Милли ушла через два часа, после того как Орла выписала чек на пять тысяч фунтов и вручила ей. Святые угодники. Пять тысяч фунтов.
– Правда, это не обязательно, – запротестовала Милли, хотя сама так не думала. Будет ужасно, если Орла скажет: «Нет? Ладно. Я его забираю».
К счастью, она этого не сказала.
– Чушь. – Орла была резка. – Это деловое соглашение. Все по справедливости.
Верно, радостно решила Милли. По справедливости. Впрочем...
– Мне немного неудобно. Что, если в итоге получится книга, в которой героиня только и делает что смотрит «Жителей Ист‑Энда», бреет ноги и старается поедать шоколад так, чтобы не пачкать одежду?
Несмотря на то, что она практиковалась годами, ей никогда не удавалось откусить от плитки «Кэдбери» так, чтобы не обсыпаться мелкими крошками.
– Все будет очень увлекательно, – успокаивала ее Орла. – А если ничего не будет происходить, мы спровоцируем нечто потрясающее.
– Боже.
– Все, что от тебя требуется, – раз в неделю докладывать мне обо всем.
Нельзя отрицать, что это были легкие деньги. Легкие‑прелегкие.
– Я должна рассказывать всё?
– Все.
– И я должна называться Гертрудой?
Орла похлопала ее по руке.
– Дорогая, назовем тебя так, как тебе захочется.
– Отлично, в таком случае, – оживилась Милли, – можешь сделать меня похожей на Лили Манстер?
ГЛАВА 12
Странно это было – собираться на свидание, «которое совсем не свидание». Милли рассудила, что для приличия все же надо принять душ перед тем, как встретиться с Хью Эмерсоном. Но особенно наряжаться она не рискнула, чтобы тот не подумал, будто ей хочется произвести на него впечатление. Он был вдовцом, овдовел недавно, и ему меньше всего хотелось стать добычей для активной женской особи, ищущей себе приятеля.
|
|
Милли совсем не жаждала кого‑то заарканить и не была совершенно отчаявшейся, но они ведь никогда не встречались, поэтому Хью ничего о ней не знал.
Черт, подумала Милли, скорчив рожу своему отражению в зеркале гардероба, все было бы гораздо легче, если бы я не видела его фотографию из бумажника. Или если бы на фотографии я увидела урода.
Весьма вероятно, что тогда чувство стыда не вынудило бы ее позвонить ему по телефону и снова с ним говорить.
«У него недавно умерла жена, у него недавно умерла жена». Милли заставляла свой мозг повторять эту воодушевляющую мантру, а сама тем временем натянула белые джинсы, бежевые шлепанцы и безрукавку защитного цвета. Ха, видишь, насколько меня не волнует впечатление, которое я произвожу. Она провела расческой по своим очень светлым волосам – надо надеяться, он не решит, что они крашеные. Ой, и что бы ни случилось, она не должна упоминать то слово, ужасное слово на «с».
Косметики немного. Только тушь.
Ладно, и один раз пройтись полупрозрачной пудрой.
А, и конечно, помада. Нельзя выходить без помады. Только бледно‑розовая, ничего вызывающего.
Черт возьми. Позвольте мне еще мазнуть тенями.
Что же, думала Милли, очень хорошо, что мне не хочется быть похожей на печальную мымру, но в то же время мой вид не наведет его на мысль об охотничьей собаке.
Она заметила его сразу, как только вошла в «Мортон», один из популярных баров на побережье. Притворившись, что не узнаёт его, она обвела зал рассеянным взглядом и стала дожидаться, пока Хью Эмерсон не подойдет к ней сам.
|
|
Это заняло у него меньше тридцати секунд. Что произвело на Милли громадное впечатление.
Сам Хью тоже производил впечатление. Боже, он выглядел даже лучше, чем на фотографии.
– Это вы? – Когда он заговорил, уголки его губ задрожали от удовольствия.
