Глава 1
Глава 2
Глава3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Письмо Лукаса
Пять Причин (Из Ста) Почему Я НИКОГДА Не Покину Этот Шалаш Из Одеял:
1) Двести двадцать, написанных от руки, приглашений.
2) Сшитое вручную платье от Веры Вонг за восемнадцать тысяч долларов.
3) Полторы тысячи роз сорта «Фелисите», привезенные из Эквадора.
4) Свадебное фото на текущей обложке журнала «Шикарная свадьба».
5) Сообщение от жениха, отменяющего свадьбу мечты всего за неделю до нее.
Я бросила ручку на пол и прикрепила листок бумаги к изголовью своей кровати. Если бы кто-нибудь сумел пройти через мою закрытую дверь, они могли бы прочитать список и не приставать ко мне, пока не услышат остальные девяносто пять причин.
— Миа, пожалуйста. Ты должна выйти оттуда. — Коко дернула ручку двери, прежде чем снова постучать.
— Нет, я не выйду. — Я натянула чистую простынь на голову и затащила свою подушку внутрь палатки. На наволочке темно-синими нитками было вышито «ТМБ», что означало Такер и Миа Бренч. Набор постельного белья с монограммами был свадебным подарком молодоженам, наряду с полотенцами с монограммой, одеялом, несколькими подушками и даже халатом. Самым мягким и самым удобным халатом во вселенной. Испорченным инициалами Такера Бренча.
— Тогда ты должна впустить нас.
— Зачем? У тебя есть вино?
— Сейчас девять утра!
— И?
— Миа, пожалуйста. Ты не должна выходить. Я просто хочу поговорить с тобой. Давай, мы... составим список чего-нибудь. Ты же любишь составлять списки.
Да, я любила составлять списки. Они успокаивали меня, заставляли чувствовать, что у меня все под контролем, что я держу все в своих руках и следую плану. Но по всему полу были разбросаны смяты
списки с такими названиями, типа: «Обделаться в Свои Штаны На Публике» или «Что-то Другое, что ПОЧТИ такое же Унизительное, как Это, Но Не Совсем» и «Не 10, не 50, а 100 причин, почему Такер — Факер» (прим. пер. рифма Tucker и Fucker, Fucker по англ. — Мудак), и я была уверена, что мне не станет лучше, если я составлю еще один.
— Никаких списков. И кто это «мы»? Кто еще там? Я сказала тебе, не впутывать мою маму снова.
— Нет, твоя мама уже на обратном пути в Чикаго. Это просто Эрин. Она сделала кофе.
На самом деле, кофе звучал очень хорошо. Может быть, не так хорошо, как вино, но на втором месте. Я засомневалась, и Коко почувствовала мое колебание.
— Ты можешь добавить туда немного Бейлиса, — уговаривала она.
Достаточно неплохо. Я сбросила с себя простынь и соскользнула с кровати, королевского размера чудовища, с ужасно неудобным матрасом, которую Такер купил только потому, что она была самая дорогая в магазине. Я сказала ему, что она была слишком мягкой для меня, но он из тех типов людей, которые предполагают, что самый дорогой бренд всегда самый лучший. Теперь я осталась спать на ней в одиночку.
Одна, между дорогими простынями с монограммой «ТМБ», на дорогом мягком матрасе, в дорогом гребаном доме в пригороде, которым я даже не владела. Я выехала из своей холодной квартиры в центре Детройта несколько месяцев назад, и там был лист ожидания, чтобы попасть обратно в то здание.
КЧМЖ (прим. пер. — «К черту мою жизнь»). Вот такую монограмму мне нужно сделать на всех этих простынях.
Это подало мне идею, которая немного улучшила мне настроение, поэтому после того как открыла дверь, я пошла в примыкающую ванную и достала из ящика свои маникюрные ножнички. Я старалась не смотреть на себя в зеркало: я почти уверена, что принимала душ, по крайней мере, один раз на этой неделе, но мои вьющиеся волосы выглядели так, будто я засунула пальцы в розетку, а затем по мне проехала Замбони (при. пер. — ледозаливочная машина). Много раз.
По крайней мере, именно так я себя и чувствовала.
Когда я вышла, Коко уже раздвинула шторы и открыла окно в комнате. На ней были шорты для бега и худи, а ее длинные черные волосы были собраны в хвост.
— О боже мой, Миа. Здесь так душно.
— Ты сама хотела войти, — напомнила я ей. Я села на кровать и положила большую подушку себе на колени. Затем я начала аккуратно удалять монограмму.
Коко ахнула.
— Что ты делаешь? Это дорогое постельное белье! — она пыталась отобрать у меня подушку, но я крепко ее держала.
