Ирина Маркова
Благовещенье
Текст предоставлен правообладателем https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=4244105
«Благовещенье: сборник стихотворений.»: Продюсерский центр Александра; Москва; 2012
ISBN 978‑5‑905939‑03‑7
Аннотация
«Благовещенье» – сборник стихотворений философской, религиозной и пейзажной лирики. Индивидуальный литературный почерк автора отличает особая искренность, её строки неизменно пронизаны любовью к родной природе, к талантливым русским людям, к Родине. В первой части книги автор бросает читателя в холодную пучину серьёзнейших библейских преданий, где известные христианские сюжеты предстают перед нами в оригинальном отображении, органично сливаясь в мощнейший поэтический гимн Богу. Отточенная, филигранная техника поэта захватывает и влечет в удивительный мир тонких наблюдений и глубоких обобщений, выстраиваемый автором. Вторая часть книги «Новый век» густо заселена отменно точными поэтическими зарисовками и даже открытиями в области пейзажной и философской лирики, которая достойно перекликается с наследием А.С. Пушкина, С. Есенина и А. Блока.
Ирина Маркова
Благовещенье: сборник стихотворений
Об авторе
Маркова Ирина Григорьевна – член союза писателей, старший преподаватель кафедры английского языка факультета лингвистики МГТУ им. Н.Э. Баумана. Автор четырех поэтических сборников: «Лето Господне» (2008 г.), «Свет в окне» (2011 г.), «Смеяться, право, не грешно» (2011 г.), «Стихотерапия» (2012 г). Публиковалась в сборнике стихов поэтов‑бауманцев «Ритмы», в «Альманахе 2005» и «Альманахе 2010», в сборнике стихов поэтов‑бауманцев «Посвящения», в сборниках «Антологии современной лирики», в альманахах «Академия Поэзии», в юмористических альманахах «Мужи и музы». Является дипломантом конкурса «Лучшая книга 2008–2010» в номинации «Золотое перо Руси» и дипломантом конкурса «Лучшая книга 2008–2011» за книгу «Стихотерапия». Участница 32‑го Парижского книжного салона 2012 года..
Предисловие
Индивидуальный литературный почерк известного поэта Ирины Марковой отличает особая искренность. Знатоки и ценители её творчества уже по достоинству оценили её талант, ярко проявившийся в многочисленных публикациях, в книгах «Свет в окне» и «Лето Господне». И о чём бы она ни писала, её строки неизменно пронизаны любовью к родной природе, к талантливым русским людям, к Родине нашей России.
Россия словом и мечтою,
И Богу вечному во славу
Строфой сияет золотою
И куполами златоглаво.
Лирический стихотворный сборник «Благовещенье» Ирины Марковой, попавший в ваши руки, состоит из двух частей: «Голгофа» и «Новый век». Автор сразу же, без раскачки бросает нас в холодную пучину серьёзнейших библейских преданий – «Голгофа», «Обетование Господне», «Благовещенье». Известные христианские сюжеты предстают перед нами в оригинальном отображении, органично переплетаясь, сливаясь в мощнейший поэтический гимн Господу, Его Свету, Его даруемой нам Радости. Отточенная, филигранная поэтическая техника захватывает нас и влечет в удивительный мир тонких наблюдений и глубоких обобщений, выстраиваемый автором.
Православно по улицам носится
Звон заутренний русской души.
Время утренне мимо проносится
И полуденно тает в тиши.
Она разнопланова в своём настроении, эта высокая песня. Вот совершенно хрустальный мотив, явленный автором в стихотворении «Святочная ночь»:
Только взглядом проводить,
Фантазируя на Святки,
Серебро как воду лить
Лунным светом без оглядки, –
перемежается философски грустным тончайшим поэтическим наблюдением в строфах стихотворения «Поплачь со мною, Богородица»:
Поплачь со мною, Матерь Божия,
Чтоб, со свечой лицом к лицу,
Мы, друг на друга не похожие,
Душой приблизились к Творцу.
А что за прелесть строки из стихотворения «Лето Господне»:
Где‑то будущее запоздало,
Иль увязло в сугробах где‑то.