– Ох, может, это я, а может, и не я, – ответила Милли с игривой улыбкой. – Но если вы покупаете выпивку, то я пррредпочитаю пинту овсянки. Встррряхнуть, но не смешивать.
– Вижу, вы поработали над акцентом. – Он кивал с серьезным видом. – Отлично. Вас в любой момент могут пригласить на роль Джеймса Бонда.
Милли улыбнулась.
– Фантастика, я всегда мечтала о лицензии на убийство, особенно мне надоели эти подростки на улице, которые так и стараются тебя переехать своими скейтбордами, а еще старушки, которые наскакивают на тебя сзади своими хозяйственными сумками на колесиках, люди, которые прилепляют жвачку к столу, они и правда заслуживают смерти... ой, привет, я Милли, простите, немного нервничаю, не могу понять почему, то есть я же знаю, что это никакое не свидание.
Как я могла? Как я посмела произнести слово на «с», слово, которое я поклялась не произносить? Стыдясь этого непроизвольного словоизвержения, Милли надеялась, что он ничего не заметил. Святые небеса, а что, если его умершая жена была из тех, кто прилепляет жвачку под столом? Или сбивает людей с ног своими сумками‑тележками?
Милли продолжила суетливо:
– Слушайте, я не хочу, чтобы вы считали меня законченной алкоголичкой или что‑то в этом роде, но, может, мы уже закажем что‑нибудь выпить?
|
|
Наверняка он сразу же подумал, что она законченная алкоголичка. И еще эта ее чрезмерная ирония. О да, замечательно, прекрасное начало.
Черт, почему он не урод? Некоторые мужчины неосмотрительно хороши.
– У них в меню нет овсянки, – объявил Хью.
– Нет? Ладно, – сказала Милли, – в таком случае я буду джин с тоником.
Она сидела за столиком и наблюдала, как Хью Эмерсон заказывал напитки в баре. Он был довольно высоким – шесть футов с лишним. И еще он был в хорошей форме, если судить по фигуре... впрочем, возможно, он раньше был огромной горой жира, а потом горе лишило его всякого желания есть...
Хватит, перестань фантазировать, все же очевидно. Она видела его фотографию вместе с женой, верно? Конечно, он никогда не был жирным.
Но ничто не помогало, Милли не могла остановиться. Раньше она не встречала молодых вдовцов, поэтому не могла вообразить ужасы, через которые он прошел.
Боже, у него такой славный нос, она никогда не видела более прямого носа. И идеальная линия рта. И сказочные глаза с длинными ресницами цвета карамели, и светло‑русые волосы лежат милыми завитками у воротника сине‑белой спортивной рубашки...
– Пожалуйста, джин, тоник, много льда, долька лимона.
Милли с благодарным видом взяла стакан и сделала глоток. Вот. Приятно заказывать напиток, от которого ты не сходишь с ума; это значит, что можно пить его медленно и не вырубиться через двадцать минут. Кроме того, в наши дни стали модными алкогольные шипучки и новый, сносящий крышу сидр, поэтому приятно быть не такой, как все. С джином и тоником она всегда чувствовала себя особо элегантной.
– Очень хорошо, вы выполнили свой долг, – жизнерадостно произнесла Милли. – Вы угостили меня выпивкой в благодарность за то, что я вернула вам бумажник. Если хотите, можете теперь идти.
Хью улыбнулся и наклонился вперед, положив локти на колени. Очень славные коленки, она не могла не заметить. Очень симпатичные локти, если уж на то пошло.
– Признаюсь, я был заинтригован. – Он говорил в доброжелательном тоне. – Два сумасшедших телефонных звонка. Как я мог не встретиться с вами, не соединить голос и лицо?
– Ну и?.. – Милли глядела на него сочувственно. – Вы шокированы? Наверно, и вообразить не могли, что я окажусь такой уродиной?
