ПЛАН ЗАНЯТИЯ
Дисциплина: Родная литература.
Тема 4.4. Романтическое мировосприятие и романтические мотивы в творчестве А. Ахматовой и М. Цветаевой.
План занятия:
1. Крым в судьбе М. Цветаевой. Стихи, посвященные мужу и дочери. М. Цветаева и М. Волошин. Своеобразие поэтического стиля.
2. Крымский мир Анны Ахматовой.Красота крымской земли и бесконечная любовь к ней в стихах Ахматовой.
Содержание занятия.
1. Крым в судьбе М. Цветаевой. Стихи, посвященные мужу и дочери. М. Цветаева и М. Волошин. Своеобразие поэтического стиля. Крым в судьбе Марины Цветаевой 1905-1906, Севастополь
Впервые Марина Цветаева побывала в Крыму в 1905 году вместе со своими родителями и сестрой Анастасией после трех лет пребывания за границей из-за болезни Марии Александровны, матери Марины и Анастасии. Решено было пожить в Ялте, где больная туберкулезом Мария Александровна продолжит лечение, а девочки будут учиться в гимназии.
Поездом доезжают до Севастополя, живут несколько дней в гостинице. С отцом, Иваном Владимировичем, Марина и Ася гуляют по приморскому бульвару, Графской пристани, любуются морем. «Море…Мы не видели его с Нерви…Как пахнет морем! Запах родной, и морская звезда, и водоросли, точно тучка сетей. Но цвет моря совсем другой: не зеленое, как Средиземное, а темно-синее». (А. И. Цветаева «Воспоминания»).
Перед отъездом вместе с матерью посещают «Севастопольскую панораму». Пароходом отправляются в Ялту. «Море до Ялты так качало наш пароход, что мы обе измучились. Мама, помнится, не страдала от качки, папа тоже». (А. И. Цветаева «Воспоминания»)
Ялта
В Ялте Цветаевы остановились на даче врача и писателя С. Я. Елпатьевского. «…Ялта-красавица! Как понятно стало это ходячее слово – как только мы очутились на Дарсановской горке!... Вверх, вверх, меж стенок садов, изгибается дорога, мимо аптеки, женской гимназии, мимо дворца эмира Бухарского, пока не упирается в дачу Елпатьевского: белая, двухэтажная, с двухэтажной террасой в полдома шириной, свободна от тени и зелени, открытая ветру и взгляду на море, далеко внизу за домами, сизо-черной чертой…За дачей – округлость горы…Елизавета Федоровна Лужина снимала на даче Елпатьевского весь 2-ой этаж и от себя сдавала жильцам комнаты. Нам она сдала две, смежные: большая была мамина, меньшая – Марусина и моя. Из маминой комнаты была дверь на террасу». (А. И. Цветаева «Воспоминания»)
Год
Весной по соседству с Цветаевыми поселились Пешковы, жена и дети Максима Горького. Сестры успешно сдали экзамены: Марина за три класса, Ася за первый класс гимназии. В жаркий по-летнему день была поездка в Массандру, запомнившаяся Асе: «Массандра? Может быть это рай?». В ослепительный солнечный день поданы лошади – отъезд в Севастополь, оттуда – в Москву.
Год, апрель; Ялта, Севастополь
На пасхальные каникулы Марина Цветаева с группой соучениц по гимназии М. Г. Брюхоненко совершила поездку в Крым. До Севастополя из Москвы ехали поездом, в Ялту – морем.
Год, Москва
Марина Цветаева в Москве на свои деньги издаёт первый сборник стихов «Вечерний альбом». Одним из рецензентов сборника был Максимилиан Волошин. Он посвящает Цветаевой следующие строки:
| К Вам душа так радостно влекома! О, какая веет благодать От страниц «Вечернего альбома»! (Почему «альбом», а не «тетрадь»?) | Ваша книга странно взволновала- В ней сокрытое обнажено, В ней страна, где всех путей начало, И куда возврата не дано. |
год; Гурзуф, Коктебель, Феодосия
Конец марта: Марина решила не сдавать экзамены в восьмой (педагогический) класс и прекратила занятия в гимназии. Она собирается в Гурзуф. Волошин, с которым Цветаева познакомилась в Москве, договаривается о её приезде в Коктебель.