Настоящего слишком мало,
Чтоб понять Господнее лето.
Вторая, большая часть книги «Новый век» густо заселена отменно точными поэтическими зарисовками, наблюдениями и даже открытиями. Удивительно, но в этой совсем не маленькой по нынешним меркам книге практически нет так называемых проходных стихов! Она мне видится золотым початком, буквально набитым янтарными зёрнами поэтических озарений и находок. Меня лично сильно поразил отстранённый сюрреализм стихотворения «Холодная весна». Здесь и «расколотый пополам… колышется день», и «раскаявшаяся вода», и «мчащиеся в прошлое» и «останавливающие слова» ручьи…
Опять от снега чистого
Заколыхался март.
Не стоило неистово
Впадать в такой азарт.
Такого оригинального «портрета Весны» я не встречал давно! Поэт как никто чувствует стремительное ускорение Времени, искажение Пространства: Внезапно наступило лето, / Чтобы внезапно пролететь («Капризное лето»). Или: Жизнь короче, ночь длиннее, /Даль яснее, тише сны… где… под ритм стихотворений / Во вчера уходит век («Тихая осень»).
Едва ли не в каждом втором стихотворении эта щемящая прощальная нота:
Давно уж мир не тих, не прост,
В старинном вальсе нота фальши,
А я бегу средь бурь и гроз,
Бегу – а радуга всё дальше.
Поэт, сочно чувствующий русское поэтическое слово, отдаёт ему дань особого уважения:
Как в зеркале отображенье,
Кружила ранняя листва,
Как Господа Преображенье,
Весь мир преображён в слова.
Мир поэта Ирины Марковой буквально пронизан яркими поэтическими ритмами и единственно точными образами‑словами:
Это рифмы зазвучали,
Утро в небе рассмотрев…
(«Утоли мои печали»)
И совсем не случайна творческая «перекличка» с такими тончайшими лириками нашей Поэзии, как Александр Пушкин («Пушкин»), Сергей Есенин («Голубая даль весны» и «Приближение осени»), Александр Блок («Аптека, улица, фонарь» и «Осеннее вино»).
Ирина Маркова, обращаясь в своём стихотворении «Поэт» к творчеству коллеги, на самом деле пишет именно про себя:
А поэт всё поёт и поёт,
Потому что Господъ призывает.
Поэт Ирина Маркова, несомненно, входит в узкий круг тонких современных лириков, пишущих в традиции и в поэтике лучших классических поэтических канонов. Ей чуждо холодное экспериментаторство, формалистское истязание русского слова. И живое стихотворящее Слово платит ей за это уважение особой пластичностью и изяществом.
Алексей Данов,
исполнительный директор МГО
Союза писателей России, поэт
Часть 1. Голгофа
Голгофа
… Народ был слеп и глух, и нем,
И шёл над пропастью туманной.
Благословенный Вифлеем
Сиял в Земле Обетованной.
А полдень был неумолим,
Дрожащим солнцем опаляем,
И вечный Иерусалим
Светил свечою над Синаем.
Свечой над уровнем земли,
Над Палестиной с властью римской.
… Клубился облаком вдали
Апокриф песни херувимской.
Иосиф плакал у дверей,
Принявший муку априори,
И самым Мёртвым из морей
Плескалось средь пустыни море.
Был город нем, как древний Рим,
Просторы Господом хранимы.
Неуловимые, как дым,
Парили в небе херувимы.
… Неотвратимой колеёй,
Стезёю неизбежной муки
Шёл между небом и землёй
Христос, неся, как крылья, руки.
… Христос выходит из веков,
Но нет сочувствия на лицах.
Нельзя, увы – закон таков –
Из моря Мёртвого напиться.
А Он поил, и Он кормил,
И окормлял Своей любовью,
Он в правду жизнь перекроил
И должен был ответить кровью.
… И очи были голубы,
Но тяжестью налиты веки,
Кричали жалкие рабы
Вослед: «Распни Его навеки!»
И зависть жалила змеёй,
И ненависть пылала жаром,
И покатилось над землёй
Светило огненным пожаром.
Пылало болью и тоской,
И обжигало, и молило:
«Очнись, опомнись, род людской!»
