Начало промышленного освоения Донбасса в первую очередь связано с добычей соли. С давних времен рапа Торских соляных озер использовалась для производства соли. Активизировался этот процесс в конце XVI в., когда сотни жителей Левобережной Украины и южных уездов России стали приезжать на Тор за солью. К 70-м гг. XVII в. на промыслы ежегодно приезжало до 10 тыс. чумаков, которые добывали и вывозили до 600 тыс. пудов соли. Летом 1664 г. на Торских соляных озерах создаются три казенные варницы. В 1740 г. М. В. Ломоносов по поручению правительства занимался изучением соляных промыслов в Бахмуте.
Поселенцы-казаки, кроме соли, находили залежи угля и железных руд в оврагах и балках, по разрезам почвы определяли их место залегания. Казаки удачно организовали также поиски свинцовых руд в районе Нагольного кряжа, а затем выплавляли из них металл в ковшах.
По указу российского императора Петра I геолог Г. Капустин в 1721 г. открыл залежи каменного угля близ притока Северского Донца — реки Курдючьей и доказал пригодность его применения в кузнечном и металлургическом производствах.
В 1827-1828 гг. экспедиция горного инженера А.Оливьери в районе пос. Старобешево обнаружила несколько угольных пластов. В 1832 г. экспедиция горного инженера А. Иваницкого начала поисковые работы в районе реки Кальмиус. Известный ученый и горный инженер Е. Ковалевский в 1827 г. составил первую геологическую карту Донбасса, на которую нанес 25 известных ему месторождений минералов. Именно Ковалевский впервые ввел понятие «Донецкий горный бассейн», «Донецкий бассейн» или Донбасс. В «Горном журнале» за 1829 г. сообщалось, что в Донбассе насчитывалось 23 прииска каменного угля. На тот период наиболее крупными месторождениями считались Лисичанское, Зайцевское (или Никитовское), Белянское и Успенское, открытые в нач. XIX в.
В 1842 г. по приказу новороссийского губернатора М. Воронцова, для организации поставок топлива на паровые корабли Азово-Черноморской флотилии, инженером А. В. Гурьевым были введены в эксплуатацию шахты Гурьевская, затем — Михайловская и Елизаветинская. С этих пор донецкий угольный бассейн, равный по площади всем угольным месторождениям. Западной Европы, приобрел мировую известность.
После того, как при Петре I Россия завоевала прочное положение в Прибалтике и на Азовском море, будущий первый российский император занялся вопросом поиском месторождений каменного угля на юге страны – тем более, что вопрос о замене древесного угля, применявшегося для металлургических целей, становился особенно важным в связи с беспощадным истреблением лесов в районах уральских и подмосковных заводов. Некоторые заводы были уже тогда остановлены из-за того, что вокруг них были вырублены леса, породы которых пошли на выжигание угля.
В 1721 году по указу Петра была организована первая государственная экспедиция по разведке недр Донецкого бассейна. Её возглавил подьячий Григорий Капустин. Посылая на Дон, в малообследованные и малообжитые края, начальник команды рудознатцев, Василий Лодыгин доверил Капустину очень важное государственное дело. Начальник команды неслучайно остановился на кандидатуре кинишемского подьячего. За 7 лет работы в команде горноразведчиков Григорий Капустин показал себя не только опытным рудознатцем, но и умным и инициативным человеком.
Если бы не уцелело сообщение выдающегося рудознатца в Берг-коллегию, в котором он пишет о себе, мы, очевидно, ничего бы не знали о его жизненном пути.
Григорий Григорьевич Капустин родился в селе Даниловском, вблизи Кинешмы (современная Ивановская область России). Это было село, где жили государственные крестьяне. Односельчане выбрали Григория Григорьевича своим подьячим. В течение 17 лет он нёс обязанности выборного подьячего, но в то же время занимался розыском руд и минералов вблизи родного села. Узнав, что в Санкт-Петербурге существует команда горноразведчиков, руководимая Василием Лодыгиным, Капустин обратился к руководителю команды с просьбой зачислить его в состав команды.распоряжению правительственного сената, Василий Лодыгин получает разрешение вызвать Капустина из села Даниловского. С того времени Григорий Григорьевич ведёт разведочные работы в различных губерниях и городах Севера России — в Устюжне-Железопольской, возле Бежецка, Ярославля, Вологды и Костромы.
Донесения Капустина, сохранившиеся в архивах Берг-коллегии, показывают, что Григорий Григорьевич был не только хорошим рудознатцем, но и образованным человеком. Он составляет своего рода экономическую записку о производительности домниц в Устюжне-Железопольской, он настаивает на расширении разведок в районе Бежецка—Ярославля. Где бы ни работал Капустин, он получает лучшие аттестации и хвалебные отзывы.
После четырёхлетней работы на севере России Григорий Григорьевич Капустин получил важное задание направиться в Воронежскую губернию, из различных районов которой поступали сообщения о находке железных и других руд. Воронежская губерния занимала в то время огромную территорию и охватывала многие районы, в том числе и часть нынешнего Донбасса.
Осенью 1721 года Капустин выезжает в районы, расположенные по течению Дона и Северского Донца. Вот что нам известно о первой геологической экспедиции в Донбассе. В конце 1721 года, Григорий Капустин находит вдоль течения реки Кундручьей (приток Дона) месторождение каменного угля. В начале 1722 года, возвратясь в Москву, он докладывает Лодыгину о своей поездке и результатах геологических разведок. После того, как Лодыгин донес Берг-коллегии о находке, Пётр I издал указ: «На Дон, в Казачьи городки и в Оленьи горы, да в Воронежскую губернию, под село Белогорье, для копания каменного угля и руд, которые объявил подьячий Капустин, из Берг-коллегии послать нарочного, и в тех местах, того каменного уголья и руд в глубину копать сажени на три и больше и, накопав пуд по пяти, привезть в Берг-коллегию и опробовать. И в оном компании руд и уголья, о воспоможении к губернатору Измайлову послать указ».Этот указ Петра знаменателен тем, что с него начинается история разведок недр страны, организованных государством, а не частными лицами, как это было прежде.
Вторично Капустин был послан на Дон в Казачьи городки, то есть в район нынешнего города Шахты Ростовской области России, а также в район, где сейчас расположен Лисичанск, районный центр Луганской области Украины. Он получил точные указания, что, производя разведки, должен копать шурфы глубиною в 9 сажен и больше и отбирать образцы, испытания которых должна производить в Москве Берг-коллегия.
Капустин вторично выехал в Воронежскую губернию и на Дон 27 декабря 1722 года. Он должен был привезти в Москву по пять пудов угля из каждого отрытого шурфа.
В то время, когда Капустин уже находился на Дону, он получил дополнительное распоряжение разведать «земляное уголье» близ городка Бахмут (ныне Артёмовск Донецкой области), о залежах которого сообщили в Берг-Коллегию казаки Изюмского полка, расквартированные в Бахмуте и вблизи него.
Добытый Капустиным на Северском Донце уголь был направлен на пробу «кузнечному мастеру» голландцу Марку Рееру. Тот, испытав уголь, дал заключение, что он непригоден для отопления и производственных целей. В протоколе Берг-коллегии от 4 июня 1723 года сохранилась запись: «Иноземец, кузнечный мастер, Марко Peep сказал: который де земляной уголь дан ему пробовать, который взят в Воронежской губернии в донских городках, сысканной доносителем подьячим Григорием Капустиным, И он Peep тот уголь пробовал и по пробе явилось, что от оного угля действа никакого не показалось, только оный уголь в огне трещит и только покраснее, а жару от него никакого и как вынешь из огня, будет черно как впервой, разве де в том месте где оный уголь бран, выкопать того места глубже и не будет ли лучше, каков годной голландской уголь».
Строки о «годном голландском угле» ясно показывают, почему Peep старался своими «пробами» забраковать донецкий уголь. Марк был связан с голландскими торговыми фирмами, старавшимися всеми мерами тормозить добычу и производство в России товаров, какие они могли завозить из Голландии, в том числе и уголь. Но Капустин не отступил. Он был убеждён, что донецкий уголь хорошего качества, что его можно применить как для металлургических заводов, так и для кузнечных цехов.
Поэтому русский рудознатец по своей инициативе и за свой счёт отправляет донецкий уголь на пробу к знаменитым мастерам кузнечного дела — тулякам. После чего пишет новое донесение в Берг-коллегию: «3 каменного уголья, взятого в казачьем городке Быстрянске, и в Туле, и в Москве пробы чинили. Делали кузнецы тем каменным однем угольем топоры и подковы новые и они, кузнецы, то уголье похвалили и сказывали, что от него великой жар, а в Санкт-Питербурхе по пробе иноземцы подписались, что будто жару от них нет, знатно, не сущую пробу чинили».
В результате Капустин был поддержан Петром I, высоко оценившим находки угля на Дону и Североком Донце. 11 сентября 1723 года, находясь в доме Якова Брюсса, президента Берг-коллегии, российский император распорядился: «Туда, где приискал подьячий Капустин уголья послать нарочных для осмотра и сыска каменного угля».
В конце 1723 года по именному указу Петра I Капустин должен был ещё раз отправиться на Дон, в те же Казачьи городки, где он побывал в 1721 году. Но на этот раз в экспедицию включили иностранца – Самуила Ронталлера, который отказался ехать зимой. Экспедиция была отложена. А через некоторое время был укомплектован состав другой экспедиции для разведки донецких каменноугольных месторождений, для которой специально, из Англии выписывают «угольных мастеров».
Английское правительство неохотно даёт разрешение на выезд в Россию опытным мастерам. Из Британии отпускают только малоквалифицированных авантюристов. Летом 1724 года экспедиция таки выехала на разведки в донецкие степи. Фактически ею руководил Капустин. Английские специалисты не желали организовать детальной разведки, отказывались применять разведочное бурение.
А в декабре 1724 года, один из англичан Грегори Никсон отправился в Бахмутский уезд, осмотрел месторождения каменного угля и донёс Берг-коллегии, что «оное уголье не такой доброты как те, которые мне в Москве показаны». Но при этом, противореча самому себе, Никсон рекомендовал Берг-коллегии открыть здесь угольный завод. Этот совет оказался запоздалым.
В районе Бахмута уже велись крупные разработки, каменного угля. В 1723 году управитель городка Бахмута Никита Вепрейский и капитан Семён Чирков доносили, что в 25 вёрстах от Бахмута разрабатываются месторождения каменного угля: «Оное уголье окопывано в горе по мере и длину 15 сажен в вышину 10 сажен и оное земляное уголье употребляеца ныне на Бахмутские соляные заводы, в казеные кузницы на латание солеваренных сковород и на прочие поделки».
Уже тогда на шахтах вблизи Бахмута работало 200 человек, а Вепрейский и Чирков просили прислать из центральной России ещё несколько сот человек для дальнейшей разработки каменного угля.
Григорий Капустин в своих письмах, адресованных Берг-коллегии, критиковал Грегори Никсона за саботаж разведывательных работ и постоянное пьянство. В конце концов он добился назначения ревизии работ Никсона и его спутников. Была создана специальная комиссия для проверки и расследования заявления Капустина. Влиятельный придворный Иван Телепаев по поручению Берг-коллегии проверил деятельность экспедиции и убедился в справедливости капустинских замечаний. После чего Пётр приказал отправить английских горе-мастеров обратно на родину.
Но продолжить свои исследования после смерти Петра I Капустину не удалось. Екатерина I, наследница престола, распорядилась «заметить» те места, где производились разведки и больше не организовывать экспедиций без её личного указания.
Хотя разведочные работы Капустина в Донбассе и были прерваны, уже первые две экспедиции его являются огромным вкладом в дело изучения природных богатств донецких степей. Разведки каменного угля на Дону послужили толчком для розыска угольных месторождений и в остальных районах России
Русский геолог-самоучка своим трудом, упорством и знанием добился того, что на всех геологических картах России земля в районе бассейна Северского Донца будет обозначена как территория, богатая залежами каменного угля. И в будущем именно, здесь будут основаны металлургические гиганты и начнётся промышленное освоение края, носящего гордое имя Донбасс.