3 марта Цветаева выезжает в Гурзуф, а 5 мая вечером приезжает в Коктебель к Максимилиану Александровичу Волошину: «…после целого дня певучей арбы по дебрям восточного Крыма я впервые ступила на Коктебельскую землю, перед самым Максиным домом, из которого уже огромными прыжками, по белой внешней лестнице, несся мне навстречу – совершенно новый, неузнаваемый Макс. Макс легенды, а чаще сплетни (злостной!), Макс в кавычках «хитона», то есть попросту длинной полотняной рубашки, макс сандалий…Макс полынного веночка и цветной подпояски, Макс широченной улыбки гостеприимства, Макс - Коктебеля». (М. Цветаева «Живое о живом»)
В Коктебеле Марина познакомилась с Верой, Елизаветой, и Сергеем Эфронами, с которыми у поэтессы сложились близкие отношения. Менее чем через год (27 января 1912 года Марина Цветаева и Сергей Эфрон обвенчались в Москве). В своих воспоминаниях Ариадна Эфрон так описывает встречу своих родителей: «Она собирала камешки, он стал помогать ей – красивый грустный юноша – с поразительными, огромными…в пол-лица глазами; заглянув в них и всё прочтя наперед, Марина загадала: если он найдет и подарит ей сердолик, я выйду за него замуж! Конечно, сердолик этот он нашел тотчас же, на ощупь, ибо не отрывал своих серых глаз от ее зеленых, - и вложил ей его в ладонь, розовый, изнутри освещенный камень, который она хранила всю жизнь…» (Ариадна Эфрон «Воспоминания»)
Летом 1911 года Марина и Анастасия Цветаевы вместе с Волошиным ездили в Старый Крым и Феодосию, покорившую их восточной экзотикой, толпами приезжих на набережной, иностранными кораблями в порту. Из книги А. Цветаевой «Воспоминания» «Когда мы увидели феодосийские улицы, Итальянскую улицу с арками по бокам, за которыми лавочки с восточными товарами, бусами, сладостями, когда сверкнул атлас, рекой разливающийся по прилавку, и его пересек солнечный луч, золотой воздушной чадрой протянулся под арку – и когда из-под арки вышли два мусульманина, унося плохо завернутый шелк, и брызнула нам в глаза синева с плывущими розами, - бороды черней ночи показались нам со страницы Шехерезады, ветер с моря полетел на нас из Стамбула! – и мы поняли – марина и я, - что Феодосия – волшебный город и что мы полюбили его навсегда».
В Феодосии Марина и Анастасия Цветаевы посетили картинную галерею И. К. Айвазовского, побывали у друзей – П. Н. Лампси и К. Ф. Богаевского, встретились с Л. Квятковским, Е. Н. Потапенко и Н. А. Айвазовской. Вместе с другими гостями М. А. Волошина сестры Цветаевы на лодке проплыли вдоль Кара-Дага – в Сердоликовую бухту и к Золотым Воротам.
Все в Коктебеле нравилось Марине Цветаевой: и розыгрыши, и мистификации, и походы с Волошиным на Кара-Даг. Не раз отправлялась Марина Ивановна Максимилианом Александровичем в походы по окрестным холмам: «Сколько раз – он и я – по звенящим от засухи тропкам, или вовсе без тропок, по хребтам в самый полдень, с непокрытыми головами, без палок…. в непрерывности беседы и ходьбы – часами – летали – все вверх, все вверх». (Марина Цветаева «Живое о живом»)
Пребывание Марины Цветаевой в доме М. А. Волошина благотворно сказалось как на её внутреннем психологическом состоянии, так и на творчестве. В Коктебеле она постепенно освобождается от замкнутости, книжного восприятия мира. Свою благодарность Волошину за «счастливый год моей жизни» Марина Ивановна Цветаева выразит в письмах Максимилиану Александровичу: «Это лето было лучшее из всех моих взрослых лет, и им я обязана тебе».
8 июля Марина Цветаева покидает Крым.
Год, Коктебель
Марина Цветаева и Сергей Эфрон вместе дочерью Алей (Ариадной), которая родилась 5 сентября 1912 года, приехали в Коктебель к М. А. Волошину. Их поселили «в отдельном домике в двух комнатах». За время, проведенное в Крыму, Марина Цветаева пишет ряд стихотворений, в которых отразились ее впечатления и переживания, волновавшие ее в то время: Идешь, на меня похожий…», «Моим стихам», «Солнцем жилки налиты…», «Вы, идущие мимо меня», «Идите же!» и другие.
| Моим стихам, написанным так рано, Что и не знала я, что я – поэт Сорвавшимся, как брызги из фонтана, Как искры из ракет. | Ворвавшимся, как маленькие черти, В святилище, где сон и фимиам, Моим стихам о юности и смерти - Нечитанным стихам! | Разбросанным в пыли по магазинам (Где их никто не брал и не берет!) Моим стихам, как драгоценным винам, Настанет свой черед. |
Маринино семейное счастье в тот год тоже выразило себя в стихах, посвященных дочери и мужу. Портретно звучат строки:
| ... Так Вы лежали в брызгах пены, Рассеянно остановив На светло-золотистых дынях Аквамарин и хризопраз Сине-зелёных, серо-синих. Всегда полузакрытых глаз… А за спиной была пустыня И где-то станция Джанкой… И тихо золотилась дыня Под вашей длинною рукой. | Так драгоценный и спокойный, Лежите, взглядом не даря, Но взгляните – и вспыхнут войны, И горы двинутся в моря. И новые зажгутся луны, И лягут яростные львы – По наклоненью вашей юной Великолепной головы. |
Художница М. Нахман, отдыхавшая тогда у М. А. Волошина пишет портрет Марины Цветаевой.