— Я убираю монограмму с его именем. Подожди, я думаю, что оставлю М. Нужно избавиться только от инициалов Факера.
Коко вздохнула, отпустила подушку и села на кровать рядом со мной.
— И от этого ты почувствуешь себя лучше?
Я пожала плечами, когда вернулась к работе. Надрез. Уходи, ТБ. Навсегда, черт побери.
— Возможно.
— Ты панируешь вырезать его имя со всего этого? — она посмотрела вокруг. — Это займет некоторое время.
— У меня есть время. Я взяла несколько недель выходных, помнишь? Потому что я должна была выйти замуж сегодня и поехать завтра во Францию. — Слова были такими горькими на моих губах, что я захотела сплюнуть, после того как произнесла их.
— Ну, я могу придумать гораздо больше веселых занятий, чем это. Даже собираться на работу лучше, чем это. — Она покачала головой и указала на меня. — Ты покинешь дом сегодня, даже если мне придется вытащить тебя за волосы в стиле пещерного человека. Я больше не могу видеть тебя в этом депрессивном унынии.
Я приподняла бровь.
— Ты не слышишь меня? Это должен быть день моей СВАДЬБЫ. Сейчас это фиаско, стоимостью в целое состояние.
Она посмотрела на меня.
— Я слышу тебя. И я знаю. Я же помогала планировать твое фиаско, стоимостью в целое состояние. Но прошла неделя, с тех пор как Такер отменил его, а ты все еще скрываешься здесь.
— Ура, ты очнулась, — Эрин вошла в комнату с подносом и поставила его на кровать. На нем было три чашки кофе, кувшинчик сливок и сахарница. На одной кружке сбоку было написано «Бренч Индастри», а на другой было наше с Такером фото, подарок от его маленькой племянницы, одной из немногих в его семье, по кому я буду скучать. Но красивое лицо Такера заставило мой желудок скрутиться.
Я посмотрела на Эрин уничижительным взглядом.
— Коко сказала, здесь должен быть Бейлис.
Эрин закатила глаза и вышла из комнаты, чтобы достать выпивку.
— Он в баре в гостиной! — крикнула я. — Принеси всю бутылку.
— Вот. Возьми эту, пожалуйста. — Коко протянула мне кружку с логотипом компании «Девин Ивентс» сбоку, которая организовывало наше мероприятие.
— Я подожду ликер, — сказала я, возвращаясь к вырезанию. Когда с первой огромной подушкой было покончено, я потянулась за второй. — Ты же знаешь, я никогда не любила это постельное белье. Я не хотела простое белое. Я хотела голубое с узорами. Хотела немного гребаного цвета.
Коко подняла отброшенную подушку и оперлась на нее подбородком.
— Тогда почему ты внесла в список белый?
— Потому что Такер настоял. Он сказал, что я могу спланировать свадьбу как хочу, но он выберет дизайна внутреннего интерьера.
— Что он имеет против цветного? — она огляделась вокруг. Все в комнате было белое, темно-синее или серое.
— Понятия не имею. Но любимый цвет парня — светло-серый. Весь этот дом выглядит как один гигантский хреновый пасмурный день
Уголки рта Коко поднялись.
— Шутка. Это хороший знак.
Я перестала резать и встретила ее взгляд.
— Это была не шутка.
— Ну давай же, Миа. — Она забрала ножницы из моей руки и отложила изуродованную наволочку в сторону. — Время покончить со всем этим. Знаешь, там снаружи есть и другие яркие цвета. И вино. И мясо. Когда ты в последний раз ела что-нибудь существенное?
Я пожала плечами.
— Я не знаю. — Семь дней, с тех пор как я получила «Дорогая Джейн»1 сообщение от Такера, были размытыми — я помню, как в первый день пыталась дозвониться до него, успеха я добилась только на второй, когда он наконец ответил на мои неистовые звонки (из Вегаса, заметьте), потом было много криков, плача и бросания телефона. День третий, четвертый и пятый были наполнены вином, начес и общением с моей матерью. В день шестой и седьмой я была занята только лежанием в кровати и составлением списков. А теперь порчей наволочек. Я стрельнула взглядом на дверцу его шкафа как лазерным лучом — может быть, его драгоценные, сделанные на заказ костюмы будут следующими.
Я снова потянулась за ножницами, когда Эрин вернулась с Бейлисом и налила по порции в каждую кружку. Это на самом деле заставило меня немного улыбнуться: мои девочки никогда не позволят мне пить одной.
Она протянула Коко «Бренч Индастри» кружку, а сама подняла кружку с фото.
— За то, чтобы пробудиться и начать все с чистого листа.
— Ура. — Коко чокнулась кружками с Эрин. — Я только что говорила ей то же самое. У тебя впереди целая жизнь, Миа. И мы уже решили, что не было бы счастья, да несчастье помогло. Он не заслуживал тебя. — Она коснулась моей кружки своей, перед тем как сделать глоток.