Молитва ж в вечности застыла.
… В начале слово было – Бог,
В конце – дорога в бесконечность.
… Народ почувствовать не смог,
Что Бог опять уходит в вечность.
… Терзали пытками Его,
«Распни!», – Неистово кричали.
… Он не ответил ничего,
Его глаза уже прощали.
… Вдруг потемнело в небесах,
Встал Иордан, как на Крещенье.
… В святых, измученных глазах
Отобразился свет прощенья.
… Последний вздох. Уже легко.
И взгляд, скользнувший болью мимо –
Мимо толпы, и высоко
Дух взвился голубем незримо.
Всё. Тишина. Застыла мгла.
Над Мёртвым морем мёртвы души.
По берегу волна прошла
Землетрясением на суше.
И духом голубь воспарил,
Закапал дождик монотонно.
… Печалью вечность озарил
Марии скорбной лик иконный.
… Прошло три дня. Восход в тиши,
И солнце в трауре молилось.
… В скале могильной ни души,
Но Воскресение случилось.
И светлый луч коснулся лиц,
Как ангельское песнопенье,
И в небе заревом зарниц
Взошло Христово Воскресенье.
Среди израильских пустынь,
В горах и в русском перелесье
С тех пор летят, как голубь в синь,
Слова в века: «Христос Воскресе!»
И слово грянуло окрест,
Огнём сжигая поступь смерти:
«Воистину Христос Воскрес!», –
Начертано в небесной тверди.
2011
Поплачь со мною, Богородица
Поплачь со мною, Богородица…
Плывя по жизненной реке,
Порою близкие не сходятся
И отстраняются в тоске.
Порой горим, как свечи, искренне,
Но оплавляется свеча,
И отступает в чём‑то истина,
А мы сгораем сгоряча.
… Поплачь со мною, Матерь Божия,
Чтоб, со свечой лицом к лицу,
Мы, друг на друга не похожие,
Душой приблизились к Творцу.
2011
Обетование Господне
В небе стелется дым хрустальный,
Грезит пустыня о вечном Боге,
Тихо молитву вершит в хоральной
В жаркий день Авраам в синагоге.
Молится он о дожде в пустыне
И о мечтах в перспективах дальних,
Молится он о будущем сыне,
Тают слёзы в глазах печальных.
Солнца пламень опять кружится,
Греет Стену вечного Плача,
Тень от Стены на землю ложится,
А для молитвы нельзя иначе.
В свете и тени молится вечно
Вновь Авраам о счастье и сыне.
… И только время течёт беспечно
Синими волнами по пустыне.
Мёртвое море аквамарином,
Словно во сне, плывёт к Аврааму.
Встал он и видит – Сара с сыном
Через пустыню идёт ко Храму.
… Руки раввин возвёл театрально –
К небу ли, к морю ли – в том ли дело?!
… И лишь свеча в синагоге хоральной
Вспыхнула ярко и догорела.
… Дым хрустальный стелился тая,
Шли Авраам и Сара мимо.
… А в небесах – за пределами рая –
Им улыбался ангел незримо.
2011
Золотая Русь
Россия – словом и мечтою,
И Богу вечному во славу
Строфой сияет золотою
И куполами златоглаво.
2011
Дождливое Рождество
На землю пришло необычное
Внезапное Рождество,
Такое спокойное, личное,
Прозрачное и нетипичное,
Но всё ж колокольно‑столичное
Вселенское торжество.
Коснулось рукой осторожною
Деревьев, домов, площадей,
И чувство глубокое, сложное
Окутало мир и людей.
И дождик пролился негаданно
В промокшем и тихом саду.
С морозами и снегопадами
Сегодня зима не в ладу.
Но что‑то незримое, тонкое,
Как будто прозрачный покров,
Прокралось вдоль улиц сторонкою,
Коснулось домов и дворов.
И ясень с дождями короткими
К окошку ветвями приник,
И, будто бы ветками сотканный,
Наполнен звенящими нотками
В окне очертаньями чёткими
Возник Богородицы Лик.
2006
Святочная ночь
Новогодняя луна
Жжёт серебряные свечи,
Неотрывно от окна
Наблюдаю путь я млечный.
