Коннер отпустил пальцы Отэм и нажал кнопку лифта. В левой руке он держал маленькую коробочку с кексом. Коричневый кекс с желейными червяками и шоколадной крошкой, который они испекли этим утром, а Коннер сам украсил. Двери плавно закрылись, и Отэм с сыном поехали вверх на десятый этаж, к квартире-студии. Было чуть больше десяти утра. Обычно в это время Коннер находился в школе, но после вчерашнего вечера ему нужно было увидеть отца.
Только после часа ночи парнишка, устав от рыданий, наконец-то уснул. Он был совершенно уверен, что папа умирает.
- Они увезли его в ск-ско-рой, - рыдал Коннер.
- Просто потому, что так удобней, - солгала Отэм в попытке утешить его. Вскоре после того как Сэм ушел со льда, кто-то из администрации «Чинуков» нашел Отэм с Коннером и сообщил, что Сэма увезли в «Харборвью» на осмотр и рентген.
- Я так не д-думаю, мам.
Сын взрослел, и его становилось все труднее обмануть, а те секунды, когда они смотрели на Сэма, лежавшего на льду, были для Коннера ужасны. Он разразился отчаянными рыданиями, и Отэм пришлось признать, что хотя она много раз желала бывшему зла, реальность заставила ее желудок сжаться в тугой узел.
- Я хочу увидеть па-а-а-апу.
- Я отвезу тебя к нему утром, - пообещала Отэм, хотя меньше всего хотела находиться в квартире Сэма.
Двери лифта разъехались, и Отэм с Коннером вышли в короткий коридор.
- Помни, что мы ненадолго. Только чтобы ты увидел, что с папой все в порядке.
Коннер позвонил в дверь, и через несколько коротких мгновений ее открыла Фейт Саваж, выглядевшая высокой, великолепной и беременной. Отэм не знала, кто удивился больше. Она сама или владелица «Чинуков».
- Э-э, здравствуйте, Отэм. Вы знакомы с Сэмом?
|
|
- Да. У нас общий сын.
- Я этого не знала. – Фейт перевела взгляд на светлую макушку Коннера.
- Мало кто об этом знает. – Отэм положила руку на голову сына. – Поздоровайся с миссис Саваж.
- Привет. – Коннер отклонился влево, чтобы заглянуть в квартиру. – Как дела?
Фейт улыбнулась:
- Все хорошо. Спасибо.
Она отступила, и Коннер пронесся мимо нее.
- Папа!
Отэм зашла внутрь и закрыла за собой дверь.
- Как Сэм?
- Раздражен. – Фейт оглянулась через плечо. – Я рада, что вы здесь.
Очевидно, она не знала об отношениях Сэма и Отэм.
- Как ваше самочувствие? – спросила она Фейт, заходя в гостиную с мягкой кожаной мебелью, огромным домашним кинотеатром и стеклянной стеной, открывавшей вид на город. Все пространство было открытым и заполненным дорогой мебелью и картинами. Именно тот вид холостяцкой норы, который Отэм ожидала от Сэма.
- Сейчас хорошо. Первые три месяца были немного тяжелыми. Я просто не могу представить, как ужасно должно быть тем бедным женщинами, которых тошнит все девять месяцев.
Отэм засмеялась, поднимая руку.
- Я – одна из тех женщин, и это было ужасно. – Она расстегнула молнию черного флисового пиджака по дороге на кухню, где у столешницы стояли Сэм с Коннером. – Вы уже знаете, кто у вас будет?
- Еще нет. У нас было только одно УЗИ.
- О. Я помню этот момент. Коннер выглядел, как цыпленок. – Она засмеялась: - Вот почему мы зовем его Наггет.
Сэм поднял взгляд от кекса, лежавшего на мраморной столешнице. Поверх белой футболки на Леклере была повязка в виде восьмерки на плечах, левая рука на перевязи крепко прижата к груди. Правая сторона футболки заправлена в нейлоновые спортивные штаны, левая свисала на бедра. Волосы в беспорядке, темно-русая щетина затеняла щеки и подбородок.
|
|
- Я думал, ты зовешь его Наггет, потому что он был зачат в Лас-Вегасе.