— Ты решила это. Я никогда не буду чувствовать, что это унижение ничто иное, кроме наказания.
— Наказание за что? — спросила Эрин. — За что тебя нужно было наказать?
Я застонала.
— Боже, так много всего... За то, что игнорировала всех, кто говорил, что Такер никогда не остепенится, и доказывала, что они неправы. За то, что игнорировала этот маленький голосок в глубине своего мозга, который говорил мне, что что-то не так. За то, что отказывалась признаться кому-нибудь, даже самой себе, что между нами не все идеально, и что может быть, женитьба не была хорошей идеей.
— Даже так ты не заслуживаешь наказания. — Эрин потерла мою ногу. — Ты человек, Миа. Мы все совершаем ошибки.
— Это было больше, чем просто ошибка. Я умышленно игнорировала любой знак, что я принимаю неправильное решение. Все, о чем я могла думать — это сыграть свадьбу мечты. И это была глупая идея. — Злость на саму себя переплелась с гневом на Такера и завязалась в узел, потянув мышцы моего живота так, что они даже заболели.
— Видишь? Об этом я и говорю, — утешала Коко. — Глубоко внутри ты знала, что это случится. Лучше узнать сейчас, прежде чем ты бы вышла замуж за него, верно?
Я закрыла глаза и поднесла кружку к губам. Горечь французского кофе, смешанного со сладостью Бейлиса, на вкус была такой приятной, что я сделала еще два глотка, прежде чем начала говорить:
— Я знаю. Головой я понимаю, что ты говоришь правду, но я могу думать только о тысяче маленьких деталей, которые должны были сделать этот день самым грандиозным, самым лучшим днем моей жизни. — Я показала жестом на дверцу своего шкафа, в котором все еще висело свадебное платье, обернутое в защитный чехол. — Там мое свадебное платье. За которое я заплатила сама. Которое я должна была надеть сегодня в пять часов, когда четыреста с лишним людей смотрели бы, как я иду к алтарю на крыше «Ритц». О, боже! — я посмотрела на Коко с паникой. — Скажи мне, что кто-нибудь позвонил в «Ритц».
Она погладила мою руку.
— Об этом позаботились. И ты так много работала со всеми этими поставщиками, что большинство из них даже не удержали твой задаток.
Облегчение ослабило напряжение в моих плечах. За последнюю неделю я сильно выпала из этого всего, и сейчас я не была уверена, что все сделано. За всю мою карьеру у меня была только пара клиентов, которые отменяли свадьбу, но никогда не было, чтобы всего за неделю до нее. — Это был не мой задаток. Они могут забрать деньги Такера, мне все равно. От него не убудет. — Я сделала еще один глоток кофе. — Что насчет гостей?
— Сделано, — сказала Эрин. — Тебе не о чем беспокоиться, кроме как о том, чтобы двигаться вперед.
— Я как раз делаю это, — я подняла подушку с дыркой в наволочке. — Видишь?
Эрин побледнела, а это нелегко для девушки со светлым ирландским цветом лица.
— Я просто уберу это платье отсюда, хорошо, милая? Скоро вернусь. — Она поставила кружку на поднос, схватила платье и выбежала из комнаты с беспокойным выражением лица.
Я смотрела, как она уходит, и мое сердце сжалось.
— Это платье было тем самым, Коко. Я почувствовала это в том момент, когда надела его. Теперь я никогда не надену его снова.
— Может, и наденешь, — сказала Коко обнадеживающе. — Как знать.
— Я не могу. Я умру старой девой, равнодушной и одинокой. У меня даже никогда не будет котов, потому что у меня на них аллергия.
Она закатила глаза.
— Миа, пожалуйста. Тебе двадцать семь.
— Но я хотела быть замужем к двадцати восьми, и сейчас это невозможно! Я хотела начать создавать семью к тридцати, а сейчас я должна отказаться и от этого плана тоже.
— Сейчас твои слова звучат просто смешно. Твоя матка не сморщится и не умрет к тридцати.
— Извини за то, что мои мечты такие смешные. — Я выпятила подбородок. — Но вот так я себя чувствую.
Она погладила меня по спине.
— Ты хочешь еще поговорить об этом?
— А что я могу еще сказать?
— Я не знаю. Ты... ты расстроилась из-за того, что потеряла Такера? Или просто из-за свадьбы?
Я тяжело сглотнула.
— Думаю, из-за того и другого.
— Ты все еще любишь его?