– Не волнуйтесь, у меня все под контролем, – ответил Хью. – Я был готов к худшему.
– Очень мило. Если бы вы взглянули на меня, позеленели и бросились к двери, я бы умерла...
О боже, боже, опять!
Милли закрыла лицо руками, сделала несколько глубоких вдохов, затем заставила себя снова посмотреть на Хью Эмерсона.
– Простите. Ладно? Мне очень, очень жаль. Знаете, как бывает, когда всеми силами пытаешься не упоминать о чем‑то? А оно все время вырывается, потому что вы так стараетесь не произносить это? Именно так со мной и происходит сегодня вечером, я правда хочу извиниться за то, что у меня ничего не получается.
Она знала, что лицо ее стало ярко‑красным; оно просто пульсировало от стыда.
– Хорошо. – Хью пожал плечами. – Отлично. Все в порядке. – Он помедлил, потом произнес: – Но я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите.
Милли пристально посмотрела на него. Он должен иметь представление. Это что, шутка? Или он просто старается быть крайне любезным?
Если только... о боже... А вдруг все это время он морочил ей голову, притворялся, что у него умерла жена, а на самом деле никакой жены не было.
– Смерть. Смертный. Смертельный, – продекламировала Милли. – Эти слова я старалась не произносить. Из‑за вашей жены.
Вернее, так называемой жены.
– А, ясно. Я сразу не понял. Слушайте, – сказал Хью, – все нормально, не беспокойтесь об этом.
Ага, решила Милли, у тебя есть жена, она жива и здорова, в таком случае ты законченный негодяй.
– Как она умерла? – Чем больше Милли размышляла, тем больше было похоже, что ее подозрения оправданы. От этого ей стало невероятно просто задавать вопросы, на которые в другой ситуации она ни за что не отважилась бы.
– Несчастный случай во время верховой езды.
– Как ее звали?
– Луиза. – Он помедлил. – Я же вам уже говорил.
Знаю, подумала Милли. Просто перепроверяю. А вслух она сказала:
– Когда это случилось?
– В прошлом октябре.
– Какого числа?
Одну секунду Хью смотрел на нее, не веря своим ушам. Затем он медленно затряс головой.
– Вы собираетесь это проверять, верно?
Пристыженная, Милли прикинулась невинной.
– Не понимаю, о чем вы. Я просто поинтересовалась...
– Думаете, я все это выдумал и рассказываю небылицы.
Плохо. Он все понял. И был не в восторге от этого. Милли вертела в руках стакан и неловко оправдывалась:
– Вы могли все выдумать. Такое случается. И потом, – добавила она, воспрянув духом, – вы не похожи на вдовца.
– Возможно. Но поймите: не буду скромничать, но я не нуждаюсь в сочувствии. Кроме того, – продолжал он холодно, – это ведь не свидание, помните? Я не собираюсь соблазнять вас, чтобы вы оказались со мной в постели. Уверяю, секс меньше всего меня интересует.
Это может довести до бешенства. Вот высота, которую стоило бы покорить! На какой‑то момент Милли испытала дикое – и, к счастью, мимолетное – желание прыгнуть на колени к Хью Эмерсону, засунуть руку ему в джинсы и самой проверить, правду ли он говорит.
Вместо этого она мысленно пригвоздила себя к стулу и поменяла тему разговора.
– Что заставило вас переехать из Лондона в Корнуолл?
– Отпала необходимость там оставаться. Нам всегда нравилось здесь. И я работаю дома, – Хью опять пожал плечами, – так что ничто меня там не удерживало. Мне вообще надоел город. Жизнь у моря в сто раз лучше Лондона.
– А чем вы занимаетесь?
– Разработка компьютерных программ. Создание вебсайтов, консультации для разных компаний, советы, как достигнуть максимальных возможностей... На самом деле я наемный работник. Или наемный болванчик. – Он усмехнулся, с легкостью говоря это, потому что прекрасно знал, что абсолютно не похож на болвана. – Но я неплохо разбираюсь в своем деле. Получаю хорошие деньги. А в свободное время могу заниматься серфингом.
