. Но более, нежели «художеством», занимался он сочинительством…
Мягкий, чувствительный по натуре, Брюллов счастливо понимал тайну красоты и владел мастерством её воплощения. Его «Итальянское утро» и «Полдень», типы итальянских женщин и русских красавиц полны обаятельной женственности, согретой биением живой и трепетной чувственности. В этом он как бы унаследовал качество греческих ваятелей, для которых, подобно Пигмалиону, в созданном образе читалась иная, внутренняя жизнь, наполнявшая творца всем богатством эмоциональных переживаний. И как у греков совершенство формы не убивало силы эмоционального замысла, так и у Брюллова его классические албанки и трастеверинки живут, молятся, любят, работают, а не просто позируют художнику. Эта сила жизненной правды уводит Брюллова от холодного академизма к подлинно реалистическому и вечно животворному искусству и делает художника близким, нужным и понятным советскому зрителю, ибо наша жизнь полна тоже оптимистическим мироощущением.
ОСОБЕННОСТИ ЦЕЛЕЙ И РЕЗУЛЬТАТЫ
ТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ .
После окончания академии Брюллову было предложено остаться здесь ещё на три года для дальнейшего усовершенствования, после чего полагалась шестилетняя заграничная поездка. Но художник отказался от этого предложения, ибо в стенах академии его таланту давно стало тесно.
От ученических лет вместе с другими работами сохранился карандашный автопортрет четырнадцатилетнего художника, очень живо и непринуждённо передающий характер Брюллова – юноши – независимого, уверенного в своих силах, полного чувства собственного достоинства. Таким Карл Брюллов, позволивший себе по выходе из академии сделать дерзкий вызов самому её президенту, оставался всю жизнь, свято оберегая свою внутреннюю свободу.
Вместе со своим братом Александром, архитектором, бывшим на год старше его, Карл Брюллов оставляет отцовский дом, намереваясь самостоятельно зарабатывать на жизнь выполнением портретов. И уже первые годы его работы показали, что русское портретное искусство обогатилось новым ярким дарованием, которому суждено было сказать своё слово в этой области отечественной живописи. Лучшим из дошедших до нас портретов Брюллова этих лет, пожалуй, является изображение актёра А.Н. Рамазанова, подкупающее горячей человечностью, безыскусственностью, жизненной убедительностью и тонкой интеллектуальностью образа.
К лучшим портретам относится портрет Г.И. Гагарина, человека, всесторонне образованного, мецената, тонкого ценителя художеств, к тому же человека добрейшей души. Брюллов выражает бережное и проникновенное. Главные черты, которые художник избирает в его характере – утончённый интеллектуализм, способность глубоко мыслить и чувствовать. Большие внимательные глаза, благородная осанка, правильные черты, спокойное достоинство, чуждое суетности – вот, что прежде всего вычитываем мы из брюлловского портрета. Написан он без всяких декоративных украшений, в сдержанной гамме, но в этих строгих пределах художник сумел блеснуть безукоризненной точностью рисунка: блестяще написанным мехом воротника, в пышной мягкости которого тонет бледное матовое лицо. Портретом Гагарина Брюллов начинает галерею камерных психологических изображений людей с богатой и сложной внутренней жизнью. Этому типу портрета художник сохранит верность до последнего часа жизни. Вместе с тем параллельно в его творчестве развивается жанр портрета – картины. Среди них нередки холодные, помпезные, типично заказные полотна, изображающие людей, внутренний мир которых либо неинтересен, либо чужд художнику.
Этим, видимо, отличались и другие портреты современников, написанные Брюлловым на родине, а также по пути в Италию, когда по болезни ему пришлось на четыре месяца задержаться в Мюнхене, где он очень скоро прославился своим искусством и сумел получить заказы от видных представителей баварской знати и местного двора.