Моей первой реакцией было отвращение, но затем его красивое лицо всплыло у меня перед глазами. И я все еще могла почувствовать его запах на постельном белье. Он всегда так хорошо пах и так безупречно одевался. И он всегда был вдумчивым, щедрым и веселым. У нас было столько совместных планов, которые начинались с сегодняшнего вечера. Такер, как ты мог так со мной поступить? Мое горло сжалось.
— Нет. Да. Я не знаю.
— Я бы хотела, чтобы ты рассказала обо всех сомнениях, что у тебя были. Я чувствую себя ужасно, что не распознала их. Я же вижу тебя каждый день. Мы же не прекращая разговаривали о свадьбе. — В ее голубых глазах отражалось чувство вины.
— Это не твоя вина. Это я отлично притворялась. — Я пожала плечами. — Люди всегда говорили, что мы — идеальная пара. Я просто пыталась соответствовать.
— Ты выглядела идеально, — заявила Эрин, когда вернулась на кровать. — Но никто ведь не знает, что происходит на самом деле. Посмотри на моих родителей — они были женаты двадцать семь лет, прежде чем моей маме осточертел его алкоголизм, и она ушла… Люди были шокированы. Я даже не могу сосчитать, сколько друзей сказали ей: «Твой брак казался таким идеальным». — Она покачала головой. — Они понятия не имели, даже ее лучшие подруги, потому что на публике он был таким очаровательным. Она терпела все это потому, что ей было стыдно.
Я сгримасничала и поднесла кофе к губам.
— Я знаю это чувство.
Коко играла со своей кофейной кружкой.
— Что было между вами двумя, когда вы были наедине? Все казалось правильным?
— Думаю, да. Я имею в виду, он не самый открытый человек в мире. Он не говорил много о своих чувствах, но говорил, что любит меня. И он был романтичным в некоторых случаях, всегда делал мне маленькие подарки, или даже большие, и водил меня в разные места.
— Да, ему нравилось красоваться тобой, это было очевидно. — Тон Эрин был резким. — И показывать, каким он был хорошим для тебя.
— Но что насчет того, когда вы были СОВСЕМ одни? — продолжила Коко. — Секс был таким же хорошим?
— Не таким уж хорошим, каким должен быть. — Я пожала плечами. — Он был нормальный. Он сексуальный и делал свою работу до конца, но в его стиле не было много разнообразия.
Эрин засмеялась.
— Что за стиль?
— Быстро и чисто.
Коко подавилась своим кофе.
— Что?
— Да, — сказала я, воодушевившись темой. На самом деле, было так хорошо говорить совсем не идеальную правду. — Ему нравятся две позиции, и когда мы находимся в Одобренной Позиции, то остаемся там, пока он не закончит, а это длится не очень долго. Ему не нравится двигаться, потому что это вызывает пятна на простынях. У него отвращение к телесным выделениям.
— О боже мой, — челюсть Эрин отвисла. — Ты должно быть шутишь.
— Нет. И ему не нравился оральный секс по той же причине.
— Даже минет?
Я покачала головой.
— Нет. И забудьте о всяких других вещах. О, и после того как он заканчивал, он мчался в ванную, чтобы привести себя в порядок. Плевать, кончила я или нет.
Обе они моргали не веря.
— Святое дерьмо, Миа, — сказала Коко. — Уверена, что вселенная сделала тебе большое одолжение. Ты заслужила лучшего мужчину, чем этого придурка. Мне плевать, как хорошо он выглядит. Или как богат. Любой мужчина, который выпрыгивает из кровати, чтобы очистить себя, прежде чем убедится, что его женщина удовлетворена — мудак.
— Согласна, — сочувственно кивнула Эрин. — Я жалею, что ты не сказала ничего пораньше.
— Почему? Я бы не слушала и не рассуждала логически. Я была слишком занята, планируя самую гламурную свадьбу года в Детройте, — сказала я, цитируя статью в журнале «Шикарная свадьба». — Они сделали анкету обо мне, в комплекте с фотосессией. — О боже, эта глупая статья в журнале... все эти фотографии. — Я закрыла глаза.
— Забудь это. В любом случае, никто не читает этот журнал. — Эрин положила свою ладонь на мою руку. — И кое-какой другой скандал ждет тебя на Фейсбуке.
Я открыла глаза и увидела, как Коко сверкнула взглядом в Эрин.
— На Фейсбуке? — они забрали мой лэптоп несколько дней назад, вероятно, чтобы я не могла проверить социальные сети.
Обе мои подруги прикусили нижние губы, и Коко посмотрела налево, что она всегда делала, когда лжет.
— Нет, нет. Это означает только то, что люди отправляли сообщения на Фейсбук, надеясь, что ты в порядке.
— Боже, Коко. Ты самая худшая лгунья в мире. — Я поставила свою кружку и шлепнулась на спину. — Все в порядке. Я уверена, что это по всему интернету, что Такер Бренч бросил меня за неделю до свадьбы. Люди любят слухи. Мне просто нужно смириться с этим.