Милли сразу же представила его в черном прорезиненном костюме, влажные, нагретые солнцем волосы бьются над загорелым лбом, он мчится по пляжу Фистрал‑Бич и бросается в море.
– А вы?
Голос Хью вернул ее обратно к действительности.
– А? Я?
На какой‑то момент она совсем потеряла нить разговора.
– Карьера? Работа? Вы чем‑то занимаетесь?
Подождите, почему он говорил с ней так замедленно? Снова появились покровительственные интонации? Маленькие волоски вдоль позвоночника у Милли встали дыбом, и она твердо произнесла:
– Конечно, я турагент.
– Правда? Прекрасно. Какое агентство?
– Э... «Флитвуд» на Барон‑стрит.
– Я его знаю. – Хью выглядел довольным. – Я был там вчера – наверное, вы вышли перекусить.
Черт.
Почему, думала Милли, меня всегда ловят на слове?
– Вообще‑то, я больше там не работаю. – Она сделала многозначительное выражение. – Слишком много проблем – конечно, это не моя вина, но я предпочла уволиться. Так лучше для всех.
Она очень старалась произвести впечатление на Хью, убедить его, что она не такая уж безнадежно свихнувшаяся, какой он наверняка ее считал.
В какое‑то мгновение ей пришло на ум, что она может сообщить ему, что она героиня следующего романа Орлы Харт. Это прозвучало бы впечатляюще, верно? Придало бы шикарный и загадочный оттенок, правда?
Однако это могло бы все осложнить. Милли чувствовала, что на Хью Эмерсона это вряд ли произвело бы впечатление. Весьма возможно, что их встреча может попасть в следующую книгу Орлы, распродаваемую миллионными тиражами, и такая идея придется ему совсем не по вкусу.
А возможно, он даже посчитает это оскорбительным для себя и для памяти своей покойной жены.
Лучше не упоминать об этом, с облегчением подумала Милли. Она не хотела его отпугнуть.
Или оскорбить.
– И что вы теперь делаете? – поинтересовался Хью.
О. Боже, пришло время откашляться. Наверняка он не будет в восторге, когда услышит о ее новой работе.
Не то чтобы это имело большое значение, напомнила себе Милли, но все же имело, конечно имело.
Она нервно заерзала на своем месте, как королева красоты, от которой потребовали зачитать наизусть таблицу Менделеева.
– Я... это временная работа, пока не появится что‑нибудь подходящее в турбизнесе, потому что, конечно, туризм – это мое...
– Ну а пока, – прервал ее Хью, – вы занимаетесь не своим, но чем именно?
– Я...А‑а‑а!
Милли сорвалась со своего места, почувствовав, что теплая рука погладила ее сзади по шее, а затем эта рука – как молния – переместилась южнее.
Совершив странный пируэт в воздухе, Милли увидела Лукаса Кемпа, смеющегося над ней.
– Лукас!
– Привет, Милли. Мы сегодня немного нервные, верно?
– Ты ко мне подкрался! Напугал до смерти.
Но через несколько мгновений Милли поняла, что это еще не все. У нее было непривычное ощущение свободы... о боже, за одну секунду ему удалось расстегнуть ей лифчик.
– Лукас. – Она смотрела на него не слишком радостно. – Обычно так себя ведут четырнадцатилетние мальчишки.
Его усмешка стала шире:
– Но ты должна признать, что у меня хорошо получается.
Сердце Милли упало, когда она поняла, что пришло время представлять мужчин друг другу. Ей нужно было объяснить Хью Эмерсону, что этот ухмыляющийся мужской экземпляр в кожаных брюках – любитель расстегивать бюстгальтеры – на самом деле является ее новым боссом.