4 августа 1913 года Марина Цветаева уезжает в Москву, чтобы сдать или продать дом на Полянке. Здоровье Сергея Эфрона ухудшилось, он уезжает В Ялту, в санаторий. Маленькая Аля осталась в Коктебеле на попечении няни Груши и сестёр Веры и Лили Эфрон.
В 28 августа 1913 года у Ивана Владимировича Цветаева, отца Марины и Анастасии, профессора Московского университета, директора Румянцевского музея и основателя Музея изящных искусств в Москве (ныне Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина) произошел инфаркт в имении знакомых под Подольском. Через два дня – 30 августа Иван Владимирович скончался. После похорон отца Марина Цветаева возвращается в Крым. Сначала приезжает в Севастополь, оттуда – в Ялту к мужу. В Ялте 1 октября написаны стихотворения «Встреча с Пушкиным», «Байрону».
Год, Феодосия
17 октября 1913 года Цветаева с дочерью поселилась в Феодосии. Из Ялты, накануне отъезда, она писала в Москву: «Насчет Феодосии мы решили как-то сразу, не сговариваясь. Сереже хочется спокойствия и отсутствия соблазнов для экзаменов». Сергей Эфрон, муж Марины, остался еще на несколько дней в Ялте, в санатории, а у Марины начался совершенно новый этап – феодосийский.
Из «Воспоминаний» Анастасии Цветаевой: «Марина была счастлива с ее удивительным мужем, с ее изумительной маленькой дочкой – в те предвоенные годы. Марина была счастлива». Да, Марина Цветаева была счастлива здесь, в Феодосии…
«Сегодня я ночевала одна с Алей, идеальная няня ушла домой. Аля была мила и спала до семи, я - до десяти. Сегодня чудный летний синий день: на столе играют солнечные пятна, в окне качается красно-желтый виноград ». Это уже строчки из письма Цветаевой в Ялту.
Дом, который выбрала Цветаева, расположен на склоне горы Тепе-Оба, на бывшей Анненской улице (ныне это улица О. Ю. Шмидта). В то время это была дача художника Редлиха.Именно в Феодосийской мужской гимназии Эфрон, сдав почти двадцать экзаменов, получил аттестат, с которым поступил в 1914 году в Московский университет.
В первые месяцы жизни в Феодосии, осенью и зимой 1913 года, Цветаева читала свои стихи на нескольких литературных вечерах: в обществе приказчиков Феодосии, в Еврейском обществе пособия бедным, в Азово-Донском банке.
Остались яркие и эмоциональные зарисовки в дневнике Цветаевой и отзыв в одной из Феодосийских газет на выступление Марины и Анастасии 15 декабря 1913 года: «Снова выступали очаровательные сестры Цветаевы…Еще раз обвеяли нас солнечной лаской…Еще раз согрели одинокие одичавшие души!».
Анастасия Цветаева жила с годовалым сыном Андреем недалеко от Марины, на Бульварной улице (ныне это часть улицы Десантников). Дом, в котором Анастасия снимала две комнаты, хорошо сохранился и поныне. Еще живы лепнина на потолке, голландские печи, мраморная лестница в парадном подъезде, выходившем на Военную улицу (ныне улица В. Коробкова). С 2003 года несколько комнат с отдельным крылечком стали долгожданным домом для музея Марины и Анастасии Цветаевых.
Часто бывали сестры Цветаевы и Максимилиан Волошин в мастерской художника Константина Богаевского. Анастасия Ивановна Цветаева писала в своих «Воспоминаниях»: «У Богаевского высокая, просторная мастерская, огромные окна…По стенам, как рассыпавшиеся книжные полки, ряды стоящих в скромной замкнутости этюдов всех величин…».
Бывали сестры Цветаевы и у художников М. П. Латри, К. Кандаурова, Н. Хрустачева, которые в то время жили в Феодосии. Об этом времени, об этих встречах тепло и восторженно пишет А. И. Цветаева в «Воспоминаниях». Особенно любили сестры бывать на окраине города в доме Анны Никитичны Айвазовской, жены великого мариниста. Анна Никитична любила собирать у себя людей искусства, наслаждаясь их обществом, угощая на славу. В этом гостеприимном доме звучали романсы в исполнении Ариадны Николаевны Латри, читали свои стихотворения М. Волошин и М. Цветаева. После долгих бесед и чтения стихотворений сестры Цветаевы и Максимилиан Александрович Волошин отправлялись на широкий мол.
