- Коннер, ты закончил? – крикнул, переводя взгляд от двери к макушке Отэм, Сэм. Ее спутанный «хвост» щекотал ему щеку. Прошло много времени с тех пор, как Сэм находился так близко к женщине и был при этом полностью одетым. Особенно к этой женщине. Он почти ждал, что она ударит его локтем в живот, а головой по подбородку.
- Еще нет, пап.
Вместо этого Отэм опустилась на пятки, скользнув по его телу: медленное трение, которое разожгло огонь, устремившийся от желудка Сэма к его паху. Пальцами он прижался к ее обнаженной коже, не в силах совладать с собой. Это просто случилось, и в груди у него завибрировал глубокий низкий стон. Тот звук, который всегда значит только одно, и Сэм чертовски надеялся, что Отэм ничего не заметила.
- Я хочу пить. – Она повернулась, чтобы посмотреть на него. – Хочешь холодной воды?
На таком близком расстоянии ее глаза казались очень зелеными. Не как изумруды. Теплее. Как наконец-то распустившиеся деревья в Саскачеване.
- Нет, - он убрал руки и отвернулся.
Деревья в Саскачеване? Откуда, черт возьми, это взялось? Да. Ему нужна холодная вода. Чтобы вылить себе в штаны.
Сэм прошел в гостиную и взял пальто с дивана.
- Мне нужно идти.
Прежде чем он сделает что-то совершенно безумное, например, начнет задумываться о матери своего ребенка в сексуальном плане. Об Отэм. Женщине, которая ненавидела его и смущала больше, чем любая другая женщина на планете.
- Коннер! – крикнул Сэм, надевая шерстяное пальто, которое, к счастью, скрыло зарождающееся обещание полноценной эрекции.
- Да, пап? – Сын бежал по коридору уже без свитера в руках. – Ты уже уходишь?
- Неделя была тяжелой. – Правда. Но причина ухода не в этом. – Я позвоню тебе в понедельник после тренировки, и, может, мы сходим в один из тех детских развлекательных центров, которые тебе так нравятся.
- А мы можем сыграть в гольф? Я хорошо играю.
Из кухни, держа в руке стакан воды, вышла Отэм. Волосы у нее были все еще в диком только-что-занималась-сексом беспорядке, голубая термомайка облегала тело как вторая кожа.
- Конечно, - сказал Сэм, глядя вниз на пуговицы своего пальто.
- Я буду работать примерно до двух часов. Так что он будет у няни в понедельник после школы.
- Я пришлю за ним Натали.
Сэм поглядел на Отэм, которая, отойдя в другой конец комнаты, прислонилась плечом к дверному косяку. Этой ночью в ней было что-то необычное. Она была мягче. Легче шла на контакт, но дело было не в этом.
- Может, ты знаешь моих новых клиенток? – Он заметил это несколько недель назад, когда Отэм стояла на нижней ступеньке лестницы и смотрела на него. – Близнецы Росс, - продолжила она. – Одна из них выходит замуж за Марка Бресслера. Кажется, он – твой тренер.
- Да, я знаю. Мини Пит и Маленький Босс.
Всего несколько месяцев назад на вечеринке в честь Кубка Стэнли он флиртовал с Челси. Она нравилась ему, она была симпатичной, но в основном Сэм хотел вывести из себя Марка. Ведь друзья существуют именно для этого.
- Другая сестра, Бо, выходит замуж за кого-то из администрации «Чинуков». Кого-то по имени Джулиан.
- Джулс Гарсия? – Сэм поманил Коннера, чтобы тот подошел обняться на прощание. – Я не замечал, чтобы у них к тому шло.
В основном потому, что Мини Пит пугала хоккеистов до чертиков, а Джулса большинство «чинуков» считало геем. Сэм так никогда не думал, но этот парень любил пастельные тона в одежде, увлажняющие крема и средства по уходу за волосами.
Сэм крепко обнял Коннера и лишь в своем пикапе по дороге домой понял, что изменилось в Отэм.
Ничего.
