Владимир Михайлович Манахов
Лепестки
https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=2771595
«Владимир Манахов. Лепестки»: Нордмедиздат; Санкт‑Петербург; 2011
ISBN 978‑5‑98306‑111‑8
Аннотация
Петербургский поэт Владимир Михайлович Манахов родился в 1945 году, в поселке Добрятино, Гусь‑Хрустального района Владимирской области. В Ленинград он попал после окончания техникума, по распределению на Кировский завод.
Стихи Владимир Михайлович Манахов начал писать с 1992 года, с того момента когда он впервые приехал отдохнуть и подлечиться в маленькую деревеньку Чисть Новгородской области, на родину его жены Галины Петровны.
Эта тишина, белые ночи, весенний аромат черемухи и соловьиные трели, звездное осеннее небо, крик журавлей и щебет ласточек над окном создали особое настроение, способствующее написанию лиричных, задушевных стихов.
Стихи Владимира Михайловича написаны от чистого сердца и своей искренностью и проникновенной добротой не могут оставить равнодушным читателя. Множество строк посвящены городу‑герою Ленинграду, Петербургу, в котором живет автор, городу, за свободу которого его отец заплатил кровью во время блокады. До сего дня, с благодарностью и любовью, вспоминает Владимир Михайлович своих отца и мать, научивших его видеть и ценить жизнь, в лучших ее проявлениях.
Владимир Манахов
Лепестки
Стихи
* * *
Отгремели последние войны,
И солдаты ушли на покой.
Дремлет смелый космический воин,
Крепко спит на кроватке ковбой.
Спят все рейнджеры, гангстеры, копы,
Спят пилоты космических трасс.
Наблюдают с Земли телескопы
Добрых зорких мамулиных глаз.
Мы все дальше летим во Вселенной,
Пролетели Венеру и Марс.
Но все ближе, скажу откровенно,
Мне мой пятый тусующий класс.
Здесь друзья мои, крепкие парни,
А девчонки все – просто отпад.
Мы войдем с ними в крепости Гарни,
И никто не отступит назад.
Мы пройдем зоны все поражения,
Нас отвага, как сталкер, зовет.
Поскорей бы закончит ученье
И вести космолет свой вперед.
* * *
Она была студентка из иняза,
А он – простой заочник с МГУ,
И встретились‑то с ней всего два раза,
Она сказала: «Больше не могу».
Она его спросила: «Ду ю спик инглиш?».
Он бодренько так ей ответил: «Ес».
Она спросила: «Ты витрину видишь?
Какой там ослепительный прогресс!»
Там платьеце висело от Кардена,
А от Како висело неглиже,
А на изящной шейке манекена
Колье висело прям от Фаберже.
Он стоимость вещичек тех прикинул,
Недаром же учился на физ‑мат,
Он взглядом ту инязочку окинул,
И в голове рождался только мат.
Он ей ответил очень деликатно,
Что платье маловато ей, не в цвет.
«Ты в ниглиже и в этом мне приятна!
Ведь главное, на что есть посмотреть!
И в том колье прогресса я не вижу,
Могу из бисера такое же сплести.
А шейка мне твоя родней и ближе,
Хочу тебя от тяжести спасти!»
«Ах, я хотела быть такой гламурной,
А ты мое испортил реноме!
Прощай ты, мой заочник некультурный,
Найду в МГИМО того, кто пониме!»
Они пошли по разным тротуарам,
Она пошла по левой стороне,
Народ давно привык к подобным драмам:
Ну, не сошлись знакомые в цене.
* * *
Растет обида каждый раз,
Как ком катается.
Я мог покаяться сейчас,
Да не в чем каяться.
А ты пыталась уличить
Меня в неверности
Лишь только кровь в висках стучит
От этой скверности.
От правды горькой, словно змей,
В кусты не прятался!
И к справедливости твоей
Напрасно сватался.
Пытался водкой залить
Твое злословие.
Но только смог усугубить
Свое здоровье.
* * *
Ты знаешь, я тебя люблю,
Родную, милую.
И то, что ложь я не терплю,
Даже красивую.