30 декабря 1913 года сестры выступали на «великосветском балу», организованном Феодосийским обществом спасения на водах. Звучали прекрасные стихотворения: «Генералам двенадцатого года», «Аля».
| Аля (отрывок) Ах, несмотря на гаданья друзей, Будущее – непроглядно. В платьице – твой вероломный Тезей, Маленькая Ариадна. Аля – маленькая тень На огромном горизонте. Тщетно говорю: не троньте. Будет день – Милый, грустный и большой, День, когда от жизни рядом Вся ты оторвешься взглядом И душой. День, когда с пером в руке Ты на ласку не ответишь. День, который ты отметишь В дневнике. | День, когда летя вперед, -Своенравно! – Без запрета!- С ветром в комнату войдет – Больше ветра! Залу, спящую на вид, И волшебную, как сцена, Юность Шумана смутит И Шопена… Целый день - на скакуне, А ночами – черный кофе, Лорда Байрона в огне Тонкий профиль. Метче гибкого хлыста Остроумье наготове Гневно сдвинутые брови И уста. 13 ноября 1913 г. |
31 декабря двинулись в Коктебель к Волошину встречать Новый 1914 год. Не обошлось без пожара… Для Марины Цветаевой и Максимилиана Волошина это факт явился символом грядущих потрясений…
Год, Феодосия
Почти сто лет назад, 14 февраля 1914 года, появились на свет прекрасные стихотворные строки Марины Цветаевой:
| (отрывок) Над Феодосией угас Навеки этот день весенний, И всюду удлиняет тени Прелестный предвечерний час. Захлебываясь от тоски, Иду одна, без всякой мысли, И опустились и повисли Две тоненьких моих руки | Иду вдоль генуэзских стен, Встречая ветра поцелуи, И платья шелковые струи Колеблются вокруг колен. И скромен ободок кольца, И трогательно мал и жалок Букет из нескольких фиалок Почти у самого лица. |
25 февраля 1914 года сестры Цветаевы и Максимилиан Волошин гуляли по Караимской слободке, поднимались к Музею древностей на вершине горы Митридат. «Караимская слободка – совершеннейшая Италия. Узкие крутые улички, полуразрушенные дома из грубого пористого камня, арки…Ася снимала. Мы дошли до Митридата, - белого здания с колоннами – в греческом стиле. У входа в помещающийся в нем Музей древностей – два старинных огромных кудрявых итальянских льва…» Волошин, Марина и Анастасия расписались в «Книге для занесения подписей господ посетителей Феодосийского музея древностей», здание которого было построено в 1871 году.
26 февраля Волошин, Анастасия и Марина ходили по Карантину. Генуэзские стены средневековой крепости, несколько церквей на Карантинной площади, низкие дома с красной черепицей на крышах, фиалки под самыми окнами… Все живо и сейчас, все так же волнует, как прочти сто лет назад.
Каждый вечер в феврале 1914 года Марина и Анастасия проходили по Екатерининскому проспекту мимо накануне (в 1911- 1914 годах) построенных дач богатых феодосийцев – Хаджи, Стамболи, Крыма.
Интересно описание весенней Феодосии в дневнике Марины Цветаевой: «Как чудно в Феодосии! Сколько солнца и зелени! Сколько праздника! Золотой дождь акаций осыпается …Каждая улица – большая, теплая, душистая волна… В низких пышных акациях что-то совсем сливающееся со стенами домов, крытых черепицей, - со всем духом Феодосии».
15 мая закончена поэма «Чародей».
Год, Коктебель
1 мая в Коктебель приехала Анастасия Цветаева с сыном Андрюшей, а 3 мая написано прекрасное стихотворение, посвященное Сергею Эфрону:
| Я с вызовом ношу его кольцо -Да, в вечности – жена, не на бумаге. - Его чрезмерно узкое лицо Подобно шпаге. Безмолвен рот его, углами вниз, Мучительно-великолепны брови. В его лице трагически слились Две древних крови. | Он тонок первой тонкостью ветвей. Его глаза – прекрасно-бесполезны!- Под крыльями распахнутых бровей – Две бездны. В его лице я рыцарству верна. -Всем вам, кто жил и умирал без страху. - Такие – в роковые времена – Слагают стансы и идут на плаху. |
5 мая написано ещё одно прекрасное стихотворение, посвященное дочери Ариадне:
| Але Ты будешь невинной, тонкой, Прелестной - и всем чужой. Пленительной амазонкой, Стремительной госпожой. И косы свои, пожалуй, Ты будешь носить, как шлем, Ты будешь царицей бала – И всех молодых поэм. | И многих пронзит, царица, Насмешливый твой клинок, И все, что мне - только снится, Ты будешь иметь у ног. Все будет тебе покорно, И все при тебе – тихи. Ты будешь, как я – бесспорно- И лучше писать стихи… Но будешь ли ты – кто знает – Смертельно виски сжимать, Как их вот сейчас сжимает Твоя молодая мать. |
1 июня Марина Цветаева с Алей приезжают в Коктебель.
Из записных книжек: «С 1-го июня мы в Коктебеле. Ехали – Аля, Кусака в корзинке, и я. …Когда Пра увидела Алю, она воскликнула: — «И это Ася называет толстым ребенком! Да она совсем худая! Посмотрите на ее лицо!» — Пока мы с няней раскладывали веши, Ася ходила по саду с Алей и Андрюшей на руках. Андрюша без ума от Али. Увидев на столе у Пра ее карточку, он сразу закричал «Аля», взял ее, целовал, носил по саду и всем, кого видел, давал целовать. Это было до нашего приезда».