Но разве это не пример иронии судьбы – пока Эстер прихорашивалась и гоняла по городу, изо всех сил стараясь столкнуться с Лукасом, Милли это удавалось явно вопреки ее желанию.
Милли уже открыла рот, чтобы познакомить их – о, на Хью это произведет впечатление, – но Лукас опять ее опередил.
– Кстати, мне нужно, чтобы ты завтра заехала к десяти утра в офис примерить костюм обезьяны. Голову вернули из химчистки, надо починить молнию, ну и если ты захочешь что‑нибудь ушить, все должно быть готово к пятнице.
– К пятнице?
– Твой первый заказ, – объявил Лукас. – Хирург из Главной городской больницы. Коллеги по операционной сделали заказ к его сорокалетию – им понравилась идея с гориллой, потому что, как оказалось, этот парень работал в Международной миссии в Уганде. Знаешь, эти хирурги неплохо управляются с иглой – может, он поможет тебе ушить костюм.
Спасибо, Лукас.
Большое спасибо.
ГЛАВА 13
– Хью, это Лукас, мой новый босс, – сухо произнесла Милли. – Его компания «Кемп» – агентство поцелуеграмм. В пятницу я буду гориллой...
– Гориллой на роликах, – вставил Лукас. – Они в восторге, что можно проделать это на роликах.
– Они хотят, чтобы я въехала на роликах в операционную? А пациент не будет возражать, если прервут операцию? – Милли выглядела встревоженной. – Мне придется надеть маску и жонглировать хирургическими инструментами?
– Тебе надо попрактиковаться еще в жонглировании, – ласково произнес Лукас. – В операционную тебя не пустят. Они хотят, чтобы ты все проделала в кафетерии для сотрудников.
– Ясно. А это Хью, – продолжила Милли. – Мой друг. – Ха, вряд ли он останется другом после этого эпизода. – Ну, что‑то вроде друга.
Она изо всех сил делала вид, что с ее лифчиком ничего не случилось, но обе лямки начали сползать с плеч. Глубоко вздохнув – если честно, этому трюку она научилась в ранней юности, – Милли стянула лямки с локтей, как фокусник, вытащила алый лифчик через левую пройму и бросила его к себе в сумку, которая, открытая, валялась на полу.
Лукас и Хью Эмерсон, которые как раз закончили пожимать друг другу руки, наградили ее аплодисментами.
Боже, подумала Милли, они еще станут друзьями.
– Давайте я вас угощу, – предложил Лукас, заметив их пустые стаканы. – Что вы пьете?
Милли сомневалась. Хью тоже. К своему ужасу, она поняла, что ему хотелось уйти; он заплатил за ее джин с тоником, выполнил свой долг, и этого было достаточно. Провести следующие полчаса в компании будущей гориллы на роликах было выше его сил.
– Спасибо, но мы не можем остаться. – Милли вскочила на ноги, разбросав во все стороны подставки для пивных кружек. – Нам нужно быть в одном месте – боже, мы уже опаздываем! Верно? – Показав Хью часы, она устремилась в направлении двери. – Быстрее, нам нужно бежать, все уже гадают, куда мы подевались.
Как только они оказались на улице, Милли пожала руку удивленного Хью.
– Спасибо за джин. Приятно было встретиться. Ладно, мне пора.
– Подождите. – Хью выглядел озадаченным. – А как же все – разве они не гадают, куда мы подевались?
Милли почувствовала легкое разочарование; она была лучшего о нем мнения.
– Это был лишь предлог. Чтобы выбраться оттуда. – Говоря это, Милли поняла, что он пошутил. Хью Эмерсон опять ее обошел.
– Хотите сказать, все остальные нас не ждут? – Его темные глаза победно блестели – ему удалось ее подловить. – Черт, ужасно жаль. А я так надеялся встретиться с ними.
– Ха, ха. – Милли послушно улыбнулась. – Мне действительно уже пора, завтра рано вставать. Пока.