Млечный, снежный и живой
Сквозь морозное окошко,
Зимний свет под синевой
Лунной, ровною дорожкой.
По дорожке не пройти –
В вечность стелется по снегу,
И по Млечному пути
Невозможно мчать с разбегу.
Только взглядом проводить,
Фантазируя на Святки,
Серебро как воду лить
Лунным светом без оглядки.
Запредельная Луна
Смотрит с неба – всё вниманье,
Отражаясь от окна
Недоступно пониманью.
Эта святочная ночь,
Это лунное сознанье
Запредельны. Мчатся прочь
Все основы мирозданья,
Пониманье бытия,
Смены лет, зимы убранства.
… Только снежно колея
Стелет вечные пространства.
Тонко льётся колея
В серебристости безбрежной,
То ли я, то ль тень моя
Мчит по тропке лунно‑снежной,
Мчит неведомо куда,
И куда ж от бега деться?
Оглянувшись иногда,
То ль на юность, то ль на детство.
2009
Сретенье
«Ныне отпущаеши», –
Праздник в феврале.
Вижу снег, растаявший
Каплей на стекле.
Вижу встречу прошлого
С будущим во сне.
Снегом запорошены
Дни бегут ко мне.
Ждёт у храма вещего
Старец Симеон
Встречу, что обещана
В глубине времён.
«Ныне отпущаеши», –
Прозвучит во мгле.
Старец ждал, отчаявшись,
Встречи на земле.
И, спустя столетия,
И, спустя года,
Наступило Сретенье
Раз и навсегда.
И вздохнули благостно
Небеса в ответ,
И пронёсся благовест
На изломе лет.
«Ныне отпущаеши», –
Словно сердца стук.
… Поживём, помаявшись
Чередой разлук.
2005
Благовещение
Притормозило время вещее,
Бывает у времен надлом.
… Но предпасхально Благовещенье
Взошло луною за окном.
А накануне было пасмурно,
И капал дождик сгоряча,
И жизнь текла, увы, по‑разному,
То чем‑то раня, то леча,
И небо было переменчиво,
Синицы пели невпопад,
И ветер колесил застенчиво
По миру восемь дней подряд.
Но вдруг Архангел в синем мареве
Внезапно небо приоткрыл,
И выплыл город в раннем зареве,
И был Архангел Гавриил.
Проснулось утренне‑прозрачное
Весенне‑раннее тепло,
И всё вчерашнее и мрачное
С души внезапно отлегло.
2011
Предпасхальное время
Синяя дымка весны запоздалой
Перемешала огни на Тверской,
Ветер задумчивый шепчет устало
Тихую повесть о жизни мирской.
Жизнь замедляется в сумерках марта,
Шум суеты постепенно утих,
Звёзд неизменных небесная карта
Скрыта, как вечность, в огнях городских.
Видится Храм, предпасхально суровый,
Весь в ожидании Светлого Дня,
Теплится сумерек отблеск лиловый,
Свет заменивший дневного огня.
Не успеваю, я нынче не в теме –
Среди огней затерялась одна.
Волнами движется тихое время,
Волнообразно проходит весна.
Отщебетали синицы несвязно,
Щебет, как песню, в душе сохраню.
Жизнь предпасхальная волнообразно
Нас приближает к Великому Дню.
Забеспокоится время проворно,
И подморозит ещё по утрам,
Но неизменно и нерукотворно
Примет весну Воскресения Храм.
2011
Свете Тихий
Нарисованы Господом веточки
У березы в Пасхальной весне,
Словно лета грядущего весточки,
Православно скользят при луне.
Пробужденье с планетою вертится,
Умывается Русь у реки,
Слава Богу, что всё ёще верится,
Убегающим дням вопреки.
Православно по улицам носится
Звон заутренний русской души.
Время утренне мимо проносится
И полуденно тает в тиши.
Благовещенье с Пасхою молятся –
Прозвучали, как колокол встарь,
И растаял в тиши за околицей
В синих днях утонувший январь.
И в весеннем парящем цветении
Мы по жизни плывём, как во мгле.
