Нулевой Шаг 6
_______________________________________________________________
Мы посвятили три предыдущие главы глубокому исследованию природы нашей проблемы как анорексиков и булимиков. Мы увидели, что наша основная проблема заключалась в крайне нездоровом отношении к жизни на ранних её этапах, и что наш опасный альянс с анорексией и булимией давал нам ложное лекарство от боли, порождаемой таким способом мышления. Мы увидели, как наша разрушительная болезнь проникала своими когтями в наши умы, приводя их к анархии, а нас – к самоуничтожению. Мы увидели, как эта болезнь действовала через навязчивую идею, заставляющую нас ограничивать нашу пищу или объедаться и чистить, вместе с физической аллергией, которая гарантировала, что мы не сможем прекратить ограничивать еду или объедаться и чистить, если однажды начали это делать. Мы увидели, как наше патологическое поведение, в конечном счете, перестало работать на нас, и как мы в один прекрасный день пришли к такому состоянию, когда не могли больше ни продолжать, ни прекратить делать это. [1] Анонимные Алкоголики назвали этот процесс опущения на самый низкий уровень «стартовой позицией», и это правда, потому что это день, когда мы либо прыгаем с тридцатиэтажного здания, либо совершаем прыжок в выздоровление.
СНАЧАЛА ТРЕЗВОСТЬ
Когда мы достигли дна и присоединились к нашему Содружеству, мы поняли, что процесс, требуемый для выздоровления, был простым, хотя и нелегким. Нашим главным приоритетом должна была стать физическая трезвость. Другими словами, мы должны были отпустить верхушку нашего айсберга до того, как мы сможем иметь дело с его подводной частью. Должно быть совершенно очевидно, что ни одна алкоголичка никогда не сможет выздороветь от алкоголизма, если она продолжает пить, ни одна кокаиновая наркоманка, если она продолжает курить крэк, ни одна героиновая наркоманка, если она продолжает колоться. Эти факты настолько очевидны, что, кажется, глупо даже упоминать о них.
|
|
Попытки избежать трезвости
Но когда дело доходит до пищевых расстройств, сколькие из нас интуитивно осознавали, что мы должны прекратить совершать безумные вещи в отношении еды, прежде чем мы сможем выздороветь от анорексии и булимии? По факту, практически никто из нас, и в этом часто нам невольно содействовали те люди, к которым мы обращались за помощью. Большинство из нас консультировались с психиатрами, психологами, консультантами, семейными терапевтами, духовными наставниками, надеясь, что их техники позволят нам отыскать причины нашего поведения. Мы страстно верили, что если бы только мы могли достаточно хорошо проработать проблемы, связанные со страхом покинутости в нашем детстве, или могли прожить боль от сексуального насилия достаточно полно, или могли проработать отношения созависимости с нашими матерями более тщательно, или могли проанализировать наши дисфункциональные семьи достаточно разумно, тогда непременно у нас не возникло бы необходимости ограничивать себя в еде или объедаться и чистить. Как мы цеплялись за эту идею! Когда в попытках отыскать волшебный ключ мы терпели неудачу, занимаясь в течение года терапией «первичного крика» с одним экспертом, мы отправлялись на два года работы с внутренним ребенком к другому.
|
|
Многие из нас пошли в поисках понимания на шаг дальше. Мы перестали фокусироваться на других людях и признали, что наша проблема лежит внутри нас, в нашей искривленной модели мышления, и затем искали специалистов, которые могли помочь нам изменить её. Если бы только мы могли исправить нашу низкую самооценку и расширили свои возможности, или перестали беспокоиться о том, что думают о нас другие люди, или положили конец этому отвратительному чувству, что мы должны заботиться о других людях, или перестали видеть во всем негатив, тогда, несомненно, мы могли бы покончить с анорексией и булимией. Итак, мы посвятили три года когнитивной терапии, с последующим шестимесячным распеванием позитивных аффирмаций, с последующим четырехгодичным лечением у психоаналитика. После того, как мы исчерпали все возможные способы измениться, все еще живя на сырой моркови, пробегая по десять миль, или объедаясь и чистясь пять раз в день, мы сдались, будучи сейчас совершенно убежденными, что мы были безнадежно дефектны и неисправны.