Тишина.
Привстав и опершись на локти, я открыла один глаза и нахмурилась из-за их нервных выражений лиц.
— Что?
— Ну, — начала Эрин, когда Коко снова отвела взгляд влево, — это не столько о слухах, сколько о посте Такера. Эм, постах.
— Каких постах?
— Он, эм, написал что-то о: «едва сбежал из горящего здания, бросив обузу». И он подкрепил это большим количеством фотографий, на которых тусит с девушками в Вегасе.
Мой желудок сжался.
— Он не сделал этого.
Коко кивнула.
— Сделал.
Снова опустив голову на подушку, я закрыла руками свое горящее лицо. Такер, ты ублюдок. Ты хоть когда-нибудь любил меня? Почему ты вообще сделал предложение?
Я вспомнила ту ночь, когда Такер подарил мне платиновое кольцо с большим, красивым бриллиантом, которое он попросил официанта положить в бокал дорогого шампанского на нашу первую годовщину. В этот момент мне понравилось зрелище, когда он встал на одно колено перед всеми в ресторане, но я должна признать, что половина восторга была потому, что все говорили мне, что он бабник, что он никогда не примет меня всерьез, что он разрушит мое сердце на миллион кусочков. Но он не разрушил.
На протяжении целого года мы веселились вместе всякий раз, когда у нас было на это время. Я была сумасшедше занята, и он работал огромное количество часов вице-президентом по продажам в корпорации своей семьи. Ни один из нас не был особо навязчивым или эмоционально нуждающимся, поэтому мы наслаждались компанией друг друга, когда могли, и не ныли о времени, когда были вдали.
Он часто говорил, что я была идеальной женщиной для него: красивая, умная, нетребовательная. Это были его критерии. А я думала, что он был идеальным мужчиной: великолепный парень в костюме и галстуке, со степенью магистра, трастовым фондом и способностью к романтичным эффектным жестам перед аудиторией. Тут во мне говорила бывшая студентка театрального колледжа.
Так что после того, как я покончила с шампанским, я надела кольцо на свой палец и занялась планированием свадьбы принцессы и бабника-наследника. Я также переехала в его дом, но даже тогда мы не выдвигали много требований на время друг друга.
Может, должны были.
Может, на самом деле вы должны хотеть быть вместе больше, чем хотели мы с Такером. Может, вы должны скучать друг по другу, когда вы не вместе. Может, сожаление, что ты чувствуешь, когда твой жених отменяет свадьбу, должно больше быть о мужчине, чем о платье, розах и меню.
(Жаркое из креветок, кстати. Лобстеры и бифштекс из вырезки. И вино... о боже, вино).
Я закрыла глаза.
— Фу. Мне так стыдно. Как я могла быть такой глупой?
— Да брось, Миа, — сказала Эрин. — Не будь так строга к себе. — Обе подруги взяли меня за руки и потянули в сидячее положение. — Это была фантазия, как ты и сказала. Любой может оказаться в такой ситуации.
— Ну, сейчас это просто одна большая гребаная растрата, — сказала я горько. — Все время и деньги потрачены зря.
Они посмотрели друг на друга.
— Ты знаешь, о чем мы думаем? — Коко похлопала меня по руке.
— О чем?
— Ты должна поехать завтра во Францию.
— Что? Одна?
— Да. — Эрин встала с кровати и исчезла в моей гардеробной. Прежде чем я смогла спросить, что она делает, Коко начала:
— Ты работала без остановки, Миа, и планировала свою собственную свадьбу каждую свободную секунду. Теперь тебе нужен отпуск, в одиночестве. Тебе нужно время, чтобы поразмышлять и просто оправиться от этого.
Я моргнула и посмотрела не нее в неверии.
— И в этом мне поможет поездка в Париж одной? Когда это должен быть мой медовый месяц?
— Не думай об этом, как о медовом месяце. — Эрин появилась с моим большим старым чемоданом, с единственным, на котором не было монограммы «ТМБ». Ярко-красный чемодан, который я брала во все девчачьи поездки; один его вид заставил меня немного воспрянуть духом. — Подумай об этом, как о прощальном подарке Такера — роскошные проводы со всеми оплаченными расходами.
— Я не могу. Этого не было в плане.
— Пошли к черту все твои планы, хотя бы раз, Миа! — Коко подпрыгнула с кровати и драматически зажестикулировала. — Просто сделай это! Подумай о Париже, подумай обо всех этих вещах в твоем списке, которые ты так хотела увидеть! Это все еще там, и они выглядят точно так же, даже без Такера рядом с тобой. Собственно говоря, так они выглядят даже лучше.