Взглянув на Фейт краешком глаза, Отэм покачала головой. Ночь в Вегасе, когда был зачат Коннер, была не тем, о чем ей хотелось думать, не говоря уж о том, чтобы обсуждать. Они с Сэмом никогда об этом не говорили, и она не испытывала желания начинать сейчас. Особенно перед Фейт Саваж.
- Оставлю вас наслаждаться обществом сына, - сказала Фейт, проходя к барному стулу и забирая свое красное шерстяное пальто и сумочку от «Гермес». – Сэм, дай мне знать, если что-нибудь понадобится.
- Спасибо, что пришли. До встречи. – Он сделал движение ей навстречу, но Фейт подняла руку.
- Я найду выход. Отдыхай. – Она улыбнулась Отэм: – Была рада снова увидеть вас.
- Я тоже.
И Фейт ушла, оставив после себя аромат дорогого парфюма. Когда за ней закрылась дверь, Отэм осталась с Сэмом наедине. В его квартире. На его территории.
- Можешь пошевелить рукой? – спросил Коннер отца.
- Ага, - заверил его Сэм. – Я сломал ключицу. – Он указал рукой на плечо. – Поэтому ношу повязку, чтобы держать руку неподвижно.
Коннер посмотрел на отца и покачал головой.
- Я видел, как тот мужчина сделал тебе больно.
- Это ничто по сравнению с тем разом, когда я сломал лодыжку. Сейчас я, по крайней мере, могу ходить.
Отэм положила свою имитацию сумки от «Гермес» из «Таргета» на барный стул вместе с толстовкой Коннера. Свой пиджак она снимать не стала, поскольку не планировала оставаться так долго, чтобы нужно было устраиваться поудобней.
|
|
- Но можно ли тебе ходить? – Отэм предпочитала, когда Сэм был в ее доме. Где она чувствовала некоторое подобие контроля над ситуацией. Хотя с бывшем мужем контроль всегда был лишь иллюзией.
- Да. Но я сижу. – Он указал на кекс: – Я съем красного червяка. А ты зеленого.
- Хорошо, - Коннер схватил червяка и запихал его в рот.
- Может, позже. – Сэм закрыл крышку коробочки с кексом, будто от вида червяков, выползавших из выглядевшего грязным кекса, его немного тошнило. – Не уверен, что червяков можно есть вместе со всеми лекарствами, которые я только что принял.
Он медленно прошел мимо Отэм, Коннер последовал за отцом. Может, ей лучше уйти? И вернуться через час?
Она не принадлежала этому месту. Этой холостяцкой норе Сэма.
- Отэм, не могла бы ты достать упаковку гороха из холодильника?
- Конечно.
Она прошла по отделанному камнем полу к двойному холодильнику из нержавеющей стали и открыла дверь. Порыв холодного воздуха касался ее лица и впадинки горла, пока Отэм смотрела внутрь на замороженный сок, коробку смеси для блинчиков и десяток упаковок замороженного гороха. Она взяла сверху одну пачку и вышла из кухни. Сэм сидел на кожаном диване, Коннер расположился рядом. С привязанной к груди рукой и повязкой вокруг плеча Сэм выглядел почти беспомощным. Ну, настолько беспомощным, насколько может казаться стена из твердых мышц высотой в сто восемьдесят восемь сантиметров и весом более девяноста килограмм.
Отэм передала ему горох:
- Мне позвонить Натали?
- Зачем? – Сэм приложил горох к плечу и со свистом втянул воздух.
- Разве она не твоя ассистентка? Может, ей нужно помочь тебе?
- В основном она нянька Коннера. А мне не нужна нянька.
Охваченный болью Сэм не только казался беспомощным, но и не вписывался в представление Отэм о нем. Представление, которое было у нее многие годы, как о мужчине с кучей подружек и еще большим количеством сексуальных партнерш. Сейчас он выглядел обычным парнем. Ну, почти. Обычным парнем с небрежной щетиной на подбородке кинозвезды.
- Тебе нужно что-то еще?
- Нет. – Он покачал головой и поднял на нее взгляд затуманенных голубых глаз. Отэм не знала, устал ли Сэм или был одурманен лекарствами. Возможно, и то и другое.
Отэм взглянула на часы на внутренней стороне запястья. Еще пять минут.
- Пап, что значит «зачат»?
Отэм с Сэмом посмотрели на Коннера, потом друг на друга.
- Что?
- Ты сказал, я был зачат. Что это значит?
