Сегодня
***********************************************************************************************
Направленность: Слэш
Автор: MariaAkaMaka (https://ficbook.net/authors/711134)
Беты (редакторы): Oletta
Фэндом: EXO - K/M
Персонажи: Минсок/Бэкхён
Рейтинг: R
Жанры: Hurt/comfort, AU, Songfic
Размер: Мини, 5 страниц
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
Минсок хочет верить, что все у них будет хорошо. Просто не всегда получается.
Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика
Примечания автора:
Работа написана на Russian Song Fest для групп EXO-L FEST GROUP (https://vk.com/club80220381) и K-POP fanfiction | Обзоры (https://vk.com/popeshnik)
Fleur – Сегодня. Под эту песню получилось то, что получилось. Я не знаю, почему все так вывернулось, но они сами того захотели.
- А что дальше? – спрашивает Бэкхён, отпинывая в сторону смятую пачку сигарет. Он больше не смеется. И не курит. В миндалевидных внимательных глазах отражается самый каверзный вопрос из всех возможных, и Минсок вовсе не уверен, что может дать внятный ответ, не солгав и не разрушив все. То самое хрупкое и колеблющееся от мимолетного сквозняка все, что происходит между ними последние несколько месяцев. Как еще назвать это безумие Минсок не знает. И не уверен, что хочет, потому что такие громкие слова он произносить зарекся. Жизнь научила. Научила, но продолжает оглушительно стучать по его голове, как по барабанам, случайными словами и взглядами, на которые так щедр неприлично притихший сейчас Бэкхен.
За окном тем временем занимается рассвет. Небо начинает светлеть, и в мутном загаженном мухами окне уже видно, как шелестят в парке деревья и выползают на улицу собачники, чья плата за привязанность так же велика, как та, что не устает платить Минсок. Только вот собаки не задают лишних вопросов и не вынимают душу из груди, когда им просто хочется кое-что «попробовать», наплевав на причины и следствия.
У Минсока вообще-то сегодня работа, тренировка и ужин с мамой. Он не брился и не мылся несколько дней и выглядит, как очень запущенный холостяк, но встать и выставить засидевшегося, если можно так назвать двухдневное присутствие в его квартире, Бэкхёна на улицу не позволяет совесть. И все так же прожигающие щенячьи глаза.
Минсок устало проводит рукой по волосам, пятерней зачесывая слипшиеся длинноватые пряди назад. Игры затянулись, и пришла пора что-то решать. Но кому это надо - брать на себя ответственность за других? Минсоку вот тоже нет. Он эгоист и привык думать лишь о себе. До недавнего времени.
Диван прогибается от дополнительной тяжести. Бэкхен оказывается слишком близко, заглядывая ему в лицо и требуя немедленного ответа изгибом упрямо поджатых губ. Под глазами залегли глубокие тени, а кожа больше не выглядит сияющей и мягкой. Но потрогать все равно хочется, и Минсок поддается минутному порыву, прикасаясь кончиками пахнущих курицей и куревом пальцев к раскрасневшейся начинающей колоться щеке. Бэкхен замирает, испуганно вскидывая брови. Словно это не он сейчас двусмысленно нависает над своей жертвой. Словно не он все начал. Словно это он - жертва и заложник ситуации. Вот так всегда. Минсок вздыхает, продолжая поглаживать чужую щеку, и опускает вторую руку Бэкхену на талию. Три бутылки выпитого с вечера соджу еще не выветрились. Минсок думает, что имеет полное право позволить себе немного вольности. Это его дом и все такое. Но когда он встречается с повлажневшими глазами Бэкхена, становится не до шуток. Младшего уже начинает потряхивать. Узкие плечи трясутся, и пальцы, которыми он держится за его плечи, сжимают плоть до боли. Только истерики и не хватало. Для удачного завершения вечера.
Минсок убирает свои руки и отталкивает Бэкхена, поднимаясь. Ему срочно нужно в душ. Потом выкурить пару сигарет, предварительно оторвав фильтр, чтобы было как можно гаже. А после, когда младший успокоится и перестанет вытирать слезы о синтепоновую подушку, они смогут поговорить.
Вода бьет по лицу, и это приятно - смыть с себя грязь. Если бы не только с тела. Минсок чувствует, как в голове постепенно проясняется. Тюбик выплевывает на руку слишком много геля для душа и по пальцам, которыми он пять минут назад трогал Бэкхена, лениво стекает бледно-голубая жидкость. Такая же голубая и вязкая как его будущее, если он не сумеет выбраться из этого болота. А как? Когда там Бэкхен ждет его и размазывает по помятому, но все еще хорошенькому личику отчаяние. Друзья? Не смешите. Никогда они ими не были, и уже не будут. Даже если Минсок решится и вытолкает мистера «только попробуем» за дверь. Пошло оно все.