Это была правда, я составила парижский список. На самом деле, у меня их было несколько. Для обедов; чтобы выпить; для шопинга; для музеев и соборов; для достопримечательностей и для романтики... эта мысль омрачила мой разум.
— Нет. Это должен был быть мой медовый месяц, черт побери. Все что я буду делать — это сидеть, попивать вино и рассуждать, что эта неделя должна быть самой романтичной в моей жизни, и вместо этого я одна.
— Но подумай о том, каким хорошим будет вино! — Эрин так ярко улыбнулась, что я почти рассмеялась. — Ты будешь делать то же самое, если будешь сидеть здесь всю неделю. Почему бы не делать этого с видом на Эйфелеву башню?
— Лувр! — добавила Коко, хлопая в ладоши.
— Пон-Нёф2!
— Нотр-Дам!
— Триумфальная арка!
— Ладно, ладно, пожалуйста. — Я подняла руку, чтобы остановить их рекламную кампанию. — Только не начинайте петь «Марсельеза»3. Я поняла. Франция восхитительная. Ура, Франции. Я просто не готова к этому. И вы знаете, как я отношусь к полетам.
— Я дам тебе снотворное. Ты поедешь. — Эрин поставила чемодан на кровать и расстегнула его. — А сейчас пакуй вещи. Эта поездка оплачена, и если ты не поедешь, тогда поедем мы с Коко, и мы можем влюбиться в эту страну так сильно, что решим, что мы пара лесбиянок и останемся там без тебя.
— Ты не ее тип, — сказала я. Но позволила ей поставить меня на ноги. — Коко нравятся высокие, темные и татуированные. Это маленькое сердечко над задницей не в счет.
Эрин сладко улыбнулась.
— Но это Париж. Там может случиться всё, что угодно.
— И я только что подумала о еще одном преимуществе, — добавила Коко. — Твоя мама будет через целую страну от тебя. Ты вырубишь свой телефон, а мы украдем твой компьютер, так что она даже не сможет с тобой связаться.
Я зажевала губу. Это было большим преимуществом, так как беспокойство моей мамы сводило меня с ума, особенно когда она имела дело с тем фактом, что свадьбу ее дочери только что отменили.
— Поезжай в Париж, Миа. — Глаза Коко практически умоляли меня. — Ты говорила об этом с тех пор, как была ребенком.
— Если ты почувствуешь себя несчастной, ты можешь прилететь домой, моя мама бесплатно поменяет тебе билет, — пообещала Эрин, чья мама работала в «Дельта». — Но, по крайней мере, ты сможешь сказать, что была в Париже.
Я засомневалась. Могла ли я на самом деле сделать это?
— Если ты не поедешь, я попрошу твою маму вернуться из Детройта, потому что ты ужасно в ней нуждаешься.
Я выстрелила в Коко убийственным взглядом.
— Ладно, ладно, я поеду. В самый романтичный город на планете. Одна.
Они завизжали и захлопали в ладоши.
— Хорошая девочка, — сказала Коко. — Теперь иди собирайся, и сложи все сексуальные крошечные наряды, которые ты планировала взять, я знаю, что список этих нарядов где-то здесь.
— Бьюсь об заклад, что французские мужчины не выпрыгивают из кровати, чтобы очистить себя после секса, — добавила Эрин.
— Да я вас умоляю. Я буду счастлива просто отклониться от Одобренных Позиций, — растянула я немного и почувствовала трепет волнения в животе, что было довольно странно, потому что я не была человеком, который может полететь куда-нибудь ни с того ни с сего. И при этом будет еще и наслаждаться этим. Я была девушкой, которая планирует, составляет списки и думает обо всем заранее. Но хотя бы раз я собиралась сделать что-то спонтанно.
Может, я даже буду наслаждаться этим.
Это была ужасная идея.
Когда самолет вздрогнул и покачнулся из стороны в сторону, я закрыла глаза и схватилась за свой бурлящий желудок.
Три Вещи, Которые Я Всегда Хотела Сделать В Париже, Но Похоже Я Умру, Добираясь Туда:
1) Потягивать шампанское и смотреть на Эйфелеву башню. 2) Делать покупки на блошином рынке «Clignancourt». 3) Целоваться под дождем, не беспокоясь о зонтике.
Я открыла глаза и нахмурилась. Даже если я доберусь до Парижа живой, я должна вычеркнуть всякие «целоваться-без-зонтика» из списка, так как это больше не романтический отпуск. Фантазия с поцелуем под дождем на самом деле совсем была на меня не похожа, так как я всегда все планирую наперед, поэтому я бы не оказалась в плохую погоду без подходящего дождевика. Но было нечто романтичное в том, чтобы быть захваченной поцелуем в разгар ливня, настолько захваченной, что даже не заботишься о том, что мокнешь — на самом деле, это даже еще лучше.