- Ну, э-э-э… - Сэм запнулся и перевел взгляд на сына. – Это значит, что когда два человека… Это значит, что… - Он передвинул упаковку гороха на плече.
Для парня, у которого была большая практика в зачатии, он точно попал в затруднительную ситуацию, объясняя это. Не то чтобы Отэм хотела попытаться. Особенно перед Сэмом. Когда ей придется «поговорить об этом», она бы не хотела иметь свидетелей.
- Ну, это когда… - Сэм вздрогнул, будто его пронзила мучительная боль, и он был не в состоянии думать. – Ох. Плечо болит. Спроси маму.
- Меня?
Он указал на свою ключицу:
- Прояви снисходительность. Мне очень больно.
Что совсем его не извиняло.
- Ладно. – Она, вероятно, могла ответить на этот вопрос лучше, чем Сэм. В любом случае. Как бы то ни было, ее ответ будет безопасней. Отэм села на диван и повернулась лицом к Коннеру. - Это значит сделан. – Вот так, все очень просто.
- А. – Он посмотрел на нее голубыми глазами так похожими на глаза отца, что это казалось безумием. – Я был сделан в Лас-Вегасе?
- Да.
- О. – Сын сглотнул, и она почти увидела, как в его маленькой голове закрутились колесики. – Как?
Отэм всегда знала, что однажды придется ответить на этот вопрос. И была готова. Она несколько раз проигрывала ситуацию в голове, но никогда не представляла, что Сэм будет сидеть в нескольких метрах от нее с упаковкой гороха у плеча и выглядеть так, будто тоже хотел бы узнать ответ.
- Ну, когда два человека занимаются любовью, они иногда делают ребенка.
- О. – Отэм задержала дыхание в ожидании следующего «как». Вопросы будут все сложнее. Коннер повернулся к Сэму: – Можно твоих жевательных червяков?
- Валяй.
Коннер подпрыгнул и побежал в кухню так быстро, как только позволяли его маленькие сникерсы. С губ Отэм слетел вздох облегчения, она потерла лицо ладонями.
- Чувствую себя так, будто увернулась от пули.
- Мне было даже интересно посмотреть, как ты ответишь на вопросы, которые появляются у него в голове.
Она нахмурилась и опустила руки.
- Ты мне совсем не помогал. - Наклонившись вперед, чтобы удостовериться, что Коннер все еще на кухне, Отэм сказала: - Он спросил тебя, а ты точно знаешь, что значит слово «зачат». Боже правый, ты самый большой извращенец на планете.
Сэм засмеялся, совсем не смущенный. Ну, конечно. Это же Сэм.
- Не самый.
- Ну, почти.
- Вот почему я, вероятно, не должен отвечать на такие деликатные вопросы.
Вернулся Коннер, жуя красного желейного червяка. Маленькие шестеренки у него в голове все еще крутились. То, что сын сделал перерыв на червяка, не значило, что он готов оставить эту тему.
- Хорошо. – Отэм вскочила на ноги, прежде чем Коннер успел задать вопрос. – Нам уже пора.
- Мы же только что пришли.
- Мы говорили об этом, Коннер. Ты знал, что мы не останемся тут надолго. Твоему отцу нужен отдых.
- Что мне нужно, так это душ.
Отэм направилась к кухне.
- Давай найдем твою толстовку.
- Мне нужна твоя помощь.
Это заставило ее остановиться и медленно повернуться к Сэму. Он смотрел на нее.
- Моя? Тебе нужна моя помощь, чтобы принять душ?
Он тихо рассмеялся и оттолкнулся здоровой рукой, чтобы встать.
- Нет. Разве что ты настаиваешь. – Сэм бросил горох на кофейный столик и указал на свою перевязь. - Кто-то завязал эту штуку сзади, и я не могу ее снять. – Он прошел мимо Отэм, явно считая, что она ему поможет. – И вообще я не уверен, что она мне нужна.
- Пап, можно съесть твой кекс?
- Валяй. Но только съешь его за столом. Сегодня я не смогу воспользоваться пылесосом после вашего ухода. – Он оглянулся на Отэм через плечо. – Пойдем. – Когда она не сдвинулась с места, Сэм остановился и повернулся, чтобы посмотреть на нее. – Я не пытаюсь командовать. Просто мне нужна небольшая помощь.