Он проехал на Четыреста пятую улицу через Белльвью. Огни города размытым пятном скользили по лобовому стеклу, а Сэм думал об Отэм и ее глубоких зеленых глазах.
Когда она смотрела на него, в глазах у нее не было ничего. Ни обиды, ни ненависти. Ни страсти, ни гнева.
Хорошо. Ничего было намного лучше гнева, который Сэм видел в глазах у Отэм столько лет. Он сам стал причиной этого гнева. Заслужил по полной. Но никто никогда не ненавидел его так, как Отэм. Даже хоккеисты, которых он впечатывал в борта. Ее ненависть всегда была прискорбным фактом для Сэма. Тем, что затрудняло его отношения с Коннером.
Но что теперь? Сэм просто не мог представить себя и Отэм друзьями. Во-первых, у него не было женщин-друзей, а во-вторых, между ними было слишком много горечи и ненужного груза прошлых лет. Они слишком долго были противниками, сражавшимися на точке вбрасывания. Настороженными. Готовыми к борьбе. Если не считать сегодняшнего вечера. Сегодня Отэм казалась умиротворенной, и Сэм позволил своей осторожности ускользнуть прочь. И на короткое мгновенье все стало таким простым. Может быть, слишком простым. Звук смеха Отэм напомнил ему о девушке, которой она была давным-давно. Той, что шутила и смеялась, и целый день занималась любовью. Леклер много чего не помнил о том времени в Вегасе, но и помнил он достаточно. Достаточно, чтобы голова у него начинала кружиться, а в желудке возникала боль от чувства вины и смущения.
Отэм была матерью его сына. Переменчивой как осень. И самой последней женщиной на планете, из-за которой он хотел бы заиметь головокружение и какую бы то ни было боль.
И меньше всего - боль между ног.
***
Отэм сидела за столом напротив Челси и Бо Росс: образец деловой женщины в черном креповом платье в стиле сороковых с короткими цельнокроеными рукавами и пуговицами из горного хрусталя.
В тот самый момент, как одинаковые близнецы вошли к ней в офис, Отэм поняла, что двойной свадьбы, которую они хотели, не получится. Темный маленький хвост и черный костюм Бо заставляли ее выглядеть чужеродной в кабинете Отэм. Челси же была буйством красок в пурпурно-розовом платье от Пуччи и красных туфлях на каблуке и плато. Сестры оказались невысокими и симпатичными с большими бюстами и огромной харизмой.
Челси, наклонившись вперед, положила руку на стол:
- Мы выбрали третью субботу июля.
- Хоккейный сезон закончится, - пояснила Бо.
- Мы с Марком переедем в наш дом в Чапел-Хилл.
- А мы с Джулсом, надеюсь, к тому времени тоже найдем дом. – Бо положила ладонь поверх руки сестры. - Мы думали о свадьбе в стиле минимализма. Черное и белое с вкраплениями олова.
- Сомневаюсь, что Джулс думал о черном и белом. А Марку все равно, если его не заставляют участвовать в подготовке, – улыбнулась Челси, убирая руку из-под ладони сестры. – Я хочу садовую тему с большим количеством красок. Пурпурный и розовый с брызгами красного и желтого.
- Нет.
- Черное и белое – скучно. В твоей жизни должно быть больше красок.
- А тебе нравятся абстрактные картины, которые никто кроме тебя не понимает.
- Дамы, - вмешалась Отэм. – Как сильно вы настаиваете на двойной свадьбе?
Сестры посмотрели на Отэм так, будто она говорила на языке, который они не понимали.
- Мы обручились с разницей в несколько дней.
- Это кажется правильным, - сказали они одновременно.
- Двойная церемония - коварная штука. – Отэм наклонилась вперед, положив руки на стол. – И каждая невеста заслуживает дня, организованного специально для нее. Бо, ты любишь минимализм, а ты, Челси, смелая и любишь краски. Вы обе заслуживаете своего момента, но, боюсь, ваши вкусы такие разные, что противоречат свадьбам вашей мечты.