Минсок безразлично размазывает гель по телу и яростно трется мочалкой, до куда достают руки. Наконец-то одеревеневшие мышцы разогрелись, и он больше не чувствует себя развалиной. Он почти склеил себя из кусочков-воспоминаний, пока думал, как, собственно, до жизни такой докатился. Мысли ни чем не помогли, только понять, что ничего, кроме Бэкхена в них уже давно нет. Будто шумный прилипчивый парень слизнул остреньким язычком все остальное прямо с его открытого мозга. И именно поэтому этот орган вдруг стал таким бесполезным.
Он находит Бэкхена на диване все в той же позе – с коленями прижатыми к груди и опущенной головой. Не похоже, что он плачет, и Минсок решает пока отказаться от сигарет. До первой вспышки гнева, если таковая будет. Как ни странно, жалости к парню в нем ни на грамм. Бэкхена не хочется жалеть. Таких, как он, жалость только оскорбляет. На самом деле младший куда сильнее его самого, об этом свидетельствует хотя бы сумка, набитая вещами, так и оставшаяся стоять в прихожей. Не говоря уже о решимости расставить все точки над нужными буквами алфавита. Только сколько их, этих точек. По подсчетам - слишком много. Для Минсока.
- Бэкхен? Ты здесь? – От волос парня пахнет не лучшим образом, но только вышедший из душа и посвежевший Минсок даже не морщится, мягко поглаживая младшего по голове. Это ведь Бэкхен. Он хорош в любом виде.
- Хочешь сказать, я не в себе? – Голос недовольный, но хотя бы не срывается. Минсок испытывает благодарность уже за это.
- Поговорим?
- Уверен, что на этот раз ответишь? – Бэкхен недоверчиво косится из-под челки. Что ж. Минсок заслужил подобную пощечину. И готов подставить другую щеку.
- Может, сначала сходишь в ванную? Выглядишь ужасно. – Глупая, но все же попытка оттянуть неизбежное.
- Ну уж нет, - фыркает Бэкхен, пихнув его ногой, и сползает на пол, усаживаясь рядом и касаясь плеча во влажной футболке своим. – Пока я буду плескаться, ты свалишь куда-нибудь на луну.
- Плохого же ты обо мне мнения.
- А кто виноват? – разводит руками младший. Челка падает ему на глаза, и на Минсока он больше не смотрит. А это уже больно.
Почти светло. Бардак в комнате обрастает тенями, но становится все более различимым. И тем более от взгляда не может укрыться, как Бэкхен нервно ковыряет свои ногти, портя идеальный маникюр.
- Давай не будем гнать коней? – осторожно говорит Минсок и замирает, дожидаясь реакции на свои трусливые слова.
- Что ты имеешь в виду? Мне забрать вещи и уйти? Прямо сейчас? – Бэкхен отстраняется и, наконец, поднимает голову.
- Нет. Не горячись, - Минсок вздыхает, не зная, как объяснить, чтобы младший понял. Он сдался. Безоговорочно. И готов на любые условия, но так, как сделал Бэкхен, делать просто нельзя. У них проблемы. Теперь уже совместные. – Я тебя не выгоняю. Я с тобой прямо здесь и сейчас. Но мы не можем так.
- Почему? Скажи мне почему? Я ведь, я ведь тебя…
Минсок не дает ему договорить, затыкая рот рукой.
- Молчи. Когда все началось по-настоящему? Полгода назад? Месяц? Позавчерашним вечером? Я хочу быть с тобой. Черт возьми, без тебя я просто не могу, - во рту резко пересыхает, но он продолжает: - Только ведь ты сбежал. Не поговорил. Ничего не объяснил. Как я буду смотреть ей в глаза? А твоему ребенку? А как ты смотреть им в глаза будешь? Нас с тобой никто не поймет. И мой телефон пока еще не обрывается только потому, что никто еще не догадался. Но скрываться вечно мы не сможем, да и не в моем это характере. Ты готов? Подумай еще раз хорошенько, ты готов к этому? К косым взглядам, к осуждению, к презрению? Готов к тому, что нас могут уволить к чертям, и даже корочка из армии не поможет найти работу? Город маленький. А твоя жена – мой начальник. Ты готов, Бэкки? Скажи мне, ты готов?