Как-то раз, когда у нас было первое свидание, мы с Такером прогуливались рядом с водопадами Такваменон4, когда начал моросить мелкий дождь, и мы целовались около тридцати секунд, но весь момент был разрушен тем, как он морщился и смотрел на небо, затянувшееся облаками. Он был своего рода одержимым, когда дело касалось его волос. Честно говоря, я тоже не могла перестать думать о своих волосах, потому что я только утром их уложила, и это было нелегко. Поэтому я была счастлива, когда Такер сказал:
— Я промок, детка. Ты взяла зонтик?
Конечно, я взяла зонтик. Я всегда беру зонтик.
Самолет снова накренился, и я сжала подлокотники обеими руками.
— Ох!
Женщина рядом со мной погладила мои белые костяшки пальцев.
— Просто небольшая турбулентность. Все закончится через несколько минут.
Или мы все умрем над Атлантическим океаном. Это тоже может случиться.
Но я просто кивнула, так как была не в состоянии говорить.
О боже, почему я подумала, что смогу сделать это одна?
Где-то в моей сумочке было снотворное, которое дала мне Эрин, но меня парализовал страх, и, казалось, я даже не могла отпустить свои подлокотники.
— Видите? Сейчас уже все спокойно.
Я посмотрела на женщину с успокаивающим голосом. Она была возраста моей мамы, может быть, немного старше, с аккуратной седой шапочкой волос, прекрасной кожей и модным голубым шарфом, обернутым вокруг ее шеи.
Она сидела на месте Такера.
Выбросив все нежелательные мысли из головы, я слабо улыбнулась.
— Я нервничаю во время полетов.
Она кивнула.
— У меня есть такая же подруга. Никогда не летает, не успокоив сначала свои нервы алкоголем.
— Звучит неплохо.
— Тогда возьмите себе один бокал. Какой смысл сидеть в первом классе, если вы не можете немного выпить перед обедом? — она улыбнулась, показывая красивые белые зубы.
Она привлекла внимание стюардессы, и через несколько минут она уже принесла нам шампанское в стеклянных бокалах. Стараясь не подавиться, я быстро выпила шипучую золотую жидкость, и тут же мой бокал снова был наполнен. Постепенно теплое волнение заменило холодную нервозность.
— Первый раз летите в Париж?
Я кивнула.
— Да. Это был... подарок. Поездка была подарком. — Я не могла заставить себя рассказать ей о Такере. — Я просто чувствую себя немного неуверенно, так как путешествую одна.
— Какой замечательный подарок! Кстати, я Аннеке.
— Миа.
— Приятно познакомиться с тобой, Миа. И не бойся, я довольно часто путешествую в одиночку. Я думаю, что каждая женщина должна совершить поездку только для себя, сама по себе и, по крайней мере, один раз в жизни. Просто будь осторожной, разумной и наслаждайся собой. — Ее улыбка стала шире. — Париж волшебен.
— Хорошо. — Я глотнула еще немного шампанского. — Мне необходимо немного волшебства.
#
В моем парижском списке не было пункта «Прилететь с похмельем».
Так же там не было и спора с моей матерью.
Она подняла трубку после первого гудка и выкрикнула удивленно:
— Миа? Это ты? Что-то не так? Ты в порядке? — она думала, что мое решение поехать в Европу одной было бредовым, и она была уверена, что на меня нападут, похитят и продадут в сексуальное рабство.
Я убрала телефон подальше от уха.
— Я в порядке, мам. Ты сказала позвонить, когда я прилечу, и я позвонила.
— По голосу кажется, словно с тобой не все в порядке.
— Я просто устала, ладно? Я устала, голодна, и мне нужно распаковать вещи. — И поплакать. Определенно, предстояло поплакать. Может, побросать вещи.
— Как комната?
Я оглядела свой великолепно оборудованный номер повышенной комфортности в «Плаза Атени». Признаю, Такер знал, как путешествовать модно. Огромная кровать была завалена подушками, зона отдыха была просторной и элегантной с мебелью в стиле Людовика XIV. А вид на тихий внутренний дворик был очаровательным. И прямо за окном щебетали треклятые птицы.
По-французски, не меньше. C’est magni-fucking-fique. (прим. пер. фр. — Это прево-чертовски-сходно)
— Комната восхитительная. Но мам, мне пора, хорошо? Я истощена.
— Хорошо, дорогая. Но не ложись вздремнуть, помни, что если организм не приспособится к разнице во времени, то ты будешь слаба несколько дней. Я узнала это на собственном опыте. И не думаю, что ты должна бродить по улицам ночью в одиночку, поэтому, может, осмотри некоторые достопримечательности сейчас. Или сходи на массаж в СПА или что-то такое. Ты кажешься такой напряженной.
