Пятница, 9 июля 1999 г., 1:10. Зал Ихван, Аламут, Восточная Турция.




Восемь убийц обошли Фатиму аль-Факади в тишине. Они внимательно наблюдали за ней, проверяя у нее наличие холодного оружия.

Фатима так же наблюдала и за ними. Она не нуждалась в проверке наличия джамбии в своей правой руке. Тонкий клинок со слегка искривленным концом был для нее знаком также, как и миндалевидные глаза, смотрящие на нее из зеркала. Сколько ночей она носила его на поясе? Сколько душ он унес за собой по славу Хакима?

Медленно кружив в центре нападавших, она поняла, что они еще не научились полностью скрывать свои намерения в бою, которые хоть и были не заметны для большинства, но указывали Фатиме, какой из убийц нанесет удар первым.

Фатима знала их имена, но это знание отложилось в той части сознания, которое в данный момент вышло из-под контроля, и управлялось навыками, которые практиковались и использовались на протяжении сотен веков и стали не более чес инстинктами.

На данный момент ассасины расположились по кругу в различных позициях, совершая осторожные движения. Обернувшись, Фатима подметила множество деталей и расставила убийц по очередности: при оманце был меч длиной три с половиной фута; ирландец, единственный в группе белый, обладал боевым молотом. Оставшиеся носили более скромные клинки с различными узорами, хотя алжирцы с египтянами порвали с традицией выбора оружия предков.

Тамильский тигр держал свою пиха-кетту на дюйм или два ниже, чем было нужно. Позиция курдского сепаратиста была немного иной – его плечи были скованными, а не расслабленными и свободными.

Восьмерка убийц кружась, почти незаметно приблизилась.

Без предупреждения Фатима бросилась с кинжалом в правую сторону. Пока ассасины успели отреагировать на ее выпад, она успела сломать колено оманцу. Его меч упал на каменный пол, а сам он рухнул. Его нога согнулась под неестественным углом.

До того, как он успел издать первый стон он уже умер, Фатима отпрыгнула от траектории удара, нацеленного в её спину – она ожидала, что это произойдет, единственным вопросом было, от кого?

Русская. Бывший агент КГБ, единственная присутствующая женщина. В тот же момент Фатима рванула ее запястье, обвив руку русской так, что ее собственный кинжал нанес ей удар в спину, сместив ее по траектории удара боевого молота.

Атака ирландца пришлась русской по виску. Резкий треск эхом отразился от каменных стен Зала Братства. Когда тело агента КГБ рухнуло, Фатима ухватила за предплечье нового нападающего, вонзив свой кинжал в его жизненно важные органы. К ее счастью, разоружив его, она нырнула в открывшуюся брешь в круге и повернулась лицом к стене. Проявив милосердие, она подождала пока оставшиеся пятеро убийц снова примут боевую позицию.

Но эта пауза не являлась актом доброй воли. Все ассасины были ее учениками. Если бы хотя бы половина из них была уничтожена за тридцать секунд, она была бы по крайней мере разочарована. Если она победит их в столь короткий срок, Фатима не сможет наблюдать за их реакцией на безвыходную ситуацию. Так что она ждала и наблюдала. Босые ноги тихо двигались по прохладному камню Аламута.

Пятеро выживших убийц осторожно прикрыли брешь. Хоть и прежде Фатима никогда не сражалась с этой группировкой билади (ар. воинов), в первые же несколько секунд боя она ознакомилась с движениями своих противников и оценила угрозу, которую, хоть и недостаточно, но представлял каждый из них. После того как боевой молот и оманский меч вышли из рядов, а число воинов теперь стало пять к одному, шансы Фатимы изменились в ее пользу.

Не так давно эти билади были одними из самых лучших смертоносных смертных, но среди детей Хакима они были младенцами. За каждый их год, прошедший с их обращения, она постигала свое мастерство в течении столетий. Несмотря на то, что они были совершенными убийцами, они все еще осваивали тонкости обретенного могущества в каждом своем мускуле.

Фатима знала, что есть те, кто никогда не восстановит интуитивный контроль за своим телом после Становления, а некоторые из них и в жизни не смогли достигнуть того баланса тела и характера, который в жизни сделал их такими смертоносными. Но эта группа показывала перспективы.

Единственной мебелью в залах Ихвана были факелы в настенных кронштейнах и пламя от них отбрасывало танцующие тени на глубоко коричневые и гладкие оливковые лица убийц. Со временем их кожа потемнеет и будет больше похожа на кожу Фатимы, а в лоне Аламута они отыщут единство, лишенное недостойных.