Я помню пламень губ твоих
И нежность тела,
Но ветер страсти приутих,
Любовь сгорела.
Теперь со мной ты холодна,
Как сталь булата,
Душа пустынна и бледна,
Как лунный кратер.
И в сердце боль еще острей,
Обиды копятся,
Остатки дней хоть пожалей!
Жизнь скоро кончится.
Весенний ветерок
Однажды ветер загулял,
Шутил, нахально так смеялся,
Он всех прохожих задевал,
Особо к девушкам цеплялся.
Взметнулась юбочка у Ксюши,
И зацепил подол за уши,
А в ушках модные сережки,
Их подарил недавно Лешка.
У недотроги рыжей Ленки
Погладил нежно он коленки,
От дерзости такой бесстыжей
Стал даже нос у Ленки рыжий.
Сорвал прическу у Наташи,
На рандеву спешила к Саши,
Раскинув волосы на плечи.
Как будто поднял флаг для встречи.
Потом, конечно, шутки ради
Он заглянул под блузку к Нади,
Она смутилась, покраснела,
Прогнать нахала не посмела.
К подружкам Вере, Кати, Оле
Подкрался незаметно в школе,
Толкал листочки им под ножки,
Как будто крались осьминожки.
Но вот под вечер утомился,
Лег спать, затих, угомонился,
А девочкам приятно было:
Весна так ласково шутила.
* * *
Ты мне нужна, как остров в океане,
Когда корабль любви идет на дно.
Ты мне нужна, когда в дороге дальней
Я пью разлуки горькое вино.
Ты мне нужна, когда душа тоскует,
И холод сердца некому согреть.
Ты мне нужна, когда пожар бушует,
И от любви к тебе боюсь сгореть.
Ты мне нужна, когда иду я садом
И заблудился посреди дорог.
Ты мне нужна, когда с тобою рядом
Я, в сущности, все так же одинок.
Ты мне нужна, когда с весельем дружен,
Ты мне нужна, когда я занемог,
Ты мне нужна! А я тебе‑то нужен?!
Вот в чем печаль и боль моих тревог.
Собачка
Ночь. Мороз. Горит фонарь.
Легкая поземка.
Во дворе собачий лай,
Мерзнет собачонка.
Морду вверх, в снег хвостик бьет,
То скулит, то лает,
То ль хозяина зовет
Толи проклинает.
Люди мимо – кто сердит,
Кто кусок ей бросит.
А она в глаза глядит,
А она не просит.
У нее в глазах тоска:
Как же так случилось?
Где хозяйка, где она,
Может, заблудилась?
Ну, а где же детвора?
Мы друзьями были.
Летом целый день с утра
Бегали, шутили.
Дни и ночи напролет
Мы не расставались,
Как приехали. И вот,
Сразу затерялись.
Я их бегаю‑ищу,
По дворам и скверам,
День‑деньской без них грущу,
Им же тоже скверно.
Вы простите, что скулю
И так громко лаю,
Это песню я пою,
Друга вызываю.
* * *
Сидит ворона в луже,
Подругам говорит:
«Какой, представьте, ужас,
Так сильно клюв болит!
Сухарь попался крепкий,
Никак не расклевать!
Бросала его с ветки,
О камень, об асфальт.
Быть может, неуклюже
Старалась размельчить.
И вот пытаюсь в луже
Сухарик размочить!»
Сочувствуют вороне
Синички, сизари.
В густой березке, в кроне
Ждут часа воробьи.
Проблема им знакома,
Тут надо не зевать.
Все ждут, когда ворона
Начнет сухарь клевать.
Сухарь начнет крошиться,
Вот тут и благодать!
Всем надо изловчиться,
Чтоб крошки подбирать.
Грачи
На березе два грача
Разругались сгоряча,
У кого черней рубашка,
И красивей песня чья.
– Я черней. Нет я ‑, черней!
– Я пою как соловей.
– Ну а я, ну а я ‑
Сразу как два соловья.
(Тут вмешалась в спор сорока,
Пролетала недалеко.)
И сказала тем грачам,
Что они здесь не причем.