- Но нашей семье придется дважды летать в Сиэтл.
Бо покачала головой:
- Нет, если одна свадьба будет в пятницу, а другая в субботу.
- Точно, - улыбнулась Отэм.
- Тогда мне субботу.
Бо покачала головой:
- У Джулса больше родственников. Так что субботу мне.
- Нам не нужно решать это сегодня, - вмешалась Отэм, меняя тему беседы на ту, что очень любили невесты. – Вы уже выбрали платья? Я могу помочь вам с этим или дать адреса великолепных магазинов.
- Я не буду выбирать платье до Рождества, - сказала Челси. – На двадцать девятое у меня назначена операция по уменьшению груди, так что я в самом деле не вижу смысла примерять платья сейчас.
Бо, нахмурившись, посмотрела на сестру:
- Я читала статистику о количестве людей, умерших от пластической хирургии.
- Это не пластика.
- Нет пластика.
- Нет, не пластика.
- Это расчленение.
Челси закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
- Мы действительно должны говорить об этом сейчас? – Она повернулась посмотреть на сестру. – Сегодня?
- Нет, - Бо покачала головой. – Прости. Можешь забрать субботу.
- Нет. У Джулса большая семья. Забирай субботу ты.
Отэм почувствовала резкую пульсирующую боль в центре лба. И, почти боясь ответа, спросила:
- Насколько сильно женихи будут вовлечены в процесс подготовки?
- Марк совсем никак. Кроме двух недель отпуска, которые он берет для моей операции, он будет на выезде с «Чинуками» до весны. – Челси махнула рукой. – И он все равно не особо хорошо умеет планировать.
В честь нашего любимого Марка
- Джулс поможет. Хотя… - задумалась Бо, - его любовь к пастельным тонам может стать проблемой.
Челси улыбнулась сестре:
- У Джулса прекрасный вкус. Ты должна позволить ему работать с Отэм вместо себя.
Когда близнецы отказались от идеи двойной свадьбы и перестали спорить о том, чей вкус хуже, встреча стала проходить спокойней. Отэм быстро обнаружила, что обе сестры очень организованны и знают, чего хотят. Они знали, сколько хотят потратить и насколько каждая хочет участвовать в круговерти планирования свадьбы. Они были очень похожи на саму Отэм в этом отношении, и все трое быстро и тщательно обговорили контракт.
Близняшки Росс выходили замуж за птиц высокого полета. Особенно Челси. Марк Бресслер в Сиэтле был хоккейной легендой, и Отэм задумалась, будут ли сестры возражать, если она разместит фотографии их свадеб в профессиональных журналах: когда познакомится с близнецами получше, то закинет удочку.
Бо стянула резинку, державшую хвост, затем снова собрала волосы на затылке.
- Думаю, мы тут почти закончили, и мне нужно кое-что сделать. – Она нахмурилась, глядя поверх плеча Отэм. – Этот мальчик кажется мне знакомым. - Отэм обернулась и посмотрела на множество фотографий Коннера на полках за ее спиной. - Он похож на ребенка, который был в подтрибунном помещении на нескольких последних играх. Его приводит одна из высоких, темноволосых, большегубых девиц Сэма.
Челси сложила руки под грудью:
- Твоего самого страшного кошмара.
- Это мой сын, Коннер. – Отэм перевела взгляд с лица одной сестры на лицо другой, затем добавила: – Леклер.
В глазах Бо блеснул огонек.
- А-а.
- Я не знала, что у Сэма есть сын. Сколько ему?
- Пять, - ответила Отэм. – Мы с Сэмом не долго были женаты. – Что было преуменьшением. – Быть женой хоккеиста просто не для меня.
С самого начала они с Сэмом решили, что ради Коннера будут представлять подробности их брака кратко и сладко. Это было почти единственным, о чем им действительно удалось договориться. На свете существовало только три человека, которые знали правду. Винс и двое друзей Сэма. И насколько Отэм знала, друзья не раскрывали их секрета.