Из записных книжек: Коктебель, 19-го июня 1914 г., четверг. «Сережа кончил экзамены. В местной газете «Южный Край» такая отметка: «Из экстернов феодосийской мужской гимназии уцелел один г-н Эфрон». В его экзаменационной судьбе принимал участие весь город. Хочется записать одну часть его ответа по истории: — «Клавдии должен был быть великим императором, но к несчастью помешала семейная жизнь: он был женат два раза,— первый на Мессалине, второй — на Агриппине, и обе страшно ему изменяли». Это всё, что он знал о Клавдии. Экзаменаторы кусали губы». Из письма Марины Цветаевой В. Я. Эфрон (в Москву)
Из записных книжек: "…Скоро будет неделя, как я здесь. Природа та же — бесконечно хорошая и одинокая, — людей почти нет, хотя полны все дачи, — настроение отвратительное. Милы: Пра, Майя, Ася, Андрюша, Аля. Равнодушны и почти невидимы: Богаевский, Кандауров, Оболенская, Радецкий на днях приехал — очень помолодел и похорошел, весел, мил, но далек. …Аля решительно всех поражает своей взрослостью, строгостью, неулыбчивостью. К Андрюше она прохладна, Пра боится. Слушается только меня, — без меня ни за что ни с кем не поздоровается".
14 июня в Коктебель из Феодосии приезжает Сергей Эфрон, сдавший экстерном последний из 19 экзаменов на аттестат зрелости.
6 июля Марина Цветаева, Сергей Эфрон и маленькая Аля уезжают в Москву.
Коктебель, Москва
Год
В марте, оставив учебу в университете, Сергей Эфрон уходит братом милосердия на фронт. Санитарный поезд Эфрона курсирует между Москвой и Белостоком (Варшавой).
Коктебель
Предположительно 25 мая из Москвы в Коктебель выехали Марина Цветаева с Алей, Анастасия Цветаева с Андрюшей и сёстры Парнок – Софья Яковлевна и Елизавета Яковлевна. Волошина в Коктебеле не было, но был в Париже, но жизнь в его доме была многолюдна. Гостей принимала Елена Оттобальдовна.
Марина Цветаева пробыла в Коктебеле до конца июля.
Год, Коктебель
Приблизительно 16 мая М. Цветаева, С. Эфрон и Аля приехали в Коктебель. Перед этим С. Эфрон был зачислен в армию на строевую службу со сроком начала службы 1июня 1916 года.
Из письма Марины Цветаевой Лиле Эфрон «Сережа тощ и слаб, безумно радуется Коктебелю, целый день на море, сегодня на Максиной вышке принимал солнечную ванну. Он поручил Мише (М. С. Фельштейну) следить за воинскими делами, Миша телеграфирует, когда надо будет возвращаться. Все это так грустно! Чувствую себя в первый раз жизни – бессильной. С людьми умею, с законами нет. О будущем стараюсь не думать, - даже о завтрашнем дне!... Думаю пробыть здесь еще дней десять… У меня много стихов, есть целый цикл о Блоке.
В Коктебеле было написано стихотворение «И тучи оводов вокруг равнодушных кляч…» из цикла «Стихи к А. Блоку».
22 мая М. Цветаева, С. Эфрон, Аля уехали в Москву.
Год, Москва
Крайне тяжело складывался этот год: февральский переворот, забастовки, митинги, не ходят трамваи, не выходят газеты.
13 апреля у Марины Цветаевой родилась дочь Ирина.
Год; Феодосия-Коктебель
Год, Феодосия
15 мая Анастасия Цветаева с сыновьями Андрюшей и Алёшей уехала в Феодосию.
24 мая Анастасия Цветаева по телеграмме, – скоропостижно скончался её второй муж М. А. Минц – оставив детей у Хрустачёвых (семья художника), уезжает в Москву Вернувшись к детям, переезжает с ними в Коктебель.
18 июля в Коктебеле умирает Алеша Минц, младший сын Анастасии Цветаевой. После похорон она с больным Андрюшей уезжает в Феодосию. Живет, предположительно, по адресу: ул. Карантинная, дом Адамова. Марина Цветаева пишет сестре: «Сделаю всё, чтобы приехать к тебе, м. б. поселюсь тоже с детьми на зиму в Феодосии. Жди меня…Ты должна жить». До августа М. Цветаева оставалась в Москве одна с детьми: С. Эфрон заканчивал школу прапорщиков в Нижнем Новгороде.
9 августа М. Цветаева – М. Волошину (в Коктебель) «…Сереже очень хочется в Феодосию, он говорит, что там есть тяжелая артиллерия. Милый Макс. Если можно – не откладывай. (перевод С. Эфрона на службу в Феодосию)» Я в полном страхе за Серёжину судьбу…В Москве безумно трудно жить. Как бы я хотела перебраться в Феодосию!»