В колокольном и праздничном пении
«Свете Тихий» плывёт по земле.
2011
Лето Господне
Перелистывая страницы
Запоздавшего снегопада,
Вспоминаются числа, лица,
Что когда‑то мелькали рядом.
Слой за слоем снега ложатся
На закутанный в дымку вечер,
И внезапно стало казаться,
Будто вечер и вправду вечен.
Непрерывный поток движенья
Из прозрачной небесной выси,
И в снежинках есть отраженье
В бесконечность бегущих чисел.
Слой за слоем ложатся годы,
Не окинуть пространства взглядом.
Вопреки законам природы
Вдруг окажется прошлое рядом.
Где‑то будущее запоздало
Иль увязло в сугробах где‑то.
Настоящего слишком мало,
Чтоб понять Господнее лето.
Средь зимы, наступающей смело,
Непонятное на сегодня,
Закружилось в снежинках белых
Заплутавшее лето Господне.
2005
Пётр и Павел
Пётр и Павел –
Неба бирюза.
Миром правит
Летняя гроза.
Ветер дышит
Запахом ветвей,
Где‑то слышен
Поздний соловей.
Шторой тонкой
В небе синий тюль,
Льётся звонкий
Песенный июль.
Дрозд, сорока –
В воздухе свирель,
Спит до срока
Жизни карусель.
Звёзды встали,
Всюду тишина,
В вечной дали
Вечная луна.
Слышны всхлипы
Птичьи у дорог,
Ели, липы
Смотрят на восток.
Запад дремлет,
Солнце погасил.
Небо внемлет
Голосу светил.
Пётр и Павел –
Невечерний свет.
Век убавил
Летний многоцвет.
2009
Летняя церквушка
Летняя церквушка
Плавала в снегу,
Маковка‑макушка,
Куталась в пургу.
Принакрылась шалью,
Снег как кружева,
За летящей далью
Зимняя молва.
Успокоит тишью
Яркий небосвод,
И совсем не лишний
Снежный хоровод.
А церквушка тает,
Словно зимний сон,
Облака летают
В вечности времён.
Вечный, как столица,
Звон колоколов,
Сквозь метель струится
Музыка без слов.
Окна спешно тают,
Смотрят сквозь январь,
Как свеча мелькает
Зимний календарь.
Летняя церквушка
С липой вековой
Соткана из стружки
Снежной и живой.
Догорают свечи,
Догорает день,
Свет уходит в вечность,
И ложится тень.
Звоны, как с разбегу,
К небу поднялись,
Облаком и снегом
Принакрыта высь.
2009
Покров
Покров родился над планетой
В глубинах вечной высоты,
Из снега сотканный и света,
Роняет белые цветы.
Преображён всего за сутки
Весь мир, дождавшийся утра,
Тюльпаны, розы, незабудки
В снежинках, выпавших вчера.
Над миром облачно и мрачно,
Но не теряют красоты
Из ткани снежной и прозрачной
Нерукотворные цветы.
Казалось, что они нетленны
На фоне улиц и дворов,
Но потеплело, и мгновенно
Растаял призрачный покров.
… Так на исходе листопада
Кружа, как листья, тают дни,
И от назойливого взгляда
Невольно прячутся в тени.
Осталось ждать совсем немного,
Когда нагрянут холода.
… Вдали заснежена дорога –
Ведёт неведомо куда.
2009
… И это пройдёт
Экклезиаст гласит: «Пройдёт и это».
Не стоит близко к сердцу принимать,
Что болью обернётся для поэта,
Другим – всего лишь жизни благодать.
В земных пределах многое понятно,
Теченье дней скрывает суету.
Весенний дождь неясно и невнятно
Пытается заполнить пустоту.
И я пытаюсь тщетно и лукаво,
Себе ни в чём признаться не хочу,
И оттого рифмованной отравой
Себе до боли душу полощу.
За опьяненьем следует похмелье,
Бессонниц непредвиденный черёд,
И как корабль опять сажусь на мель я,
Но выплыву, коль очень повезёт.
Экклезиаст гласит легко и мудро,
На мир людей взирая свысока,
За утром будет день, за ночью утро,
Чуть поболит – помучайся слегка.