Она попятилась, двигаясь прочь от него по улице.
– Милли, подождите.
– Ой! – Милли проигнорировала его просьбу и налетела на фонарный столб, который оказался у нее за спиной. Она схватилась за левое плечо, стараясь не показывать, как ей больно, – ой, ой! – и спрашивая себя при этом, почему ее жизнь так напоминает приключения мистера Бина. Она бы многое отдала, чтобы быть элегантной и шикарной и все всегда держать под контролем.
– Все в порядке? – Хью подошел к ней с озабоченным видом.
– Все чудесно. Конечно, кость сломана, а все остальное просто замечательно. – Слова вырывались сквозь сжатые зубы, а боль волнами поднималась вверх и опускалась вниз по руке.
– Объясните, я сказал что‑то обидное?
– Нет.
– Тогда почему вы вдруг бросились прочь? Может, сходим куда‑нибудь перекусить?
Милли взглянула на него с таким удивлением, что почти забыла о плече.
– Я думала, вы хотите уйти. Вы выглядели так, как будто вам не терпится сбежать. Вы сомневались, когда Лукас предложил нам что‑нибудь выпить...
– Вы тоже сомневались. Я ждал, когда вы что‑нибудь скажете, – объяснил Хью. – Я полагал, раз он ваш босс, вы должны решать.
Они глядели друг на друга. Первой улыбнулась Милли.
– Как это глупо. Вы меня провели, положили на обе лопатки.
– На обе лопатки? Вы и так травмированы – множественные открытые переломы, осколки кости так и торчат. Я и не думал этого делать. – Он поднял бровь, поддразнивая ее, затем указал на ресторан у нее за спиной; красно‑зелено‑белый навес лениво хлопал на ветру. – Итак, еда. Вон то место выглядит неплохо, верно? Итальянский ресторан – подойдет?
Милли неожиданно захотелось свежего воздуха. Когда она последний раз ела в «Белла Спагетти», она была с Нилом и полудюжиной его шумных, пьяных друзей.
– На самом деле, – призналась она Хью, – я бы предпочла пакет чипсов.
Они пошли вдоль берега прочь от центра Ньюки, двигаясь на восток, купили цыпленка и картофельные чипсы, а потом спустились вниз на пляж Фистрал‑Бич. Наступил теплый вечер, был отлив, и абрикосовое солнце низко стояло на чернильно‑фиолетовом небе. День у серфингистов уже закончился, и пляж был почти пустынным. Милли и Хью съели своего цыпленка и чипсы, прошли, похоже, несколько миль по мокрому песку и проговорили, не останавливаясь.
При любых других обстоятельствах это было бы романтично.
– Так что же с вами случилось? – Хью подобрал плоский камешек и бросил его параллельно поверхности воды. – По телефону, когда я сказал вам, что не хожу на свидания, вы ответили, что это хорошо, что вы тоже.
– Ничего особенного не случилось. – Милли было стыдно: как если бы она сломала ноготь и ее утешал однорукий и безногий парень. – Несколько недель назад я рассталась с приятелем и решила, что проживу без мужчин и без проблем, с ними связанными. – Пронзительно закричала чайка, проносясь над головой Милли и как бы дразня ее. – Я решила хранить обет, – объяснила Милли, поднимая палку и бросая ею в чайку, которая с легкостью отлетела в сторону. – Поклялась: никакого секса до конца лета. В самом деле, я чувствую себя такой свободной.
Хью сухо произнес:
– Это прекрасно, когда у вас есть выбор.
– У всех есть выбор.
Он взглянул на Милли.
– Завтра вы можете кого‑нибудь встретить и безумно влюбиться, но выбор остается за вами, спать вам с ним или нет.
Милли была смущена, она произнесла осторожно:
– Да‑а...
Боже, он догадался? Он знает, что ужасно ей нравится?