Феодосия, Коктебель
Октябрь. Марина Цветаева в Феодосии. В эти дни Цветаева успевает повидаться с Осипом Мандельштамом, уехавшим в Петроград 11 октября. Из феодосийцев общалась, помимо старых своих знакомых, с начальником торгового порта, учредителем литературно-артистического общества «Киммерика» А. А. Новинским, с начинающей актрисой Фаиной Раневской, врачом и поэтом К. А. Белиловским.
Цветаева становится свидетельницей того, как революционные солдаты громили винные склады: «Это была уже не просто безликая и молчаливая масса, а потерявшая человеческий облик буйная и безудержная толпа, для которой свобода свелась к возможности бесчинствовать…». В эти дни написаны стихотворения: «Ночь. – Норд-Ост. – Рёв солдат. - Рёв волн…» и «Плохо сильным и богатым…»:
| Плохо сильным и богатым, Тяжко барскому плечу. А вот я перед солдатом Светлых глаз не опущу. | Город буйствует и стонет, В винном облаке - луна. А меня никто не тронет: Я надменна и бледна. |
31 октября Цветаева уезжает в Москву. В поезде узнает о революции, уличных боях в Москве.
5 ноября. М. Цветаева и С. Эфрон уезжают из Москвы в Крым.
16 ноября. «Приезд в бешеную снеговую метель в Коктебель. Седое море. Огромная, почти физически жгучая радость Макса Волошина при виде Серёжи. Огромные белые хлеба». (М. Цветаева «Октябрь в вагоне»).
16 ноября М. Цветаеве (из Коктебеля) – Вере Эфрон (в Москву): «Дорогая Вера! Если есть возможность выехать из Москвы – выезжайте с Алей, Ириной и Любой (няня) в Коктебель. Пра предлагает Вам бесплатно комнату и стол».
17 ноября М. Цветаева (из Феодосии) – Вере Эфрон (в Москву): «Милая Вера! Вчера я отправила Вам письмо с отходящим поездом. Сегодня сняла здесь, в Феодосии квартиру (2 комнаты и кухня) за 25 р. В Коктебеле с детьми зимовать невозможно…Часть вещей можно отослать по почте, по адресу: Карантинная, дом Адамова, А. И. Трухачёвой».
Так сложилось, что В. Я. Эфрон не смогла привезти Алю и Ирину в Феодосию, и 25 ноября М. И. Цветаева уезжает за детьми в Москву. В. Швейцер «Быт и бытие Марины Цветаевой»: «Выбраться из Москвы Цветаева уже не смогла. Исполнилось прощальное пророчество Волошина: «Помни, что теперь будет две страны: Север и Юг»…Она оказалась на Севере, Серёжа, Ася, Волошины – на Юге». Больше в Крыму М. И. Цветаева никогда не бывала. По словам Ариадны Сергеевны Эфрон, Марина Цветаева «Крым…искала везде и всюду – всю жизнь».
2. Крымский мир Анны Ахматовой. Красота крымской земли и бесконечная любовь к ней в стихах Ахматовой.
Крым Анны Ахматовой
ПОЧВА И СУДЬБА
Жизнь и творчество Анны Ахматовой более всего связаны с севером, с Петербургом. Однако её детство и юность нельзя представить без юга, без Крыма. Долгая жизнь поэта (1989–1966) совпала со многими историческими потрясениями. Погибали люди, рушились города. Ахматова на склоне лет сказала: «Людям моего поколения не грозит печальное возвращение – нам возвращаться некуда…» [3, т. 2, с. 242]. Вспоминая о царскосельском житье, горестно вздохнула: «От дома того – ни щепки. Та вырублена аллея». А вот в Крыму такие дома сохранились. Живы некоторые родные. И главное – читатели знают её стихи и помнят о судьбе поэта. Крым в этой судьбе занял важное место. Её ранние годы тесно связаны с Севастополем и Евпаторией. По-разному окрашены были приезды туда – и возрастом, и временем.
С 7 до 15 лет каждое лето она жила в Севастополе: или у тётки Марии Антоновны Горенко на Екатерининской улице, или с родителями под Севастополем на даче Тура [17, с. 32–39]. Об этих временах Ахматова говорила с улыбкой, которая чувствуется и в сохранившихся набросках воспоминаний.
«Каждое лето я проводила под Севастополем, на берегу Стрелецкой бухты, и там подружилась с морем. Самое сильное впечатление этих лет – древний Херсонес, около которого мы жили» [3, т. 2, с. 236].
«Херсонес – главное место в мире. Когда мне было семь лет, я нашла кусок мрамора с греческой надписью. Меня обули, заплели косу и повели дарить его в музей. Вот какое место – где маленькая девочка, прямо так, сверху, находит греческие надписи» [17, с. 32].
«Языческое детство. В окрестностях этой дачи («Отрада», Стрелецкая бухта, Херсонес) – я получила прозвище «дикая девочка», потому что ходила босиком, бродила без шляпы и т. д., бросалась с лодки в открытое море, купалась во время шторма, и загорала до того, что сходила кожа, и всем этим шокировала провинциальных барышень» [3, т. 2, с. 243].