Вот оттого рифмованной отравой,
Как водкой, заглушаю частый пульс.
О, Соломон! Ну как Вы были правы!
Мне невдомёк. Не знаю. Ну и пусть.
Экклезиаст – поэзии страницы,
Тебя я плохо знаю, но стремлюсь
Твоей воды, как мудрости, напиться,
Но вот себя пока ещё боюсь.
Экклезиаст, мне б мудрости немного.
У моря слов стою на берегу,
Но верить сердцу, как мы верим в Бога,
Не научусь. Не стоит. Не смогу.
2004
Поездка в Серпухов
Рассвет событья предваряет,
Осенне‑зимний путь лежит,
Автобус время ускоряет,
И лес за окнами бежит.
Русь просыпается и дремлет –
Туманно‑серый зимний край.
Когда‑то снизошел на землю
Российский недоступный рай.
Сюжет несвязан и неясен
Из жизни полугородской,
И лентой речки опоясан
Кусок земли серпуховской.
Серп‑месяц льёт и сыплет злато
На лес и тихие поля,
Полями исстари богата
Была Российская земля.
Лишь небо больше, чем Россия,
Цвет злата более, чем цвет.
Он – нимб, парящий над Мессией
Сквозь глубину двух тысяч лет.
Вздыхают маковки, как свечи,
И воздух льётся, как напев,
И тонет стройный храм Предтечи
В прозрачном кружеве дерев.
Нас этот путь не утомляет,
Один из многих на земле.
Автобус время замедляет,
Рисуя храмы на стекле.
2004
«Незримым ластиком стираю…»
Незримым ластиком стираю
Страницы внутреннего «Я»,
И многократно умираю,
Желая Воскресения.
Себя меняю и привычки,
Но сны не в силах изменить,
И детскую игрою в спички
Пытаюсь душу не спалить.
Пытаюсь избежать ожога,
А путь – как пёстрая верста,
И помощи прошу у Бога,
Прошу терпенья у Христа.
Пути расплывчаты и стёрты,
Плывут, теряются во мгле,
Но Воскресение из мёртвых –
Удел немногих на Земле.
Считая беды и утраты,
Мы забываем лишь о том,
Что прежде нужно быть распятым,
Чтобы воскреснуть со Христом.
2004
Трегуляй
Названье древнего местечка,
Земли священной – «Трегуляй».
Здесь, изгибаясь, вьётся речка,
И тихий край цветёт, как май.
Земля старинного Тамбова
Или тамбовской старины,
Под сенью неба голубого
Церквушки купола видны,
И крест возносится над нею
И прямо по небу плывёт,
В цветах широкая аллея,
Дорожка встала у ворот.
В сусальном золоте играют
Лучи, которым несть числа,
Небесный купол подпирают
И в речку смотрят купола.
И розы куст склонил к соседу,
Кусту калины – лепестки,
И православную беседу
Ведут деревья у реки.
Тут облака плывут грядою,
И синь небесная видна;
Среди листвы и над водою
Порхает, дышит тишина.
Святой источник в синей дали
Журчит старинный свой мотив.
… А я стою, забыв печали,
И вообще про всё забыв.
2006
Святитель Лука
(В.Ф. Войно‑Ясенецкому)
Всему свой срок, и этим строкам
Придёт свой час, придёт свой срок,
Он был в Отечестве пророком –
В своём Отечестве пророк.
Святой хирург в лихие годы –
Он в тайном постриге Лука.
Целитель русского народа,
Перешагнувший чрез века.
Двадцатый век как ворон мчится,
Не пощадивший никого.
… Но ангел вывел из темницы,
Словно апостола его.
И целый век прошёл, украден,
Неся разруху за собой.
… Блаженны те, кто правды ради
Гонимы властью и судьбой.
А путь его упрям и сложен,
Но выстлан светом совершенств.
Он крестным знаменьем умножил
Печать Евангельских блаженств.
Его запомнят все, кто жили,
С горящим взором и крестом.
… Потом акафисты сложили,
Каноны создали потом.
Он был целителем печали –
Той, что встречалась на пути.
… Он в жизнь пришёл из дальней дали,
Чтобы назад в неё уйти.