Когда они приблизились к ней, Фатима потратила несколько секунд для того, чтобы взглянуть в их лица. Среди них не было достаточно сильной крови, которая бы могла сломить ее волю. Пять ястребов – одиноких, сосредоточенных, непостижимых и хищных – они считали ее своей добычей. Из пяти только в глазах Курда читалось волнение. Фатима отметила, что возможно ему придется снова вернуться к тренировкам билади, но передышка кончилась, и времени размышлять больше не было.

Йемен закрылся резкой атакой. Его джамбия не смогла пролить кровь, но и удар был предназначен не для этого. Он продолжил свои атаки. Они носили оборонительный характер, и были призваны отводить любые атаки, которые могла предпринять Фатима. Поскольку он лавировал в ее сторону, надеясь заставить ее повернуться лицом к нему, подставляя спину другим. Внезапно Фатима высоко подняла правую руку. Йемен резко нанес удар навстречу, но джамбия Фатимы снова оказалась в ее левой руке. Она ударила сверху, разорвав его живот, а затем безупречно вернула оружие в правую руку для того, чтобы отразить атаку курда с тыла.

Она намеревалась лишь заставить курда отступить и отвести в сторону его атаки, а затем снова начать атаку на тигра. Но курд не увернулся. Он не стал делать вид, что избежал ее удара. Вместо этого, он бросился на ее лезвие. Фатима вонзила оружие глубоко в его кишку. Между его силой его атаки и ее ударом, рукоять и кулак вонзились в его живот и в этот момент, за долю секунды до того, как он упал на спину, опустошенный на пол, ханджар курда порезал предплечье Фатимы. Она почувствовала яд, она знала, что это было.

Джин-джин.

Кожа ее раненого предплечья вздулась и лопнула. Огонь пронзил ее кости до кончиков пальцев. Уже начались мышечные спазмы. Инстинкт взял на себя управление. Не было времени задуматься о том, как могло произойти это невозможное предательство, как возникла эта ситуация. Фатима перенесла оружие обратно на левую руку за доли секунды до того, как судороги сделали ее правую бесполезной. Она попыталась сжать правую руку в кулак, но даже не пошевелила пальцем. Огонь распространялся по ее руке.

Фатима долгое время изучала искусство ядов убийц, как современные, так и древние. Джин-джин был одним из старейших, одним из самых малоизвестных, одним из самых могущественных. Немногие вещества, не много ядов оставались смертельными, когда подвергались воздействию крови Хакима; немногие могут оказаться смертельными для одного из его детей. Джин-джин был одним из тех немногих, и теперь он тек в венах Фатимы.

Широкий удар удержал ее трех оставшихся противников в страхе в этот момент. В такой тренировке не было капитуляции, только победа или поражение. Поражения для учителя было практически неслыханно, но Фатима столкнулась с чем-то худшим, чем стыд.

Кровь прилила к горящей руке. Более слабый яд она смогла бы испарить за мгновение, потому что она могла превратить свою собственную кровь в мощный токсин, но Джин-Джин сопротивлялся ее атакам. Со временем и полном сосредоточении она сможет очистить яд из своего тела, но в настоящее время она не могла позволить себе ни того, ни другого.

Если она не уничтожит своих оставшихся учеников и быстро, джин будет продолжать распространяться по ее телу, нанося вред ее мышцам. И если она потеряет сознание - несомненно, если бы она была парализована перед атакой своих учеников - яд уничтожил бы ее внутренности, пока не осталось ничего, чтобы исцелило даже кровь Хакима.

Теперь три ассасина казались Фатиме скорее стервятниками, чем ястребами; но она спрашивала себя, будет ли иметь значение для пустынного зайца, когда благородный ястреб или оппортунистический стервятник сожрет его тушу? Она смотрела на троих, пристально смотрела в их лица ища малейший признак сопричастности. Заговор среди билади? Им не хватало для этого как повода, так и способностей, не говоря уже о доступе к джину. Это желание старейшины…

Но правды придется подождать до последнего момента, если она выживет.

Алжирец справа от нее видел удобную возможность для атаки в руке, которая бесполезно висела на стороне Фатимы. Он налетел, но недостаточно быстро. Левой рукой Фатима отклонила его широкое лезвие его дха и почти одновременно ударила его по лбу в лицо. Вращающийся удар сломал его шею и оставил двух противников.

Так думала Фатима, пока она не заметила движение со стороны сбитого, коварного курда, курда, который должен был быть убит. Он поднимался на ноги, но задача усложнялась из-за внутренностей под ногами.