– Я хочу сказать, что вам повезло, вот и все. – Хью передернул плечами и отбросил ногой комок водорослей. – Вы способны ощущать притяжение. Опять влюбляться, если того пожелаете. Потому что я не представляю, что это может снова произойти со мной. – Он остановился, его темные глаза мерцали. – И мне даже этого не хочется.
Милли не знала, как на это реагировать. Не находить подходящих слов было для нее нетипично, но ее ужасала перспектива выступить с чем‑то безнадежно фривольным, или обидным, или совсем глупым.
Наконец она произнесла:
– Не всегда будет так. Прошло только восемь месяцев. Однажды вы кого‑нибудь встретите.
Клише, клише, клише.
– Поймите, я не хочу встретить еще кого‑то. – Маленький краб выскочил из‑под скалы, когда Хью наклонился, чтобы набрать еще плоских камешков. Он бросал их быстро, один за другим в бьющиеся волны.
– Да, но...
– Никаких «но». Я так решил. Потому что я знаю, я совершенно точно знаю, что не хочу снова пройти через этот ужас. Я любил свою жену, – сказал он просто, – и она умерла. Что, если я встречу кого‑нибудь через пару лет? Кто может поручиться, что она тоже не умрет? Это может случиться. В любое мгновение, в любой день, без всякого предупреждения, это может опять произойти. – Он тряхнул головой. – Мне это не нужно. Не хочу рисковать. Лучше останусь одиноким и ни с кем не связанным.
Милли было трудно это принять.
– Но люди становятся вдовцами и снова женятся! Иногда это происходит два, три раза, но они все равно не отчаиваются.
– Пусть, если они этого хотят, – сухо заметил Хью. – А я не хочу.
К ним по пляжу приближалась пара. Милли отбросила волосы с глаз и посмотрела на влюбленных. Рука мужчины лежала на плече девушки, как бы защищая ее, а она обнимала его за талию. Они шагали в ногу. Мужчина засмеялся чему‑то, сказанному его подругой, а потом поцеловал ее в лоб.
– Что вы при этом чувствуете? – спросила Милли. – Когда смотрите на эту парочку? Вы им не завидуете?
Хью засунул руки в карманы джинсов.
– Нет. Мне их жаль. Потому что завтра один из них может умереть.
– Нельзя жить, рассуждая так!
– Нельзя? Но вы не прошли через это. Вы понятия не имеете, что я чувствую. – Хью сделал паузу, прищурился, глядя на море, и сказал: – Давайте я расскажу вам о том, что происходит со мной три или четыре раза в неделю. Я сплю в своей постели, когда раздается телефонный звонок, который меня будит. Я протягиваю руку, беру трубку, говорю «алло». И слышу голос Луизы, она называет меня по имени, и я не могу поверить, потому что это значит, что произошла ужасная ошибка – Луиза не погибла, она жива, и я так счастлив...
Хью резко остановился. Через мгновение он произнес:
– И тогда я действительно просыпаюсь.
Милли заморгала и провела ладонью по глазам: какой стыд – Хью потерял жену, а плакала она. Она покачала головой.
– Боже, мне так жаль.
– Не могу ничего сделать, чтобы этот сон не повторялся, – объяснил Хью. – Чувствовать себя таким счастливым, затем просыпаться и падать обратно на землю... Не могу даже описать, что я ощущаю.
– Ужасно, – прошептала Милли, чувствуя, что ситуация безнадежна.
– Конечно, не слишком радостно. – Пожалев ее, Хью согласно кивнул. Его быстрая, вежливая улыбка не коснулась его глаз. – Дело в том, что нельзя контролировать сны. Я так хочу, чтобы этот сон не повторялся. – Он опять остановился, затем послал еще один камень по волнам. – Но боюсь, это никогда не прекратится.
– Ммм, лакомый кусочек, – облизнулась Эстер, которая из‑за занавесок своей спальни наблюдала, как Хью подвез Милли к дому. – И машина отличная. Но ты его не поцеловала! Что с тобой такое, подруга?