2011
Молитва
(А.Н. Жукову)
Утро росой, как слезами,
Снова обрызгала тишь.
В келие за образами
Солнце скребётся, как мышь.
Тёплым лучом отогрело
Иконостас на стене,
Солнечный зайчик несмело
В стрельчатом скачет окне.
В печке дотлеют поленья
В этот предутренний час,
Встанет монах на колени,
Сложит молитву за нас.
Оптинским заревом вышел
Тонкий молитвенный свет,
Эту молитву услышал
Мимо идущий поэт.
Вместе с зарёй зазвучали
Ранние колокола,
Тут же на струны печали
Эта молитва легла,
Вместе с гитарой поэта
Новый мотив обрела –
Оптинским песенным летом
К храму тропой пролегла,
С неба звездою упала,
Вышел с гитарой поэт,
Песня молитвою стала,
Струнный затеплился свет.
Эта молитва прольётся
Вместе с лучом на стене –
Маленьким утренним солнцем
В каждом забрезжит окне.
Снова рассвет замаячит,
Снова растает восход
В этой молитве, а, значит,
Время продолжило ход.
2011
Россия
Россия выпала в снегах,
Сияла заревом заката,
Чтобы на дальних берегах
Берёзкой вырасти когда‑то.
Россия таяла весной,
Всходила рожью и пшеницей,
Чтобы подзвёздной стороной
Нам всем когда‑нибудь открыться.
Россия встала из земли,
Как солнце, выплыла с востока,
Чтобы когда‑нибудь вдали
Стать частью чистого истока.
… И шёл апостол от морей,
Морскою опоясан синью,
И был апостолом Андрей,
И нёс в душе своей Россию.
И на Синайской стороне,
Где пальмы спят, над морем рея,
Берёзка виделась во сне
Тогда апостолу Андрею.
Перекрестив себя и нас,
Всех нас – задолго до рожденья,
Пошёл апостол в тот же час
Навстречу своему виденью.
А звёзды ярче фонарей
Сияли над землей Господней.
… И был апостолом Андрей,
А день был ясным, как сегодня.
С тех пор звучат колокола,
Как птица, по небу летая,
И золотые купола
Парят над Русью, в солнце тая.
Я сосчитать их не берусь –
Им счёта нет со дня Крещенья –
Глядят в безоблачную Русь,
Как в час Святого Причащенья.
Простор Российский испокон
Молитву вечную вдыхает,
Колоколов хрустальный звон
С тех пор в России не стихает.
2011
«Господь открывает нам небеса…»
Господь открывает нам небеса,
Господь удаляет прочь невзгоды,
И, с храмов старинных сняв леса,
Уносит с души следы непогоды.
Весна устала тепло дарить,
И дождь завесил дома и строки,
И будут тучи в ночи парить
И лить холодной воды потоки.
Но утром солнце откинет прядь,
Восход скользнёт в преддверии лета,
И золото прядей будет сиять
Кудрявого солнца в тиши рассвета.
Господь подарит восток и синь,
Уймёт дождя водяную лаву,
Лишь занавеску рукой откинь,
И солнце будет сиять кудряво.
Господь откроет нам синеву,
Такую яркую на небосклоне,
И утро будет капать в траву,
И бирюза потечёт в ладони.
2011
Библейский дождь
Задождило, и осень непрошено
Занавеской задёрнула высь.
Капли ливня – по ткани горошины –
На закатный шифон пролились.
Беспросветно зашторив окраину,
Сыплет дождик хрусталь из‑под туч,
От небесного Авеля к Каину,
Позабывшему солнечный луч.
И, скитаясь, покоя не ведая,
Жаждет Каин хоть каплю тепла,
Но, с дождём непрестанно беседуя,
Тень от тучи в века пролегла.
Над простором повисшею тайною
Тучи прячут безоблачный день.
…Льётся дождик слезою хрустальною,
Словно Каина вечная тень.
2011
И плачет Богородица
День явно к лету клонится,
И в роще соловьи,
И плачет Богородица
У Спаса на Крови.
Слезою льётся синею
И дождик, и роса.
Слеза туманом с инеем