– Ваш спор слышала я, братцы,
Вам со мною не тягаться,
Потому как соловья
Петь учила лично я.
Закричали тут грачи:
«Ты нам зря не стрекочи!
За твои пустые речи
Окунем сейчас вон в речку!»
Тут закаркала ворона:
– С соловьем, мол, я знакома.
Мы когда‑то на рассвете
Пели вместе с ним в дуэте.
Так до самой темноты
Спорили до хрипоты.
И довольный всяк собой
Разлетелись в мрак ночной.
А с кустов черемух белых
Раздалась ночная трель,
Соловей запел, защелкал,
Всех влюбленных менестрель.
Сразу кончились все споры,
И закат светлее стал.
Весь народ лесной влюбленный
Пенью чудному внимал.
Ура! Каникулы!
Ура! Каникулы! Ура!
Не надо завтра в школу собираться.
Ложиться рано спать не надо, детвора,
И утром снова рано подниматься.
Ура! Каникулы! Ура!
Вздохнули бабушки, родители и деды.
Взята еще одна науки высота.
Их в этом доля львиная победы.
Ура! Каникулы! Ура!
Прощайте, книжки, тангенсы, глаголы.
Устали ведь от нас учителя,
И мы немного отдохнем от школы.
Ура! Каникулы! Ура!
Нас ждет деревня, дача и походы.
Пусть отдохнут от школы тело и душа,
Преодолев капризы непогоды.
Ура! Каникулы! Ура!
Друзья, до осени прощайте, не скучайте,
А кто окончил школу навсегда,
Пишите и звонить не забывайте!
* * *
Малышка плачет в колыбели,
Ему приснился странный сон,
Что он в небесной карусели
Летит один и невесом.
И нету бабушки и мамы,
Один идет он в детский сад,
А воспитатель‑месяц прямо
Ведет их строем в зоосад.
А там веселые мартышки
Им предлагают эскимо,
А лучший друг, лохматый мишка
Зовет сыграть с ним в домино.
Вон зебра, сняв свои полоски,
Играет в жмурки с какаду.
Жираф под солнышком на рожках
Печет лепешки на меду.
Вот грозный лев с косматой гривой
По звездам скачет, как олень.
И за улыбку всех игриво
Готов катать хоть целый день.
И тут малышка наш проснулся
И сразу плакать перестал.
Увидел маму, улыбнулся:
«А я, мамулечка, летал!»
Растешь, сыночек мой любимый.
Летай с весны и до весны.
И снятся пусть тебе, любимый,
Лишь только сказочные сны.
Братьям
Поговори со мною, брат, поговори,
Мы так давно с тобой не говорили.
Я помню всех вас, как мы жили, как росли,
И мои чувства и любовь к вам не остыли.
Я помню, как зимою в холода
Друг к другу жались мы, как малые котятки,
А мама нам с ворчаньем, как всегда,
На брюки ставила заплатки.
Я часто вижу дом наш по весне,
Когда цветет терновник у окошка.
А также, как с ватагою друзей,
С грибов из леса возвращаемся с лукошком.
Не повернуть теченье вспять, не повернуть,
И наше детство, брат, обратно не вернется.
А где‑то там остался в юность путь,
И мама вслед рукою машет у колодца.
Я помню всех – и мертвых, и живых,
И сердце жжет невосполнимая утрата.
Уж сколько их, любимых и родных,
Ушли в страну, откуда нет возврата.
Поговори со мною брат, поговори,
А может просто помолчим и сядем рядом.
Порой молчание дороже слов любви,
И добрый взгляд, улыбка – как награда.
Поговори со мною брат, поговори!
Сестре
Уже немало лет, сестра,
Прожил я в мире этом,
Но лишь любовь всегда была
Мне непорочным светом.
Я жизнь люблю, люблю людей,
Люблю весну и осень,
Люблю, когда в сезон дождей
Вдруг вспыхнет неба просинь.
Люблю родных своих, друзей,
Люблю детей и внуков.
В любви люблю накал страстей
И ненавижу скуку.
Я счастлив тем, что я любил,
Всего одну лишь женщину,
Любовь как оберег носил,
Мы богом с ней повенчаны.