На дворе двадцать первый век, и Милли с трудом верилось, что Эстер все еще использовала такие слова, как «лакомый». Честное слово, скоро она будет выражаться так: «прикольный и клевый пижон».
– Это было не свидание, – устало напомнила ей Милли. – И я не собиралась его целовать. – Ее даже передернуло от этой мысли; Хью Эмерсон был так от нее далек, как только можно вообразить. – Ты что, забыла? У него недавно умерла жена.
Эстер сделала круглые глаза.
– Я не имела в виду страстный поцелуй – не обязательно набрасываться на него и засовывать язык ему в рот! Слегка чмокнуть в щеку – вот о чем я говорила. Нечто успокаивающее. Хотя бы из вежливости.
– Мы даже рукопожатием не обменялись. Сказали «до свидания», и все.
Милли сделала непроницаемое лицо; по правде говоря, она и сама не знала, как ей прощаться с Хью Эмерсоном. После замечательного времени, проведенного вместе, их прощание в конце вечера было несколько неуклюжим. Она задавала себе вопрос, не жалеет ли он уже, что так много рассказал ей о себе.
– Когда вы снова встречаетесь?
– Это было не свидание, зануда! Мы не договаривались о встрече. Он просто уехал.
Эстер расположилась на диване в футболке‑ночнушке и стала переключать телевизионные каналы в поисках классных мужчин.
И даже... фу... лакомых.
В конце концов, ей пришлось довольствоваться Гари Роудзом.
– Видно, ты провела веселый вечерок. Должно быть, было до смерти скучно.
– Мне не было скучно. – Милли инстинктивно защищала Хью Эмерсона.
– Подстригись! – закричала Эстер Гари Роудзу на экране. – И хватит выпендриваться, как будто ты такой крутой. – Повернув голову к Милли, она добавила через плечо: – Вообще‑то остается вопрос.
Милли была занята – она открывала жестяную банку с печеньем.
– Какой вопрос?
– Откуда мы знаем, что его жена действительно умерла?
– Она умерла, я знаю, умерла, – вздохнула Милли.
– Все равно ты слишком доверчива. Другим приходится сомневаться вместо тебя. Ты, – Эстер указывала пальцем на экран телевизора, – считаешь, что Гари Роудз не может не смахивать на заросший палисадник, потому что его волосы растут так естественным образом.
– Она погибла во время верховой прогулки, – оборонительно заявила Милли.
Эстер многозначительно подняла брови.
– Правда? Или он ее убил?
– Ладно, может, он ее убил. И этот разговор – полное безумие, – заметила Милли, – потому что я не думаю, что увижу его снова.
– Если он хладнокровный маньяк‑убийца, который убил свою жену, он обязательно объявится, – Эстер кивала со знанием дела. – Он использует какое‑нибудь слабое оправдание, чтобы снова тебя увидеть. Вероятно, тебя уже наметили как жертву номер два.
– Если он умный, хладнокровный маньяк‑убийца, – рассудила Милли, – он найдет более стоящую жертву. Кого‑нибудь, у кого гораздо больше денег, чем у меня.
ГЛАВА 14
– Немного великоват, – сообщила Милли на следующее утро, – но, в общем ничего.
Она была готова к худшему и радовалась теперь, что костюм не вызывает чесотки.
Лукас был занят – он говорил по телефону. Саша, платиновая блондинка с грудью олимпийского размера, замеряла, сколько требовалось ушить в костюме гориллы. Милли догадалась, что Саша не только штатная стриптизограмма, но и нечто вроде подружки Лукаса. Очевидно, она здорово изображает Мэрилин Монро.
– Лучше ты, чем я, – радостно сказала Саша, когда была заколота последняя булавка. – Оказаться в этой огромной меховой штуке... я бы точно заболела клаустрофобией!