Детство окончилось неожиданно. Воспоминания о Евпатории окрашены совсем иной тональностью. Семейные горести – уход отца из семьи, смерть старшей сестры Инны – совпали с тревожными событиями в стране. «Когда мне было 16 лет, расстались мои родители, и моя мать целый год провела с детьми в Евпатории. Там не было железной дороги, а пароходы не могли подходить к берегу. О событиях 1905 года мы узнавали только по слухам. Я бродила по пустынному пляжу и в первый раз слушала «взаправдашние», а не учебные выстрелы с «Потёмкина». Я вспоминала, как дрожали руки у студента-репетитора, когда он приехал в Царское Село и рассказывал о 9 января» [3, т. 2, с. 428]. («По-видимому, А. А. имеет в виду восстание на крейсере «Очаков» (ноябрь 1905 г.). Восстание на броненосце «Потёмкин» произошло в июне 1905 г., когда А. А. ещё жила в Царском Селе») [1, с. 28]. «Мы целый год прожили в Евпатории, где я дома проходила курс предпоследнего класса гимназии, тосковала по Царскому Селу и писала великое множество беспомощных стихов» [3, т. 2, с. 236]. Евпатория казалась ей тогда «отрезанной от мира». Летом 1906 г. Анна совершила попытку самоубийства: «…я в Евпатории вешалась, но гвоздь выскочил из известковой стенки <…> Мама плакала, мне было стыдно – вообще скверно» [2, с. 435]. После получения в конце мая 1907 г. в Киеве свидетельства об окончании Фундуклеевской гимназии она «живёт с матерью в Севастополе (М. Морская, д. 48, кв. 4), лечится в грязелечебнице д-ра Шмидта» [17, с. 47]. Врачи запрещали ей продолжать учёбу. Перезимовав в Киеве, она весной 1908 г. поселилась с матерью в Балаклаве, но осенью всё же поступила на Юридический факультет Высших женских курсов в Киеве.
Эта пора неопределённых надежд и определённых тревог сопровождалась «сердечной смутой». Гимназистка Аня Горенко страдала от безответной любви к студенту Петербургского университета Владимиру Викторовичу Голенищеву-Кутузову, мучилась от невозможности его увидеть, почти полгода писала письма родственнику С. В. фон Штейну с просьбами прислать фотографическую карточку любимого, чтобы переснять с неё «маленькую для медальона» [2, с. 433–440]. Но знакомый по Царскому Селу ещё с 1903 года Николай Степанович Гумилёв, гимназический друг её брата, влюблённый в Анну до беспамятства, в 1905 году в отчаянии от её равнодушия пытался покончить с жизнью [17, с. 41]. Несмотря на последовавший отказ встречаться с ним, Гумилёв посвящал ей стихи, дождался примирения, приезжал в Севастополь, делал предложение руки и сердца. Она то соглашалась, то вновь отказывалась (отголосок в строках её поэмы «У самого моря»: «…я не хотела / Ни роз, ни ехать на север…»), и это вызвало новые попытки самоубийства. В Париже он так тосковал о ней, что ходил через весь город на Севастопольский бульвар, из-за его названия.
А между тем всё более давало знать о себе поэтическое призвание. Первое явление музы описано Ахматовой в поэме «У самого моря», сюжет которой связан с Севастополем:
Девушка стала мне часто сниться
В узких браслетах, в коротком платье;
С дудочкой белой в руках прохладных.
Сядет, спокойная, долго смотрит
И о печали моей не спросит,
И о печали своей не скажет. [3, т. 1, с. 265].
Нрав этой музы – вольный и своенравный, как и у неё самой.
В конце 1909 года Анна дала согласие Гумилёву на брак, они обвенчались 25 апреля 2010 г. [17, с. 56]. Отправились в Париж, затем в Петербург. Судьба повела её как раз «на север», где ожидали не только «розы» – первая слава, но и новые разочарования и тревоги.
После этого несколько лет Ахматова не приезжала в Крым, хотя в 1915 ей рекомедовали лечиться здесь под горячим солнцем от туберкулёза. Почти полгода прожила в Крыму в 1916 г. Шла Первая мировая война, за ней – невиданные беды и горести. Когда революционная смута разрывала страну, слухи ходили самые ужасные. В Крыму матросы расстреливали офицеров. В 1918 году Ахматова оплакала участь младшего брата Виктора:
Для того ль тебя носила
Я когда-то на руках,
Для того ль сияла сила
В голубых твоих глазах!
Вырос стройный и высокий,
Песни пел, мадеру пил,
К Анатолии далёкой
Миноносец свой водил.
На Малаховом кургане
Офицера расстреляли.
Без недели двадцать лет
Он глядел на божий свет. [3, т. 1, с. 102].