И вот уже на склоне лет
Я вам признаюсь честно,
Душа все рвется в звездный свет,
Моей любви в ней тесно.
Память
Она осталась вдовой,
А ей всего лишь только двадцать,
Он называл ее родной,
Когда ей было восемнадцать.
Ее он истово любил,
Ей чайных роз дарил букеты,
К ней на свидание спешил,
Ей по ночам слагал сонеты.
Кричали «Горько!» им друзья,
Они нектар любовный пили,
По небу звездному скользя,
Их боги в путь благословили.
И вдруг война, а он – солдат,
Он – молодой, и он – мужчина.
И утром он ушел в закат,
Не увидав рожденья сына.
Пропела пуля на заре,
И он споткнулся удивленно.
Раскинув руки на траве,
Лежал с улыбкой озаренной.
Он умирал в тот миг, когда
Раздался первый крик сынишки,
Чтоб стать героем навсегда,
Отцом, мужчиной для мальчишки.
Она свою любовь к нему
Отдала всю для счастья сына,
Чтоб ненавидел он войну.
Пусть он солдат, пусть он мужчина!
Чтоб охранял свою любовь,
Детей, жену семьи основу,
Чтоб молодость не гибла вновь,
И не рыдали больше вдовы.
Муж для нее, всегда ЖИВОЙ,
Остался песней недопетой,
Влюбленный, нежный, молодой.
Остались роз его букеты.
Весна
Деревья блещут новизной,
И на ветвях набухли почки.
Весь лес, беременный весной,
Уже вот‑вот родит листочки.
К реке, журча, бежит ручей,
Спешит помочь ей, бедолага,
Сто желтых маленьких свечей
Зажглись на вербе у оврага.
Поет синичка о весне,
И строит новый дом ворона,
Висят сосульки на сосне,
Блестят на солнце, как корона.
Вернулись с тока в гнезда птицы,
И снова нас попутал бес:
Вновь от любви сердцам не спится,
И на свиданье манит лес.
Песни мамы
Я часто вижу дом отца,
Где мое детство пролетело.
И куст рябины у крыльца ‑
Под ним мне песни мама пела.
Я вижу милые черты
И слышу голос тихий, грустный ‑
Канон славянской красоты,
Лепил ваятель их искусный.
Поет мне голос о любви,
Про ямщина и про рябину,
О том, что кто‑то, там вдали
Свою жену в чужбине кинул.
Струится голос, как ручей,
Он как бальзам врачует душу,
Глаза горят как две свечи,
Я целый век готов их слушать.
И рук натруженных мозоли
Меня ласкали, как могли,
От злой судьбы и горькой доли
По жизни всюду берегли.
С тех пор, как осень наступает,
Рябины кисть волнует кровь
И голос мамы оживает,
Поет мне что‑то про любовь.
Я снова вижу дом мой детства
И папу с мамой у крыльца,
А память ищет в сердце средство
Чтоб сохраниться до конца.
* * *
Завтра снова в дорогу,
Зазвенела капель.
Я стою на пороге,
Вдаль распахнута дверь.
Солнце ласково жмурится:
«Собирайся, пора!»
Друг мой, ветер, волнуется,
Гонит прочь со двора.
Слышишь, речка бунтует,
Панцирь рьвет ледяной?
Прорываясь, танцует,
Манит вслед за собой.
А по проталинам первым
Важно ходят грачи,
В сердце лопают нервы,
О любви все кричит.
Зорькой робкой в оконце
Луч весенний дрожит,
О, как хочется солнца
И как хочется жить!
* * *
В одну реку дважды не войдешь,
А в любовь вхожу я каждый вечер.
Потеряешь – сразу не найдешь...
Я любовь потерянную встречу.
К ней тихонько с сзади подойду,
Нежно ей глаза рукой прикрою
И слова прекрасные найду,
Буду покорять ее, как Трою.
Расскажу о том, как я скучал,
Что страдал, как Одиссей в походе,
Что ее красивей не встречал,
Что она как уникум в природе.