- Такая жизнь очень тяжела для семьи, - согласилась Бо. – Нужно большое желание и сильная женщина. Хоккеисты великолепны, но некоторые из них настоящие кобели.
- Бо! – задохнулась Челси.
- О, я не имела в виду Марка.
Челси показала глазами на Отэм:
- Следи за тем, что говоришь.
- Все в порядке, - засмеялась Отэм. – Сэм - потрясающий кобель.
Челси улыбнулась.
- Но он очаровательный кобель. – Она покачала головой. – Мне жаль, что у вас с ним не сложилось. Мне всегда нравился Сэм. Он обычно приезжал и забирал Марка, когда тот не мог водить машину. Сэм в самом деле хороший друг.
- Да.
Отэм не знала, насколько хорошим другом может быть ее бывший, но она знала, что он может быть очаровательным кобелем. И определенно очаровал ее шесть лет назад. Очаровал так, что она прямо выпрыгнула из своих трусиков ему в руки.
Бо встала и взяла свой маленький черный рюкзак.
- Мы с Джулсом обычно на большинстве домашних игр сидим в ложе владельца. Если вы захотите прийти и привести Коннера, дайте мне знать.
- Фейт не будет против?
- Она обычно находится в комнате отдыха игроков, так что ложа всегда пустая, если только мы с Джулсом там не сидим. - Отэм тоже встала. - Я сначала спрошу Фейт, конечно, но, думаю, она не будет возражать. На самом деле она будет рада, что ложу используют.
Отэм не собиралась идти на игру «Чинуков». Она не была поклонницей хоккея, и ей совсем не хотелось быть принятой за фанатку Сэма.
Сейчас их отношения были нормальными, но они не стали друзьями.
- Спасибо.
Она проводила сестер, снова села за стол и убрала контракт в папку. Сэм заберет Коннера от няни на несколько часов.
Отэм не знала, что чувствует по поводу сэмова перевоплощения из отца приходящего время от времени в отца неравнодушного. Она не знала, что послужило причиной такой перемены, но в итоге так было лучше для Коннера. Отэм скучала по сыну, когда тот проводил время с Сэмом, но нужно было признать, что это давало такую необходимую ей передышку. Как, например, сегодня, когда у нее была тонна белья для стирки и целый дом для уборки, и сделать все это было легче, если сын не путался под ногами.
Прежде чем уйти, Отэм вытащила файлы контрагентов и положила их на пачку бумаг, которую нужно было забрать домой. Зазвонил мобильник, лежавший на столе, и Отэм, узнав номер Сэма, ответила.
- Что случилось?
- Коннер у меня. Подумал, что должен дать тебе знать.
Как предусмотрительно. Как непохоже на Сэма.
- Спасибо.
- Завтра вечером у меня игра.
Отэм присела на край стола, глядя в окно на парковку.
- Да. Коннер мне говорил.
- Он хочет пойти.
На другой день Коннеру идти в школу, но если его учеба не пострадает, Отэм могла бы и отступить от своего правила. Через несколько недель Сэм уедет, и Коннер не сможет видеть его.
- Если он не устанет, то все в порядке. Просто попроси Натали привезти его домой, когда он начнет вырубаться.
- Ага. Угу. Ты будешь смотреть игру по телевизору?
- Игру? – С чего это Сэм так разговорчив? – Нет.
- Ты работаешь?
- Завтра вечером нет. – Она только что купила стразы и хотела на что-нибудь их приклеить. – Ноябрь у меня обычно не сильно загружен.
- У Натали грипп.
- Очень жаль.
Может быть, на дешевую уродливую вазу, а лучше на стеклянные подсвечники. Это должно выглядеть классно, и можно будет использовать их для различных мероприятий. Может быть.
- Так… ты сможешь привезти Коннера на игру?
Или на ручки и…
- Что? Стоп. Нет. Я занята.
- Чем? Ты только что сказала, что не работаешь.
Какое это имеет значение? Она Сэму ничего не должна.
- Кое-чем.
- Чем кое-чем?
- У меня целый список кое-чего.