Вести о гибели Виктора, к счастью, не подтвердились. Ему удалось спастись. После ряда перипетий он оказался в Америке и пережил Анну на пять лет. А в августе 1921 был расстрелян Гумилёв. В Крыму же говорили, что в Петрограде погибла она сама. 28 октября 1921 года в Центральном показательном клубе Симферополя состоялся вечер памяти Ахматовой [17, с. 150]. Сохранилась афиша этого вечера. Но не ложными были известия о смерти от туберкулёза поэта и критика Н. В. Недоброво в Ялте в 1919 году, о смерти сестры Ии Горенко в Севастополе в 1921-м. Начиналась совсем другая эпоха. А средств к существованию практически не было, здоровья не прибавлялось. Ещё раз Ахматова побывала в Крыму в сентябре 1929 года – лечилась от астмы в санатории в Гаспре. После этого поездки на юг, да и вообще дальние поездки стали для неё почти невозможны. Во время войны – эвакуация в Ташкент. И только на излёте хрущёвской «оттепели» – Италия, Англия, Франция. Прощание с Европой и с жизнью.
Итак, Крым в судьбе Ахматовой – это действительно родная земля, с которой связано время детства и молодости. Но это ещё и сама молодость:
Вижу выцветший флаг над таможней
И над городом жёлтую муть.
Вот уж сердце моё осторожней
Замирает, и больно вздохнуть.
Стать бы снова приморской девчонкой,
Туфли на босу ногу надеть,
И закладывать косы коронкой,
И взволнованным голосом петь.
Все глядеть бы на смуглые главы
Херсонесского храма с крыльца
И не знать, что от счастья и славы
Безнадежно дряхлеют сердца. [3, т. 1, с. 65]
Ахматова всегда поражала читателей точностью поэтического слова. Но в этом стихотворении есть странность. Оно написано в 1913 году, когда назвать её сердце дряхлеющим было нельзя. Впереди – ещё более полувека, и многое перенесёт это сердце (его остановит 8 марта 1966 года четвертый инфаркт). И в другом, главном смысле её сердце никогда не дряхлело: до конца сохранило способность видеть мир и любить его красоту.
Господи! Ты видишь, я устала
Воскресать, и умирать, и жить.
Всё возьми, но этой розы алой
Дай мне свежесть снова ощутить. [3, т. 1, с. 252]
Однако всё встанет на свои места, если мы согласимся, что стихотворение 1913 года написано не о дряхлости сердца, а о приморской девчонке, ощущавшей родство со всем миром, неистово певшей и о радости жизни, и о Божьем храме – о том счастье молодости, которое потому и счастье, что человек ещё целостен и не отделяет себя от мира, воспринимаемого тоже как цельный и единый. Это чувство согласия с собою и слияния с миром так прекрасно, что по сравнению с ним даже более или менее благополучное взросление могло бы показаться одряхлением, а жизнь в Петербурге заставляла с тоскою оглянуться на совсем недавнее прошлое.
Море, розы, древний Херсонес, запах винограда, песок и чайки, ощущение свежести и приволья – пришли в стихи из Крыма, с которым были тесно связаны детство и юность и ещё очень, очень многое. С морем сравнила она самое близкое и прекрасное – воспоминание о глазах матери, Инны Эразмовны Горенко:
И женщина с прозрачными глазами
(Такой глубокой синевы, что море
Нельзя не вспомнить, посмотревши в них)… [3, т. 1, с. 254].
Крым для неё был настоящей родиной. Не только потому, что с ним были связаны годы детства и юности. Как всякая земля – это прежде всего земля людей. Здесь издавна жили ее родные, да и сейчас еще живут.
КОРНИ И ПОБЕГИ
Прадед по отцовской линии Андрей Горенко происходил из крепостных крестьян, начал войну 1812 года простым солдатом, проявил доблесть и мужество. Награждён серебряными медалями за участие в Бородинском сражении и во взятии Парижа. Он дослужился до офицерского чина, что дало ему личное дворянство [18, с. 4–5].
Дед Ахматовой Антон Андреевич Горенко родился в 1818 году. В 14 лет был юнгой Черноморского артиллерийского училища, в 20 – унтер-офицером в Севастополе. В это время его отец был прапорщиком – чин офицерский. По существовавшему в то время закону потомственное дворянство получали дети, родившиеся после того, как их отец (если не был дворянином) получал первый офицерский чин. Но если у офицера после возведения его во дворянство не рождалось детей мужского пола, то он мог передать свои сословные права любому из сыновей, родившихся до их получения. Андрей Горенко подал в 1840 г. прошение, благодаря которому Антон получил дворянство. В 1842 г. он и сам был произведён в прапорщики. Антон Андреевич участвовал в обороне Севастополя во время Крымской войны, получил орден Святой Анны третьей степени с бантом и мечами «в воздаяние отличной храбрости и мужества», а позже – и орден Святого Владимира четвертой степени. В начале 1864 г. он и его семейство были утверждены потомственными дворянами Симферопольского уезда Таврической губернии Его супруга Ирина Ивановна (в девичестве Воронина), как теперь точно установлено, имела греческие корни. Ахматова шутила, что её «предки греки, всего вернее – морские разбойники», упоминала семейное пре<