Моя голова готова была взорваться. Я едва могла вставить хоть слово. Прекрати говорить, мама.
Она вздохнула.
— Это была плохая идея. Я бы хотела, чтобы ты позволила мне поехать с тобой. Может, я должна встретиться с тобой в Париже. Мы можем походить по магазинам или …
Я быстро обрела голос.
— НЕТ! Нет, мам. Я в порядке. Серьезно.
— Ну, я просто не чувствую себя хорошо по этому поводу.
Я заставила свой голос звучать весело:
— Послушай, солнце светит, мой люкс прекрасный, и я почти могу увидеть Эйфелеву башню из своего окна, — лгала я. — Я умираю, как хочу выйти на воздух. Я собираюсь распаковать кое-какие вещи и прогуляться.
— Ты уверена?
— Да, уверена. И мне нужно время наедине с собой, хорошо? Я не буду звонить тебе каждые пять минут.
— Не говори глупостей, милая. Один раз в день будет достаточно.
Я стиснула зубы.
— Ладно. Один раз в день.
— Я просто волнуюсь о тебе, Миа. Ты прежде никогда не путешествовала так далеко в одиночку. С тобой всегда были или я, или девочки, или Такер. И ты сейчас не в том эмоциональном состоянии. Женщины принимают неправильные решения, когда у них стресс или их сердце разбито. Ты упаковала те таблетки, которые я дала тебе?
— Я взяла их, мам. — Нет смысла говорить ей, что я планировала самолечение вином, а не Прозаком. — Я позвоню тебе завтра.
— Хорошо. Я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя.
Наконец мы попрощались, и я плюхнулась на кровать. Я пообещала Коко и Эрин, что позвоню одной из них и дам знать, что добралась без происшествий, но я не думала, что смогу сдержать слезы, если услышу их голоса. Разница во времени и одиночество овладели мной, и глаза наполнились слезами. Не так я планировала начать поездку, с пульсирующей головной болью и предчувствием, что приехать сюда одной было ошибкой. Я была слишком уставшей, чтобы распаковывать свой багаж, слишком раздраженной, чтобы вытаскивать свой парижский путеводитель и волноваться, и слишком несчастной, чтобы писать в дневнике путешествия, который дали мне Коко и Эрин.
Везде, куда бы я ни посмотрела, было напоминание, что это должна быть романтическая поездка для двоих: двойной шкаф, бутылка шампанского и два бокала на столе, ваза с великолепными персиковыми розами на кофейном столике. Моя грудь сжалась от вида этих цветов, когда я вспомнила про полторы тысячи роз сорта «Фелисите», которые должны были оказаться на моей несостоявшейся свадьбе.
Даже невероятная белая мраморная ванная вводила меня в депрессию своими мягкими халатами для двоих и расположенными рядом раковинами, вмонтированными в туалетный столик. Я вернулась на кровать, проползла по ней и положила щеку на полосатую атласную подушку. Мои веки ощущались намного тяжелее, чем мой чемодан. Я хотела спать, и, черт побери, я собиралась вздремнуть, не имело значения, что моя мама говорила о смене часовых поясов. Когда я погружалась в сон, я составила список.
Вещи И Люди, Которые Могут Идти На Хер:
1) Синдром смены часовых поясов, по очевидным причинам.
2) Аннеке, за предложение шампанского во время полета.
3) «Эр Франс», за турбулентность, которая вынудила меня выпить предложенное шампанское.
4) Моя мать, за то, что сказала мне принять лекарства, вместо того, чтобы вздремнуть.
5) Такер. За все. Несколько раз.
#
После четырехчасового сна, я чувствовала себя оживленной, моя голова прояснилась. Я плеснула немного воды на лицо, выпила большую бутылку «Виттель» и подняла чемодан на тумбу, чтобы распаковать его.
Жить на чемоданах не для меня, даже если это только на неделю или около того. Я терпеть не могла, когда все перемешивалось и лежало в беспорядке, и было слишком тяжело сохранять чистую и грязную одежду по отдельности. Плюс распаковка и наведение порядка дарили мне смехотворное наслаждение. Мне понравилось, что Коко как-то сказала, что я должна профессионально заниматься наведением порядка в шкафах, но кто захочет тратить свою карьеру на шкафы других людей?
Я подключила iPod к док-станции и прокрутила до парижского плейлиста. Когда Фрэнк Синатра запел «April In Paris», я начала подпевать ему, пока расстегивала свой саквояж для платьев и вытащила их, блузки и две юбки. Из своего чемодана я вытащила кроссовки, туфли без каблуков, две пары на каблуках и постав<