Млечный путь ей в ноги положу,
Звездный плед накину ей на плечи,
Кубок ей Гебсиды предложу...
Будем пировать в саду весь вечер.
Фея
Мне о любви ручей журчал,
Когда я пил вино разлуки.
Вливались в душу, как бальзам,
Его чарующие звуки.
Мне плечи гладила ветла,
Ласкал я локон серебристый,
И ночь была, как день, светла,
Звенели звезды, как монисто.
Восход волшебный наблюдал.
Он разливался, пламенея,
И час разлуки отступал
По приказанью нежной феи.
Она смотрела с высоты,
Ко мне являя состраданье ‑
Богиня неги, красоты
Души тоскущей созданье.
* * *
Слова бесчестия сгорают, как дрова,
А лесть ложится мягко, как трава.
Бесславье гложет, словно лютый зверь,
Позор стучится в запертую дверь.
Жестокие глаза вас похотью сжигают
И ценник вешают на вашу доброту.
Вас вежливо и дерзко раздевают,
Уродуя невинность, красоту.
Ужасно жить по собственным законам,
Звезда одна теряется во мгле.
Себя судить по собственным канонам?
Когда один, ты призрак на земле!
Не надо ненависть копить в себе и злобу,
Открыть в себе родник добра попробуй.
Женские руки
Детские, девичьи, женщины, бабушки
Любят, врачуют, пекут нам оладушки.
Самые добрые, самые нежные ‑
И загорелые, и белоснежные.
Руки любимых и матери руки,
Руки надежды и руки разлуки.
Руки изнеженных, руки холеные,
Руки от пота и слез все соленые.
Женские руки плетут и рисуют,
И от разлуки по ласкам тоскуют,
Руки, как в зыбке, ребенка качают,
В час испытаний от бед защищают.
Все у вас ладится, все у вас спорится,
Слово с делами у вас не расходится,
Чуткие, сильные, неповторимые...
Будьте вы нами и богом хранимые.
* * *
Отцвела, осыпалась под окном сирень,
У рябинки тонкой шляпка набекрень.
Белый цвет на шляпке, очень ей к лицу,
Ишь как разневестилась, хоть сейчас к венцу.
В сюртуке зеленом рядом клен стоит,
Взор потупив темно, что‑то говорит.
Шепчутся с рябинкой ночи напролет
С трелью соловьиной лето настает.
Будут ночи жаркие, будут ночи белые,
Поцелуи первые, робкие, несмелые.
Отцветет, осыпится белая фата,
Гроздьев бус рубиновых вспыхнет красота.
Ну, а клен оденет золотой камзол,
Словно принц из сказки к Золушке пришел,
Под дождями, ветрами, обнялись, стоят,
А зима на саночках, свой везет наряд.
Белая дубленка шита серебром
Белый полушубок как влитой на нем.
Не страшит их больше дедушка Мороз,
Им тепло, уютно де весенних грез.
* * *
На любовь ответь своей любовью,
На обиду злом не отвечай,
Пожелай убогому здоровья,
Женщин и детей не обижай.
Не суди, и сам судим не будешь,
Сам таскай каштаны из огня,
Совесть, что заснула – не разбудишь,
Если эта совесть – не твоя.
Не жалей о том, что не свершилось,
Будь спокоен в споре и в бою,
Проявляй к чужому горю милость,
Разделяй боль близких, как свою.
Пусть любовь пылает, словно печка,
А душа тепло чтоб берегла,
Только не остыло бы сердечко,
Чтоб любви не кончились дрова.
Честь свою, нательную рубаху
С детства сохраняй и береги!
Чтоб ее не бросили на плаху,
К богу за советом заходи.
Моя любовь
Моя любовь, как хрупкая снежинка.
Ее полет был короток и смел.
Упала на щеку и протекла слезинкой
Я даже насладиться не успел.
Я помню нежности ее прикосновенье
Прохладу губ и чистые глаза.
В душе восторг прекрасного мгновенья,
И волю поразила, как гроза.
Всего лишь миг, но как же был я счастлив!
Вся гамма чувств прошла передо мной.
Я говорю судьбе «спасибо» за участье.