Губы Бэкхена под его рукой ощутимо дрожат. По застывшему лицу видно, что младший и не задумывался о перспективах. Сбит с толку. Сбит с мысли. Сбит реальностью. Минсок убирает ладонь и сползает по полу ниже, откидывая голову на сидение дивана. В глазах щиплет. Он мужик и не плачет. Но настоящие мужики и не зажимаются по подсобкам с другими мужиками. Тем более глубоко женатыми и имеющими двухлетнего ребенка. Мальчика. Чудесного, с большими наивными глазами. Минсока чуть не стошнило, потому что за сорок минут до знаменательной встречи он целовался с его незадачливым папашей в туалете, и это вовсе не было похоже на робкие поцелуи школьников. Минсок влип по-взрослому. Впервые в жизни. И дело вовсе не в том, что Бэкхен мужик и в его штанах покоится член, а в том, что их связывают обязательства, которые придется нарушить, как бы при этом горько не было и чем бы не пришлось пожертвовать.
- Я в душ, - шепчет Бэкхен, покачиваясь на нетвердых ногах.
- Сбегаешь на луну?
Парень не отвечает, и Минсок уже жалеет, что не мог сдержаться. Все же надо было помягче. Хотя с ним вот никто не церемонится.
Пока младший плещется в ванной, Минсок собирает пустые бутылки, которых за два дня скопилось предостаточно, и коробки из-под курочки с лапшой, чуть тронутые плесенью. Во что превратилась его жизнь из-за этого парня?
Бэкхен подкрадывается неслышно, на кончиках пальцев, обнимая со спины и пробираясь под футболку ледяными ладонями. Минсок не сразу понимает, что на младшем совсем нет одежды.
- Ты с ума сошел? Под холодной водой стоял? – Бэкхен согласно машет головой и тянется обниматься. Минсок разворачивается и покорно обнимает. Тело под его руками худое, холодное и покрытое мурашками. И пахнет все тем же голубым гелем для душа, не имеющим названия.
- Пойдем спать? – тихо предлагает Бэкхен и прячет лицо у Минсока на плече, не решаясь взглянуть. Очевидно, продолжать разговор он больше не хочет. Это может говорить о многом и не говорить ровным счетом ничего, так что Минсок пытается подавить болезненный укол в груди. Нет нужды паниковать. Им все еще нужно время. Чтобы разбиться или стать счастливыми.
- Все будет хорошо, - говорит ему Минсок, и верит, почти верит в это сам.
Ни разу не разобранная за эти дни постель встречает их спины с жалобным скрипом. Первый луч солнца слепит глаза, но задвинуть шторы никто не подумал. Да и плевать на них.
Бэкхен первым поворачивается к Минсоку и целует. Его губы такие же ледяные, как и руки, но Минсок с жаром отзывается на прикосновения, перехватывая инициативу и вдавливая младшего в кровать. Бэкхена хочется всегда. И уже неважно, кто кого соблазнил и почему другой поддался. Неважно, что будет дальше, и какое решение каждый из них примет. Единственное, что волнует Минсока сейчас – короткие выдохи Бэкхена, еле слышные стоны и поджатые пальчики на стройных широко разведенных в стороны ногах.
Минсок нежен, но властен и настойчив, Бэкхену не удается увернуться и соскользнуть в более удобную позу, не такую открытую, что прячь глаза - не прячь, а видно каждую эмоцию и то, как сильно он желает быть с Минсоком и чувствовать Минсока глубоко в себе. Не только в прямом смысле. И не только в метафорическом. Каждый новый поцелуй обжигает, оставляет невидимые шрамы принадлежности, проникает под кожу. Бэкхену нравится быть помеченным, нравится надавливать пальцами на набухающие следы губ, нравится оставлять на чужом теле свои. Это больно. Но боль сладкая, терпкая, волнующая. Такая им подходит больше.
Минсок толкается сильнее, придерживая его под коленом, и им обоим не нужно больше ничего. Не нужно думать или беспокоиться о завтрашнем дне, который может еще и не наступит, оставив их в прекрасном сегодня. Бэкхен стонет, оставляя царапины на крепкой спине, и широко распахивает глаза, когда Минсок входит особенно резко, выбивая из его груди весь воздух. Им горячо и слишком хорошо вместе. Слишком, чтобы это разгорающееся утро оказалось настоящим.
Следом за Бэкхеном Минсок вздрагивает всем телом и опустошенно валится на постель, уставший, но абсолютно, безоговорочно, счастливый. Он притягивает младшего к себе, утыкаясь носом во влажные волосы, и старается не смотреть на часы, которые непременно сообщат, что пора собираться.
Бэкхен ворочается, ложась поудобнее, и робко просит:
- Останься.
Минсок закрывает глаза, проклиная слабохарактерность, благодаря которой Бэкхен так легко утягивает его за собой. Но если чувства к младшему - это болото, он готов тонуть и дальше. С полной ответственностью или без нее.
- Хорошо, - отзывается он. – Спи, все будет хорошо.
И верит. Он на самом деле верит в это.