- Конечно, он у тебя есть, но разве то, что в твоем списке, важнее того, чтобы позволить Коннеру посмотреть, как я играю?
Почти все, но, чтобы показать Сэму, как низко он находится в ее персональной пищевой цепочке, Отэм сказала:
- Мои стразы.
- Твои что?
- У меня есть стразы, и я собираюсь приклеить эти стекляшки на вазу или еще куда-нибудь.
- Иисусе.
- Я не должна тебе никаких объяснений, Сэм. – Встав, Отэм положила руку на бедро. – Но если хочешь знать правду, я ненавижу хоккей.
- Это то же самое, как если бы ты сказала, что ненавидишь Канаду.
- Я не канадка, - заметила она.
- А Коннер – канадец. Послушай… - Отэм показалось, что Сэм переложил трубку к другому уху, прежде чем продолжить: – Я бы не стал просить, но во вторник я уезжаю на неделю.
Отэм услышала, как тонкий голосок молит:
- Пожалуйста, мамочка.
- Это нечестно, Сэм.
- Я знаю. - Конечно, он знал. И не раскаивался. - Тебе не нужно быть там всю игру, - продолжил он. – Если ты или Коннер устанете, ты можешь уехать. Всего один раз, Отэм. Я бы не попросил, но Коннер очень хочет увидеть, как я надеру задницу Седину.
- Коннер не любит жестокость.
- Это не жестокость. Это хоккей.
Точно.
В этот раз она даст Сэму то, что он хочет, но Отэм на самом деле не хотела и не собиралась облегчать ему жизнь за здорово живешь.
- Что мне за это будет?
Последовала пауза, затем Леклер спросил, и его голос отозвался глубоким рокотом у нее в ухе:
- Что ты хочешь, сладкая?
Отэм закатила глаза.
- Хочу, чтобы ты перестал давить на меня. Ты избалован и привык, что все делают так, как ты хочешь. Я на тебя не работаю. И я не одна из твоих женщин. Моя жизнь не вращается вокруг твоих нужд, потребностей и желаний.
- Отэм, - вздохнул он, - я точно знаю, что из жизней всех женщин на планете, твоя жизнь точно не вращается вокруг моих желаний.
***
В центре Сиэтла в «Кей Арене» гремела песня «Добро пожаловать в Джунгли». Через две минуты после начала второго периода счет был равным – по два гола у каждой команды. Уолкер и игрок «Ванкувера» - Хенрик Седин - стояли на точке вбрасывания за синей линией «Чинуков». Шайбу вбросили, музыка прекратилась, и звук «Axl Rose» сменился стуком клюшек по льду.
Сэм сидел на скамейке и лил себе воду в рот. Потом сплюнул между ног и вытер уголки губ тыльной стороной ладони.
- Хенрик создает пространство и давку во вратарской площадке, - говорил сзади Марк Бресслер. – Займись им и убери из дальнего угла Марти.
Сэм кивнул, следя глазами за действом на льду. У передней линии «Кэнакс» была скорость, но их защита не была такой же быстрой. Если «чинуки» продолжат давить на защиту и Луонго, то смогут устроить «Кэнакс» хорошенькую взбучку.
Сидевший рядом Андре крикнул проезжавшему мимо Барроузу:
- Ты следующий, идиот!
Сэм засмеялся, переводя взгляд влево за ворота на розовую бейсболку Отэм. Казалось, что она от кого-то прячется. Кепка, поднятый воротник, как будто Отэм была двойным агентом и не хотела, чтобы ее узнали. Сэм даже немного удивился, что она не надела тот свитер «Питтсбурга», просто чтобы вывести бывшего из себя.
Леклер почувствовал руку на своей спине, поднялся и засунул капу в рот. Они с Владом перепрыгнули через бортик, и Сэм направился к противоположной стороне арены.
Кеслер опустил шайбу на лед, ведя кусок вулканизированной резины крюком клюшки. Сэм следил за лицом Кеслера, читая его, и в ту секунду, когда игрок «Кэнакс» опустил взгляд, Сэм бедром толкнул его на бортик. Плексиглас загрохотал, а Леклер тем временем боролся за шайбу, орудуя крюком своей клюшки и подначивая:
- Ты, небось, тащишься, когда тебя имеют в задницу.