Да сладкий миг стал горькою слезой.
* * *
Ты моя муза, ты моя роза,
В утреннем небе звезда.
Осенью поздней запах мимозы,
В небе январском гроза.
Смех мой счастливый, горькие слезы
В сердце занозою боль.
После затишья, бури угрозы,
В раны посыпана соль.
Ты моя радость и наказанье,
Крест, что по жизни несу.
Самое нежное в мире созданье,
Пью твою страсть, как росу.
Слово
Вначале было слово
Святое от Творца,
Сказал он: «Свет – основа
С небесного крыльца!»
Рассыпал в небе звезды,
Повесил солнца диск,
Луны блин ночью поздней
И всем сказал: «Светись!»
И сразу оживились
Под солнцем дух и плоть.
Где можно, расселились:
Так повелел господь.
Он первенца Адама
Возвел на пьедестал,
«Вот это будет – мама!» ‑
О женщине сказал.
Сказал Адам: «Я верю,
Что мир этот неплох!
Я царь пернатым, зверю,
Со мной отец мой, Бог».
Потом воскликнул: «Боже,
Я Еву так люблю!»
Творец сказал: «Ну что же,
Я вас благословлю!»
Вначале было слово,
А все пришло потом,
Мы до сих пор готовы
Идти вслед за Творцом.
* * *
Опять ты нервно куришь сигарету,
И в тонких пальцах мелкой рысью дрожь.
Уже пора бы наступить рассвету,
Но ты еще его с надеждой ждешь.
Ну, где же он, ну что же не приходит?
Не может, ну хоть бы позвонил,
Ведь жизнь бежит, и быстро дни уходят,
И ждать любви, уж нету больше сил.
А ночь свои крыла уже сложила
Вдали зари полосочка видна,
И сердце раскаленное остыло,
Всю ночь опять ты провела одна.
На утро кофе горького пригубишь,
Измученную душу обожжешь.
У зеркала немного поколдуешь,
С улыбкою счастливою пойдешь.
И вновь тебе завидуют подружки:
Мила, свежа, чертовски хороша.
Никто не видел слез в твоей подушке ‑
Как плачет, надрывается душа.
Ты снова у окна, и снова вечер,
Дымок от сигарет летит во тьму.
Лишь месяц нежно гладит твои плечи,
Не хочет оставлять тебя одну.
* * *
Не торопись меня бросать.
Еще не наша эта осень,
Еще видна сквозь тучи просинь,
И лист с берез не хочет улетать.
На торопись меня бросать.
Ведь мы еще нужны друг другу.
Чтоб вместе встретить злую вьюгу,
И вместе перезимовать.
Не торопись меня бросать.
Другой – быть может он и лучше,
А я совсем тебя измучил,
И звезд с небес не смог достать.
Не торопись меня бросать.
Давай спокойно все обсудим,
Слова обидные забудем,
Что потеряли – вновь собрать.
Не торопись меня бросать.
Ведь мы так долго вместе были,
Но вот слова любви забыли,
А может, снова все начать?
Не торопись меня бросать.
Давай совет у сердца спросим,
Как пережить нам эту осень,
Друг друга чтоб не потерять.
Не торопись меня бросать!
* * *
Дымящей кофе на столе,
В главах тревога и усталость.
Вопрос извечный в бытие:
«Где счастья взять, хотя бы малость?»
Ну где ты, друг мой, где пропал?
Приди, чтоб сердце успокоить.
И жизнь – расстроеный орган ‑
Любовью скрасить и настроить.
Так надоело быть одной,
Самой себе дарить букеты.
Одной печь что‑то в выходной,
Самой себе слагать сонеты.
Ах, как же хочется порой
Услышать: «Как же ты красива!»
И плыть, как юная Ассоль,
В страну любви, такой счастливой.
Смотреть в любимые глаза,
Отбросить прочь благоразумье.
Чтоб одному отдать себя,
Переступая грань безумья.
Погас мой голубой экран,
Уснули «Я сама», «Про это».
И снова спать ложусь без сна.
Вопрос был задан, жду ответа!