Важность понимания
Мы не пытаемся сказать, что эти хорошие специалисты и их лечебные методы не представляли ценности. Это вовсе не так. В конце концов практика показала, что исследование корней и понимание истоков нашей болезни, являются важными составляющими процесса нашего полного исцеления, и многие из нас безмерно благодарны тем женщинам и мужчинам, которые так терпеливо и сочувственно вели нас сквозь процесс прихода к этому пониманию. Мы в неоплатном долгу перед ними, и сегодня мы отдаем себе отчет в том, насколько слепо и злобно мы спорили с некоторыми из них. Ключевым пунктом здесь является то, что понимание того, как мы пришли к приобретению анорексии или булимии, никогда не даст нам силу освободиться от нее. [2]Отрезвление должно предшествовать нашей внутренней работе по выздоровлению, а не следовать после нее.
|
|
Страх отпустить
Это настолько жизненно важный принцип, что мы рискнем еще раз остановиться на нем. Некоторые из нас всегда знали в глубине души, что мы должны были прекратить ограничивать себя в еде или объедаться и чистить, чтобы выздороветь. Поэтому мы так долго тянули с тем, чтобы признать нашу проблему и обратиться за профессиональной помощью. Отказаться от наших нездоровых пищевых практик для нас равнялось стать толстыми, и наш страх перед этим удерживал нас. Таким образом, когда мы находили специалистов, которые будут лечить нас, не требуя, чтобы мы сначала протрезвели, мы были в восторге. Мы делала все что угодно, чтобы отложить тот ужасный день, когда кто-то заставит нас прекратить делать то, что мы хотим делать – или, точнее, вынуждены делать – с едой и спортом.
ДОСТИГАЯ ДНА
Сначала избегание…
Некоторые из нас должны были достичь дна, прежде чем потянуться за какой-либо помощью. Гораздо больше людей использовали видимость получения терапии как еще одну тактику избегания падения на дно. Другими словами, мы могли говорить себе и другим, что, посещая докторов, мы действительно делали все, что могли, чтобы прийти к переменам, в то время как в реальности мы не были готовы отпустить ни один из аспектов нашего ненормального поведения в отношении питания, чисток или физических упражнений. Мы использовали наших терапевтов как подкрепление своего отрицания и впоследствии мы должны были принести им свои извинения за это.
…Затем готовность
«Достигнуть дна» - это жизненно важный принцип, истинный смысл которого подвергался широкому обсуждению. Мы не будем вникать в эти разногласия, так как на практике для всех нас это означало только одно. Это было просто достижение той точки в мучительном прогрессировании нашей болезни, когда мы честно говорили себе и другим, «я не могу больше делать это, и я готова пойти на все, чтобы прекратить ». [3] Мы находились в таком абсолютном душевном и физическом страдании, что были готовы заплатить любую цену, потратить столько времени, сколько нужно, бросить работу, оставить мужа и детей, покинуть дом и сообщество, и приложить все силы, чтобы вырваться из тюрьмы нашей беспощадной одержимости. Мы даже были готовы набрать вес, если того требовал процесс выздоровления.
Некоторые так и не совершают этого
Некоторым из нас потребовалось, в самом деле, чрезмерно долгое время, чтобы прийти к точке капитуляции. Другие прибыли туда в течение первого года, с того момента, как стали анорексиками или булимиками. Мы знали также тех, для кого смерть стала их дном. Они скорее были готовы умереть, нежели покончить с анорексией и булимией. Или, возможно, они умерли с тем, чтобы перестать делать это.