Но ноги у нее приросли к ковру вовсе не по этой причине. Помощь в снятии повязки казалась Отэм немного слишком интимным занятием. Немного слишком близким.
Сэм, будто прочитав ее мысли, спросил:
- Ты думаешь, я пытаюсь флиртовать с тобой?
В его устах это предположение прозвучало так нелепо, что у Отэм не осталось выбора. Покачав головой, она сняла пиджак. Бросила его на сумку и пошла за Сэмом.
- Конечно, я ничего такого не думала. – Они прошли по изогнутому коридору и миновали комнату, которая могла принадлежать только Коннеру.
- Это хорошо, потому что я не в том состоянии, чтобы начинать то, что не смогу закончить, - бросил Сэм через плечо. – Не важно, как сильно ты будешь умолять.
Если бы он уже не был травмирован и не двигался так медленно, Отэм могла бы почувствовать соблазн ударить его. Вместо этого она сосредоточилась на темно-синей повязке в форме восьмерки на белой футболке и бежевой перевязи. Сэм прав. Повязка и перевязь были закреплены сзади. Отэм прошла за ним в большую хозяйскую спальню с впечатляющим видом на бухту Эллиот. Постель была все еще не заправлена и помята с ночи, хоккейные шорты, носки и большие щитки валялись с одной стороны. Гардеробная была такой же большой, как ванная в доме Отэм, а ванная Сэма такой же большой, как ее кухня. Только более модной. Намного более модной.
Здоровой рукой Сэм щелкнул по выключателю, и блестящая люстра и ряды светильников осветили черно-белый мрамор. Душевая кабина могла легко вместить семью из шести человек и была сделана из стекла и черного гранита с тонкими прожилками серебра.
Сэм остановился в центре полосатого коврика. Было совершенно ясно, что это коровья шкура, выкрашенная под зебру, но она все равно немного смущала Отэм.
Сэм повернулся к ней:
- Что?
Она скользнула взглядом по его ногам, талии, по руке, прижатой к груди, и посмотрела в лицо.
- Этот коврик из коровьей шкуры.
- Да?
Отэм покачала головой.
- Тебя это не беспокоит?
- Не больше, чем твои кожаные кроссовки.
Для Отэм это не было одним и тем же. Ее туфли служили благородной цели, и она считала, что кожа животных, используемая только для украшения – страшное дело. Как и черепа, головы и оленьи рога.
Фу! Но ее чувства не значили ничего ни для кого, кроме ее самой. Отэм обошла Сэма сзади и взялась за застежку как раз под его правой лопаткой.
- Коннер видел его?
- Ага.
Ее пальцы коснулись теплого хлопка футболки Сэма.
- Он не плакал?
- Нет, но ему не нравится ходить по нему.
Вот это ее мальчик.
- У него доброе сердце. Ему не нравится причинять боль людям или животным. – Что как раз касалось темы, о которой Отэм хотела поговорить с Сэмом. - Прошлой ночью он был в шоке, когда увидел тебя. – Она встала на носочки и, пытаясь касаться Сэма как можно меньше, легко положила ладонь ему между лопаток для опоры, когда стаскивала лямку через плечо. – Это его очень расстроило.
- Знаю, но я рискую получить травму каждый раз, как выхожу на лед. – Отэм обошла вокруг, и он медленно опустил руку. – Прошлой ночью была дурацкая случайность.
Она осторожно стянула бежевую повязку у него с руки, ведя ту через локоть. Ей хотелось, чтобы Коннер на некоторое время перестал посещать хоккейные матчи, но Отэм полагала, что пока эта тема является спорной. По крайней мере, пока Сэм не вернется на лед.
- С моего места это казалось намеренным. – И взглянула на складки, обрамлявшие его рот. Она стояла так близко, что могла различить каждый волосок у него на подбородке.
- О, удар был намеренным. – Сэм со свистом втянул воздух и посмотрел ей в глаза. – А травма – дурацкая случайность. Я ударился о бортик под неудачным углом.
Отэм положила перевязь на полку, затем снова обошла Сэма. Оторвала клейкую ленту с повязки и слегка скользнула пальцами под нее.
- Дерьмо.
- Ты в порядке?
- Бывало и хуже.
Отэм сняла повязку с плеча и положила рядом с перевязью.