Фатима была удивлена, но не отвлеклась, как египетский убийца. Его рассеянность стоила ему жизни. Два быстрых удара клинком Фатимы, и дважды покалеченный, он лежал, корчась на полу в агонии.

Теперь Фатима направила удар на Тигра, от которого он легко ушел; но его уловка позволила ей вернуть внимание к курду. Он все еще держал свой отравленный клинок, и возбуждение, которое Фатима заметила в его глазах, сменилось безумием. Он наткнулся на нее снова.

Рука Фатимы пульсировала от руки к плечу. Ее кровь боролась с ядом и замедлила его распространение, но, не обращая на нее должного внимания, джин съел мускулы и нервы. Вскоре кости в ее руке стали ломкими и трескались под собственным весом.

Курд, в глазах которого была ненависть и безумие, теперь лежал на ней. Фатима пошевелилась, для нее это было затруднительно, мертвый груз ее руки мешал ее маневру, но она достаточно компенсировала это. Размах рукой заставил отступить Джамбию к Ханджару, и оружие курда упало на пол. Фатима ударила сверху, и ее клинок разрезал его горло и нижнюю часть подбородка.

Безумный курд, оставляя за собой кишки, все еще прижимал ее, несмотря на раны, которые должны были остановить любое дитя Хакима или Кхайин. Что это было за существо? Фатима не чувствовала в нем старшей крови, но в нем была сила, дикость в его безумных глазах, насилие, столь старое, как сама земля.

Тигр тоже закрывался, пытаясь сделать то, что оказалось за пределами возможностей его товарищей: нанести сокрушительный удар по их учителю. Был ли он союзником или серьезным учеником? В любом случае...

Одним плавным движением Фатима повернулась и швырнула джамбию в Шри-Ланку. Оружие не было сбалансировано для метания, но сотни лет практики доказали свою ценность. Клинок прорезал гортань и пищевод в считанные секунды. Тигр упал на колени, будто его ноги были отсечены из-под него, а затем упал на пол.

Не колеблясь, Фатима развернулась и ударила. Ее нога откинула голову курда в сторону. Треск его челюсти почти скрыл стук зубов по каменному полу. Он упал на одно колено, но не был поражен. Его рука последовала в сторону отравленного ханджара, лежавшего неподалеку.

Фатима выхватила факел из кронштейна и ударила пылающей дубиной курда по голове, затем снова по лицу. Он упал лицом к полу. Фатима была на нем в одно мгновение. Она раздавила его ладонь пяткой и швырнула к нему факел. Затем она прижала головешку к его шее, позволяя пламени поработать над его волосами и мёртвой плотью. Он дернулся и закричал, но хватка Фатимы, даже одной рукой, была крепкой.

Огонь жадно лизал кожу и сухожилия, которые должны были превратиться в пыль за много лет до этого. Через несколько секунд Фатиме пришлось отскочить назад; она была не менее восприимчива к разрушительному воздействию пламени, чем курд. Курд каким-то образом поднялся на ноги и снова бросился на нее, словно огненный джинн.

Фатима снова взмахнула факелом. Пламя ударило его прямо по его обжигающему лицу, и голова закрутились от огня и ударов. Сила ее удара сдерживала его передвижение, и он долго стоял, словно уставившись в потолок позади него. Затем он рухнул, и пламя полностью поглотило его.

Фатима рухнула на пол, опущенная под тяжестью мертвой руки. Она была окружена дымом и стонами тех ее разоруженных учеников, которые оставались в сознании. Она едва чувствовала, как ее лицо разбилось о камень. Она была потеряна внутри себя, неся полную силу своей крови, крови Хакима, против яда в своей руке. Она продолжала ожидать очередного лезвия в горле. Где был сообщник курда? Это был бы его шанс, поскольку она боролась с ядом. У нее не было надежды защитить себя. Но ни один заговорщик не вышел вперед, чтобы получить свой приз. В ее руке только горел огонь.

Джин-джин. Ессенцию джин-корня варят с серой в козьем пузыре. Медленно кровь Хакима протолкнула захватчика вниз по ее руке, разбив токсин, разорвала его на части. Ледяное онемение заменило жгучую боль. Мысли Фатимы были беспорядочными. Действительно ли предательство произошло в залах Аламута, в Чертогах Ихвана? Ее сопротивление продолжалось достаточно долго, чтобы увидеть, как яд уничтожен, и затем торпор окутал её.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-08-08 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: