В России, начиная с 90-х годов, также наблюдается массовое появление организаций третьего сектора. Его формирование стало составной частью процесса расслоения российского общества, образования социальных групп, имеющих общие проблемы и общие интересы. При этом считалось, что само по себе многоцветье общественных организаций, партий и политических движений – уже есть свидетельство того, что в России произошло становление гражданского общества [7]. Однако, на наш взгляд, более справедливо ситуацию, сложившуюся в России к середине 90-х годов, отражает метафора песочных часов, предложенная М.Либоракиной, М.Флямером и В.Якимцом [8]. По их мнению, структура "общество-государство" в постсоветский период приняла вид песочных часов, где верхняя часть обозначала государственно-политические, а нижняя – общественные и частные формирования. “Сверху элиты соревнуются за власть, богатство, престиж. Снизу также наблюдается значительная социальная активность граждан. Такое общество чем-то похоже на гражданское, однако им не является, в силу того, что связи между верхами и низами весьма ограничены”.
Главной и характерной особенностью российского третьего сектора в середине 90-х годов являлось то, что большинство некоммерческих организаций возникло с целью самопомощи и выживания, поскольку государство оказалось неспособным поддерживать систему социального обеспечения особо нуждающихся групп хотя бы на прежнем, "доперестроечном" уровне. В то же время число людей, которых можно отнести к разряду особо нуждающихся, из-за развала экономики и распада советской империи постоянно росло.
Число зарегистрированных негосударственных некоммерческих организаций в России за 90-ые годы составило почти 275 тысяч. По данным, представленным в 4, ежегодное увеличение числа этих организаций в доли всех юридических лиц превышает 1,5 процента. Однако формальные цифры численности НКО не отражают подлинной картины. Во-первых, пройдя процедуру регистрации, НКО может не подавать признаков жизни в течение сколь угодно долгого периода. Во-вторых, ряд НКО не ведет регулярной деятельности, апериодически возобновляет и прекращает ее. По данным исследователя третьего сектора в Нижнем Новгороде С.В.Борисова, можно сделать очень приблизительное предположение, что соотношение условно "живых", "скончавшихся" и регулярно впадающих в анабиоз НКО составляет 40/20/40 [9]. Другой исследователь, Ф.М.Бородкин ссылается на экспертные оценки, произведенные в нескольких регионах России, включая Москву, согласно которым, действительно активно работают лишь 15-20% зарегистрированных НКО, при этом из рассмотрения исключаются религиозные, политические и спортивные организации[10].
Наибольшее количество НКО сосредоточено в крупных городах, особенно в Москве, Санкт-Петербурге, Новосибирске, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Перми и лишь единицы – в сельской местности. Объясняется это тем, что крупные города являются культурными центрами с высоким процентом интеллигенции среди населения, а согласно результатам опросов, наиболее активными создателями и участниками организаций третьего сектора в России являются лица, имеющие высшее образование и гуманитарные профессии [11]. По числу общественных организаций безусловным лидером является Москва. В Москве сосредоточены общероссийские и международные общественные организации и большинство представительств зарубежных благотворительных фондов (хотя деятельность последних во многих случаях ориентирована на другие регионы страны).
Территориальный аспект развития третьего сектора, безусловно, связан с инвестиционной политикой зарубежных доноров. Например, в 2002 году значительный процент в общей доле программ зарубежной помощи был направлен в Приволжский федеральный округ, что, естественно способствовало росту числа НКО на территории ПФО. Благодаря политике западных стран, которые через агентства международного развития, программы государственной помощи и частные благотворительные фонды оказывали финансовую, консультационную и техническую поддержку становлению российского третьего сектора, проводили образовательные программы и программы обмена, выросло множество российских некоммерческих организаций. В их числе:
организации, предоставляющие безвозмездные услуги в социальной сфере наиболее нуждающимся группам населения: бездомным, безработным, беженцам и т.д.
группы гражданского контроля, содействующие расширению законодательной базы и следящие за соблюдением законов, защищающих права человека и окружающую среду
инфраструктурные организации, оказывающие услуги другим НКО, лоббирующие интересы третьего сектора на уровне законодательства и исполнительной власти, формирующие условия для развития третьего сектора в целом.
Основной акцент в политике зарубежных фондов делался на институциональное развитие третьего сектора, развитие его инфраструктуры, включающей организацию информационного обмена, создание специализированных сетей (тренерских, лоббистских и т.д.). Значительные инвестиции были направлены на создание и поддержание в различных регионах России ресурсных центров для НКО (функционально аналогичных бизнес-инкубаторам, создаваемым для развития частного предпринимательства). Прекрасно оснащенные технически и имеющие квалифицированный обученный штат, ресурсные центры должны оказывать другим региональным НКО консультационные и экспертные услуги, проводить обучение, повышать их проектную культуру, предоставлять доступ к технике и коммуникациям, проводить конкурсы грантов и т.д. В настоящее время, когда наиболее крупные западные доноры пересматривает свою политику поддержки гражданского общества в России, возникают вопрос о том, насколько и в каком объеме созданные ресурсные центры для НКО будут способны выполнять эти функции без постоянного западного финансирования, насколько их услуги пользуются реальным спросом среди других НКО, насколько существование этих структур способствовало укреплению третьего сектора. Фактически, это вопрос о том, насколько эффективной была стратегия зарубежных доноров по развитию третьего сектора в России.
Если говорить об основной стратегии, избранной инфраструктурными НКО, формирующими условия для развития третьего сектора в целом, то она в последние годы развивалась в рамках идеи "социального партнерства" с государством и бизнесом (подробное описание можно найти в работе 4, а также [12], [13]). Специальным направлением этой стратегии являлась работа со средствами массовой информации, направленная на формирование позитивного имиджа НКО.
Реализация этой стратегии действительно способствовала тому, что в ряде регионов (в частности, в ПФО) были запущены некоторые механизмы "социального партнерства" (такие как государственный грант, государственный социальный заказ и т.п.), наблюдается, пусть пока и слабая, тенденция повышения социальной ответственности бизнеса, по данным Агентства социальной информации, растет число упоминаний НКО в СМИ. Однако реализация этой стратегии слабо способствовала повышению интереса к деятельности НКО со стороны населения. Другими словами, российские НКО, в отличие от западных, не имеют устойчивой почвы в лице поддержки граждан, питающей их инициативы снизу.
Анализ основных акцентов относительно современного состояния третьего сектора в России и стратегий его развития, звучавших в ключевых докладах на Всероссийской конференции НКО (октябрь 2000), 8-ой международная конференция по фандрайзингу (сентябрь 2000 год) [14], Гражданском форуме (ноябрь 2001), а также изложенных в докладе “Государственная программа поддержки гражданских инициатив” (2000 год)4, позволяет сделать выводы о том, что российские НКО:
фокусируются, главным образом, на “биовыживательных” потребностях наиболее нуждающихся групп населения;
видят свою роль почти исключительно в решении острых социальных проблем (снижении социальной напряженности, создании новых рабочих мест, производстве социальных услуг и т.д.);
используют почти исключительно западные модели вовлечения людей в решение наиболее острых социальных задач
рассматривают перспективы своего развития в контексте взаимодействия с другими социальными институтами: государством, бизнесом, средствами массовой информации.
Итак, социальный феномен, который на сегодняшний день представляет собой российский третий сектор, это относительно замкнутое на самом себе сообщество организаций, имеющее тенденцию к количественному росту и развитую инфраструктуру (ресурсные центры, информационные агентства, печатные издания, информационные сети, тренерские группы, лоббирующие институты и т.д.). Преодоление “замкнутости” осуществляется на институциональном уровне, то есть через взаимодействие с государственными и коммерческими структурами, а также СМИ. Но, и это главная особенность данного социального феномена, российские некоммерческие организации чрезвычайно слабо влияют на всех прочих граждан, они мало известны и малоинтересны населению страны в целом[15].
Несмотря на то, что сотни тысяч лидеров российских НКО приняли участие в зарубежных образовательных программах, познакомились с эффективно работающими на Западе моделями формирования сообществ, привлечения добровольцев и перенесли их на российскую почву, никаких видимых успехов в формировании гражданских сообществ, где люди учатся самоорганизации, участию в принятии решений, контроле за властью, в формировании у населения мотивации к добровольческой деятельности, не наблюдается.
Почему же российский третий сектор, невзирая на очевидную пользу, которую он приносит, предоставляя социальные услуги самым нуждающимся и организуя сотни тысяч рабочих мест, не обрел корни и стал частью общественного сознания, как это произошло на Западе? В поиске ответа на этот вопрос в последние годы проводилось множество локальных исследований третьего сектора, в которых делались попытки определить его вклад в экономику России, анализировались условия функционирования некоммерческих организаций, включая законодательную базу и налоговый режим [16], общественное отношение к добровольному труду [17], традиции благотворительности [18]и т.д.
На наш взгляд, если речь идет об общественном сознании, то основное направление исследований должно быть сосредоточено не только (и не столько) на анализе экономических, политических и исторических факторов и условий функционирования третьего сектора. Безусловно, это важный пласт исследований, но, на наш взгляд, он является вторичным. Гораздо более перспективной областью исследований представляются психологические аспекты моделей работы НКО с населением.
Это несложно обосновать, если принять во внимание тот очевидный факт, что становление и бизнеса, и третьего сектора в постперестроечный период происходило в одних и тех же экономических и политических условиях. Для развития и бизнеса, и третьего сектора Запад использовал, вообще говоря, одну и ту же схему: инвестиции плюс обучение и передача технологий. Но, если в результате развития бизнеса за последние 15 лет стиль жизни людей в России кардинально изменился, то развитие третьего сектора на нем практически не отразилось.
Мы считаем, что феномен третьего сектора напрямую связан с сознанием людей, а степень влияния НКО на стиль жизни населения и общественное развитие в целом, зависит от способности неправительственных, некоммерческих организаций формировать связь между глубинными духовными потребностями личности и социальной деятельностью. На наш взгляд, необходимо исследовать факторы, обуславливающие эту способность, с позиции психологии личности. В заключение хотелось бы выдвинуть ряд гипотез как возможное направление дальнейших исследований:
Способность организаций третьего сектора мотивировать личность к добровольческой и иной альтруистической деятельности связана с их способностью удовлетворять духовные потребности личности, источниками которых являются глубокие трансперсональные уровни сознания.
Способы активизации трансперсональных слоев, к которым прибегала религиозно-культурная традиция на западе и в России на протяжении длительного исторического периода сильно различались. Поэтому стимулы и модели, с помощью которых активизируются глубинные слои сознания, различаются для представителей Западной и российской культуры.
Модели формирования устойчивой мотивации к добровольческой деятельности основаны на активизации трансперсональных слоев сознания, и, следовательно, должны различаться для представителей Западной и российской культур.
Для представителя Западной культуры исторически характерен социально-ориентированный путь к духовному восприятию мира[19]. Поэтому стратегия мотивирования личности к добровольческой и иной альтруистической деятельности, построенная на апелляции к социальным ценностям и правильному социальному поведению, будет достаточно эффективна для представителя Западной цивилизации.
В российской культуре личностная трансформация в результате следования духовному пути традиционно связана с изменением восприятия и эмоций, происходящим под воздействием внутренних напряжений. Поэтому модель формирования мотивации должна быть связана с иизменением восприятия и эмоций.
Список литературы
1 О.Алексеева, Г.Джибладзе, И.Доненко, О.Зыков, О.Казаков, Ю.Качалова, К.Киселева, А.Севортьян, Е.Тополева, Н.Хананашвили, М.Черток, В.Якимец. Доклад “Государственная программа поддержки гражданских инициатив”. Доклад. М, 2000.
[2] Drucker P. The Age of Social Transformation. The Atlantic Monthly. 1994. November. P. 53-80
[3] А.Турен “Возвращение человека действующего”. Очерк социологии. М.,1998
[4] А. Уотс. “Психотерапия. Восток и Запад”.М.: “Весь мир”, 1997
[5] А. Маслоу. “Мотивация и личность”, СПб. 2001
[6] Д.Мэтьюз. “Политика для народа. Граждане в поиске своего места в политике”. М., 1995.
[7] “Положение детей и молодежи в России. Проблемы, политика, благотворительная деятельность”. Обзор Международного молодежного фонда. М., 1998
[8] М. Либоракина, М.Флямер, В.Якимец. “Социальное партнерство. Заметки о формировании гражданского общества в России”. М., Школа культурной политики, 1996.
[9] С. Борисов, В. Сарычев. “Третий сектор Нижегородской области. Факты и размышления”. Нижний Новгород, 1997.
[10] Ф. Бородкин. “Третий сектор в государстве благоденствия”. Мир России. 1997 №2.
[11] О. Алексеева. “Благотворительное движение: Регионы России”. Представительство Сharities Aid Foundation. М., 1996.
[12] “Социальная реформа: путь к гражданскому обществу”. НАН. М., 1997.
[13] Журнал “Деньги и благотворительность”, 1996 №2(8).
[14] VIII региональная рабочая встреча по фандрайзингу. По материалам конференции. М, 2000, 87стр.
[15] Ю.Качалова. “Социум: новая реальность, которая зависит от нас”. М., 1997.
[16] Е.Абросимова “Юридические аспекты деятельности некоммерческих организаций”, М.2000, 230 стр.
[17] Аналитический сборник “Молодежь в действии”. М, 2001, 140 стр.
[18] Э.Фомин, Е.Чикадзе. “Благотворительность как социокультурный феномен”. СПб., 1999. 111 стр.
[19] М.Щербаков. “7 путешествий в структуру сознания”. М.,1998.