- Коннер поймет, что удары – это просто часть хоккея. Все будет нормально.
В чем Отэм сомневалась. Она снова сделала шаг, чтобы встать перед Сэмом.
- Он – миролюбивый мальчик.
- Он – Леклер.
Но он и из семьи Хэйвен. Где не любят жестокость. Ну, за исключением Винса.
- Коннер – любовник, а не солдат.
Сэм взялся здоровой рукой за край футболки и вытащил ее из штанов.
- Ты говоришь так, будто он должен быть либо тем, либо другим. Он – Леклер. – Сэм поднял глаза, и его губы медленно изогнулись в улыбке. – Мы талантливы в обоих вопросах.
Отэм покачала головой:
- Даже после всех этих лет меня все еще удивляет твое гигантское самомнение.
- Это не самомнение. – Он подошел ближе, чтобы она помогла ему снять футболку. – Это правда. Я просто не страдаю от ложной скромности.
Или вообще от любого вида скромности. Отэм взялась за край мягкой ткани. Она все время раздевала Коннера. Здесь нет никакой разницы. Это все делается чисто механически. Никаких проблем. Она потащила футболку вверх по животу, груди. Вот. Никаких проблем. Совсем. Ни… Мать моя женщина!
Отэм и забыла, как выпуклые мышцы и шесть кубиков пресса, и блядская дорожка выглядят вблизи. Во рту пересохло, и Отэм с трудом сглотнула.
- Можешь вытащить руку?
Он ей не нравится. Она его не ненавидит. В плане чувств она ничего не ощущает. Никакого учащения пульса, но физически… физически она чувствовала себя так, будто получила удар в живот горящим шаром желания. Что напомнило ей первый раз за долгое время, что она не только мама Коннера. Она – тридцатилетняя женщина, у которой пять лет не было секса.
Схватив Отэм за руку, Сэм прижал ее ладонь к своей груди. К теплой, твердой, обнаженной груди. Когда-то Отэм вылизывала эту грудь. Скользила ртом вверх и вниз по этому плоскому животу, как будто он был ешь-сколько-влезет столом.
- Не больно? – Когда Сэм не ответил, она подняла глаза. Вверх мимо его руки, державшей ее ладонь. Мимо мощной шеи и приоткрытых губ, к голубым глазам.
- В первый раз, когда я увидел тебя, - сказал он, – я подумал, что у тебя самые красивые волосы, что я видел в жизни.
Что? Пока она думает о его твердом животе, он думает о ее волосах?
- Ты под кайфом?
Он улыбнулся:
- Еще каким.
Сэм был отуплен обезболивающими и беспомощен из-за травмы. Мыслям Отэм не было оправдания.
- Я все еще считаю твои волосы красивыми.
Это точно за него таблетки говорят.
- Не говори сейчас ничего, что заставит тебя завтра устыдиться.
Он провел большим пальцем по ее ладони.
- С чего бы мне стыдиться?
- Потому что я тебе не нравлюсь.
- Ты мне нравишься.
Он поднял здоровую руку и провел своей большой теплой ладонью по плечу Отэм к шее. Внезапно он перестал казаться отупленным или беспомощным.
- Сэм.
- Ты хорошо пахнешь. Кексами. – Он опустил голову и прижался лбом к ее лбу. – Мне нравятся кексы.
Отэм выдавила тихий смешок и покрепче ухватилась за его футболку.
- Ты никогда не пробовал мои кексы.
- Милая, я пробовал твои кексы. – Его пальцы запутались в рыжих волосах, и он обхватил ее затылок ладонью.
Голос Отэм был немного прерывистым и напряженным, когда она сказала:
- Я не это имела в виду.
Голос Сэма, напротив, был нисколько не прерывистым.
- А я это.
- Пап?
При звуке голоса Коннера Сэм поднял голову, а Отэм отпрыгнула от него, опустив руки.
- Да, дружище? – Сэм оглядел лицо и волосы Отэм прежде чем опустил руку.
- Звонок звонит.
- Это, наверное, Хоуи. Открой ему.
- Что вы делаете? – спросил детский голосок уже из-за дверей.
- Болтаем. - Отэм обошла Сэма сзади. – И я только что помогла твоему отцу снять повязку, чтобы он мог принять душ.