- Отсоси мне, Леклер.
- Сначала ты, дерьмо собачье.
Он бросил шайбу через коридор к Даниэлю и покатился к красной линии. Раздался свисток, и судья объявил проброс.
Сэм взглянул на Коннера и Отэм. Сын махал ему поролоновым пальцем, и сердце Сэма сжалось. Тень от козырька кепки скрывала глаза Отэм и касалась изгиба ее губ. Леклер был благодарен, что несмотря на свое очевидное отвращение к нему и хоккею, она привела Коннера.
Сэм задом докатился до линии ворот и проверил ленту на клюшке. Он на самом деле не мог бы желать лучшей матери для своего сына. Проезжая мимо Кеслера, Сэм ударил его плечом.
- Мои яйца и то управляются с шайбой лучше, чем ты.
- Потому что они у тебя висят до самого льда, старик.
Сэм улыбнулся. Он помнил время, когда сам был двадцатипятилетним и наглым. Черт, он до сих пор иногда бывал наглым. Совсем чуть-чуть.
- Следи за собой, говнюк. Сезон еще только начался, а лед скользкий.
Он стоял почти на линии ворот, закрывая линию удара, и ждал. Шайбу вбросили, Хенрик передал ее назад Кеслеру, и в этот момент справа Сэм получил сильный удар от Шейна О'Брайена, который заставил его свалиться на задницу, проскользить по льду и впечататься правым плечом в бортик. Леклер услышал треск на секунду раньше, чем боль пронзила его плечо и всю руку.
- Твою мать!
Он, перекатившись на правый бок, попытался сесть. Перед глазами замерцали звездочки. Раздался свисток. Сняв перчатку, Сэм сжал зубы.
- Сукин сын! – задыхаясь от боли, он лежал на спине и глядел вверх на металлические балки.
«Это плохо», - подумал Сэм.
Арена наполнилась криками тысяч фанатов «Чинуков». И через все это - боль, шок и шум - он услышал Коннера. Услышал его испуганный вскрик, хотя это было невозможно. Слишком громким был рев толпы. Потом потолок перед глазами Сэма заслонили лица Влада и Даниэля, а вскоре появился Бресслер и врач команды Скотт Силверман.
- Где болит? – спросил Скотт.
- Плечо. Ключица. Я слышал треск.
- Можешь пошевелить руками и ногами?
- Да. – Сэм сломал достаточно костей, чтобы распознать признаки, и подумал, сколько времени ему придется быть в списке травмированных игроков из-за этого перелома. Сколько времени пройдет, прежде чем Сэм сможет встретиться с О'Брайеном на льду и надрать ему задницу. – Помогите мне встать.
Марк опустился рядом на одно колено:
- Просто лежи спокойно и позволь Скотту делать его работу.
Сэм покачал головой и заскрежетал зубами от боли, пронзившей его от такого простого движения.
- Здесь мой ребенок. Не хочу, чтобы он видел, как я валяюсь на льду. – И он ни за что не позволит этим ублюдкам увидеть, как сильно травмирован. – Скотт может делать свою работу в раздевалке.
Сэм оперся на правую руку и сел. Болело сильнее, чем он показывал. Последнее, чего ему хотелось, это чтобы его унесли на носилках.
Скотт подставил плечо под правую руку Сэма, так что тот смог подняться на колени. Черт! Дерьмо! Проклятье!
- Ты в порядке?
- Да. Да.
Сукин сын!
Сэм встал на ноги, и арена взорвалась аплодисментами. Он медленно покатился к скамейке, крепко прижимая левую руку к груди: было так больно, что в глазах темнело. Но сильнее боли была злость. Он был зол, что этот гребаный засранец застал его врасплох. Зол, что теперь придется пропустить месяц, и это при удачном стечении обстоятельств. Зол, что все это случилось на глазах у его сына.
ГЛАВА 10