* * *
Сегодня друга потерял,
Так жаль с ним было расставаться.
Но он к стене меня прижал,
Ну, просто некуда деваться.
Друг был хороший, коренной,
Не раз спасал от голодухи.
Упрямство, жадность, знать, порой
Приводят к медленной разрухе.
Немало с ним разгрызли мы
Куриных косточек, орехов.
И вот однажды средь зимы
Он больно в челюсть мне заехал.
Его я чистил по утрам
И полоскал, лелеял, холил.
А спичкой ковырнул – там хлам,
И по стене прошел от боли.
Но вот сегодня, все забыв,
Я с ним отправился к дантисту.
Вошел к нему я, рот открыв,
И с ним расправился он быстро.
Врач был суров, немногословен,
В рот заглянул и клещи взял,
Чуток рванул – и нету боли.
Таким печальным был финал!
Ну что ж, другим теперь наука,
Не надо друга подводить.
Терпеть не буду больше муку,
К дантисту буду всех водить.
* * *
Прости меня, господь, за то, что чтил я мало,
При жизни и потом родителей своих.
Ты сверху видишь все, так говорила мама,
А я не соблюдал канонов всех твоих.
Прости меня, господь, за все грехи, в чем грешен,
Я в них уже покаялся не раз.
Что в помыслах своих я часто был поспешен,
Но жизнь любил как есть, всю без прикрас.
Прости меня господь, что в мире суетливом
Порой не отличал я истину от лжи.
И только лишь в любви я был порой счастливым,
Как в ясный летний день был василек во ржи.
От недругов своих обиды часто видел,
Но злобы не держал я на врагов своих.
Прости меня, господь, за всех, кого обидел,
Прости меня, господь, за мертвых и живых.
* * *
Когда душа разрушена гордыней,
Она как лист осиновый дрожит.
И служит злу она уже рабыней,
В ней жизни нет, она уже смердит.
Предательство любви всегда ужасно,
В позоре тайном – чей‑то скрытый пир.
И смена платья выглядит напрасно,
Чем дольше ложь, тем больше дыр.
Старайтесь обойти вы зла соблазны,
Дарить добро, как солнце луч весной.
Взошли чтоб зерна веры не напрасно:
Старайтесь поливать их красотой.
Храни души ростки зимой и летом,
Любовь и честь цветут лишь нежным цветом.
* * *
Уж такая сущность человека:
Надо все разрушить, чтоб создать.
Если ты душою не калека,
Через сердце мир воспринимать.
Вырубили все сады в Эдеме,
Чтоб соблазн на яблоки пропал.
Но звезда зажглась, и в Вифлееме
Новый путь Творец нам показал.
Убиваем, чтобы вновь рождались,
Разрушаем, чтоб построить вновь.
Вырастили в душах злобу, зависть,
Прочь прогнали веру и любовь.
Мы забыли, что сказал Создатель,
Чтобы честь как платье берегли.
Сам с собою честен будь, приятель,
Сирым и убогим помоги.
Посади сосну, построй избушку,
Вырасти детей, людей любя.
Чтоб судьба, как добрая старушка,
Ласково глядела на тебя.
* * *
Мы не хотим в потомках наших
Весь стыд, всю боль оставить навсегда
Чтоб жизнь у них была богаче, краше,
Чтоб не давили грудь года.
Чтоб только счастье в жизни их ласкало,
Ложь, злоба обошли бы стороной.
Чтоб серебром в душе любовь блистала,
И совесть чтоб светилась белизной.
И похоть пусть не будет их пороком,
Пусть честь свою несут от алтаря.
У зависти не быть своим холопом
И чистым быть в вопросах бытия.
Не заплутай в судьбы потемках,
Будь честным, светлым для потомков.
* * *
Мне б уйти от тебя,
Стать простым, бесшабашным.
Мне бы жить, не любя,
Днем ушедшим, вчерашним.
Мне бы сердце не рвать
И не мучить любовью
И всей правды не знать,
Что оплачена кровью.
Не краснеть от стыда
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Стоимость полной версии книги 49,90р. (на 29.03.2014).
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картойами или другим удобным Вам способом.