- А. – Коннер перевел взгляд с одного родителя на другого. – Хорошо. – Затем повернулся на пятках своих маленьких кед и исчез.
- Кто такой Хоуи? – спросила Отэм в попытке не думать. О кубиках пресса и кексах, и сыне, который вошел и увидел… что? Его мама и папа болтают? Ага, болтают о кексах.
- Один из тренеров «Чинуков». Он собирался прийти сегодня, чтобы проверить меня и помочь с повязкой.
Она взглянула на него через плечо: футболка снова опустилась обратно, но следы от пальцев Отэм все еще виднелись на хлопке на его груди.
- Значит, ты во мне даже не нуждался?
- Конечно, нуждался. Я знал, что он придет, но не знал, когда. А от меня несет.
От него не несло. Хотя Отэм хотела бы, чтобы это было так. Хотела бы, чтобы он так сильно смердел, что она бы думала о пачках мыла вместо вылизывания его живота.
- Ну, я уверена, он знает, что делать, и может помочь тебе с футболкой лучше меня.
- Может быть, но у него нет твоих прекрасных волос. – Сэм расплылся в улыбке. – И он не пахнет кексами.
- Сэм?
Взгляд Отэм метнулся к дверям, где стояла потрясающая женщина, как будто только что сошедшая со страниц модного журнала. Отэм тут же узнала ее.
Сэм медленно повернулся:
- Вероника? Что ты здесь делаешь?
- Я пришла, как только услышала, что ты получил травму.
- Нужно было позвонить.
- Я пыталась. – Взгляд ее темно-карих глаз перемещался от Сэма к Отэм. За пару мгновений модель оценила ее и не нашла в ней никакой угрозы. Отэм скорее позабавилась, чем оскорбилась. Серьезно, ей было все равно, пока Вероника не спросила: - Вы одна из ассистенток?
Отэм почувствовала жар и холод одновременно и выдавила улыбку.
- Мне пора. Теперь у тебя достаточно помощников. – Она прошла через ванную и проскользнула мимо высокой худой женщины в дверях. Отэм и не знала, что дизайнеры шьют женские джинсы размером на маленькую девочку. – Простите.
- Отэм, - окликнул ее Сэм, но она продолжала идти, чувствуя непреодолимую потребность оказаться где угодно, только не здесь. Поэтому схватила Коннера за руку, встретив его в коридоре.
- У твоего отца есть компания, а нам надо идти.
- Можем мы заехать в «МакДональдс» по дороге домой? Я есть хочу.
- Разве ты только что не съел кекс твоего отца? – Она схватила их куртки и свою сумочку с барного стула на кухне.
- Да, но в «Хэппи Мил» сегодня динозавры.
- У тебя есть динозавры. – Отэм чувствовала, как горят ее щеки. Она злилась. А ведь злиться не из-за чего. Да еще и чувствовала себя смущенной.
- Подожди. – Сэм поймал их у дверей и схватил здоровой рукой. – Обними меня на прощание, - сказал он Коннеру. Осторожно прижал сына к себе, потом посмотрел на Отэм. – Почему ты так зла?
- Я не зла.
- Ты убегаешь отсюда так, будто зла.
Отэм надела пиджак.
- Я просто не оценила то, что одна из твоих подружек по ошибке приняла меня за одну из твоих подружек.
- Натали – не моя подружка. – Он понизил голос. – И Вероника тоже. Она просто…
- Сэм, мне все равно, - перебила Отэм и вытянула руку, чтобы остановить его.
- А выглядишь так, будто не все равно.
- Нет, все равно. Это твой дом. Ты совершенно точно можешь принимать здесь любую женщину, которая тебе нравится. Так же как и я могу принимать в своем доме всех, кто нравится мне. – Отэм повесила свою недорогую сумочку на плечо. – Мне просто не нравится, когда меня по ошибке принимают за одну из твоих женщин. Мне нравится думать, что я выгляжу умнее. Что я на самом деле умнее.
И она действительно умнее.
Ну, если не считать того момента несколько минут назад, когда она стояла в его ванной, трогая его грудные мышцы, думая о кубиках его пресса и разговаривая о ее кексах. Ведясь на его чепуху. По своему собственному болезненному опыту Отэм знала, что ничего хорошего не выйдет, если она поведется на или за чепухой Сэма Леклера.
ГЛАВА 11